Кайпиринья

Красный мотоцикл с агрессивным дизайном затормозил возле бара, утробно порыкивая сверхмощным движком. Сандаю Ода приподнялся в седле, снял шлем и медленно осмотрелся. Наметанный глаз профессионального телохранителя тут же отметил двух вышибал на входе, пьянчугу в узком проулке и трех бандитов из местной группировки, трущихся возле своих тюнингованных байков. Судя по обилию технической позолоты, покрывающей дешевые импланты детей улиц, — позеры из «Валентино». Ода невольно сравнил их одежду со своей — простая опрятность обывателя против мощи брони «Арасака», упакованной под классику демисезонной коллекции «Джингуджи». За своего он тут точно не сойдет. И если бы ему было до этого дело, он обязательно завернул по дороге в свои апартаменты и переоделся. Но единственное, что волновало кибер-ниндзю в этом убогом городе — это комфорт и безопасность Ханако-самы, и он надеялся, что пребывание на «Куджира» не даст ее новым телохранителям расслабиться. Он лично погонял в виртуальных тренировках двух киборгов, вбивая в их кукольные головы, что мощь эсминца это не повод праздно шататься по палубам, и пригрозил лично пустить их на рыбное филе, если с наследницей корпорации «Арасака» что-то случится. Впрочем, за своих людей он мог быть спокоен, а вот за себя... Никогда прежде он не оставался предоставлен сам себе, в чужом городе и даже, в некоторой степени, в чуждом мире. Ода не винил госпожу — прозорливость Ханако-самы всегда его восхищала, и он ни разу не смел даже думать оспаривать ее действия. Умнейшая из женщин, она предпочла провести все время до начала парада на сверхсовременном военном корабле, являющимся, к тому же, на дипломатическом уровне — территорией корпорации «Арасака». В то время, как на суше остается самый надежный человек, которому в любой момент можно было отдать приказ, точно зная, что он сделает все, чтобы его выполнить. Первым таким приказом стало неожиданно мягкое предложение отдохнуть. По мнению Оды — совершенно лишнее, но Ханако-сама так же спокойно пресекла попытки возражать и потребовала у своего телохранителя хорошенько развлечься, пока она будет изображать смирение, сидя на большом «ките». Ода не знал, как развлекаются в Найт-Сити, хотя и подозревал, что это непременно должно быть связано с грязными драками, паленым алкоголем и развратом. Сам он ценил искусный бой, сакэ и не брезговал хорошим сексом — все это почти непозволительная роскошь для кибер-ниндзи, привыкшего отдавать себя службе по максимуму. Но в этом чуждом мире из бетона и мусора, украшенного постыдной рекламой, где творился полный хаос и смешение культур, разрушалось само понятие упорядоченности и самоконтроля. И, несмотря на свой перфекционизм, стоило Оде оседлать самый быстрый байк в мире и ощутить, как импланты едва справляются с норовистым зверем, кровь молодого японца вскипела, и предложение госпожи Ханако «развлечься» уже не казалось таким уж ненужным. Из тысяч злачных мест, где наливали, Ода выбрал бар наугад. Он просто поехал по дороге от пристани, полагаясь лишь на встроенный навигатор. Выбрав одну из не самых близких меток на карте, помчался на нее. Полиция Найт-Сити смотрела на ночных лихачей сквозь пальцы, и Ода выжимал из своего «Яйба Кусанаги» максимум, не опасаясь, что за ним погонятся. В Токио за такие проделки можно было легко вылететь с работы, в то время как в Найт-Сити принадлежность к корпорации «Арасака» перекрывала любой полицейский жетон. И, пока он здесь, стоило наслаждаться каждой секундой свободы. На входе в «Эль койоте кохо» его не остановили, лишь придирчиво осмотрели и дружелюбно пожелали хорошо отдохнуть. Ода криво ухмыльнулся, представив рожи этих гайдзинов, узнай они, что именно гость в дорогом костюме считал за хороший отдых. Оказавшись внутри, он тут же окунулся в красную полутьму грохочущей латины. Игнорируя наличие пустых столиков, Сандаю сразу сел за стойку бара и жестом привлек внимание мужчины, громко спорящего с кем-то по интерлинку. Бармен поспешно завершил разговор и подошел к клиенту. — У вас сакэ подают? — спросил Ода, ощущая спиной чье-то стремительное приближение. Задев его правое плечо, на соседний стул плюхнулся габаритный мужчина с торчащими в разные стороны красными волосами. — «Кашасу» и покрепче, Пепе! — объявил он, легко перекрывая зычным, с хрипотцой, голосом громкую музыку. — Сегодня отделал одного gringo на две тысячи, представляешь! — Поздравляю! — кивнул ему бармен и отвернулся к рядам бутылок, выставленных на специальных полках с охлаждением. — Не пропей все. — Да я ж только по праздникам! — отмахнулся незнакомец, пытаясь устроиться на слишком маленьком для его накачанной задницы стуле и потирая левую руку. В своих грязных широких штанах от спецовки рабочего и майке, трещащей на его широких грудных мышцах, его легко можно было бы принять за «животное», но, в отличие от банды стероидных качков, этот явно заполучил свое тело на тяжелых работах, а не с помощью «сока». Заметив, что Ода на него смотрит, работяга развернулся к нему всем корпусом. — И ему налей, а то этот чумба какой-то хмурый! Наверное, я сильно его ушиб. Ода мог поставить полмиллиона йен, что этому «чумбе» досталось куда сильнее от его плечевого импланта, но «широкий жест» вместо обычной ругани заставил его невольно ухмыльнуться. Незнакомец воспринял хищный оскал Оды по-своему и радостно расхохотался, хлопнув его по плечу. Моментально вспыхнувшее желание выпустить «богомолов», тут же сменилось крайней степенью изумления. Он-то подумал, что это игра света и тени, но стоило соседу придвинуться ближе, его лицевой имплант стал очевидным. Сандаю, конечно, всякие модификации видел, например, хосты из элитных клубов имели съемные трахеи разных форм и голосовые связки «лирохвост», для охвата всего спектра звуков; но чтобы вживлять в череп осколочную гранату — такое он видел впервые. Быстрый скан показал, что граната настоящая и, судя по застарелым шрамам вокруг, жила со своим хозяином не один год. — Ха, а ты крепкий! — любитель острых ощущений широко улыбнулся и постучал пальцем по выкрашенному красной краской «носу». — Обычно люди на нее реагируют однозначно. — Матерятся и убегают? — предположил Сандаю, невольно ухмыляясь вновь. Парень его заинтересовал. — В точку! — носатый лукаво подмигнул и, заметив, как перед ним образовался стакан с прозрачной жидкостью, радостно ойкнул. Обернувшись к бармену, Сандаю уже открыл рот, чтобы отчитать того за неуважение к гостям, но Пепе уже пододвигал к нему изящную фарфоровую «отёко». — Эт чо чай?! — хохотнул сосед и, недолго думая, подхватил плоскую чашечку для сакэ, едва различимую на его широченной ладони, и опрокинул в себя. Спустя мгновение он скривился и зажал гранату рукой, будто это все еще был его настоящий нос. — Теплый, — выдавил со всхлипом «титестер». Ода расхохотался и, даже когда перед ним возникла новая «отёко», он все еще не мог успокоиться. Его сосед, смахивая слезы, обиженно надул губы и пожаловался на неуважение к традиционному английскому напитку, чем вызвал новый приступ смеха. — Всего шестнадцать градусов, Озоб, а ты плачешь, словно самогона «мусорщиков» хватанул, — покачал головой Пепе, добродушно улыбаясь обоим своим клиентам. Ода заметил, что бармен выглядел более расслабленно, чем когда он только подсаживался к стойке. — В твоей тростниковой водке в два раза больше. — Это не водка! — все еще морщась, но кашляя больше для виду, замахал руками пострадавший. — Кашаса — это вкус самой Бразилии, потому что Кашаса и есть Бразилия. — Угу, — буркнул Пепе, уходя в конец стойки, обслужить других посетителей. — Ничего он не понимает в традициях, верно? — пожаловался работяга, осторожно, словно противопехотную мину, отставляя фарфор на стойку. — Зато сакэ у них приличное. Столовое, конечно, но я и на такое не рассчитывал. Ода изогнул свою изящную, с длинными пальцами руку, сдвигая челку в сторону, чтобы пялящийся на него любитель чая мог видеть оба его глазных импланта, которые в полутьме немного светились фосфоресцентным пигментом. Как утверждали хосты, они могли заворожить даже самого искушенного. Парень в грязной спецовке едва ли тянул на требовательного клиента, но, когда нужно, молчаливый телохранитель не скупился на обаяние. — М-м-м..., — неопределенно протянул его сосед, добродушно улыбаясь, — а тебя как зовут? Меня Озоб Бозо! — и резко выбросил вперед свою громадную ладонь, сияя, словно ребенок, попавший в магазин игрушечных роботов. — Ода, — Сандаю привык, что его все называют только так и для случайных знакомых из баров скидок не делал. Но руку пожал, ощущая непривычный жар настоящей кожи. — Красиво, — Озоб неуверенно прервал рукопожатие. — Ты японец, да? Выглядишь как они. — А ты — бразилец. Выглядишь, как взъерошенный попугай. Ода хотел быть мягче, но не смог удержаться от колкости — уж очень этот недотепа на них нарывался. — У нас они хотя бы еще водятся, — легко парировал Озоб. Обиды в его голосе не было ни на герц. — Роботы в пластиковых лесах, — кибер-ниндзя сделал еще один выпад, увлекаясь поединком. Озоб признал поражение и печально склонил голову к груди. Но тут же резко выпрямился и, схватив свою выпивку, сделал несколько больших глотков. — Ты тоже крепкий, — уважительно кивнул Ода, наблюдая, как Озоб легко глотает водку. — «Кайпиринья», — отмахнулся тот, отставляя опустевший стакан. — кашаса с сахаром и «Фруктоза плюс», то есть. Пепе вместо льда льет воду и порошок не сыпет, а дерет за этот «коктейль», как за чистую! Но он хороший парень, и я, типа, ведусь. Ода вновь потянулся к своей челке, желая полностью спрятать ее за ухом, чтобы не мешала смотреть на это чудо, неизвестно как выживающее в Найт-Сити. И тут некто довольно грубо хлопнул его по плечу. Обернувшись, он увидел давешних бандитов. Один из них поигрывал битой, второй неумело прятал под пиджаком «узи», самый рослый и более всех обвешанный цацками, навис над Одой, нахально облокотившись рукой о стойку. — Слушай, детка, — латинос склонился ниже, нарушая личное пространство и обволакивая ароматами какого-то местного пойла и сладкой туалетной воды. — Давай-ка заворачивай свои корпоратские оглобли отсюда! А иначе я тебе твое кукольное личико в дрисню анальной шлюхи превращу. Ода поморщился от таких грязных слов и посмотрел на соседа, испуганно замершего в нелепой позе, вцепившись руками в барный стул. Протокол защиты предусматривал всестороннюю оценку ситуации. — Вход в бар, кажется, свободный, — Ода плавно сложил руки на коленях и обвел бандитов фирменным немигающим взглядом. — Мы не мешаем вам веселиться. И незаметно расстегнул кнопку на манжете. — Кончай выебываться, puta, вали отсюда! — главный вновь схватил его за плечо, сминая золоченым протезом дорогую ткань. — Нет, пусть сначала заплатит! — бандит с битой принялся усиленно жевать, напуская на себя крутой вид. — Такие, как он, должны платить нам за то, что мы их сюда пускаем! — Эй, а ну отстаньте от него! — вмешался Пепе, услышав крики. — Завали ебало, а то узнаешь, что бывает с теми, кто злит «Валентино»! — «Узи» показался в руках третьего и, судя по всему, самого трусливого из них. Бармен понял, чем пахнет, и отступил назад. — Парни, может все-таки отъебетесь? — внезапный приступ храбрости Озоба не входил в планы Оды. Метнув в его сторону предупреждающий взгляд, он увидел, что бразилец держит двумя пальцами чеку своего «носа». — Не пизди, клоун, она не настоящая! — фыркнул громила, неуверенно оборачиваясь на подручных. — Так, парни? «Парни» невпопад закивали, но отступили на шаг назад, оставляя своего главного один на один с Одой. — Она настоящая, — спокойно сказал он, глядя в глаза противнику. — И это тоже! Шипящее жаром лезвие «клинка богомола» замерло в нескольких миллиметрах от горла бандита, подпаляя его щетину. — Так может уйдете по-хорошему? — лезвие приблизилось еще на миллиметр. — С-сука арасачья! — прохрипел бандит, крупно дрожа и яростно раздувая ноздри. Глаза Оды опасно сощурились. Ярко сияющее в полутьме лезвие вызвало всеобщий трепет и страх, посетители предпочли замереть и, если бы не громкая музыка, в баре можно было вешать топор, как поговаривали в СССР, настолько воздух был густой от напряжения. Уже предвкушая, как красиво он укоротит ублюдка, кибер-ниндзя быстро рассчитал траекторию до остальных «хозяев жизни». — Канайте отсюда! — внезапно и очень громко гаркнул Озоб и вскочил с места, все так же держась за чеку. Ода вздрогнул от неожиданности и случайно поцарапал главаря. Бандит взвыл и опрометью бросился к выходу. Его миньоны переглянулись и без промедления последовали за ним. Вскоре со стороны улицы послышался стрекочущий рокот моторов. Музыка вновь начала разбавляться голосами. Ода удивленно посмотрел на образовавшуюся пустоту и сложил клинок обратно в протез. Тщательно расправляя манжет и застегивая кнопку, он наблюдал из-под ресниц за бразильцем. Озоб грузно плюхнулся обратно на стул и шумно дышал, то и дело заливая в себя коктейль. Бармен, на всякий случай, поставил им еще по напитку и быстро удалился, боясь даже смотреть на японца. — Здорово мы их, э? — громко, стараясь перекричать музыку, а, может, и собственное, бешено колотящееся сердце, крикнул Бозо, нервно улыбаясь. — Ты был на высоте, даже я испугался, — с этими словами Ода перестал терзать рубашку, и, убрав, как и хотел, с лица челку, уставился на бразильца. — Ну, э.. спасибо, — Озоб застенчиво улыбнулся, опуская глаза в пол. Сандаю предпочитал уверенных в себе парней, а этот, хоть здоровенный, был кроток, как овечка. Хотя, судя по его выходке, в нем иногда просыпался настоящий боец. — Выпьем еще? — спросил Ода, более внимательно изучая чужое тело. Ладно сложенная фигура борца, литые мышцы рук, накачанные бедра, и все ещё ни единой видимой модернизации, если не считать гранаты. — Не любишь хром? — спросил он, больше, чтобы удостовериться, чем из праздного интереса. — Да, как-то... стрёмно из-за всех этих случаев с киберпсихозом, да и дорого это, — Озоб смущенно почесал затылок. — Опять же, вдруг какой нетраннер зловредный взломает! — Для таких, как ты — это проблема. — Сандаю опрокинул в горло порцию сакэ и жестом потребовал у Пепе еще одну. — А ты... ты из «Арасаки», верно? — понизив голос, спросил Озоб, в котором явно боролись трепет и любопытство. — Все эти крутые штуки... — он пощелкал пальцами, подбирая нужные слова. Удивительно, как страх превращает хорохорящихся болтунов в косноязычных заик. — Догадливый, — фыркнул Ода, делая еще один глоток. По его телу уже начало разливаться тепло, и окружающая обстановка стала чуть менее непривычной, а сидящий напротив сосед с некрасивым лицом, к тому же еще больше изуродованным странной модификацией, становился все более и более интересен ему. Своими повадками и внешностью он и вправду сильно напоминал ару, вечно сующего свой большой нос куда не следует, и которого хотелось посадить в клетку, чтобы последний живой представитель был под надежной защитой. — А покажешь «их» еще? — встрепенулся его любопытный попугай, не выдержав и минуты молчаливого пожирания себя глазами. Чувствуя, что его уже ведет, Ода решил действовать, иначе его мысли окончательно запутаются. Уверенно схватив Бозо за руку, он потянул того за собой. — Куда? — спросил бразилец, удивленно глядя на него. — Ты хотел посмотреть на «богомолов»? — мягко улыбнулся Сандаю, лаская взглядом. — Ага, — Озоб улыбнулся в ответ, отчаянно краснея. — Пойдем в туалет. Знаешь где? Тот кивнул, и они направились через зал. Им сейчас было бы лучше не привлекать к себе лишнее внимание, однако неуклюжий Озоб тоже успел набраться и цеплял все столики подряд. Немногочисленные посетители бара, наверняка, нашлись бы что сказать ему за разлитую выпивку, но присутствие рядом «арасачьей суки» удерживало языки за зубами. Оказавшись в отхожем месте, Сандаю тут же схватил Озоба за плечи, толкнул в ближайшую кабинку и запер дверь. Не говоря ни слова, он прильнул к желанному мужчине всем телом, яростно целуя в губы. Жесткая поверхность гранаты надавила на переносицу, а тростниковая водка с чужого языка ударила в мозг. Вкус у «самой Бразилии» оказался непривычно острым и возбуждающе приятным. Невольно закатывая глаза от ярких ощущений, Ода шарил руками по широкой спине, по твердым ягодичным мышцам, желая пойти дальше. Тепло чужого рта и тела под руками — он уже и забыл, как это может быть приятно. Бразилец протестующе мычал, пытаясь вырваться, но уставшему от одиночества телохранителю было плевать на его брыкания, он хотел получить свое и немедленно. Тем более без имплантов у попугая было ровно ноль шансов даже теоретически помешать кибер-ниндзе трахнуть его. Схватив отчаянно сопротивляющегося бразильца за руки, он припечатал их к стене и сам прижался как можно теснее к его телу. Он целовал как в последний раз и уже не понимал, причиняет ли партнеру удовольствие или боль. Операционная система закипала, не справляясь с нагрузками защитных протоколов, принявших, очевидно, действия хозяина за приступ киберпсихоза. Может быть, так оно и было, только сам он уже выпал из реальности, вцепившись в случайного любовника мертвой хваткой и пивший поцелуи, будто не в силах дышать без него, не замечая, что тот уже и сам едва дышит. Перед глазами начали плавать алые круги, и Ода, прикрыв веки, все же оторвался от сладкого рта, чтобы спуститься ниже, вцепиться зубами в открытое беззащитное горло. Еще немного, и он окончательно потеряет рассудок. — Что ты делаешь? — задыхаясь, запротестовал Озоб и каким-то чудом высвободился из захвата. Ода едва не прокусил себе язык, когда его неожиданное и грубо оттолкнули, а в лицо прилетел увесистый кулак. Воротник удержал голову на месте, но от профессионального удара в ней перезагрузилась вся электроника. Выбившаяся из-за уха челка упала на помертвевшее лицо, возвращая образ хладнокровного киборга. — Тихо! — приказал он и выпустил оба лезвия. Страшно шипя в тесной кабинке, «богомолы» нацелились в лицо бразильца, а потом скрестились под горлом, вынуждая того вжаться в стену и задрать подбородок. — Прошу, не надо, — прошептал тот, нервно глотая ртом воздух. — Тогда доставай свой член и работай! — гаркнул Ода, с трудом гася вспышку ярости. Если он не получит этого идиота прямо сейчас, то отрежет ему голову. — Ты... ты хочешь, чтобы я... я не понимаю. Бразилец лепетал, словно и вправду ничего не понимал. — Трахни меня, так понятно? — Ода заломил бровь. — Да, — неопределенно ответил Озоб, то ли соглашаясь, то ли утверждая. Кибер-ниндзя убрал лезвия и вновь вжался пахом в перепуганного до обморока парня. Возбуждения, разумеется, он никакого не ощутил. — У тебя есть стимуляторы? — он полез ему в карманы, не желая более тратить время на «разогрев», и разочарованно вздохнул, обнаружив лишь старый мобильник. — Я... нет. Я сам, ты только подожди немного... Дрожащими руками Озоб вынул свой член из штанов и начал нервно дрочить вялую плоть. Сандаю наблюдал за этим нелепым актом, хмурясь все сильнее. Очень скоро ему это надоело. Оттолкнув чужие руки, он встал перед бразильцем на колени, кое-как умещаясь между его ногами и унитазом, и принялся ласкать ртом достоинство. Что бы там не думал о себе этот попугай, а пара умелых движений языком, и естество начало наливаться силой, поражая Сандаю своими размерами. «Повезло», — подумал он, вбирая член глубоко в горло. Когда его затылка коснулась чужая ладонь, он протяжно застонал, ерзая в ставших слишком тесными брюках. Позволив себе немного поиграть с бархатистой головкой, Ода посмотрел вверх, вглядываясь в пунцовое лицо любовника. — Готов, наконец? — с раздражением спросил он, не получая отдачи со его стороны. — Я... никогда раньше так не делал... — Просто толкайся, — фыркнул Ода, вставая. Развернувшись к Бозо спиной и приспуская брюки вместе с бельем, он уперся ладонями в стенку кабинки. Смазка ему была не нужна, кибер-ниндзя был в себе уверен. — Ты там узкий, мне не войти, — пожаловался горе-любовник, неумело тыкаясь своей крупной, скользкой от слюны и собственной смазки головкой. — Kuso! — Сандаю обхватил чужой член рукой и направил в себя. Первый толчок выбил весь воздух из его легких — размер у попугая действительно оказался королевским. Протяжно застонав, Ода прогнулся в спине, откидываясь назад, он боролся с желанием «слезть с резьбы». И тут, наконец, его обхватили сильные руки и стали тискать сквозь одежду, а в ухо полился низкий успокаивающий шепот. От вибрации хриплого голоса и ладони, надавившей на низ живота, Ода внезапно и обильно кончил. Растворяясь в блаженстве, он не сразу понял, что его поставили раком на унитаз и начали резко и грубо трахать. Очнувшись от собственных стонов, Ода принялся подмахивать в такт движениям и тут же получил увесистый шлепок по заднице. — Ты меня напугал до полусмерти, теперь я тебя накажу. Ода не терпел грязные разговорчики, и ролевые игры его раздражали. К счастью для него, дальше бразилец лишь громко дышал. Кончил он с тихим, каким-то совсем отчаянным вздохом, и поспешно вышел. Дрожа всем телом после оглушительного второго оргазма, Сандаю с трудом приподнялся и, обернувшись, удивленно воззрился на любовника. Бозо стоял, прислонившись спиной к двери кабинки и закрыв руками лицо. — Зачем ты это сделал? — обиженно мычал он сквозь ладони. — Как ты мог! — Заткнись! — прорычал Ода, яростно вминая пальцы в искусственный фаянс. Система контроля обратной совместимости с боевыми имплантами начала выдавать ошибку за ошибкой. Задерживаться в этом убогом заведении дольше не имело смысла и было попросту опасно для местных. — Приведи себя в порядок, — едва сдерживаясь, кибер-ниндзя поспешно одевался. Едва Ода впервые оказался с кем-то в постели, он установил для себя правило — не расслабляться слишком сильно и уйти до того, как случайный любовник начнет соображать и попросит о новой встрече. Настойчивые ухажеры раздражали своими сентиментальными выходками и еще больше — обидами из-за отсутствия внимания к своей персоне. Теперь Сандаю пересмотрел мнение об этих дураках и поставил на первое место запретов то, что он испытал в этом убогом баре. Отпихнув в сторону неловко возящегося со штанами бразильца, он выскользнул из кабинки и, мельком глянув на расплывчатое отражение в мутном зеркале, толкнул дверь туалета. Бар он покинул через черный выход, который вычислил еще до того, как зашел сюда. В свой выходной телохранитель рассчитывал на выпивку, секс и драку. С дракой вышло нелепо, алкоголь выветрился слишком быстро, а секс... Ода с раздражением ударил кулаком по рулю, разбивая спидометр. Своего «Кашасу» он получил, только это оказалась «Кайпиринья». Выкрутив ручку газа на полную, Ода полетел вниз по улице, не разбирая дороги. Сейчас ему хотелось скорости, мелькающих мимо неоновых огней, и рева мотора, чтобы заглушал ноющую боль в груди. Позже, когда голова окончательно проветрится и уйдут ненужные мысли, он вернется в апартаменты, снятые для него Ханако-самой, где тщательно вымоет свое тело, проверит импланты и провалится в пустой, лишенный фантазий сон, чтобы утром вновь стать идеальным телохранителем и покорно ждать приказов. И больше никаких выходных.