spirale

Ветер бил меня влажными, продрогшими ладонями в лицо, словно пытаясь привести в чувство, а мысли - в порядок. Я держал в руках прозрачную, светящуюся сферу всей планеты, думая, как бы не разбить ее о брусчатку. Иной раз, когда вечер превращался в невыносимую вечность, я пытался раствориться каплей краски в воде, исчезнуть во влажном запахе улицы, втереться в толпу. Я мог быть кем мне пожелается, - я надевал непроницаемую маску чужого лица, брал в руки ворованный скипетр и носил свое тело, представляясь королем, являясь на деле переодетым крестьянином. Дрейф, которым я перемещался по городу, длился ровно до тех пор, пока мои случайные знакомые не делались навязчиво близкими, а утро не выглядывало из-за края Земли. Уходя из внезапно остывшей квартиры, я заметил, что свет выключился, а потом сразу же включился. Вся техника разом замигала сбитым временем ' 12:00', а мне подумалось, что Золушке вроде меня стоит поторопиться, пока карета не превратилась в тыкву, а на моем лице не начнут проглядываться признаки раскаянья. ~ Как самый настоящий фаталист, я ни секунды не сомневался в том, что все мной произведенное уже давным-давно предначертано. Неизбежность - единственное, пожалуй, слово, способное описать все существование человеческого существа. Ты веришь в разум, веришь в Бога, веришь в свои силы - но, тем не менее, никогда не узнаешь действительно ли ты повлиял на свою судьбу, либо так должно было произойти. Так или иначе, но вместе с этим мне нравилось думать и о совершенно противоположном развитии событий. ' Каждому воздастся по деяниям его'. Делается легче, когда ты не несешь крест безысходности, когда ощущаешь себя Моисеем собственной жизни, где на месте ведомого народа - твоя собственная линия Судьбы. Или тогда, когда ты веришь в это, чтобы там ни было в настоящем. ~ Impacable. Glacial. Violent. Féroce. ~ я никогда не повторял своих ошибок - если мне приходилось единожды обмануться, я не наступал более на эти же грабли. Во мне смешивались в сплошное добродетель и порок, честность и пожизненная ложь. Иногда мне казалось, что после смерти меня возведут в ранг святых, а иногда - что виселица была бы слишком лояльным средством для моего уничтожения. Я холоднее льда и жарче солнца. Я - трансцендентность в квадрате. ~ Лица вокруг сливались в один мазок широкой кисти, беспрестанно двигались и совсем не запоминались. Мне, как обезумевшему от жажды вампиру, хотелось свежей, чистой крови - требовалась природная энергия, не загрязненная наркотиком мещанства и налетом обыденности. Ради такого можно было ударить первого встречного в лицо, заставить его содрать свою человеческую личину, показать первобытные эмоции, какие по телевизору не увидишь. Я - провокатор и зритель, убийца и жертва. Осознав, что на праздном пути всех туристов я не найду ничего объемнее манекенов, я свернул в первый попавшийся переулок и постарался не запоминать дорогу. Наконец я решил остановить свой выбор на каком-то засаленном баре. За стойкой стояла женщина, которая, кажется, работала здесь с самого открытия - не меньше века. У нее были скверные зубы, опутанное сетью морщин лицо и костлявые руки, которые совсем не вязались с тучным телом. Я сел за пустующий столик, наблюдая, как помещение начало наполняться разношерстой публикой. Люди, как бусинки воды в капельнице, проникали в вены этого грязного места, заказывали пиво, виски или водку. Я разглядывал грязный стакан, на котором отпечатались пальцы всех предыдущих. Мне казалось, что, споткнувшись на Монмартре, я упал в сточную яму, где с детской наивностью пытались отмыться все собиратели пороков. Чревоугодники, пьяницы, лгуны и малодушные - они чувствовали себя людьми лишь среди себе подобных. Я отгородился невидимой стеной, выжидая удобного случая и случайного человека. Ближе к десяти в бар вошли проститутки - с наклеенными улыбками и стеклянными глазами. Они тоже фаталистки - знают, что исправить что-то уже не в их силах. День за днем, час за часом. Они видят свое разложение, чуют приторный аромат гниения и забивают нос белым порошком, чтобы перебить запах. Когда это не помогает, они пускают по вене, стараясь нечаянно увеличить дозу. ~ - Интересно, правда? Она вальяжно устроилась за соседним стульчиком, нарочно раздвинув ноги и напустив на себя самый сексуальный вид. По ее мнению, разумеется. - Наблюдение - вот чего всем недостает. Все подвластны инстинктам - только присмотрись. - Считаете себя Дорианом Греем, наверное? - она резко сдвинула колени и оперлась локтями о стол. На ее ресницах свернулась катышками тушь, а на губах была трещинка - наверняка оттого, что она облизывала их на холоде. - Дориан Грей был, возможно, самым мудрым из людей. Глупость поразила его лихорадкой лишь в самом конце. Она покачала головой, отчего рыжие кудри подскочили, как отпущенные пружинки. Теперь, во время паузы, я решил осмотреть ее. Продолговатое лицо с массивной челюстью, большими глазами в окружении длинных ресниц, ярко накрашенными губами - вот и все, что я успел заметить прежде. Теперь я увидел тонкое тело, упакованное в дешевое, но с претензией на стиль платье, пластиковые туфли в тон и каких-то крохотных размеров сумочку-клатч. - меня зовут Мария. Меня это рассмешило. Интересно, знали ли ее родители, что дочь, названная именем матери Иисуса, однажды выйдет на панель? Непорочное зачатие, двадцать абортов, как знать. Я смотрел на нее и думал, что прерафаэлиты вроде Милле отдали бы царство за то, чтобы Мария поработала его моделью. - о чем мы говорим, собственно..- она накрутила на указательный палец огненно-рыжую прядь.- Тридцать евро за час, идет? Мне сделалось нестерпимо смешно, и я разразился хохотом. - Мой Бог, Мария, тебе следует внимательнее выбирать клиентов. Я не заинтересован в такого рода..услугах. Я отбросил назад волосы и провел пальцем по краю грязного стакана. Мне хотелось вывести ее на эмоции, но она ничем не высказала своего недовольства. - Третий пол? - презрительно спросила она, согнув брови, как маленькая девочка, впервые заметившая отбросившую хвост ящерицу. - Или ты тоже цепляешь тут кого-то? Я снова расхохотался, порывисто схватив ее за запястье. - Не пори чушь, милая Мария. То, что мне не интересны проститутки, совсем не означает, что женщины для меня не привлекательны. Она выдернула руку и поднялась, собираясь уходить. - Раз уж так, то мне пора. Прерафаэлиты отдали бы все сокровища мира за ее типаж, я собрался выложить 30 евро. - Тридцать евро и выпивка, идет? - перекривлял я ее деловой тон - Но никаких интимных услуг. Мария закусила губу и нехотя села на место. Мне снова сделалось грустно оттого, что деньги делают с людьми. - Бабки вперед. - Тут же объявила она. Она то и дело поправляла волосы и одергивала платье, чувствуя себя неловко. Я же всячески пытался усилить ее неудобства - вскользь брошенными фразами, вопросами и холодным обращением. - У тебя есть семья, Мария? Она подняла на меня серые глаза и почти что жалобно ответила: - да, у меня есть родные. А еще у меня есть подруги и сутенер. И знаешь, что самое ужасное? Самое ужасное то, что порой девочки оказываются мне ближе семьи. - А что заставило тебя податься в столь древнюю профессию? Мы шли по бульвару, почти что опустевшему в столь позднее время. В руках Мария комкала дерматиновые перчатки. - послушай..- наконец ответила она - что тебе нужно? Я не в церкви, ты - не священник, а сегодня не Рождество. Я не хочу исповедоваться. Я не знаю твоего имени. Я не знаю, кто ты и не понимаю, что ты требуешь за тридцать евро? Задушевных разговоров? Думаю, я не тот собеседник, который нужен тебе. Ты при деньгах, молод и красив. Отправляйся на какой-то фешенебельный курорт и там ищи себе приятельниц для ночных разговоров. А я хочу домой, спать. Возьми свои деньги обратно. - Она протянула мне смятые купюры. - А мы сочтемся на том, что ты просто платил мне мартини. Она выглядела довольно жалко в легчайшем пальто, особенно когда пыталась обогнать меня семенящим шагом. Особенно когда разыгрывала спектакль с возвращением денег. Причем совсем не тех, что дал ей я. Меня в какой-то мере даже смутило ее равнодушие - я ожидал большей эмоциональности. - Мария, не стоит тебе работать. Отправляйся в театр, немедленно. Франция нуждается в таких неподражаемых талантах. - Мы сравнялись, когда я ускорил шаг. - А теперь я обещаю доплатить тебе еще, если ты перестанешь бежать и будешь просто рассказывать мне все вехи своей жизни. - Ты писатель или репортер, что ли?- огрызнулась она. - Есть вещи, которые не купишь. - Даже за двести евро? Мария остановилась, нервно сглотнув слюну, и посмотрела на меня. - Ты, наверное, один из этих извращенцев, которых возбуждают рассказы? - меня, зовут Жюльен. - Я протянул ей руку - приятно познакомиться. ~ Ночь швыряется обещаниями, утро - листьями в лицо. Серебристые нити тумана пронзали любого прохожего насквозь, словно стрелы средневековых рыцарей. К тому моменту, как тонкий пальчик часов указывал на шесть утра, мне начало казаться, что я лишь бездумно потратил ночь и деньги на девушку, чей образ казался ярче лишь оттого, что я сам его придумал. Она была бесцветна, как глаза покойника, совершенно поникшая, а меня разбирало недовольство - ведь я не сумел хоть на сантиметр приподнять занавес над тайной человечества. Я ожидал агонии, злости, страсти, ненависти - всего, чего угодно, но не этой невыразимой пустоты ее глазниц. Я смурнел и уже не знал, как отделаться от этой рыжеволосой тени, покорно следующей за мной всюду. Наконец я остановился и резко схватил ее за узкие плечи. - Мария, я не хочу, чтоб ты шла за мной. Деньги у тебя, я думаю, на этом стоит прекратить наше знакомство. Она замерла на короткий миг, а потом расхохоталась. - Лекарь душ человеческих ! Ха-ха! Вы - бесчувственный чурбан, питающийся чужой болью и отчаяньем. Конечно, Вы не хотите, чтобы я шла за Вами - мне Вам дать нечего. У меня есть мое тело - но Вам оно не нужно. Вы хотите ковыряться пальцами у меня внутри - Мария хлопнула ладонью о грудь - но сюда Вам вход заказан. Да кому интересно, ведет моя дорога в Ад или в Рай? Я могу ублажить даже всех этих ваших апостолов, если потребуется. Ее монолог делался все интереснее, а с каждой брошенной фразой, ее лицо приобретало живой оттенок. - У меня нет высшего образования, кому нужна шлюха в жены? А что, все эти мадемуазель из 'высшего общества' - не обычные ночные бабочки? Они продают свои души, а я - нет. Так что я почти что праведница. Если бы я могла командовать временем! Все было бы иначе. - Она скривила губы, презрительно глядя на меня. - А Вам только и требуется, что провести где-то ночь! Потому, что Вы - одинокий придурок. Потому, что Вы считаете себя слишком умным. Сама того не ожидая, она обращалась ко мне на 'Вы'. - Вы исполнены презрения к тем, кто не читает всех книг, которые стоит прочесть любому образованному человеку. Не знаете, что означает жить так, как живут другие. Вам никогда не понять каково это - мечтать об одном, а после отправляться вечером в вонючий бар в надежде подцепить не сифилисного туриста! Что значит нет денег, что значит парализованная мать и отец-священник, от которого проку, как с козла молока! ' Помолись Богу, доченька, пускай он отправит нам пиццу с доставкой'! Вы ничего не знаете! Да к черту Вас, Жюльен ! Она грациозно подняла руку, словно останавливая меня, и развернулась на каблуках. Я стоял, словно завороженный и очнулся лишь тогда, когда ее туфельки начали отбивать ритм по гулкому асфальту. Приблизившись, я схватил ее за руку, зная, что, возможно, совершаю одну из самых больших ошибок в своей жизни. Во мне брезжила рассветом одна мысль, а в голове неотрывно светилась идея эксперимента, самого жестокого, пожалуй, из всех, что проводили люди. - Мария, Мария ! Давайте заключим пари ! Она сложила руки на груди, нервно подняв подбородок, отчего кудряшки запрыгали вокруг порумяневшего лица. - Я хочу помочь Вам, и, возможно, очистить свою совесть. - Слукавил я - это ребячество, но давайте попробуем! Она пренебрежительно согнула верхнюю губу. - Опять разговоры по душам? Мне нужно выслушивать твои рассказы о безответной любви? - гораздо интереснее. Мы попробуем повернуть время вспять, вернемся ровно в тот момент, когда что-то пошло не так и попробуем исправить все. - Я порывисто говорил, почти задыхаясь - в тот момент, когда твои мечты разбились вдребезги. Этот момент мы вернем, чтоб начать сначала. Мария покачала головой. - Я так и знала, что ты тронутый. - У тебя будет шанс вернуть моральный облик. - Мне все равно. Она повернулась, чтобы уйти снова. - У тебя будет шанс посмотреть в глаза отцу, когда он спросит, откуда эти деньги. Я когда-то играл в покер. И я хорошо знал, как порой важно уметь блефовать. Именно это я и сделал, упомянув отца. Мария прислонилась к углу какого-то дома, и устало посмотрела на меня. В ее глазах была нерешительность, любопытство и недоверие. - Пойдем ко мне домой. - Решительно объявил я, чувствуя, что война выиграна. - Я все объясню, как следует. ~ - Я повторяю. Чай обжигал нёбо, мешая сосредоточиться. Мария уплетала ею же приготовленную яичницу, собрав волосы в хвост, оставаясь в своем нелепом в утреннем свете платье. Я забросил ноги на столешницу и щелкал пальцем по чашке. - Я повторяю, - нетерпеливо продолжил я - что это своего рода искупление для меня. И почему, собственно, тебе просто не согласиться? Без лишних выяснений обстоятельств и причин меня на это толкающих? Мария вытерла ладонью губы и с сомнением посмотрела на меня. - Это странно. Я жила все эти годы, рассчитывая на себя, мне, знаешь, 25 лет и тут появляешься ты, рассказывая какую-то чушь об искуплении и попытках вернуть меня в нормальную жизнь. Я не понимаю, почему? Зачем? Я совсем не ожидал длительных расспросов. Мне казалось, что такой обиженной Богом девушке стоит просто упасть на колени и согласиться, называя меня Господином. Я не был в силах объяснить ей, что я использую ее, как лабораторную мышь, пробую свои силы в изменении линии судьбы. А если не получится? Что же, при таком раскладе я теряю, в худшем случае, только время. Время - разве оно стоит что-то? Время не дороже часов, пока ты молод. Пока твое сердце бьется, как птица в клетке, пока твоя кровь спешит по венам бурным потоком, - какое время имеет значение? - можешь считать меня Санта Клаусом. - Раздраженно пробормотал я. - а если я все же соглашусь? - Мария двигалась резко и плавно одновременно, словно кошка, заметившая заигравшегося воробья. - Если ты согласишься, то перед тобой будут открыты двери всех приличных домов. Ты сможешь найти достойную работу, выйти замуж. У тебя появится круг знакомств. И это будут совсем не те дальнобойщики, которых ты привыкла видеть вокруг. Перекладывая все достоинства и недостатки на разные чаши весов внутри себя, Мария прикрыла глаза. Я засек время. Через тридцать секунд она широко раскрыла глаза и сжала кулаки, будто взволнованная девочка. - Я согласна. ~ Закрой глаза и ты провалишься в бездну своих ночных кошмаров. Из ночи в ночь, изо дня в день, из года в год, мне снился один сон. Совершенно банальный ужас, преследующий бездомной собакой. ~ - Сын, у меня в голове есть выдуманный остров. Он покрыт зелеными лесами. Он пуст, освобожден от людей - чистое пятнышко заболевшей Земли. Когда я устаю, я уезжаю на этот остров. - Мой отец, с проседью на висках и синими глазами, брал меня за руку. - Сын, у меня есть остров, какого нет больше ни у кого. Я смотрел в его старческое лицо и чувствовал, как микрокапилляры моих глаз наполняются солью, светлеют радужки, а в горле появляется невозможный комок. Его руки, некогда крепкие, предательски тряслись, а улыбка казалась одной сплошной морщиной. Рано или поздно наступает утро, когда твой отец не просыпается, уезжает на свой безлюдный остров. Мне снова снился прежний сон. Я спешил по узким коридорам, цепляясь ладонями о стены, теряя сознание от клаустрофобии и недостатка воздуха. В гулких ячейках муравьиных дорожек вокруг то и дело слышался хохот, путающий меня. - сюда ! - нет, сюда! - ко мне ! - ну же, сюда! Еще немного и я бы лишился чувств от собственной беспомощности. Всегда именно в этот момент высшего напряжения я чувствовал, как в лицо дует свежий ветер. Я выходил к огромной двери, раскрытой настежь. Всегда я оказывался в чаще огромного острова. Впрочем, понять, что это остров я не мог, но я знал это. В этот раз что-то было не так. Я слышал какие-то голоса. Они вытаскивали меня за шиворот из водоворота сновидений, и я проснулся, широко раскрыв глаза. Мое дыхание казалось мне слишком шумным. Я приподнялся на локтях и провел ладонью по глазам. Затем я услышал голоса. Они принадлежали отнюдь не моему сознанию. - Я никуда не пойду ! - Я не сразу узнал в приглушенном голосе Марию. - Я ничего тебе не должна. Попробуй, заставь. - Анна-Мария..- второй голос раздавался откуда-то издали. Я понял, что он звучит из телефонной трубки. - Как твой отец я имею право знать где ты находишься. Рыжеволосая девушка сидела на балконе, что соединял мою комнату и зал, где спала она. Весь предыдущий день я разнообразными способами пытался выяснить степень образованности Марии. Не то, что бы меня особенно интересовало ее понимание интегралов, но мне было совершенно необходимо уяснить себе, с кем я имею дело. Собственно, мне в какой-то момент показалось даже, что моя затея может увенчаться успехом. Мария обладала живым характером и хорошей логикой. - Папа, если ты считаешь, что живя с мужчиной нужно обязательно предаваться греху, то ты смешон. - Раздраженно говорила Мария на громкой связи. - И если тебя что-то беспокоит, ты всегда можешь прийти сюда и посмотреть. Ах, вот оно что. Священник беспокоится о том, чтобы дочь не предалась блуду в обществе совратителя. Мне сделалось смешно. Впрочем, одним из условий нашей сделки был ее временный переезд в мой дом. Пускай же этот слепец посмотрит на свою дочь прежде, чем механизм будет запущен. ~ - Музыка должна быть простой, достаточно простой, чтоб я могла двигаться и трясти задом. Сечешь ? - наивно объясняла Мария свои предпочтения в музыке. - Зачем все усложнять? Я вздохнул, силясь представить себе образ идеальной женщины. В какой-то мере я примерял на себя доспехи Бога, лепя из этой кучки пластилина скульптуру Микеланджело. - Представь, что много лет спустя наши дети улетят на другую планету.- Я пустился в объяснения - и, например, начнут строить там новую цивилизацию. Предположим даже, что к ним прилетят представители .. инопланетяне, словом. Кстати, что-то слышала о разных теориях о существовании иных рас ? - Зеленые человечки ? - хихикнула Мария. - Серьезнее, мадемуазель. - Красные ? Я кашлянул, призывая ее вернуться мыслями к линии моего рассказа. - все довольно просто. Смотри, - я раскрыл блокнот и принялся рисовать.- Гуманоиды, они же серые. Хрупкие такие, большеголовые. Я нарисовал странное создание с бездонными глазами и тонкими руками. Я даже не мог точно объяснить к чему ей классификация инопланетян, но я продолжал. Мария с любопытством наклонилась ко мне, внимательно разглядывая мою зарисовку. - Это как те, что вывалились где-то над США? - Вроде того. - Я кивнул. - Они похожи на людей. Я видела, как выглядят нерожденные дети, выкидыши. Нам показывали картинки еще в школе. Жуткое зрелище. И жалкое. Наверное, не повезло этим пришельцам. - Мария с грустью провела пальцем по рисунку. - Как печально то, что к инопланетянам у тебя больше жалости, чем к людям. ~ Когда распределение гипотетически существующих пришельцев с рисунками на полупрозрачных листах блокнота было завершено, я решил продолжить. - Мы говорили о музыке.- Напомнил я Марии, которая уже сама принялась чертить какие-то линии на бумаге.- Я говорил о том, что, возможно, наши дети переселятся на другую планету и познакомятся с кем-то из этих героев кунсткамеры. - Я ткнул пальцем в рисунки.- И что ты скажешь - послушайте Бейонсе, дорогие жители Альфа Центавра? Или нет, возьмите этот платиновый диск Джастина Бибера? - Наверное, нет. - Согласилась Мария.- Хотя, может, через много лет, Моцарт и еще кто-то из их компании станет непопулярным? Я искренне расхохотался. Мне казалось, что такая наивность не может быть присуща кому-то старше пяти лет. - Милая, Моцарт был первым гением-бунтарем, эдаким рок-музыкантом своего времен. Бетховен был глух, как контуженный на войне и писал шикарную музыку. Конечно они будут 'популярны' ! - глухой ? - удивленно спросила девушка.- Расскажи ! ~ Я, не задумываясь, разложил приборы как следует. Мария смотрела на то, как я быстро сложил пазл вокруг тарелки и глубоко вздохнула. - Сервировать на самом деле не так-то сложно. - Неуверенно сказал я. - Посуды и приборов вроде бы много, но каждый на своем месте, у каждого своя роль. Прямо перед тобой закусочная тарелка. Слева от нее — пирожковая тарелка или бумажная салфетка. Справа от тарелки — ножи и ложки, а слева — вилки. Перед тарелкой расположены десертные приборы или один прибор — обычно десертная или чайная ложка. За десертными приборами стоят фужер и рюмки. На закусочной тарелке лежит салфетка. Салфетка складывается проще простого. Мария завернула волосы в неаккуратный пучок и протерла подушечками пальцев следы на ложке. - Я чувствую себя так, будто я в институте благородных девиц. - Пробурчала она. Она уже неделю с лишним жила в моем доме. Я внимательно наблюдал за каждым ее движением, стараясь предугадать любое следующее слово. Каждый раз, когда ожидания не сопоставлялись с действительностью, я получал маленькое удовольствие - нет ничего лучше, чем несовпаденье. - Тарелка, вилка..- Мария резкими движениями раскладывала приборы по белоснежной плоскости скатерти. В дверь неожиданно позвонили. - Ты ждешь кого-то ? - в шутку спросил я, поправив чайную ложечку. Мария как-то сжалась и неуверенно посмотрела на меня. Может быть, она тоже Эвридика? Потерянная в этом мире? - Я давно не появлялась..на работе. Я думаю, меня ищут. - Она закусила губу и приложила ладонь к щеке. Я заметил облупившийся на ногтях алый лак. Я поправил свою рубашку и скорым шагом подошел к двери. Я ожидал увидеть плечистого мужчину с залихватски подкрученными усиками. Старого дьявола с франтовской тростью и седой козлиной бородкой. Но у порога стоял маленький, толстенький человечек, едва доходящий мне до груди своей лысеющей макушкой. В руках он вертел шапочку-носочек серого цвета и смотрел на меня рыбьими прозрачными глазами. - Здравствуйте, - неуверенно обратился он ко мне - Позволите пройти? Я смерил его холодным взглядом и таким же ледяным тоном поинтересовался: - А вы, собственно, по какому вопросу? - Видите ли, моя дочь оставила свой новый адрес и я.. Я быстро смекнул - этот жалкий мужчина и есть отец Марии. - ну что же, проходите, мсье. ~ Я тактично остался в зале, в то время как Мария и ее отец прощались в коридоре. - Я повторяю, папа. - Нетерпеливо повторяла она, словно стараясь поскорее спровадить его. - Я не делаю ничего, что противоречит твоим моральным устоям или взглядам. Я не делаю ничего дурного. Я просто снимаю комнату у Жюльена. - Но почему бы тебе не остаться просто дома, милая ? Мама скучает. - Папа, мама уже год не может говорить. Я слышал, как мужчина высморкался в платочек и обулся. - Я надеюсь, что ты одумаешься и вернешься домой, Анна-Мария. - Пока, папа. Захлопнулась дверь. Кажется, Мария захлопнула дверь за тем, что связывало ее с прошлым. Когда она зашла в зал и снова принялась раскладывать приборы, я, молча, ушел в комнату, оставляя ее наедине с мыслями. ~ Жить в бункере своего дома - это равносильно бомбе замедленного действия внутри тебя. Неделя в собственной квартире начала постепенно превращать меня в неврастеника. Собственно, я чувствовал себя Пигмалионом, который из нежной слоновой кости создавал Галатею, которой, возможно, никогда не ожить. Мне требовался воздух, много воздуха и пустоты, ведь назвать меня прирожденным учителем, наставником, воспитателем было опрометчиво. Мария, по моему настоянию, отправилась на йогу. Она уходила с какой-то отрешенной улыбкой, встряхнув распавшимися по плечам волосами. Это походило на языки огня, лижущие ее спину в черном элегантном плаще, который мы заказали на одном из интернет-сайтов. Я сварил чашечку эспрессо и вспомнил, как Мария долго не могла понять, что название кофе происходит отнюдь не от слова 'экспресс', а от итальянского слова 'выдавливать'. Однако, вопреки моим ожиданиям, остаться дома я не мог. Небо было подернуто сизой дымкой, отчего солнце, казалось, утопало фруктом в белесом йогурте и совершенно не грело. Не изменяя привычке, я прихватил блокнот и направился в парк. Воздух был подобен прозрачному океану и обжигал своей солью легкие. Люди двигались быстро, проталкиваясь сквозь островки столпотворений, оставаясь до той меры безразличными, что теряли свои лица, меняясь с прохожими масками. Парк встретил меня криками детей, что бросались листвой, которую еще прошлым вечером старательно сгребал дряхлый старик-дворник. Ветер взрывался яростными порывами, как дикий зверь и пронизывал до костей, а потом крался обратно в свою клетку и умиротворенно урчал домашним котом. Я закрыл глаза и представил, как, сидя на лавочке, постепенно твердею, каменею и, много лет спустя, превращаюсь в мраморную статую. Сейчас я был схож с шоколадными рождественскими фигурками, которые совершенно полые внутри. За исключением того, что запертый в тело дух бился о твердокаменные стенки, оставляя едва заметные синяки и гематомы, которые можно почувствовать лишь на ощупь. У меня в бумажнике лежала детская фотокарточка. На ней мальчик с черными волосами и зажмуренными глазами, широко раскрыл рот и всунул в него дуло водяного пистолетика. Мне было лет семь-восемь, когда отец счел этот кадр забавным и запечатлел на Полароиде. Я помнил звук проявляемой мгновенно фотокарточки и слегка жгущий небо запах, если ее поднести к лицу. Порой на меня высыпалась вся необъяснимая ностальгия, выпадала из коробки, переполненной до краев, а я оставался ребенком среди выпавших из антресолей елочных игрушек в самом разгаре августа. ~ Мария должна была посещать йогу в одном из хороших клубов Парижа. Сам я не был фанатом такой методики релаксирования. Впрочем, дело могло быть в том, что я не умел как следует расслабляться с ногой за ухом, как знать наверняка. Однако для поддержания хорошей физической формы и коррекции мышления, я направил свою воспитанницу именно сюда. Над моей головой на десять этажей вырос элитный спортивный комплекс, сверкающий гладкими зеркальными окнами. Я вошел внутрь и оказался окружен ненастоящим мрамором на полу и еще более фальшивыми улыбками девушек-секретарш. - Я за Марией, она сегодня должна была прийти к вам на йогу. Брюнетка с зализанным хвостом и пышной челкой принялась листать какой-то блокнот, затем - искать что-то в базе данных, в то время как я разглядывал свое отображение в до блеска натертом стекле стойки. Мне требовалось лишь приклеить к своему лицу безупречную сверкающую улыбку, и меня можно было оставить здесь, как живой пример успешного мужчины, который на своем Лексусе забирает красавицу-жену с фитнесса. - Молодой человек, мне жаль, но сегодня никакая Мария к нам на йогу не приходила. Может быть, не на йогу? Я кивнул головой и с абсолютно четко понял, куда и зачем направилась Мария. Мне казалось, что с прошлой жизнью можно покончить одним захлопыванием двери. Но с привычкой вести такую жизнь - отнюдь. ~ Я заскрежетал зубами, ощущая свою беспомощность. Сто пять квадратных километров города вокруг. Возможно, в этом была ироничная насмешка Судьбы - во что ты ввязался, дурачок ? Неужели ты считаешь, что лягушка проживет без своего болота? Но я был исполнен уверенности в том, что начатое мной дело - правильное. Недолго думая, я спешно поймал такси и отправился к тому самому захолустному бару, где впервые встретил Марию. Мне казалось, что я просто обязан найти девушку, схватить ее тонкие запястья, сжать их так, чтоб она завизжала, сломать их, если потребуется, но не позволить ей мешать мне спасать себя. Но бар в столь раннее время был закрыт. Совсем. Для проверки я даже пару раз ударил кулаком о гулкую дверь, но ничего не произошло. Я вернулся в такси, которое продолжало фырчать, ожидая моего возвращения. - Прошу прощения, мсье. - Я чувствовал себя так, как чувствует себя овца в клетке с тиграми. - Вы бываете тут, в этом баре? Таксист, немолодой мужчина с пивным брюшком, тут же насторожился. - А что Вас интересует? - Ну..- я постарался как можно многозначительнее улыбнуться - Я познакомился тут с одной девушкой. Рыженькая дьяволица, знаете ли. - а утром она ушла, прихватив Ваш бумажник? - с пониманием закивал он головой - Да, знакомо. Впрочем, я знаю, где ошивается этот сброд днем. Ведь Вас это интересует? - Да, - согласно кивнул я - Езжайте же поскорее. ~ - Обычно девочки отсыпаются до вечера, - со знанием дела растолковывал мне таксист, глядя в зеркало дальнего вида - или просто отдыхают. Они живут в дешевом отеле, его держит та же женщина, что и бар. Она тоже в доле, ведь прикрывает девочек перед полицией. - А откуда Вы знаете столько всего из жизни проституток ? - полюбопытствовал я. Водитель, которого, судя по удостоверению, звали Жерар, замялся и каким-то маслянистым тоном ответил: - Жизнь дает много примеров, мсье. Вот мы уже и приехали. Вам нужно просто зайти в отель и спросить у хозяйки понадобившуюся мадемуазель. Быть может, Вам повезет, и чтобы не привлекать полицию, мадам позволит Вам развлечься с девушкой еще раз. Я кивнул, стараясь подавить отвращение, расплатился и вышел. Это был довольно неблагополучный квартал, смотрящий треснувшими стеклами укоризненно и жалостно, словно прося милостыню. Солнце успело утонуть в белесой громаде облаков, черные брюшка которых смотрели на Землю. Впрочем, все, что хоть как-то касается земли, мгновенно грязнеет и превращается в пошлость. Прежде, чем заговорить с хозяйкой, я хотел заглянуть в комнату одной из девушек. Почему-то мне казалось, что Мария скорее зайдет к подругам, чем к гнилозубой матушке. Однако все мои дедуктивные методы оказались совершенно невостребованными. В дверях я столкнулся с ней. Мария была одета так же, на ее ногах были те же туфли, волосы лежали по-прежнему, но на лице я читал возвращение к чему-то низкому, будто она споткнулась и упала в собачье дерьмо. Глаза были затуманены алкогольным паром, помада немного размазалась по контуру губ. Вся она была раскрасневшаяся и нехорошо взволнованная. Следом за ней из дверей отеля вышел какой-то мужчина в пальто нараспашку, синем галстуке и сером костюме. На его лице застыло мечтательное выражение, которое появляется лишь от одного. Летящей походкой он прошел мимо, хлопнув меня по плечу: - Девочка - что надо ! Я задохнулся от злости. Мария положила обе руки мне на плечи и начала говорить, заплетаясь: - Я не знаю, зачем тебе это..знаешь, Жюльен...пойдем ко мне или к тебе...я немного выпила, знаешь...Девочки соскучились и отдали мне лучшего клиента... Вот это я понимаю - дружба ! Едва сдерживаясь от отрезвляющей пощечины, я схватил пьяную Марию за плечи и встряхнул с такой силой, что голова у нее запрокинулась назад, а выражение лица из задумчивого сменилось на испуганное. А схватил ее за шею и повернул, как шкодливого котенка, лицом к трехэтажному зданию, откуда уже выглядывали любопытные лица. - Если ты еще хоть раз,- я схватил оцепеневшую девушку сильнее - хоть раз подойдешь к этому месту, тут ты и сгниешь. Я не Ричард Гир, а ты не Джулия Робертс и я тебя не буду вытаскивать из этого дерьма еще раз. А теперь помаши своим подружкам и пошли. Мария послушно подняла ладонь с дрожащими пальцами в сторону окон и понуро двинулась следом. Когда мы подъехали к дому, она неожиданно разрыдалась и попыталась встать на колени в машине. - Пожалуйста, прости меня.- Протянула она ко мне руки. Черная тушь текла по ее лицу со слезами, будто она была с шоколадными глазами и нечаянно села слишком близко к огню. Я отвернулся к окну. - Если ты считаешь, что став на колени ты превратишься в нормального человека - спешу тебя разочаровать. Дома я оставил ее одну, хлопнув дверью в свою комнату. Я знал, что еще один такой поступок - и я уже не решусь исправлять то, что под силу разве что могиле. ~ Об инциденте, случившемся две недели назад, я никак не заговаривал, а Мария старательно поддерживала меня в этом. Каждый день был расписан едва ли не по минутам - я постоянно наполнял программу всяческими событиями - от выставок до музеев. Мы посещали Лувр трижды - каждый раз открывая перед собой новую часть огромной коллекции мировой истории. Я не хотел бесцельно бродить по огромным залам некогда дворца королей, теряясь в столпотворениях и схематических картах на буклетах, потому заранее составил наш маршрут, выбирая самое интересное. Чтобы раскрыть перед Марией все прелести каждой галереи, я до ночи читал разнообразные исторические очерки - когда и как создавались скульптуры и картины, безмолвно глядящие поверх сотен голов. Когда мы оказались в галерее, посвященной художникам 19 века, Мария заинтересовалась лишь одной картиной. То была ' Свобода, ведущая народ ' Делакруа. Рассказывая о событиях, что происходили в те дни, стараясь как можно ярче изобразить 1830 год, я мучительно вглядывался в лицо Марии, надеясь на заинтересованность. Но я видел не только интерес - я наблюдал задумчивость. ~ - Ника Самофракийская. - я произнес это имя с каким-то трепетом, словно пробуя на вкус. - Крылатая богиня Победы. Буря, сметающая все, на своем пути. Взгляни на нее, Мария. Для нее не существует Добра или Зла. Она знает лишь Победу или Поражение. Женщина без рук и без головы, с сильными крыльями и одеждой, что развевается на ветру, стоит на обломке камня, как на носу корабля. - она прекрасна.- Мария отвернула лицо от скульптуры, которая, казалось, вот-вот взлетит. Я хотел было подтвердить это и с трудом оторвал взгляд от Ники. Стоявшая рядом Мария спешно вытирала глаза. - Ты плачешь ? - Нет. - Соврала она. - Мне жаль богиню, ведь она потеряла где-то свою голову. - Так всегда происходит с настоящими женщинами. ~ - Что это ? - не без испуга взглянула Мария на ровненькую стопку книг, которую я водрузил на стол. - Ты же на самом деле не думаешь, что я прочитаю всю эту скукотищу? Я терпеливо разложил всю литература на стол перед девушкой и выключил телевизор, в тот момент, когда Анжелику в белой ночной рубашке схватил очередной пылающий страстью разбойник прямо в дворцовом коридоре. - Я выбрал интересные книги. Ты быстро читаешь. - Я бросил быстрый взгляд на глянцевые журналы, которые она перечитала за вечер. - А литература - неотъемлемая часть того, что называется внутренним миром. Мария с недовольством раскрыла ' Собор Парижской Богоматери'. - Надеюсь, это не просто исторический очерк о постройке Собора? - Да нет же, - с улыбкой возразил я, глядя на то, как рыжие пряди упали на ее лицо. - Это история о юной девушке, потерявшей семью. Она - танцовщица из средневекового Двора Чудес. В нее влюблен хромой одноглазый горбун-звонарь из Нотр Дама. А она сама влюблена в красивого мерзавца. - Это похоже на жизнь. А горбун богат? - недоверчиво сощурила Мария серые глаза. - Увы, нет. Бедный человечек с поломанной жизнью и кривыми ногами. Девушка закусила губу и перевела взгляд на бумагу, испещренную черными закорючками букв. - Каждый вечер мы будем обсуждать все, что ты прочитала, так что не филонь.- Предупредил я ее, вспомнив, что осталось еще кое-что.- Но и это еще не все. Я достал из пакета аккуратный блокнот, перетянутый резинкой. - Тебе нужно записывать все, о чем ты раздумываешь куда-то. - Зачем ? ' Дорогой дневничок, сегодня я ела хлопья на завтрак..' - Мария засмеялась. Я не мог сказать ей, что записывая впечатления, помогает самой себе развивать речь и мысль. - Просто попробуй, ладно ? - Ладно. - Согласилась она - Или лучше отвечать ' Слушаюсь и повинуюсь, дорогой учитель ' ? Я поджал губы, чтоб не улыбнуться и ничего не ответил. ~ - Почему Овод не признался сразу же Джемме в том, что он - Артур, если любит ее ? - недовольно расспрашивала меня Мария, сидя напротив меня. - Это нелогично ! Почему бы ему просто не перестать мучить себя? - Овод - совершенно не такой простой человек, каким ты его хочешь представить. Всю свою жизнь он жил, как несчастный, всеми отверженный ребенок. Пытаясь скрыть это, он окружил себя ореолом таинственности и мужественности. И как это - пришел бы он в новое для себя общество и тут же лишил себя удовольствия выдумки? Мария задумалась, водя указательным пальцем по обложке. - Но это так сложно ! - сокрушалась она - Почему я не могу так же легко понимать действия тех или иных персонажей? - Или людей. - Добавил я, поставив чашку с чаем на столик. Эти вечерние дискуссии, которые порой принимали совсем неожиданный поворот, нравились мне все больше и больше. Первое время Мария никак не интересовалась действиями и чувствами героев, но это продолжалось ровно до того момента, когда она увлеклась ' Преступлением и Наказанием'- роман, который я, однако, совсем не любил. Мария тогда была абсолютно на стороне Раскольникова и, казалось, ничто не способно ее переубедить. Мне удалось. Дневник, который днями лежал на столе, нетронутый грифелем карандаша, неожиданно пропал. Из любопытства я осмотрел ящики, в которых Мария хранила свои немногочисленные вещи, но и там я ничего не обнаружил. Мне казалось, что я на собственных глазах наблюдал ускоренный процесс эволюции человека. И с каждым днем азарт внутри меня нарастал в геометрической прогрессии. Наступил момент, когда Мария должна была выйти на 'большую сцену', но я не знал, как это организовать. Мою проблему решил один случайный телефонный звонок. ~ Телефонная трубка голосом Эдди радостно вещала о том, то сам Эдди, рыжеволосый дамский повеса, наконец-то заключил контракт со звукозаписывающей студией и теперь это требовалось немедленно обмыть на совершенно невероятной вечеринке, которую он, Эдди, устраивает. С этим парнем мы познакомились не так уж давно, в то время, когда он был фронтменом одной из начинающих групп. Его гитарист сломал руку и попросил меня занять его скромное место на одном концерте. После выступления мы выпили, так и завязалось наше знакомство. Эдди - долговязый худощавый парень с начальной формой склероза. Он едва ли запомнит ваше имя, даже если бы Вы спасли ему жизнь. В другой раз я бы отказался под каким-то благовидным предлогом, но сейчас это приглашение оказалось как нельзя кстати. - Спасибо, Жан ! - радостно завопил Эдди - Дружище, у нас дресс-код. Я задумал вечеринку-маскарад. Тогда можно будет объяснить, почему ты не помнишь эту девчонку, с которой веселился всю ночь, да. Приходи с подругой или приходи за подругой, главное - в маске. На том и распрощались. ~ Мария долго не могла определиться с маской, наиболее подходящей к ее коктейльному платью и туфлям на высоком каблуке. Наконец она остановила выбор на аккуратной черной повязке, которая оставляла закрытыми лишь крылья носа и верхнюю часть лица, позволяя глазам таинственно сверкать в разрезах бархата. Волосы Марии были собраны в высокую прическу, длинные серьги покачивались в ушах, когда она красила губы алым, улыбаясь собственному отражению. Собираясь, она почти не разговаривала, полностью окунувшись в необъяснимый ритуал самосовершенствования, плавно двигаясь по комнате и негромко напевая. Вечерний Париж был неожиданно красив и очарователен в обрамлении черно-синего неба с острым полумесяцем луны. Она проколола плоскость небесного покрывала и оттуда пригоршнями посыпались звезды. Воздух был морозен и свеж. Я чувствовал себя так, как чувствует себя художник перед первой своей выставкой - волнение и предвкушение успеха. ~ Даже точно не понимая, где именно находится дом Эдди, я безошибочно угадал направление, ориентируясь по едва различимому вибрированию музыки. Пока такси медленно сворачивало то влево, то вправо, я чувствовал себя под толстым пластом воды и каждый звук слышался мне дрожащим гулом. Я расплатился, и мы оказались перед симпатичным белым домом, который светился, как рождественская елка, а в окнах угадывались тени и силуэты людей. - Не увлекайся коктейлями ! - успел шепнуть я Марии прежде, чем цветной шум из оглушающей музыки и приветственных улыбок обрушился на нас, поглотив лавиной калейдоскопов. Лица, спрятанные под всевозможными масками, были неузнаваемы, смех и рукопожатия показались мне скорее обязательными, чем желаемыми - я был совершенно уверен, что тут никто никого не мог узнать в первые минуты. Мария словно очнулась от транса, в который вошла еще дома, и неожиданно превратилась в одну сплошную сверкающую улыбку, растворившись в толпе. Я схватил бокал с серебристого подноса и быстро завел знакомство с бледнолицым юношей и его подругой, изредка ища взглядом Марию. - А где сам хозяин вечеринки? - почти что прокричал я, наклонившись к собеседнику, взгляд которого был уже слегка затуманен шампанским или пуншем. - Эдди? - добродушно удивился молодой человек- Он, кажется, наверху с двумя девушками. Парень развлекается, как может. Во все тяжкие. Я кивнул, не сомневаясь в правдивости его слов. Уже очень скоро я заметил Марию, окруженную целой кучей юношей. Она, казалось, нашла свою огранку и теперь сияла ярче Полярной звезды. - Ох, Доминик, Вы себе льстите ! - рассмеялась она, ткнув пальчиком в грудь особо настойчивого - Я забуду Вас завтра же утром ! - Главное, что Вы не забудете эту ночь ! - Да уж, забыть ночь, когда столько танцуешь, да еще и с такими мужчинами - кощунство. К компании присоединилась стайка девушек. - Мария, где же Вы были до этой ночи? - Я перебирала зерно и начищала ложки. А потом прилетела моя добрая фея и вуа-ля ! - снова рассмеялась она, обводя рукой все вокруг. Казалось, все шло гладко - Мария нравилась всем вокруг. Она говорила легко и непринужденно, старательно и стремительно покоряя сердца не только мужчин, но и женщин - хотя бы тем, что ни единому поклоннику не отдала предпочтения. Казалось, это был триумф - ученика и учителя одновременно. В самый разгар веселья, когда Мария, едва успевая отвечать на все вопросы, сыпавшиеся снежными хлопьями на признанную королеву вечера, со ступенек второго этажа спустился Эдди в сопровождении двух болтливых девушек. Румянец на его щеках напоминал подкожные кровоподтеки, всегда уложенные рыжие волосы были совсем растрепаны. - Ну, друзья, как вам эта вечеринка ? - тут же вскричал он таким тоном, словно заводил публику на концерте - Жарко, не правда ли? Гости зашумели, выражая одобрение. Эдди тут же присоединился к той компании, что окружила Марию, и принялся угадывать кто и под какой маской скрывается. Я с какой-то блондинкой находился совсем рядом и мог наблюдать за всем сразу, не обращая на себя бурного внимания шумного юноши. Наконец он, подобно умелому золотоискателю добрался до самой глубокой жилы. Я ожидал чего угодно, но не того, что произошло дальше. ~ В первые секунды я понял, что что-то пошло не так - Мария молниеносно обвела взглядом толпу и остановила его на мне. Я, пока еще не понимая, что именно произошло, пытался выбрать один из множества вариантов. Но действительность опередила меня. - Слушай, а я ведь тебя знаю. - Как-то неожиданно громко сказал Эдди - Выключите на минутку музыку, эй ! Вся толпа, окружившая рыжеволосую пару, пожирала глазами сладенький пирог скандала, который, казалось, вот-вот разразится. Мария замерла, а в ее глазах, устремленных на меня, застыло выражение затравленности и испуга, которое давно не появлялось, выстиранное хлором новой жизни. Эдди вплотную приблизился к Марии, а та тут же выпятила вперед подбородок, стараясь казаться независимой и смелой. - Да я точно тебя знаю, крошка. - Почти радостно сказал он, обращаясь ко всем сразу. - Только не могу понять- неужели в прошлый раз я не заплатил за твои услуги или тебе так понравилось, что ты захотела повторить? Казалось, гости разом задохнулись от негодования. Дело было лишь за ответом Марии. Она считанные секунды балансировала на тонком лезвии бритвы, словно неумелый канатоходец над пропастью. Я неосознанно скрестил пальцы и понял, что Мария увидела это. Ее глаза вдруг полыхнули каким-то огнем, неожиданной мыслью, брови изогнулись, а губы распахнулись в очаровательной улыбке. - Ох, точно ! Четверть пятого, среда ! Ты, кажется, тот парень с простатитом. - Она заговорщицки повернулась к остальным - и он прав, я действительно люблю свою работу. Я профессиональный врач-проктолог. А теперь включите, наконец, музыку ! Громкие смешки и радостный гул и заглушил попытки Эдди объяснить, что это все неправда, и он просто обознался. ~ Тротуары сверкали, будто начищенные сотней не попавших на бал Золушек, фонари казались блуждающими огоньками, а сухая крупа снега, бесшумно сыпавшаяся за шиворот, завершала картину этой безумной ночи. Мария распустила волосы, и они волнами спадали на плечи, зигзагами закручиваясь, собирали все блики вокруг. Улица, которой мы шли, была пустынной - город словно вымер, запрятал свои глаза и уши под одеяла, оставив нас одних на замерзающих тротуарах под светом убывающей луны. Мария вложила свою сухую ладонь в мою и ровно шагала, то и дело устало прикрывая глаза. - Я так перепугалась. - Но ты умело вывернулась. - Давай постоим минутку. - Попросила она. Я послушно сбавил шаг и остановился. Она закрыла глаза и положила голову мне на плечо, выражая покорность и доверие всей своей позой. - Я так рада, что встретила тебя, пускай даже я до сих пор не вижу никаких причин для того, чтобы ты продолжал делать то, что делаешь. Я порывисто обнял ее хрупкую фигуру, чувствуя, как эти усталые слова, сказанные неожиданно искренне значат гораздо больше, чем оды любви и хвалебные дифирамбы. Мария подняла свое лицо и положила обе руки мне на плечи. - Поцелуй меня, Жюльен. - Она закрыла влажные покрасневшие глаза и приоткрыла рот, потянувшись ко мне. Я усмехнулся и поцеловал ее в лоб. Она распахнула глаза, ожидая совсем другого, в них читалась растерянность и обида. - Кто ты, черт возьми, такой? - сердито спросила она и, резко развернувшись, пошагала домой. ~ Сегодня казался реинкарнацией другого дня - свет так же рассеянно сыпался из-под туч, земля была такой же промерзшей, пахнущей прелой листвой, когда лопата вгрызалась в нее, срывая пласт за пластом. Тогда, несмотря на низкую температуру, я сбросил пальто и с силой вгонял лопату в обледеневшую почву, надавливая на нее ногой, то и дело перехватывая черепок, чтоб было удобнее. Механическая работа, дело, результат которого видишь сразу - вот что мне требовалось. Именно потому я вызвался помочь могильщику в этот день. - Могли бы просто заплатить, уж ей-богу. - Как-то нерадостно сказал этот серый старик. Он бедный, как церковная мышь, беспробудный пьяница и еще и сирота, ко всему. Он хоронил людей, у которых не было родственников и тех, у которых их было слишком много. Кто же похоронит его после того, как он превратится в холодный камень в своей сторожке? Иногда я думал о том, что же станет с последним человеком на Земле. Никто не прочтет молитву над его могилой, не бросит горсть земли на гладкую поверхность гроба, не вытрет слезы у свежевспаханного горбика и аккуратного памятника. 'Помним. Любим. Скорбим'. - Хватит копать уже. - Слегка неприязненно сказал могильщик, отбросив лопату - Вам бы домой, переодеться. - Вам бы выпить только, да поскорее.- Так же холодно ответил я, отряхивая глинистые комочки земли, приставшие к обуви. - Да и черт с Вами. Я выудил из кошелька деньги и протянул старику. Тот с важностью взял их и расцвел на глазах. - Уж спасибо Вам, добрый господин. Не стоило корячиться тут с лопатой Вам. Хорошего вечера, господин. Ой, простите, у Вас же похороны. - Тут же спохватился он - Тогда просто удачи. Я сделал вид, что ухожу, а сам принялся кружить по кладбищу. В одно и то же время я хотел и приблизить время похорон, и отсрочить. Ненасытная земля поглощала людей одного за другим. Сегодня принесут ей в жертву моего отца. Завтра или послезавтра - меня. В этой рулетке никто не выигрывает, а любой джек-пот - не более чем короткая отсрочка, время которой никто не знает. Я мог сколько угодно рыть могилы другим, но в душе безумно боялся того, что однажды выроют могилу мне. ~ - Я всегда мечтала стать актрисой. - Мария отставила чашку подальше, зацепила ее пальцем за ушко и опять подтянула к себе. - Вернее не так. Я хотела заниматься каким-либо видом творчества, но рисовать я не умею, а пение мое было настолько посредственным, что превращать его в род деятельности казалось невероятным. Разумеется, мои родители были против. - Но кто оценивал твои актерские данные? - довольно скептически спросил я. - В этом-то, наверное, всегда ошибка. Ты сыграл злую мачеху в школьной постановке, и все, ты считаешь себя актером. Наверное, на этом я и прокололась. Я пошла в школу актерского мастерства, потратила на это большие деньги, но это казалось мне просто вложением. Инвестиция в будущее, так сказать. - Мария залпом допила остывший кофе и долила еще из турки. - Но средства, на это положенные, не только не окупились, а даже потратились зря. - Не поступила? - Не поступила. А знаешь, что в результате ? Я оказалась без сбережений - своих и родительских - и никуда не поступила. Я чувствовала, что я была ненужным пазлом в завершенной картине. Я оказалась перед действительностью. Я не умела ничего особенного, не имела видов на будущее и не могла строить никаких планов. Одновременно с этим моя мама попала в под машину. - Мария на этих словах немного осунулась, посерела. - Она впала в кому, ее подключили к аппарату, который поддерживал в ней искорку жизни, а мы с отцом оказались совсем нищие. Я работала официанткой в две смены через день, он не мог никуда больше пойти работать - по своим собственным убеждениям. Он считал, что лучше мать умрет, чем он опозорит церковь работой где-то вне ее стен. Я вспомнил человечка с рыбьими глазами и загрустил. Святой праведник, не умеющий ничего, кроме проповедования. Наш разговор длился уже все утро - Мария рассказывала о детских воспоминаниях : о веревочных качелях у бабушки, о старшем брате, который погиб, бросившись с моста, о рыжих косичках, которые ей остригли одноклассницы, устроив целый спектакль с игрой в 'ведьму'. Я слушал ее рассказ, раздумывая о том, насколько по-разному мы жили до встречи в баре. - А потом, когда казалось, что нет надежды - она очнулась. - И все вздохнули с облегчением? - Отнюдь. Наверное, это плохо, но иногда мне приходит в голову, что ей было бы лучше уметь еще тогда. - Мария клацала ножничками, невесть откуда появившимися в ее руках. - Она была парализована. Могла только говорить и глазами моргать. Мне пришлось оставить работу в две смены. Денег катастрофически не хватало. Теперь я ухаживала за ней, а время близилось к лету, но я уже не думала о том, чтобы пойти учиться. Даже на символический ежемесячный взнос в университет не было. Не очень-то радужно, правда? Я кивнул, стараясь не подавать вида, что я ожидал совсем другой истории. Я считал, что Мария попала в струю порока совсем иным путем, никогда, правда, не расспрашивая. - Она чувствовала себя обузой и злилась потому, что не могла даже покончить с собой. А я не могла найти слов утешения. Потом она замолчала - это было год назад или около того. Примерно тогда же я ... словом, я встретила в ресторанчике одну даму. Она была с мужчиной, который сорил деньгами направо и налево. И она выглядела роскошно. Мне хотелось натянуть ее платье и элегантные туфли, хотелось тоже сидеть на летней террасе какого-то ресторана и слушать мужские рассказы о работе. Потом, наверное, неслучайно, мы встретились в туалете - хотя персоналу в гостевой клозет запрещен. И она рассказала о своей профессии. ' Ты со временем сможешь подняться, найти постоянного мужчину, сделаться его любовницей. ' - Мария ядовито рассмеялась. - Она-то и привела меня в бар к мамочке Лемаршал. А дальше ? Я не помню, что происходило после. Я оплатила мамин переезд в дом инвалидов, где с ней находится много сиделок, отбросила прочь мечты об актерстве и делала все, чтоб отец считал меня администратором ресторана. Ничего больше. Все закончилось бы очень скоро - я бы либо покончила с собой, либо продлила агонию, начав принимать наркотики. - А кто сейчас оплачивает твоей матери место в клинике? - У меня остались небольшие сбережения - я всегда утешалась мыслью, что однажды начну новую жизнь. Сейчас я буду посылать их - хватит на пару месяцев. А что будет дальше - кто знает? - Я знаю. Мария невесело усмехнулась. - Меняю откровенность на откровенность. Твой черед. ~ Когда нужно рассказать что-то о себе, я немедленно впадаю в ступор. Кажется, я способен рассказать больше о больном, которого укусил энцефалитный дельфин, чем о том, кого я каждый день вижу в зеркале. Порой мне казалось, что я и моя телесная оболочка были чем-то фатально разным, связанными вместе жизнью по чудовищной ошибке. - У моей матери схватки начались раньше времени. Они с отцом в то время ездили в Арль - там сильно болела бабушка. Если бы кто-то знал, что роды начнутся слишком рано! У нее была крайне низкая свертываемость крови - почти граничащая с гемофилией. Разумеется, у женщин гемофилия присутствует лишь как у носителя гена, но ей грозила большая опасность при родах вне больницы. Я родился на какой-то глухой дороге и у нее не было шансов, можно сказать, я был ее смертью, причиной этого всего. Я прочистил горло, стараясь сплюнуть все то чувство собственной вины, застрявшее где-то под ложечкой с появлением на свет. - Мой отец был старше ее на десять или одиннадцать лет. Он знал, что эта поездка чревата. Но согласился навестить бабушку. Она, кстати, прожила до девяноста. Жизнь вообще несправедливая штука, знаешь ли. Мария кивнула, соглашаясь. - Все, наверное, как у всех. Я слушал Джефа Бакли и торчал от Бёртона, не любил стричься и любил считать себя одиноким гением с аристократическими замашками английского лорда. Папа здорово намучился со мной и культом особы-мизантропа, который я вырабатывал годами, без особых, правда, успехов. Мне стоило быть менее критичным и жестким в отношении к нему, но это я понял слишком поздно. Это тоже просто, как дважды два. - Он умер? - Да, два года как. За окном трепетали деревья, я смотрел на них, на Марию и снова на них. Она пристально наблюдала за мной, словно камера обскура, не упуская ничего. ' Природа наделила женщину огромной властью, и нет поэтому ничего удивительного, что законы эту власть ограничивают '. Кто это сказал? - Я не люблю рассказывать о себе. Куда интереснее вещать о том, что происходит внутри тебя, освещать прожектором свои миры, быстро переводя луч из одного угла в другой - пускай твои чудовища мечутся в поисках тьмы. Другой вопрос - не страшно ли зрителям этого наблюдать в твоих демонах отголоски самих себя? Я подался вперед, оперевшись локтями в столешницу, придвинув лицо близко к лицу Марии. От нее пахло бергамотом. - Я разложил себя, достал каждую деталь, рассмотрел каждый ужасный механизм и превратил его в идеальный мир. Я продумал каждую деталь, наполнил его существами, в которых любой узнает меня. Я подарил ему существование и вдохнул в него жизнь. - Тебя хватит на сотни миров, которые ничем не хуже Ronces. Я недоумевал. Откуда ей было известно что-то о Ronces? Мария прищурилась и выдержала эффектную паузу, после чего вздохнула и сдалась. - Ты постоянно говоришь во сне. Рассказываешь все, что думаешь. Я знаю все твои сны и знаю, что творится в твоей безумной голове. Так что можешь иногда говорить мне правду не только в бессознательном состоянии. ' Что же, - подумал я - Можно утешаться тем, что Мария выяснила это и я знаю о том, что мне лучше не смыкать глаз не заткнув предварительно рот. ' - Ты ведь все время меняешься, иногда мне кажется, что минуту назад тут сидел совсем другой человек. А потом появились люди в черном, подменили тебя и стерли мне память. Ты срываешь с себя лица, оставаясь разным каждую минуту и собой в общем. Это образ жизни или попытки спрятать себя в самый дальний ящик? - Мария встала, взяла наши чашки и ополоснула их под серебристо-белой струей воды. Одна холодная капелька попала мне на ладонь. - Можешь не отвечать, впрочем. Я на занятия по йоге, потом я должна заскочить к папе, он уже трижды порывался навестить меня, но я его пыл умерила, сказав, что он тебе не понравился. Она хихикнула. - И вот еще что : мне вечером звонил один молодой человек, разошелся не на шутку, я боялась утонуть в его красноречии, но наконец нашел самые простые слова, чтобы пригласить меня отужинать. Я обещала подумать, хотя согласилась сразу. Я смотрел, как она вытерла со стола, выжала тряпку, открыла окно, смахнула пыль с подоконника, заглянула в холодильник и поставила ровно стул. - Так что я вернусь поздно, наверное? - с вопросительной интонацией произнесла она, ожидая моей реакции. - Вот как. - Выдавил я, стараясь не сказать что-то язвительное о ней самой или о ее кавалере. - Хорошо повеселиться. Мария как-то недоверчиво взглянула на меня, не без нотки разочарования в изогнутых бровях и полуприкрытых глазах. Я резко поднялся и с грохотом задвинул стул. - Вилка в левой руке, нож в правой. ~ Я чувствовал себя личинкой осы-наездницы : я жил внутри случайной гусеницы, связанной со мной против воли, питался ее плотью и соками, но рано или поздно этого становилось мало, а несчастная гусеница, обездвиженная ядом, умирала в агонии. Паршивое настроение, объяснений которому я не находил, а, может, просто не искал поглощало меня своими густыми черными водами. Я поймал себя на мысли, что давно отвык от привычной тишины в доме. Я занял себя чтением, но и это не помогло, а страницы листались впустую, не оставляя никаких следов на сетчатке глаза, а также в памяти. Меня беспокоили однообразные вопросы - кто же этот молодой человек? Когда он успел взять телефонный номер Марии? Насколько эффектно было ее появление на той вечеринке? Возможно, я поспешил, представляя лучам прожекторов свой бриллиант, едва получивший огранку, очищенный от пыли? Я опустился на стул у фортепиано, крутнулся на нем влево, потом вправо и раздумал играть. Бывали часы, когда я терял спокойствие и бодрое состояние духа, на меня давили стены, одиночество казалось невыносимым, но людское общество превращало все еще в большую пытку. В такие минуты я старался найти либо приятного собеседника и полностью уйти в ворох его проблем, либо найти бутылку горячительного напитка и остаться с ней наедине под музыку полного мистики Вагнера или седовласого усатого дедушки Эдварда Грига. Но сейчас единая мысль об алкоголе претила мне. Я зашел в зал, где уже прочно обустроилась Мария. Провел рукой по неаккуратно сложенной постели и сел за стол. Меня волновало то, что будет происходить дальше. Я сказал ей, что знаю, но на деле солгал, как много раз прежде. Ее практичность во многих вопросах имела бы большую ценность для роли менеджера какой-то суперзвезды вроде Эдди. Возможно, ей стоит заняться адвокатурой? Или, например, лечить зубы переевшим варенья людям? Я усмехнулся - я так люблю решать за других. На глаза мне попался какой-то блокнот, обернутый газетной бумагой. По резинке я узнал в нем тот, что подарил Марии вместе с книгами. Преодолевая любопытство, я отложил его назад. Скажем так - если бы она поступила так с моей личной вещью, я бы рассердился. Я закусил губу, стараясь убедить себя в том, что это глупо и нехорошо в отношении девушки, особенно со стороны мужчины. Уже через минуту я снял резинку и углубился в чтение. ~ Листы были заполнены маленькими буквами с легким наклоном влево. Первая запись была сделана почти что сразу после прочтения ' Джен Эйр ' ' Я был близок к полному отчаянию. Только остатки уважения к себе удержали меня на краю бездны. В глазах света я был, несомненно, покрыт бесчестьем, но перед собственной совестью я был чист, ибо до конца оставался в стороне от ее преступной жизни и порочных страстей. ' снизу , просто под выдержкой было написанно лишь одно слово - 'Жюльен'. Я с раздражением отбросил дневник - теперь я не мог читать его, не ощущая своей вины. Порой дети строят огромные замки, уходят ужинать и уже не возвращаются. Замки ждут своих хозяев, песок начинает по чуть-чуть ссыпаться, пока вся постройка не превращается в первоначальную груду песка. Но что простительно ребенку нельзя простить взрослому. Теперь я абсолютно точно осознавал , насколько большим ребячеством был мой эксперимент. Я очищал кучу песка от ненужного мусора, придавал ей форму, но стоит мне ее бросить - она вернет свою начальную сущность. А бросить рано или поздно придётся, пускай отсрочка не становится мне более утешением. Даже понимая, что топить слепых котят в помойном ведре, хозяйка опускает их мордочками в ледяную воду. Я вернул дневник на место, пообещав себе, что вода, в которую я сброшу Марию, будет теплая, а рядом окажутся сердобольные дети, готовые спасти ее. Если мне это не под силу. ~ Она вернулась домой далеко за полночь и постаралась как можно тише проскочит в зал, но я образовался в дверном проеме прежде, чем ей это удалось. - Неужели твой галантный ухажер не зайдет к нам на чашку чая? - язвительно поинтересовался я, наблюдая, как Мария в темноте разувалась и вешала пальто. - Или ты боялась, что чаепитие во втором часу ночи может немного помешать моему сну? Или что я буду говорить во сне и сболтну лишнего ? - Или просто не обязательно ходить привидением по дому, придумывая все свои едкие предположения? - огрызнулась она. - Я не думала, что сделала что-то дурное. Мне даже кажется, что именно этого ты и добивался, отправляя меня на вечеринку. Я не нашел, что возразить и с каменным лицом зашел в зал. - Ты не собираешься спать ? - раздраженно спросила Мария, повернувшись ко мне спиной и стянув платье через голову. - Или еще не все высказал? Я бросил быстрый на ее бледную спину с ямочками на пояснице и черной родинкой на лопатке и тут же отвел взгляд. - Кто этот парень ? Мария обернулась, закатила глаза и небрежно ответила : - Его зовут Франц, Франциск. Такой блондин с веснушками, помнишь? Такой неловкий и долговязый. Он тогда весь вечер ходил за мной хвостиком. - она постаралась сымитировать его походку. - Сначала он показался мне дурачком, но после выяснилось, что он совсем не умеет вести себя с девушками и потому страшно стесняется. Мне пришло в голову, что Марии стоит обзавестись подругами для обсуждения такого рода деталей. Сейчас меня меньше всего интересовали психологические проблемы Франца. Тем более что я знал этого юношу и он действительно был хорошим человеком. - Он проводил меня домой, а потом внезапно остановился и, представь, - Мария прикрыла рот ладошкой и весело рассмеялась - Предложил пожениться прямо сейчас. Сказал, что никогда прежде не встречал такую девушку, как я. Наверное, потому, что такая девушка как я- это я. Зачем искать? Я машинально пожал плечами, соглашаясь. Действительно, зачем искать кого-то, кто будет похож на еще кого-то ? - Ты же не сердишься? - Мария подошла ко мне и заглянула в глаза - С чего тебе сердиться? Я сжал уголки губ, пытаясь отсрочить момент, когда слова сорвутся с них, как всполошенные птицы с дерева и разлетятся кто куда. - Эй, ты чего ? - она шутливо пихнула меня кулаком в живот - Лучше уж язви, а не молчи. Я с детства не люблю, когда кто-то злится и молчит. Положим, например, разбила я как-то красивую тарелку. И ты думаешь меня наругали? Нет, меня весь день преследовали холодным молчанием и гневными взглядами, будто... - Перестань, Мария. - оборвал я ее - Я кое-что придумал для тебя. Она села на кровать и поправила футболку. - Надеюсь, это приятный сюрприз. Иначе лучше подожди до завтра. Хотя нет, тогда я точно не усну !Ну же ? Я замялся, давая себе последнюю , секундную отсрочку. - Я поговорил с одним знакомым, он как раз ищет себе толковую помощницу, я предложил твою кандидатуру. Он держит целую сеть маленьких кофеен по всей стране и ему нужен управляющий в одну из них. Мария открыла было рот, чтобы что-то уточнить, но я мгновенно оборвал ее. - Ты ему подходишь по всем параметрам, он хочет, чтобы ты приехала к нему в один из ресторанчиков и он введет тебя в курс дела. В следующем году ты сможешь совместить работу с учебой, например. У Бернарда хороший характер, он уступчивый и ищет людей, которым он сможет доверять. Да и потом, чуть позже, ты сможешь получить повышение. Сможешь управлять всеми кофейнями Парижа, недурно, по-моему. - Это звучит...здорово. - как-то без энтузиазма произнесла она, словно догадываясь, что стоит за этими словами. - Я думала, что мне стоит подыскать работу и это было вовремя. Я снова не знаю, как тебя благодарить. Она поднялась, собираясь обнять меня, но я отстранился, стараясь сказать как можно тверже: - Мария, я думаю, что с зарплатой, которую тебе будет выплачивать Бернард, ты сможешь снимать квартиру одна. Перевезешь к себе отца и мать, наймешь сиделку. Так будет лучше всем, тебе в особенности. - О. - только и сказала она - Вот как. Я не хотел пускаться в оправдательные объяснения - любое слово помимо ' Останься ' казалось фальшивым, как улыбки продавщиц в магазине, которые знают, что этот покупатель ничего не приобретет. - Знаешь что ? - Мария подскочила и промчалась мимо меня как вихрь - Я соберусь просто сейчас, чтоб тебя не задерживать. Наверное, в шкафу сидит еще одна уличная девка, которую ты будешь перевоспитывать, нет? Она резко распахнула дверцы шкафчика, которые еще пять минут назад прикрыла. - Деньги за это я тебе верну. - Мария покачала рукой, на которой был ворох одежды. - С первой зарплаты, знаешь ли ! Она носилась по комнате, собирала вещи, шпильки для волос , зубные щетки, чулки и книжки. Рыжие волосы огненным вихнем развевались сзади, будто она нечаянно подожгла свою шевелюру. - Я понимаю твое рвение поскорее уехать отсюда, от столь ненавистного тебе меня, но куда, прости, ты пойдешь ? Она как раз запихивала какие-то туфли в дорожную сумку. - Уж не туда, где ты меня нашел. - с жаром отозвалась она, сверкнув глазами. - запиши мне номер этого своего Бернарда и катись к черту со своими треволнениями о моей ночлежке, идет ? Мне оставалось лишь обреченно кивнуть. ~ Мария с невообразимым грохотом протащила свой чемодан по коридору и с тихой бранью принялась закрывать его там. Она действительно уходила - как будто бы по своему желанию, а не по скользкой просьбе, упакованной в цветную коробку с сюрпризом. Однако мне это все казалось спектаклем - актеры были на сцене, я же нежился в алом бархате кресла зрительного зала. Я не чувствовал, что какая-то часть реальности уходит по-настоящему. Глупо было полагать, что два месяца жизни в масштабах одной квартиры могут сблизить двоих людей, каждого со сферой своего обитания. Но теперь, нарушая мое понимание жизни, наши сферы пересеклись, создав круги Эйлера в объеме. Мария накинула пальто и выудила из кармана ключи от квартиры. Замерев на короткий миг, она распахнула дверь и, уже стоя на пороге, внезапно остановилась и тихим, ровным голосом сказала: - Ты любишь играть в куклы - не получилась одна- значит, повезет с другой. Но я не желаю оставаться привязанной к тебе ниточками. Если так, то лучше рвать сразу все шарниры. - Дело не в том, что получилось что-то или нет. - не сдержавшись выпалил я, забыв про обет молчания, который сам себе дал пару минут назад. - Я не могу ничего тебе больше дать. - Потому, что мне нечего тебе предложить ? - со спокойным любопытством переспросила Мария, обвязывая шарфик вокруг шеи. Женщины и цветы обладают одной общей характеристикой - пока они постоянно под носом, ты перестаешь замечать их изменения - от расцвета к увяданию. Каждый день проводя с Марией, я перестал ощущать, как она трансформируется из девочки, оставшейся во взрослом теле в женщину, которая, поверив наконец, что спираль ее жизни способна расрутиться до гигантских размеров. Я смотрелся в нее как в зеркало, замечая лишь то, что давал сам, я был ослеплен собой,а она все это время стояла за стеклом и не показывалсь мне. Сейчас она была сердита, не догадываясь, что я поступал так во благо. Иногда хорошее ведро ледяной воды, вылитое на голову, возвращает нас в мир реальный, а не мир, который мы видоизменяем сознанием в быту хорошей жизни. - Ты сделал меня другой. А спрашивал ли ты о том, нужно ли мне это ? - с каким-то нечеловеческим отчаяньем вдруг произнесла Мария.- Быть может, тебе по вкусу командовать, управлять человеческой жизнью ? Я подумал, что она права. Слишком богоподобная роль, которую я взял на себя, лишила ее единойй веры, превратив в язычницу, вернув ее и первоистоков к современности. Она опустила голову и сделала первый шаг навстречу взрослению без меня. Дверь тихо затворилась за ней. ~ Едва слышно всплывали бульбашки в стакане воды, с тихим треском выскакивали на поверхность и исчезали, растворялись в воздухе. Я ощущал тишину, непривычную тишину. Я слышал собственное сердцебиение, слышал, как гудит кровь, бегущая по моим венам, но не слышал шлепков босых ног по плиткам кухни, не слышал привычного уже шероха переворачиваемых страниц новой книги. Я скучал, не смея признаться в этом самому себе. Погода стояла солнечная уже который день, белесые туманности, вырывающиеся изо рта с дыханием не грели руки совершенно, как и яркий ободок насыщенного лимонного цвета - продрогшую от постоянной пустоты человеческую душу. Впервые за долгое время я не мог найти покоя и удовлетворения ни в музыке, ни в поэзии - ничто не давало мне достаточного насыщения. Который день я опять просыпался в кошмарах - и с каждым новым сном я делал на несколько шагов больше - теперь трава острова приминалась под моими ногами, а я вскакивал с покрытым испариной лбом, едва ли не задыхаясь от собственного бессилия. Борьба со сном превращалась в настоящую пытку и я начал замечать серые тени под глазами. Я не находил в себе интереса к существованию без экспрессии и переживаний извне. Наконец я достал откуда-то изнутри свою гордость, принялся рассматривать ее в вечернем свете лампы. Она была похожа на сморщеный боб, засохший без поливания. Да кому она нужна вообще ? Я швырнул свою гордость на пол и для верности прижал ногой, когда набирал номер Бернарда - Привет, это Жюльен. Не пригласишь в кофейню к себе, покажешь, как дела обстоят? Я постарался скрыть торжество - теперь у меня появилась какая-то цель, пускай и до безумия ничтожная. ~ Мария носила волосы в высоком аккуратном пучке, одна выпавшая прядь была заправлена за ухо. Она меня не видела, а потому я мог наблюдать за ней сколько угодно. Она была собрана, но не зажата - роль капитана корабля нравилась ей, подходила по размеру, как новенькие блестящие туфли. Как сказал Бернард, в ее обязанности входило следить за порядком среди официантов, поваров, уборщиц, менеджеров и еще целой свиты прихлебателей, которые видели в ее тонкой фигуре не силу, но податливость. Впрочем, они просто не знали ее, а узнав - зауважали, хотя, по словам бородатого Бернарда, не очень это показывали. Ему импонировала Мария, с ее приятной внешностью, упрямством и хваткой бульдога. Меня удивило его впечатление - ведь она казалась мне совсем другой. Кофейня от имени Бернарда преподнесла мне нечеловеческих размеров пирожное и кофе, количество которого можно было перелить в триумфальный кубок - до того специальные бокалы для латте были большие. - Где ты откопал ее ? - добродушно расспрашивал он. - Смекалистая девочка. Бернард был приятелем моего отца и порой брал на себя роль моего крестного, эдакой феи без крылышек, чувствуя на себе какую-то ответственность, не понятную мне, по-правде. - Случайное знакомство в баре.- Я отоврался с особым вкусом, чувствуя себя носителем страшной тайны, которую я унесу с собой в могилу. - Она там работала и мы с ней разговорились. - Занятно. - кивнул Бернард, приглаживая бороду. Она была его гордостью и он любил поглаживать ее левой рукой, будто котенка. - У вас с ней все серьезно ? Очень серьезно. Мы живем в разных концах города, наверное, ведь я выгнал ее из своей квартиры. Я не знаю ее фамилии. Мы не виделись уже месяц, что равняется половине длительности нашего знакомства в целом. Невероятно серьезно, Бернард, лучше не спрашивай. - Все очень сложно, мы друзья, но сейчас в ссоре. - после паузы нехотя ответил я. Мария исчезла где-то за барной стойкой и была занята разговором по телефону. На ее лице появилось выражение задумчивой мечтательности и она говорила что-то тихо, с улыбкой. - Тогда лучше тебе помириться с ней. - со знанием дела объявил Бернард - Мария ! Я едва было удержался, чтоб не вскочить со своего уютного кресла. - Какого дьявола ? - постонал я - Бернард, ради всего святого, что ты делаешь ? Мне уже не пятнадцать, чтоб ты помогал мне в таких делах ? Мария услышала оклик, нашла глазами Бернарда и, кажется, не заметила меня. Сказав пару слов в телефон, она направилась к нашему столу. За окном громоздились друг на друга тучи, ветер разрывал их в клочья, клочья сшивал вместе и превращал все это в огромный серо-черный плед, из которого вот-вот собиралась политься вода. Я чувствовал себе человеком с синдромом имбецила, оставалось только пустить слюну и заплакать: ' дядюшка Бернард, дядюшка Бернард '. Со спокойной доброжелательностью на лице, Мария подошла к столу. Обнаружив меня рядом с начальником, она свела брови вместе и предельно холодно спросила зачем она понадобилась. - Я отпускаю тебе пораньше домой, Мария - добродушно сказал Бернард - На сегодня ты свободна, дорогая. Бросив быстрый презрительный взгляд на меня, она выдавила какие-то слова благодарности и мгновенно скрылась в одном из помещений. Еще спустя минуту я уже стоял у входа, дожидаясь ее. На ней было то же черное пальто и новый газовый шарф, легкий и воздушный. Я заметил себя в отражении открывающейся двери и машинально поправил воротник. - Что тебе нужно ? - холодно спросила она, не останавливаясь - Зачем ты пришел ? Я взволнованно вздохнул и перегородил ей дорогу - Ты можешь пройтись со мной кое-куда ? Она посмотрела на меня так, будто я предложил ей булочку с человечиной. - Куда же ? - На кладбище. Мария на секунду превратилась в прежнюю девушку, смягчившись. Потом ее губы снова сжались в прямую линию. - Тебе туда еще рано. - Я хочу навестить отца. Она вздохнула, и, наконец, согласилась. - Хорошо. ~ Мы шли по красивой дорожке, выложенной плоскими кирпичиками буро-песочного цвета. Вернее, правильно было сказать : я шел и шла Мария, ведь она держалась с каким-то высокомерием на расстоянии в несколько метров, будто отдельно. Воздух значительно потеплел, но это было обещанием не скорой весны, а скорого ливня. Деревья протягивали темные ветви к небу и едва слышно шуршали в порывах ветра. Мне было интересно - работает ли тот старик еще могильщиком? - Как ты теперь ? - банальнее вопроса я еще не задавал. - Хорошо, даже очень хорошо. Бернард помогает мне разобраться со всем в ресторане, я по чуть-чуть справляюсь. - Где ты сейчас живешь ? - осторожно поинтересовался я. Мария остановилась и уперла руки в бока. - Ты решил устроить мне испытание вопросами ? Или что ты желаешь услышать ? Я вздохнул. Мария, кажется, насобирала много желчи и собиралась все это выплеснуть наружу. - Ты, бессовестный обманщик, Жюльен. У тебя нет сердца. Я хотела верить в то, что ты лучший из всех, кто оказывал мне помощь, а потом что? А потом ты просто показал свое истинное эго. Помнишь, я не могла понять, каков ты на самом деле? Спасибо, поняла. Она перевела дух и продолжила : - Ты, наверное, полагаешь, что ты сделал все правильно ? Все не так - теперь все еще хуже. Я должна врать в разы больше. Я превратилась в чемодан с двойным дном - и я, честно признаться, не уверена в том, что мне это нравится. Ты показал мне, что все может быть иначе - как я могу избавиться от навязчивого желания отмыться от прошлого ? Мария сделала пару шагов вперед, сложив руки на груди и снова остановилась. - Вот теперь ты опять молчишь и смеешься надо мной, так ? Какое тебе дело до того, что каждый раз, когда я открываю глаза и вижу рядом Франца, я сначала хочу собраться и уйти ? Я все еще чувствую себя чем-то, а не кем-то ? Она отвернулась. - Ты взял на себя слишком много и позволил себе избавиться от ненужного. А я не нигилист, я по-прежнему ищу лучшую жизнь на остатках старой. Я коснулся ее локтя. -Я выхожу замуж через два месяца. Сжав ее локоть с силой, я повернул Марию к себе лицом. Прежде я смотрел на нее, как на мультфильм - она спотыкалась на банановых шкурках и попадала в пучины страха каждый раз, когда что-то шло не по плану. Я кричал ей : 'нет, не так ! ', ' аккуратно, не свались' и не был способен на что-то кроме безрассудного желания чинить, корректировать и чинить. Она покорялась всем моим правкам, превращаясь во что-то совершенно новое, оживая с каждым новым штрихом. Но ведь Галетее совсем не обязательно любить Пигмалиона, правда ? Я вспомнил вечер, когда мы возвращались с вечеринки у Эдди. Тогда она казалась такой же уставшей, будто слова забирали у нее всю энергию. Губы ее были опущены, а глаза покраснели и слегка распухли. Пучок слегка растрепался от ветра. Я отпустил ее локоть и поцеловал. -Ты сказала ' Поцелуй меня '. - Это было давно. У тебя слишком медленная реакция. - слабо улыбнулась Мария и положила голову мне на плечо. Я чувствовал ее дыхание на своей шее. - У вас не найдется мелочи ? - кряхтящий старческий голос нарушил тишину и почти неразличимый гул ветра. Я повернул голову и увидел того самого старика-могильщика. Достал бумажник и вложил его в дрожащие руки, словно следуя какому-то приказу свыше. - Я Вас помню ! - дрожащим голосом сказал он - Благослови Вас Господь ! Мария улыбнулась, стоя настолько близко, что я чувствовал, как вздымается ее грудь в такт дыханию. Все наконец-то стало на свои места.