His whims

Дазай не затыкаясь уже второй час, ходя вокруг да около дивана в гостиной, весело и задорно лепечет обо всём, что приходит в голову, уставшему после работы мафиози. Если поначалу Чуя ещё поддакивал каким-то его словам и хмыкал, чисто для вида поддерживая разговор, то вскоре абстрагировался - от этих выхаживаний уже в глазах рябило - и как-то не заметил когда Осаму всё-таки умолк. Остановившись позади дивана, свесив свои руки с широких плеч и сцепив их у груди рыжего, он, тыкаясь носом в макушку огненных прядей и мысленно закатывая глаза, чувствует давно знакомый запах. Казалось они пользуются одним шампунем, а рыжий всегда пахнет иначе, словно дым от его проклятущих сигарет пропитал кожу и всё что скрывается под ней, аж до костей. Дазай медленно приблизился к уху напарника, творя, что в голову взбредет, лизнул кончиком языка мочку и легонько прикусил её зубами и, кажется, наконец привлёк его внимание. Чуя, раздражённо рыкнув, схватил одной рукой тонкие перебинтованные запястья горе-всей-мафии, слегка повернул голову, недовольно посмотрев в карие глаза, и понимая, что всё же дома закончить с работой ему не дадут, отложил бумаги в сторону. Осаму немного склонил голову к плечу, невинно хлопая глазками, в которых давно черти пляшут, а губы растянул в ангельской улыбке, и вид у него весь такой невинный, он ничего не сделал, а на него сердятся. Чуя, поднимаясь с дивана и не отпуская схваченных рук, лёгким движением поднимает паренька так, словно тот ничего не весит. Шаги у мафиози тихие, но не в этот раз, когда на плече висит мелкая, наглая и плотно забинтованная туша, что ещё и ногами дрыгает. Кровать скрипит от резко упавшего на неё тела или правильно сказать, брошенного на неё тела. Дазай с игривой улыбкой, отползая на локтях к подушкам и поудобнее устраиваясь на кровати, смотрит прямо в голубые глаза. Видит и четко знает, что своего он всё таки добился. Матрас прогибается ещё больше от навалившегося сверху юноши, мафиози. Дазай обвивает руками его шею и притягивает к себе ближе, невесомо целуя в уголок губ. Чуя хорошо знает, что этот чертила не отстанет, все мозги чайной ложечкой съест, но желанного допроситься. Нежные поцелуи довольно быстро сменились на жадные и требовательные, с покусыванием и обвиванием языка другим, в то время как руки на шее не давали отстраниться, мягко перебирая рыжие пряди меж пальцев. Вот только Чуя даже не пытался, а лишь подыгрывал и увлекал в жаркий поцелуй, что бы парень под ним не заметил, как его рубашку расстегнули и оставили без брюк. Отрываясь от чужих губ, Накахара опускает руки парня на подушки, с небольшой силой прижимая, как бы приказывая не двигаться. Сам же приподнимаясь, неторопливо расстегивает рубашку, стягивает её с плеч и откидывает куда-то в сторону. Не обращает внимания на Дазая, что послушно не двинул даже пальцами и пристально наблюдал за каждым его движением. Чуя снова наклоняется к нему, даруя краткий поцелуй в губы, уголок губ и так постепенно переходя по скулам к шее и ключицам. Несильно сжимает зубы на ключице, от чего Дазай невольно содрогается и тихо шипит, но сразу же нежно целует, немного присасывая, оставляя след на бледной коже. Одной рукой Чуя оглаживает нежную кожу шеи, проводит шершавыми подушечками пальцев от мочки уха к ключицам, убирая мешающие бинты, а второй нащупав розоватый сосок, тут же сжал его, выдавливая из парня тихий вскрик, которому, кажется, удивился даже сам Осаму. Не в силах ждать Дазай трепещет и извивается всем телом, его трогают везде, но только не там где этого хочется больше всего, ниже тоже хочется ласки. Но… — Повернись, — тихо, но достаточно внятно, чтобы это услышал Осаму, говорит рыжеволосый. — Я хочу так, — не открывая глаз и тяжело дыша, отвечает ему Дазай. — Живо, — немного тверже с природной хрипотой в голосе приказывает мафиози, — мне не нужны твои возмущения, что больно. Дазай, приоткрывая глаза, смотрит на Чую и морща лицо, понимает, что тот не шутит и требует исполнения «приказа». Напоследок он только больно и резко царапает его плечи и пока рыжий на рефлексе опустил голову и прошипел краткое ругательство, он, наконец, медленно с неохотой поворачивается на бок, а после и на живот. Чуя сразу же подхватывает его у бедер, резко приподнимая и отстраняясь, тянется к прикроватной тумбе, доставая тюбик смазки с нижнего ящика, слыша тихий смешок. — Тебя что-то рассмешило? — с энтузиазмом спрашивает, вернувшийся в прежнюю позу Чуя. Дазай хотел бы ответить, наверняка съязвив что-то колкое в ответ, но подавился собственным стоном. — С… слизняк, — сквозь зубы прошипел тот, недовольный резкому прикосновению руки с холодным лубрикантом. Чуя медленно массирует узкое колечко мышц и только немного надавливает, смотря на реакцию уже изнемогающего в ожидании Дазая, что устав ждать от напарника нужных прикосновений, сам вытянул под себя руку, протягивая её к возбужденному органу. Чуя, замечая мухлёж, вмиг останавливает суицидника, заламывая руку вновь на подушку, к макушке каштановых волос. — За непослушание, обычно наказывают, — Чуя отпускает его руку, — имей в виду. Дазай что-то непонятное пробубнил в подушку, определенно возмущаясь, на заданные ограничения, ещё и задницей завилял, требуя напарника не медлить «Только хвостика не хватает, — подумал про себя Накахара, - купить что-ли?» и услужливо выполнил, что так мило попросили. Наклоняясь ближе к Дазаю, упершись свободной рукой рядом с локтем тонкой руки, он накрывает его спину своим торсом, целует места на шее, где спали бинты, опускаясь ниже к лопаткам, параллельно медленно вводит один палец от чего Осаму под ним, от всех ощущений сразу выгибается, протяжно мычит и кусает нижнюю губу. Ощущения в районе таза не лучшие, но он терпит, зная, что это временно. Чуя медленно водит пальцем туда и обратно, давая возможность привыкнуть. Смотря на уже слишком быстро привыкшего всего лишь к одному пальцу юношу, Чуя добавил ещё один, слегка ускорив темп и только на мгновение, замедляя, разводит пальцы ножницами в стороны, ухмыляясь его тихим всхлыпам и приглушенному мычанию в подушку. — Ранее играл сам с собой, — слишком сладко, с ноткой похоти, прошептал рыжеволосый, подрагивающему, прямо в ухо, — мелкий ты засранец? — Аха-х, — он тихо просмеялся и повернул лицо, заглядывая себе за плечо, — но так ведь м… до Чуи доходит утомительно до-олго. Чуя не думая добавил ещё один палец и не видя реакции на боль, продолжил двигать ими, надавливая на простату, массируя пальцами там, внутри, проводя второй рукой вдоль поясницы, вызывая приятную дрожь нежного тельца, от чего у Дазая совсем сносит крышу. Осаму в такой постыдной перед мафиози позе, ничуть не смущается и вовсю извивается, срывая стоны, уже самостоятельно двигая бедрами в такт пальцев, пытаясь насадится глубже. Он совсем не сдерживается, ему жарко, приятно, но ноющий, от отсутствия ласки, член подрагивал от невыносимого желания, что не очень то и приятно. Чувствуя всё больше и больше нарастающий жар ниже пояса, Дазай внезапно выкрикнул «нет!», Чуя даже на секунду застыл, но увидев слегка закатанные глаза продолжил. — Ч… Чуя нет, не та…ак! Не хочу ах от пальцев! Но эту полную нетерпения мольбу намеренно проигнорировали. Его плечи и шею страстно истязали губы напарника, не прекращая ласкали у груди и растягивали сзади, надавливая на простату. Дазай, чувствуя близкую разрядку, не хотел кончать первым ещё и так, упёрся рукой в колено любовника, надавливая сколько сил хватало и продолжал бубнить протесты, сквозь стоны и всхлипы. Только казалось ему, что Накахара даже не замечал сопротивления, он лишь интенсивнее задвигал пальцами, нарочно задевая точку наслаждения. Дазай не выдерживает, содрогается всем телом и кончает с немым стоном. Всё его тело дрожит, а разум порхает где-то за пределами этой вселенной несколько долгих секунд, пока Чуя, вытащив пальцы и выпрямившись, смотрел на «результат проделанной работы». В один момент, громкий шлепок, звоном раздавшийся в голове Дазая, и последовавшая за ним боль, в момент вернули его разум в тело. Он застыл, пытаясь осознать что за… Осаму медленно поворачивает голову и озадачено смотрит прямо в голубые, не такие уж и невинные, омуты. — Наказание, — утверждает рыжий с победной улыбкой на лице, глазами указывая на руку Дазая. — Мне… — говорил он тихо, все ещё пытаясь отдышаться, — мне не нравится боль. — Потому это и наказание, — Дазай только глаза демонстративно закатил и отвернулся. Он тяжело дышал, все ещё моментами слегка вздрагивал, и, не смотря на то, что по телу ещё блуждало приятное ощущение разрядки, был не доволен. Сил ему хватило только на то, чтобы расслабив ноги, окончательно рухнуть на кровать. — Эй, — Чуя похлопал его по бедру, ожидая реакции, — не спать. — Ммм — Дазай недовольно промычал и даже пальцем не пошевелил, а как услышал звон ремня, подорвался, но Чуя среагировал и надавив чуть выше поясницы, прижал его к кровати обратно, — нееет! Не хочу так! — Тц, — недовольство, убирая руку, Дазай пользуется данной свободой и поворачивается на бок, встречаясь с голубыми глазами. Чуя нежно, кратко целует в губы, надавливает на плечо, развернув его полностью и облизнув верхнюю губу, отстраняется, — доволен? Ехидной улыбки было достаточно, что бы понять «да, доволен». Удовлетворённый исполнением очередной мелкой прихоти, он устроился поудобнее, разводя ноги в стороны, совсем не стыдясь при том, что краснели у него даже уши. Этот контраст Чую всегда поражал. В меру накаченные руки со всей своей силой притягивают Осаму к себе за слегка худые, почти без бинтов, ноги. Без брюк в области паха стало полегче, но всё равно болезненно ноющий орган требует меньше слов, больше действий. Дазай, которого так внезапно и не совсем аккуратно стащили чуть вниз, всё не мог насмотреться на своего, теперь уже точно, любовника. Немного зауженная талия и хорошо видный, даже в темноте, пресс прекрасно сочетались с диким огоньком похоти в чисто-голубых глазах. Чуя немного нависал над Дазаем, держа зубами ребристый край презерватива, надеясь, что порвется только упаковка, пока Осаму с ума сходил от такого вида. В руках Накахара тщательно растёр вязкий лубрикант, затем размазал, уже разогретый гель, вдоль ствола и приставил к проходу. Он наклонился к Дазаю, целуя и медленно входя, довольствуясь ответной реакцией. Дазай выгнулся в спине, закинул руки Чуе на плечи и сдавленно промычал в пухленькие губы, когда вошла головка. Сжимаясь внутри, он пытался постепенно расслабиться, предоставляя возможность войти глубже. Чуя вошел до упора и некоторое время не двигался, позволив Дазаю привыкнуть, но изрядно ошибся, когда тот и десяти секунд не выдержав, начал ерзать под ним. - Завтра не встанешь с кровати, — Чуя сердится, но из-за возбуждения выглядит не настолько грозным насколько хотел бы, — за шиворот приволочу в офис. Чуя резко толкается в него, вырывая громкий стон, медленно почти выходит и повторяет движение, задевая головкой члена простату. Дазай не смог сдержать почти вопль, царапая широкую спину, это до дрожи во всём теле, просто дьявольски приятно. Чуя продолжал двигаться всё быстрее, напористей и жестче, только на мгновение останавливаясь, раздвигая ноги Осаму шире или закидывая себе на плечи, складывая почти пополам и слушая болезненное шипение сквозь сладостные стоны. Дазай выкрикивал его имя, прося быть грубее, входить глубже, двигаться быстрее, на глазах у него выступали мелкие слезы и, кажется, сыпались искры от контраста ощущений: шею нежно целовали, то оставляя бардовые следы, то кровоподтеки от зубов; розоватый сосок, уже довольно больно, безостановочно теребили и сжимали; к члену так и не дали прикоснутся, он уже изнывает от отсутствия внимания. Слышны шлепки бедер о ягодицы, вперемешку со сладкими стонами, Дазай даже не старается их сдерживать, театрально кричит громче, чем может быть бесит Чую. Смазанные поцелуи заглушали почти крики, но напарник не мог молчать, когда в него каждый раз так резко входили. Чувствуя близкую разрядку, Дазай цеплялся за мафиози только сильнее, пытаясь свести ноги и невнятно промямлил «Чуя я б…больше не...!», но Чуя довольно сильно сжал член парня, не позволяя кончить. Меньше всего ему хотелось продолжать с вялой тушей, а вот Дазай не в восторге. Внизу ноет, даже побаливает, но всё равно сносит крышу, ещё ещё ещё… — Осаму! Голос Чуи прозвучал эхом в его голове, как же это чертовски сексуально, эротично, чувственно и так идеально, чтобы кончить, как только рука отпускает член. Оргазм получается просто диким, в глазах не то что искры, просто чёртов фейерверк, всё тело содрогается и замирает, руки крепко сжимают спутанные огненные пряди, его огненного любовника. Чуя кончает вслед за напарником, замирая, наслаждаясь ощущениями и выходит из него только когда тот ослабляет хватку рук, заваливаясь рядом на кровать. Как-то недолго они оба лежат неподвижно, Чуя зашевелился в поисках сигарет, а найдя, посмотрел на неподвижно лежащего Дазая, как тот даже не пытается вытереться или хотя бы прикрыться, и просто уходит на балкон. — Ты хоть в душ сходи.