Азиатская кухня

В ночь с воскресенья на понедельник будильник выходит из строя. Кён получает когтистой лапой по лицу, выползает из объятий сна и в полудреме сооружает себе простенький бутерброд, заменяющий сытный завтрак; сломанная месяц назад кофемашина грустно мигает красной лампочкой, а ведущая прогноза погоды из утренней телепередачи обещает ливневые дожди с сильными порывами ветра, улыбаясь в камеру так, будто бы здесь есть, чему радоваться. Криво повязанный уродский галстук душит, а на лацканы и спинку пиджака налипла кошачья шерсть — Сямисен в ответ на все упреки презрительно щурит глаза, явно выигрывая у хозяина в «гляделки», а потом переворачивается обратно на пузо и засыпает, развалившись на подушке, нагло демонстрируя свое отношение. У Кёна было столько таких же отвратных дней, что и вспоминать тошно. ФБР открывает в Батл Крик вспомогательный офис, но божьей помощью несчастным тут и не пахнет — прямо-таки воняет испортившимися на жаре пончиками из забегаловки возле полицейского участка (крем течет сквозь дно картонной коробки) и искусно сплетенной ложью. Присланный в городок федеральный агент Ицки Коидзуми будто сошел с глянцевого рекламного плаката; его, знаете, хочется даже потрогать, чтобы убедиться в непревзойденном качестве современной печати. Всяческие изъяны кожи тщательно отретушированы, исключая мимические морщинки в уголках рта — признаки человека, который слишком много улыбается, и при этом не всегда искренне, внесите комментарий в протокол допроса. Новичок не вписывается в весь их пыльный серый офис образца 2009 и плотный лабиринт-змею сдвинутых вместе столов, на которых сонно гудят старенькие компьютеры, доживающие свой век; он весь из себя — сияющий на солнце кадиллак среди разбитых семейных минивэнов, виски премиум-класса среди бутылок мартини из супермаркета на углу улицы… продолжать можно долго. Кён ловит дурацкую мысль еще на подлете и криво ухмыляется: на виске Коидзуми вот-вот поплывет свежая типографская краска, ай-ай-ай, брак! перепечатывайте тираж! Агент улыбается — Кён присваивает оскалу номер один, машинально тот запоминая — и говорит что-то о том, как рад здесь находиться. Ицки замечает, что создатель в ответ на приветствия кривит рот в некрасивой гримасе и демонстративно отворачивается, игнорируя протянутую ему руку, и с альтернативными теориями креационизма решает повременить, оставляя те до лучших времен. Его улыбка номер «два» чуточку мягче: обезоруживающая, но не заискивающая. Полицейская рация жалобно потрескивает на приборной панели новенькой машины федерального агента, и всю дорогу до места преступления Кён смотрит в окно — родные улицы проплывают перед глазами цветными пятнами, а новоявленный (непрошенный) напарник о чем-то бодро болтает, словно бы вскользь упоминая всех своих именитых знакомых. Первое совместное дело они раскрывают вполне успешно, и на фотографии из газетной статьи федеральный агент выходит красивым до омерзения (детективу даже хочется купить в киоске один выпуск просто для того, чтобы вырвать страницу и сердито смять ее в кулаке — конечно, Кён этого не делает, он же выше таких глупостей). Идея разрешить Сямисену разодрать улыбчивое бумажное лицо нового напарника, впрочем, кажется не менее соблазнительной; на настоящее — то ли чудо природы, то ли дар пластической хирургии — он пока просто смотрит. Здесь сказать бы «любуется», но тот упорно будет все отрицать. Ицки Коидзуми, знаете, верит в т е о р и ю; абсолютно поехавшую теорию сотворения мира, в которой старшему детективу из Батл Крик с дурацким прозвищем отведена главная роль. У Кёна не хватило бы такта не смеяться и не крутить пальцем у виска, слушая подобную околорелигиозную чушь — федеральный агент, увы, понимает это слишком хорошо еще до того, как его командируют в помощь местным полицейским. Картонная коробчонка, принесенная из китайского ресторанчика, пачкает жирным донышком рапорты, лежащие на столе в тщательно контролируемом беспорядке; лапша вьется-тянется, плавая в рыжем соусе, соскальзывая с палочек, и остро пахнет специями. Смотрящий на напарника поверх экранчика смартфона Коидзуми вскидывает вверх брови — должно быть, вежливый вопрос: «ты собираешься э т о есть? серьезно?», — но вслух ничего не говорит; Кён удобнее устраивается с едой на своем рабочем месте и брезгливо вытаскивает из коробки упавшую туда с рукава пиджака кошачью шесть (кто-то из коллег в который раз очень остроумно советует ему обрить Сямисена наголо). Коидзуми занимает чье-то чужое компьютерное кресло и звонит прокурору, покачивая ногой в такт гудкам в телефонной трубке; детектив смотрит на мельтешащий перед глазами яркий желтый носок, выбивающийся из-под штанины агента, и его начинает подташнивать. Станционный телефон на соседнем столе звонит, а значит, в городе снова кого-то убили. Ицки заканчивает рабочий день позже всех, отпустив хорошенькую услужливую секретаршу еще два часа назад, и едет в противоположную от дома сторону, гоня автомобиль по сонной безмолвной улице. Тугие кукурузные стебли бьют его по груди, оставляя следы на белоснежной рубашке, и уродливое желтое море шумит в ушах, накрывая с головой — здесь бы вписать в историю что-то пространное про божественный замысел, космических роботов, старшеклассниц из будущего, рептилоидов и круги на полях. Бога нет в безликой служебной квартире Коидзуми, обставленной по последнему слову техники, нет на баскетбольной площадке с ржавым кольцом и на пыльной заправке за чертой города, где черный асфальт июльским днем плывет от зноя, а воздух удушающе пахнет бензином (федеральный агент по дурацкой студенческой привычке меланхолично жует во рту сигарету, и та, неподожженная, размокает; он бросил курить пару лет назад, однажды просто твердо этого захотев). А потом он кричит, вытаскивая гнев и усталость из себя на свет божий, пока кукуруза — выше его роста — послушно глотает боль. Обломок жесткого стебля забивается в ботинок и больно колет; Коидзуми отвечает на звонок телефона только на четвертый раз, вытащив недовольно пищащий смартфон и кармана пиджака — трубка возмущается голосом Кёна, где напарника все это время носит, не сбежал ли новичок обратно к сияющим огням Вашингтона (конечно, нет, это настолько смешно, что и не обидно). Переступая порог полицейского участка, агент приказывает сам себе: улыбайся, улыбайся — это несложно, ну! — и губы послушно кривятся. Детектив не верит всем этим его гримасам — они оба это знают. Полицейский значок создателя, прицепленный к поясу, пускает на солнце блики; их юный мирок рождается за три года до того, как федеральный агент Ицки Коидзуми приезжает в Батл Крик, штат Мичиган.