Очередной поворот

— Говорит, что в порядке. Но ты же знаешь, что это может быть совсем не так, — отвечает Кастиэль, и, хоть голос звучит тихо, в больших помещениях бункера он слышен достаточно хорошо. Сэм вздыхает. — Надеюсь, на этот раз «в порядке» будет значить то, что и должно. Я видел его всего пару минут, если не меньше, но мне кажется, он быстро придёт в привычное состояние. Не волнуйся, немного отдохнёт, и мы снова услышим его шутки. Несколько секунд молчания сливаются с еле заметным шумом уже перегретого от долгой работы ноутбука. Ангел блуждает взглядом по заложенной книгами и распечатками поверхности стола, словно пытаясь там что-то найти, но скоро понимает, что не волноваться он просто не может, — точно также, как и находится здесь, пока Дин где-то там. Теперь одной из причин служило некое чувство вины, которое охотник внушал ему, не используя при этом ни единого слова, и сейчас — по возвращению с неожиданно появившегося общего дела — он испытывал это особенно ярко. Нужно было понять, почему так. Кастиэль знает, что Дин отправился в свою комнату, и уже хотел было туда пойти, однако, его остановило желание сохранить это в тайне. Сэм не должен знать, куда он собирается. Он не мог объяснить эту надобность даже самому себе, но перечить чутью не стал. Пусть интуиция иногда и приводила к ошибкам, однажды она сделала его свободным, а посредством этого привела к тому, кто теперь стал ему дорог больше всех на свете. — Что ж, вижу, ты занят. Не буду мешать. Сэм тут же отвечает: — Ты вовсе не мешаешь, — всё его внимание было привязано к ноутбуку. «Тем и лучше», — думает Кастиэль, не стоит задерживаться, и он вновь настаивает на своём: — Нет-нет. Мне правда нужно идти. Кас поворачивает голову в сторону нужного коридора. План действий предельно ясен. Правда, пока что, в нём всего один пункт. — Ну, ладно, — поднимая взгляд, начинает охотник. — Если тебе… — он замолкает, когда видит, что рядом с ним уже никого нет. На всякий случай осматривает всё помещение и заканчивает для себя одного: — Нужно так нужно… К подобным трюкам можно было привыкнуть ещё давно, и это не удивляет, но фразы, которые не удалось договорить, всегда оставляли при себе чувство незавершённости. Впрочем, это сейчас не главное. Ещё множество информации, которая нуждается в проверке, так что дел хватает, и Сэм быстро возвращается к захламлённому бумагами столу. Всё, как нужно. Кастиэль оглядывается, чтобы убедиться, что в коридоре, куда мгновением ранее он смотрел, кроме него никого нет. Может, его поступок и кажется странным, но со своей стороны он считал, что перед младшим Винчестером его совесть чиста: ему нужно — и он туда попал, куда — речи не шло. Да и его поведение не намного превосходит те изменения, что начали происходить с Дином около недели назад; и, что беспокоило его больше всего, — это не было связано с какими-нибудь проклятиями или чем-либо подобным. В ином случае, он бы это почувствовал. Ну… Так ему кажется. Всё-таки Дин важен для него. И отнюдь не спроста. Кастиэлю давно известно, что его отношение к Дину перешло грань приятелей, друзей и находится там, где ни его округ, ни люди — по крайней мере, не все, — не будут способны понять его. Всё его восприятие менялось, как только Дин оказывался рядом, и, хоть порой это отвлекало от заданий, он никогда не считал это проблемой. Наоборот. Он обожал быть с ним, пусть и испытывал некоторую неловкость. В мыслях же он часто думал о том, как было бы интересно проявить инициативу и показать, какой на самом деле является обстановка. Но воплощать такое в реальности ему не приходилось. Оставалось довольствоваться тем, что есть. Как ангела, в полной мере обладающего собственной силой, Кастиэля практически не беспокоили физическая тяга и навязчивые мысли (активация этих «функций» зависела лишь от него самого), а Дин, насколько известно, не особо одобрял подобный род отношений, — так что, выбор был невелик, и ангел не видел абсолютно никакой необходимости оглашать свои чувства. Так и работали вместе. Пожалуй, эту тайну он хранил достаточно хорошо. А, может, и нет. Идя по коридору, с каждым новым шагом его походка становится всё более увереннее. До цели — комнаты Дина — осталось совсем немного. Что говорить — придумает потом. Он не стал бы идти туда и уж точно не скрывал бы это от Сэма, однако, сомневаться не приходилось: к тому, каким раздражительным и поникшем в последнее время стал Дин, причастен именно он. Иного объяснения постоянным взглядам, из-за которых он и начал ощущать себя виноватым, просто не находилось. Не мог он понять лишь того, чем так провинился. Сегодня их встреча не входила в планы ни одного из них. У братьев, вообще, считай, что выходной, однако, учитывая то, в какое количество передряг они успели попасть (и это с учётом того, что никто из них не болен, не проклят и в целом все в своём уме), нападение нескольких демонов посреди белого дня где-то около придорожного магазина — самое малое, что могло произойти, а причины и желание отомстить Винчестерам у кого-то из прихвостней Кроули либо Люцифера найдутся всегда. Несомненно, когда Дину приходится вступать в бой, его опыт и навыки дают о себе знать, и этим можно бесконечно восхищаться, но для Кастиэля это каждый раз новый повод, чтобы переживать. Не каждый план идеален и получает хороший результат, — уж наверху об этом известно хорошо. Он уверен, Дин сильный, но не способен сидеть на месте, зная, какому риску тот подвергается, потому, почувствовав угрозу, вмиг оказался на месте стычки. Стоило ему распознать, кто где находится, и от гибели каждого нападчика отделял лишь один замах ангельского клинка. Всего их было трое и, изначально, Кастиэль собирался разобраться только с двумя, но, когда оставшийся демон всё же умудрился положить охотника на лопатки, терпеть он не стал. Так и пронзил его прямо над Дином. Осознав произошедшее, тот поблагодарил ангела, однако взгляд… Он всё также избегал визуального контакта. После того, как они скрыли тела, Кас рассчитывал на то, что Дин предложит поехать в бункер вместе, кроме того, он обещал наведаться туда в скором времени, и ему в любом случае пришлось бы туда как-то добираться. Он стоял, ждал. И лишь дойдя до Импалы, открыв её дверь, Дин обернулся. У Кастиэля не было ответа, когда тот спросил, чего он ждет: не понимал, приглашение это или непрямой приказ вернуться туда, откуда он прибыл; однако, на его шаги в сторону машины мужчина не сказал ни слова против. Поэтому надежда не покинула его окончательно, но и проблему эту он не мог оставить нерешённой, тем более, это уже не первый случай, и теперь он чётко знает: он — причина. Сама поездка, стоит признать, была нагнетающе молчаливой, хотя и Кастиэль, и Дин по-своему пытались это исправлять, — пока не сдались. Шанс того, что Касу удастся разгадать эту тайну, невелик. «Да и откуда ему знать ответ?» — думает Дин. Ни одно изменение не способно проскочить мимо внимания его брата либо этого ангела незамеченным, это всё вопрос времени, потому Дин знает, что кто-то обязательно начнёт расследование. Вот только у Сэма на то повода не было. То ли дело Кастиэль. Проблема лишь в том, что ответ он так и не получит. Ведь откуда ему взяться, если даже Дин не способен дать себе точный отчёт о собственном состоянии? Может, и найдёт, не исключено. Однако то, что порой появляется в предположениях охотника, совершенно не является тем, что он хотел бы обобщать. Да и глупостью ему всё это казалось. Впрочем, в каждой шутке, в каждой теории есть своя доля правды. И от этого ему было некуда деться. Даже сейчас. В ходе какой-то работы он хотя бы мог отвлечься (правда, очередные попытки обладали всё меньшим эффектом, и, постепенно, это теряло свой смысл), а теперь, после неожиданной встречи с Кастиэлем где-то на улице, пусть даже во время драки, где его помощь была кстати, Дин был не в силах сопротивляться мыслям о нём. Здесь уже и музыка оказалась бессильной. В то время, как он вполне спокойно мог размышлять о прошлом, составлять планы на ближайшее будущее или включить в воображении интересный себе сюжет, теперь же он думал об ангеле, который однажды спустился за ним в самый Ад. Это и казалось ему странным — думать о Кастиэле. Из-за этого он изменил отношение к нему, из-за этого ангел обеспокоен. И из-за этого тот самый ангел прямо сейчас появляется на пороге его комнаты. Осознание, что этого стоило ожидать, пришло к Дину прежде, чем он успел бы поднять изумлённый взгляд, потому, открывая дверь настежь, Кастиэль видит, что его визит не вызывает почти никакого удивления. Охотник снимает наушники, готовясь слушать. Ему не трудно догадаться, что привело сюда его защитника, но как на это реагировать, он ещё не решил. Он думает над этим и останавливает себя, когда замечает, как тот на него смотрит. Кастиэль быстро изучает обстановку. В центре его внимания — кровать и бесстрастно лежащий на ней Дин, который, кстати, ждёт, когда он начнёт говорить. — Дин. — Ангел, словно запоздало, оповещает о своем приходе. Недолго сомневается, а затем входит и закрывает дверь изнутри. Винчестер слегка хмурится и наклоняет голову в бок, дабы убедиться, что тот действительно замыкает её. Такого предугадать он не мог. И теперь он действительно удивлён, не встревожен, но удивлён. Как только Кастиэль поворачивается обратно, Дин выпрямляется. — Сэм не знает, что я здесь, — объясняет ангел. — И я не хочу, чтобы знал. — А что-то случилось? Тот вздыхает, взгляд и плечи опускаются сами собой. Крылья тоже, думает Дин. Он откладывает наушники и плеер на прикроватную тумбочку, в ожидании дальнейших событий устраивается удобней и воспринимает всё, как должное, когда Кас направляется к нему. Тот аккуратно садится на краю, около его бёдер. — Надеялся, что ты мне скажешь. — О чём же? — Дин, — в замешательстве произносит ангел. — Может, я сделал что-то не так? Может, случайно подвёл? — Он выглядит виновато, но каждое новое слово взывает к совести самого охотника. — Я лишь хочу понять. Мужчина вновь отводит взгляд. — Хочешь знать? Ну, если тебе от этого полегчает, твоей вины нет. — Не верю, — незамедлительно отвечает Кастиэль. Его слова сбивают Дина с толку. — Я же сказал… — Не лги мне. Там на улице ты смотрел на меня… словно был зол. Думаешь, я оставлю тебя, не узнав причин? «Надеюсь», — мысленно говорит себе Дин. Кастиэль решает закончить допрос, не начав. В его голос возвращается прежняя мягкость. — Я не чувствую постороннего воздействия на тебя. И не думаю, что оно есть. — Он смотрит на охотника, дожидаясь какого-либо комментария, но вынужден продолжить: — Если ты не возражаешь, для надёжности, я мог бы проверить это более тщательно. — Он тянет к Дину руку, но тот неожиданно пресекает его действие. Винчестер делает это без всякой грубости, можно сказать, даже бережно, но его настороженность и нежелание то ли быть «прочитанным», то ли позволить ангелу прикоснуться к себе, вызывает всё больше вопросов, а со стороны Кастиэля — любопытство. Зачем Дин старается его избегать? Тем более, он видит, что Дин вовсе не против их нахождения в этой комнате. Так почему же он… Кастиэль по новой тянет ладонь. Мужчина безынициативно проявляет попытки воспротивиться ему, вместо отказа произносит имя, но, в итоге, пальцы гостя всё же касаются его шеи, а оттуда добираются щеки. — Кас, — повторяет он. Его взгляд блуждает по завешанной оружием стене. Он рассчитывает, что это поможет ему сдержаться, отвлечься, однако реальность оказывается совершенно иной. Невозможно, — слышит он в собственном сознании. Невозможно терпеть. Теперь уже Кастиэль не нуждается в дополнительных проверках: вспыхнувший на лице охотника румянец служит для него лучшим ответом. Он не жалеет, что сразу же закрыл дверь: такому действу свидетели не нужны. — Неужели, молчание было единственным выходом? Ладонь плавно опускается к шее. — Для меня, да. — Для Дина такое признание кажется наиболее очевидным, но Кастиэль убирает руку, задумывается, и вскоре заключает: — Сомневаюсь. — Тебе знать лучше? — Иначе ты не стал бы так обвинительно смотреть. Охотник возвращает внимание к стене, однако Кас по-прежнему рядом, и он буквально чувствует на себе его взгляд. Тот спокойно продолжает: — Дин. Я пришёл помочь. Пусть даже знаю, что правды ты не примешь. «Не примешь того, что оказался мне взаимен и точно не примешь, узнав, как давно взаимен тебе я…» — думает Кастиэль. А не нарушил бы он однажды божьих правил, наверное, и не подумал бы об этом никогда; тогда история была бы другой, и, кто знает, вдруг встреча с Винчестерами не свершилась бы вообще. Его история нравится ему куда больше. В ней есть Дин. Им кажется, что их молчание длится целую вечность, но в действительности прошло не более нескольких секунд. Голубые глаза опущены, они не выпускают из виду того, кто стал им так приятен, и Кастиэль вдруг ловит сигнал — он чувствует, как где-то глубоко его человечность просит сделать то, от чего в ангельской мере он сдерживал себя с той же лёгкостью, с которой на ладони можно удержать пёрышко. Это было достаточно просто, но у любого терпения есть свой предел, и хоть даже перо — вечно его не удержишь: настанет момент, когда захочется сдаться. И о чём же стоит говорить, когда «сдаться» значит не проигрыш, а достижение желанной цели, причём, когда эта самая цель оказывается не такой неприступной, какой выглядела изначально. Необъяснимое чувство взывает к Кастиэлю, и он умеет его игнорировать, но больше не видит в этом смысла. Он долго ждал такой возможности, и, не исключено, что Дин тоже. «Хватит!», — мысленно восклицает он. Наклоняясь к охотнику, он возвращает ладонь к его шее и, практически не давая опомниться, слегка притягивает к себе. Винчестер только и успевает ошеломлённо распахнуть веки и понять, что сейчас ему лучше молчать, прежде чем чувствует, как его губ касаются чужие уста. Глаза тут же закрываются сами собой. Он берётся за плечи Кастиэля, но не отталкивает, и хоть взаимности тот не получает, каждая новая попытка вовлечь его в поцелуй становится всё более решительной, пусть и не лишается своей бережности. Мужчина краснеет от смущения. Он ощущает себя загнанным в угол, хотя понимает, что сам позволил сделать это. Он уже стал на эту дорожку, и следующий шаг не заставил себя долго ждать. Если старания ангела уподобиться поведению людей окажутся бесполезными, это станет довольно нелепо, но основная причина в самом желании Дина, и, в один момент, он всё же решается ответить Кастиэлю. Лишь эта мысль будоражит всё его сознание, и он тянется к тому, словно пробуя, что может ждать его по итогу. И, не столь способный похвастаться опытом, Кастиэль реагирует незамедлительно. Улавливая каждое, даже самое малое движение, он принимается углублять поцелуй и, к собственному удивлению, чувствует себя достаточно уверенно. Однако расчёты Дина оказались неверными: Кас ему приятен, и это мягко сказано, но на деле обнаружилось, что приученное за долгие годы восприятие отказывалось принимать подобного партнёра. В голове будто случался сбой, и, когда настойчивость ангела приблизила его к тому, чтобы попробовать пустить в ход язык, у Дина сработал какой-то рефлекс. Он мгновенно отстранился от Кастиэля, однако расстояние между ними по-прежнему оставалось почти нулевое. — Кас… — недоумённо начинает охотник, но названый словно его не слышал. Разгоревшись в начинающей страсти, он забывал о слове «стоп» и не считал свои действия неправильными, вновь целуя Винчестера, при этом оставив все прелюдии в первых попытках. Продолжил Кастиэль ровно тем моментом, на котором процесс был прерван, потому старания Дина просто канули в Лету, и требовалось от него совсем немногое — расслабиться и отдаться происходящему; и тут Дин уже не сопротивлялся. Было трудно не заметить с какой серьёзностью ко всему этому относится Кас, как старается и, несмотря на проявляющийся иногда стыд, делает то, о чём ранее позволял себе лишь думать, (если позволял). Моментами, это могло казаться подозрительным, мол: в своём ли он уме, однако куда ненормальнее для Дина было не оказаться в его плену, а испытывать при этом что-то вроде неловкости. С каких это пор он так робко реагирует на поцелуи или любые другие интимные в разной мере взаимодействия? Конечно, теперь ситуация значительно отличается от обычной, ведь сейчас в его компании не какая-то проказница на одну ночь, имя которой будет забыто уже утром. И всё же, его внутреннее я было несколько возмущенно непривычной для себя ролью. Противоречивое состояние. Руки Каса держат его голову, но не это является причиной по которой он всё ещё сохранял своё участие в том, о чём точно никому не скажет. Он не хочет отстраняться, и тогда принимает решение: он должен собраться, — быть не просто тем, кто оказался внизу, но и тем, кто знает, что делать, кто сам ждал этой встречи. В конце концов, кому как не ему знать о всех приятностях запретного. Что Дину добавляло уверенности так это его умения и опыт. Да, здесь снова всё упиралось в то, что весь его опыт был преобретён, будучи исключительно с представительницами женского пола. Это не проблема. Это значительная разница, которую невозможно упустить, и скоро он снова это поймет, но сейчас приоритет состоит в другом. Он охотно отвечает Кастиэлю, позволяет ему переплетать их языки, вести себя совсем неподобающе ангелу, — даже тому, который стал свободным и неоднократно доказывал свою индивидуальность среди остальных. В подтверждение даваемого ему разрешения, Дин ослабил хватку на его плечах. Правая ладонь оглаживающе скользнула к щеке, и тогда Кастиэль почувствовал практически полную вседозволенность. Он подумал, что способен облегчить проблему насчёт невосприятия Дином подобного рода отношений, и, по его мнению, для этого требовались более открытые действия. Это нисколько его не смущало. Всё-таки он не человек, и у него существовали свои понятия об окружающем, потому, практически не отрываясь от лица охотника, он с лёгкостью отнёсся к тому, чтобы сесть на него верхом. По телу Винчестера тут же пронеслась лёгкая дрожь. Ставка была на то, что так Дину станет привычней, Кас не знает, просто предполагает, что его часто седлали. Думать об этом ему, на самом деле, досадно, вероятно, в нем проснулась настоящая ревность, но всё это он относит к прошлому, сейчас для него существует только момент, и он уверен, что это станет началом чего-то совершенно нового. Ему приятно чувствовать возлюбленного охотника практически всем свои телом. В ответ тот шумно выдыхает — любой вес по своему усложняет дыхание —, но, кажется, он уже и сам не замечает с каким удовольствием тянется к Кастиэлю, не желая его отпускать. Ангел и рад бы восхититься, что оказался прав, что больше не обречён жить в мире неосуществимых мечт, однако, был слишком занят. Он знает, что сделал только лучше, и этот эффект усилился, как только он пустил пальцы в волосы Дина, а после властно сжал их где-то на затылке. Сердце колотится в груди. Бьётся в панике — в блаженной панике, тревожность которой доставляла одно только удовлетворение и жажду всё к большему. «Удивительное человеческое тело», — думает Кастиэль, — «странное, но удивительное». И все эти чувства, мысли, предвкушения, — они испытывают это оба, хотя каких-то десять минут назад даже не догадывались, что настолько тянутся друг к другу. Подозревали, но не знали наверняка. До этого самого момента. Дин всё ещё не уверен, делает для себя вид, что до сих пор не понимает, однако затуманенное сознание не мешало ему ловить себя на том, как он намеренно направлял Кастиэля к себе, а затем уже и не брезговал прижимать его в плотную, уничтожая между ними даже самое малое расстояние. Создавалось впечатление, словно Дин и есть инициатор всего происходящего, что именно он пригласил сюда ангела и замыслил такое, но всё быстро возвращается на свои места, когда Кастиэль, наконец, решает разорвать их поцелуй. Здесь его неуязвимость перед сменой температур и общая выносливость терпела свой крах: он не был способен игнорировать прикосновения Дина, и это провоцировало его временное «очеловечивание» — он чувствовал, становился так же поддатлив, — потому сейчас ему было сложно оставить его. Но он делает это. Аккуратно, как и во всех остальных своих действиях. Он отстраняется от Винчестера, плавно, как волна покидающая пляж и непременно оставляющая за собой след, — в их случае, неимоверное количество чувств и эмоций. Кастиэль выравнивается в спине. Внимательно наблюдает за Дином и надеется, что тот не станет его прогонять. В подобных ситуациях невозможно знать последствия наверняка. Лишь теперь охотник ощущает весь тот пыл, что разнёсся по его телу в порывах страсти. Просто-таки пожар внутри. Он чувствовал действительно нечто особенное. С лёгкой отдышкой он смотрел на ангела полным удивления взглядом. Оглядывал то его, то собственную комнату, будто пытаясь найти в ней что-то, подтверждающее нереальность этих событий, но всё вокруг было более чем настоящим — не иллюзия, не сон, — это казалось поразительным, и на смену его замешательству быстро пришло осознание. — Господи. Что это было? — спрашивает он себя. Кастиэля несколько настораживает вернувшаяся в его голос интонация — та, с которой тот обращался к нему в начале разговора. Он обнадёживает себя напоминаем о небеспричинной взаимности Дина, и всё же его лицо вновь преображается привычной виноватостью и неопределённо поникшим взглядом. — Прости, — размерено отвечает ангел. — Мне стоило сначала спросить. Получается, что я не оставил тебе выбора. Дин смотрит с прежним удивлением. Он не знал, что сказать. Его мысли так спутались между собой, что разобраться в этом казалось невозможным. Так и не найдя слов, он опустил голову и, пробирая пальцами, провёл по волосам, отчего те стали взъерошенными (хотя многим от привычной причёски это не отличалось). Оставив всё, как есть, охотник со вздохом опустил руку. Его взгляд также был опущен. Всю жизнь Дин шёл в одном направлении, а здесь — внезапный поворот. Впрочем, проводя аналогию с дорогой, ему неоднократно приходилось видеть предупреждающие знаки, так что он знал, куда движется, и глупо было надеяться, что дальше его ждёт всё та же прямая, что и раньше. И он не отрицает: Кас для него важен. Но в мире, в котором они существуют, нельзя быть уверенным в реальности того или иного. В конце концов, это можно считать его профессиональной привычкой: охотник всегда должен быть начеку. Кастиэль безобиден (для него), осторожен, пытается действовать лишь на благо, но никогда не проявлял настойчивости именно такого направления. Дин поднимает голову, и тот оживает. — А ты точно Кас? А даже если так, то… — Не сомневайся. — Ангел замечает, как тот непонятливо хмурится, потому спешит объяснить: — Это не спонтанное решение. Я… Подобные мысли посещали меня и раньше, но я никак не мог подобрать момент. Охотник молчит. Думает, что будет молчать, но хватает его совсем ненадолго. На его лице появляется недоверчивая улыбка. Раздаётся смешок. — Нет. Быть не может. Наверное, я просто сплю. Он собирается приподняться, но, вспомнив о том где сидит Кастиэль, оставляет свою попытку. Достаточно и того, что ему итак приходится испытывать. Кас смело сжимает ткань его рубашки. Он не надеется, что его поймут, но молчать ему надоело не меньше. — Дин. Всё реально. И ты сам это знаешь. Возможно, уже давно. — Так значит ты… — Мужчина говорит в догадках и, в то же время, с надеждой. Тот недолго молчит. — Ты ведь не был против нашего поцелуя. — Он отпускает рубашку и аккуратно встаёт. Дин старается не обращать внимания на его движения, но делать это незаметно у него попросту не получается. Ангел спокойно продолжает: — Могу предположить, ты ждал этого. Как и я. — Да что ты. — Дин, которого я знал, когда впервые спас, вряд ли позволил бы мне такое совершить. — Он вновь садиться на край. — И я хочу знать: чего ты ждёшь ещё. Хочу, чтобы знал ты. — Я не совсем понимаю. Кастиэль шумно выдыхает. — Я не сомневался. Не уверен лишь в том, что ты одобришь все мои замыслы. — Это какие же? — Сделать то, что, вероятно, должен был сделать ещё давно. Он показательно стягивает с шеи галстук. Дин предсказуемо обеспокаивается, но, несмотря на молчание и беззаботность ангела, настоящее волнение он начинает испытывать тогда, когда тот берёт его руку и отводит к краю изголовья кровати. Ловкими движениями Кастиэль затягивает его запястье в петлю и завершает всё крепким узлом. Только теперь с тревожным взглядом Дин тянется к привязанной конечности. — Эй, эй, Кас. Ты чего? Тот осторожно перехватывает его руку. Они снова смотрят друг на друга. — Доверься мне. Кастиэль намеренно не отводит взгляд — показывает, что скрывать ему нечего, что это действительно он. Насколько это хорошая новость — судить сложно, но Дин доверяет. Пытается. — Я сказал, что не почувствовал чужого вмешательства, но я чувствую тебя. — Ну, таких фантазий у меня не возникало, — Дин говорит с улыбкой, но Кастиэль улавливает его волнение. Улыбка исчезает. — Это не обязательно. Он переводит взгляд к штанам охотника, точнее к ремню, думает, и уже вскоре его рука оказывается на пряжке. Навострившее всю свою чувствительность тело слегка вздрагивает, — пока что ложный сигнал. У Дина возникает мысль остановить Кастиэля, не позволить ему расстегнуть ремень, но его словно что-то держало: то ли интерес, то ли тайные побуждения, и, пока он метался между этих двух зол, дело уже было сделано. Мужчина ощутил облегчение, когда возжеланный им ангел избавил его от тугой привязи, и, тем не менее, взамен его ждала новая. — Наверное, мне стоит извиниться снова. Потянувшись за всё ещё свободной рукой, Кас нависает над Дином. В этот раз охотник решает не поддаваться, и тому приходится применить немного больше усилий, чтобы разместить его ладонь в нужном месте. Много времени для этого не понадобилось. Несколько секунд — и ремень плотно обхватывает запястье. Кастиэль с любопытством выслеживает сопутствующие этому эмоции Дина. Легкая тревога, растерянность и, одновременно с тем, интерес. И чего таить, ангелу нравилось происходящее, нравилось, что он, наконец, признался, хоть и управлять этими правдивыми событиями было не так легко. — А это необходимо? — Спрашивает Дин. Он дёргает правой рукой, чтобы проверить надёжность крепления. Со своей стороны он бы обрадовался возможности освободиться, но находящийся там ремень был затянут явно не в его пользу. Кастиэль думает над ответом. А что ему сказать? Что, зная вероятные желания и принципы Дина, он привязал его во избежание занять пассивную роль? Привязал, потому что знает, что даже если дело пойдёт, тот по привычке затащит его под себя? Это предположение, однако он нуждался в гарантиях, и теперь они у него есть: просто так с Дином задуманного не совершить, даже если у того будет необычайно игривое настроение. Попав на Землю, он понял, что здесь лгать и блефовать порой нужно, но сейчас был не тот случай, и он отвечает: — Для первого раза, думаю, да. Взгляд мужчины тут же возвращается к нему. — Для первого чего? Словно для большей наглядности, Кас решил, что пора занять место. Выбор этот, разумеется, был предварительным. — Я ведь сказал: вряд ли ты одобришь. — Без всякой грубости он заставляет охотника согнуть колени и застенчиво пристраивается между его ног. Садится, пододвигается ближе. — Но это сначала. Дин. Полагаю, это будет непривычно, но откуда знать? Стоит попробовать. Сердце начинает отбивать ритм не реже секундной стрелки часов. Оно активно качает кровь по всему телу, и Дин чувствует пульсацию практически везде. Он предпологал. Догадывался. Этого можно было ожидать. Просто… Быть готовым к этому — совсем другое. — Непривычно, это мало сказано, — Дин кивает. Он в замешательстве. — Ну и угораздило же. «Волнение — ещё не отказ», — думает Кастиэль. И он ощущает определённую победу, слыша, что Дин принимает это, как что-то неизбежное: — Если уж так… Есть какой-то «стоп»? Что-то… Вместо ответа, ангел властно и, конечно же, бережно берёт его лицо в свои ладони. Становится чуть жарче. Поначалу он смотрит так убедительно, словно его главная цель — телепатически навязать Дину какую-то мысль или передать информацию. На самом деле, в последний (и не только) раз, когда его видели таким, Дину приходилось бояться его, и то же самое было сейчас, но почти вся тревога затихает, как только Кастиэль наклоняется, одаривая его очередным поцелуем. Как его вид, так и действия говорили об одном: он отключил свою ангельскую сдержанность, — теперь уже окончательно, и, что удивляет не меньше, Дин помалу начинал привыкать. Правда то, обо что теперь терся его пах, было крайне необычно. Пора дать себе волю. И в этом их согласие было обоюдно. — Чёрт с тобой, — говорит охотник. Ему надоело бороться с собой, и будь его воля он страстно охватил бы Каса в свои объятья, но руки не в его владении, и ему приходилось получать лишь то, что тот позволял, а этого с каждой секундой становилось всё менее достаточно, и для Кастиэля это вполне предсказуемо, потому он не задерживается на одном месте. Какой будет реакция Дина, понятно ещё до того, как он спускается к его шеи, и надежды с лёгкостью оправдываются: Дин самостоятельно подставляется под его поцелуи, пусть ему и сложно избавиться от мыслей, что прежде для подобного он разделял одну кровать лишь… Он не должен думать об этом. Не здесь и не сейчас. И ему кажется, что больше нигде и никогда, ведь ему просто не понадобится об этом даже вспоминать. — Кас, — зовёт Дин. Его лицо пылает румянцем, глаза закрыты, он качает головой, будто собирается сказать «нет», но это не отказ: «нет» — значит «не останавливайся», и Кастиэль с удовольствием принимается расстёгивать ему рубашку. Он знает, что его поцелуи и редкие покусывания (этого он захотел лично) уступали той навязчивости, с которой Дин уже неоднократно имел дело, но это придавало его действиям определённый нежности, которая, кстати, является присущей тем, между кем действительно есть чувства, причём прошедшие сквозь испытания. Безумные, масштабные и выходящие за грань человеческих понятий. Закончив с пуговицами, ангел выровнялся и отдёрнул полы рубашки в стороны. То что на Дине есть ещё и футболка не стало для него неожиданностью, но эффект резкости того стоил. Дин возбуждался от этого быстрее: это раззадоривало его интерес. В свете происходящего такое понятие, как «сосредоточенность» просто терялось, однако Дин сломал эту хтивую закономерность, и на какую-то минуту его взгляд внимательно нацелился на Кастиэля, горячая ладонь, которого, тем временем, оглаживала его торс, где ниже, под ширинкой, что уже не секрет, находился возбуждённый член. — Знаешь. Я сначала было подумал, что ты одержим… Но теперь понимаю, что не только ты. Кас поднимает свойственный ему взгляд. Где-то в тишине слышится углублённое дыхание Дина. — Хочешь поговорить об этом? — Хочу, чтобы ты отвязал меня. Я не против игр, но в свободных действиях удовольствия больше. Кастиэль слегка улыбается — воистину редкое событие, — он опускает голову: будто не знает, что случится, дай он Дину ту самую свободу. «В этот раз придётся потерпеть», — думает он. — Нет, Дин. Не сейчас, — его рука плавно спускается к ширинке (благо, от ремня он уже избавился), — после того, как я сделаю это, — Дин практически не дышит, когда ладонь накрывает холмик, образованный его возбуждённым органом, и не просто накрывает, а прижимается. Ангел напоминает: — Да, и не забывай, твой брат не так далеко, а коридоры… уверен, они разносят звук достаточно хорошо. Охотнику приходится собраться с силами, чтобы спросить: — Это угроза? Затянутый на запястье ремень вновь ударяется о изголовье. Звон пряжки служит лучшим доказательством его напряжения, и Кастиэль знает, что это значит. Ещё бы. Ведь причина — это он. Мурашки по коже, накатывающийся волнами жар, неимоверное желание и пытка одновременно — вот, что для Дина сейчас его медлительные, но напористые оглаживания рукой. Удовлетворения такие действия не вызывают, и в этом вся хитрость: Дин вожделеет, изнемогает в ожидании чего-то более серьёзного, его тело всё ещё рассчитывает на получение привычных ему ощущений и делает это настолько усердно, что становится невыносимо. — Кас. Прекращай дразнить. — Ты ведь знаешь, что дальше. — Уж лучше так, чем это. — Действительно? Кастиэль не издевается, и уж точно не намерен оттягивать момент. Его удивляет, что Дин готов ускорить процесс. Если с ним что-то и происходит, название этому — удовольствие. Это способно мучить? Ангел убирает руку, но совсем недалеко. Расстёгивает пуговицу, протягивет застёжку донизу, а затем берётся за край штанов, не забыв захватить вместе с ними исподнее, — не хотел тратить время, делая это по отдельности. Судя по предскушонному состоянию, Дин был только «за». — Ты хоть представляешь, как это будет? — Внимание обоих мужчин направлено на одно и то же место. — Потому что я — нет. — Забавно, — отвечает ангел. Не дожидаясь лишних слов, он наклоняется вперёд и принимается стягивать мешающую по его мнению вещь. С бёдер штаны снимаются с некоторым трудом, но, оказавшись чуть ниже, задача значительно упрощается, и Кастиэлю хватает лишь одного рывка. Продолжая с большей аккуратностью, он глянул на непривычно пристыженного охотника. Тот на него даже не смотрел. А как его лицо залилось краской… Таким Кастиэль видел его впервые. Он решил немного разрядить обстановку. — Эй, Дин, помнишь? Однажды ты заинтересовался идеей, очень противоречивой, как для послушного ангела. Тогда для меня это было чем-то непонятным, я даже сказал бы, не нужным. Ты хотел, чтобы я лишился невинности. Научился «расслабляться». И что теперь? Дин вздыхает, стараясь остыть. — Но это совсем другое. К этому моменту Кас окончательно избавляет его от штанов и нижнего белья, откладывает их в сторону и пропускает сквозь себя понятие того, что скоро всё начнётся. — Тогда это действительно было мне не нужно, и лишь вскоре я понял, что могу возжелать кого-то. Но в кое-чём ты прогадал: это не может быть кто-угодно. Дин хочет ответить. Быстро и чётко — как делает обычно, но всё, что приходило ему на ум казалось весьма глупым, и он молчал, по-прежнему смотря куда-то в угол комнаты. Господи, только подумать! Где-то там в холле сидит Сэм. Дин сказал ему, что всё в порядке, немного отлежится и придёт к нему, а теперь он привязан, практически раздет и рядом с ним — Кастиэль. Недолго вслушиваясь в тишину, ангел заметил, что без своей смелости и остроумных фраз Дин выглядит совсем иначе. Вооружившись подозревающим взглядом, он неспешно наклонился. В голосе появляется некий азарт. — Дин. Что это? Неужели ты… смущён? — Он словно удивлён, и это заставляет охотника чувствовать себя чуть более неловко. Постепенное онемение рук помогает ему сдерживаться. — Давай уже, — сказал он Касу. — М? Винчестер поворачивается. Его взгляд просит о честности. — Но обещай, что освободишь как можно раньше. — Чтобы уйти? Отвлекая вопросом, Кастиэль находит применения обоим своим рукам: одну возвращает к щеке Дина, вторую же протягивает между их телами. Охотник признаётся почти с улыбкой: — Нет. Чтобы сделать то, чего хочу я. Он чувствовал, куда тянется рука Каса, но реакция вновь оказалась непредвиденной. Кого он обманывает? Он не способен молчать, и как только пальцы крылатого охватили его пока что полувозбуждённый член, он вздрогнул на одном дыхании. Когда ему полегчало, он сказал: — Предупреждай о таком. Немало взбодрившись, Дин подгинает ноги чуть сильнее. Всё о чём успевает подумать это лишь о том, как же постыдно может выглядеть со стороны. А вот ангела совесть не мучила. Для него это, можно сказать, нормально и уж точно не мерзко, и он не видел ничего ужасного в том, чтобы онанировать своему партнёру. Если уж на то пошло, они могли пойти на гораздо большее. — Кас, — тихо вырывается из уст охотника, хотя он даже сам не знает зачем зовёт. Он мысленно напоминает себе о том, что следует вести себя тише. Но это на будущее. Пусть они знакомы уже достаточно давно, действия Кастиэля кажутся слишком необычными, Дин реагирует на них действительно, как впервые, и ему не требуется особых тактик, чтобы тот показал свою поддатливость. Что Кастиэлю могло быть непривычно, так это человеческое тело и всё, что имеет к этому отношение. Но это давно в прошлом. У него было достаточно времени, чтобы привыкнуть и познать каково это, потому он уверен: Дину сейчас хорошо. Его член уже стоит, достаточно упруг, даже вырабатывает предэякулят, и ангел чувствует, что в его штанах сейчас не меньшее напряжение. Размеренно мастурбируя Винчестеру, он только и мечтал поскорее пасть в тот сладкий грех, что их ждал впереди. От удовольствия Дин закрывал глаза. Моментами, он хотел большего, но фантазировать не приходилось: лучше за Кастиэля уже никого не придумаешь. Дин тихо мычит. — Ты ведь нарочно так, да? — Как? — Медлишь. Давишь… Куда и когда нужно. Сев ровно, Кас добродушно улыбнулся. Куда и когда нужно. Приятно знать, что попадаешь точно в цель. — Не хочу, чтобы ты сделал это сейчас. У меня есть планы. — Ого. Планы, — сквозь сдержанность повторяет мужчина. Его слова прерываются новым стоном. Кас не позволяет ему расслабиться и, даже просто водя рукой от основания до конца детородного органа, с лёгкостью умудрялся находить те самые нужные точки, и каждое новое касание их приводило всё к большей грани наслаждения. Кажется, что вот-вот уже сдашься, но негодник нарочно оставлял его, не доводя до оргазма. Дин так бы и молил: «Ещё! Давай же!», но гордость не позволяла ему открыть рот. Он волновался, будет ли всё также, славно, если его дорогой ангелочек (что на самом деле высшее и сильнейшее в сравнении с ним существо) войдёт в него. Эта мысль вызывает мурашки по коже, но его глаза, как и прежде, закрыты от удовольствия. Всё тело словно сходит с ума. Всё же хорошо, что Кас — мужчина. Он способен понять Дина, каждый его вздох, движение, стон. А ведь тот уже практически сам толкается в его ладонь. Влажный от собственной смазки член более-менее легко проходит между сжимающих его пальцев. Тело будто пылает, и Кастиэль заботливо поднимает Дину футболку, оголяя ранее оглаженный торс. Но тут проявляется первый обман, и Винчестер мигом очнулся, ощутив, что тот убрал руку, и это в то время, когда до эякуляции оставалось довести всего-то скоростью. Охотник в растерянности. — Стой, Кас. Что ты делаешь? Ты же… Дин замолкает из-за чувства внизу живота и, особенно, в самом члене. Это по своему мучит. Словно опьянённый, он упирается ногой и сгибает в колене так, что кажется завлекает: «Давай же. Войди в меня», но страдальческий вид дополняется вполне трезвым голосом: — Ты знаешь, что, доведя до кипения, останавливать процесс нельзя? — Кипения? — Уже через секунду ангел соображает о чём речь и начинает ответ не с слов, а с плавного снятия своего плаща. — Не волнуйся. Не сваришься. Я ведь сказал, у меня есть свои планы. Дин обречённо задирает голову и протяжно зовет небослужителя по имени, будто пытается ему этим надоесть. Ему страх как непривычно. Всё! Абсолютно всё сейчас для него впервые! И уже не важно с кем и сколько раз у него было после «аннуляции» всех его грехов по возвращению из Ада: здесь и сейчас он самый настоящий девственник. Несмотря на стыд, Дин успокаивается. Сосредотачивается на том, что должен терпеть. Помимо своего дыхания, он слышит шуршание ткани, — Кас уже избавился от плаща — снова шуршание — принялся за пиджак. — Ты ведь не потеешь. Смысл снимать? Дин смотрит в потолок. Между ног совсем не спокойно. — Во всём этом будет не удобно. Да и испачкаться не хотелось бы. — Ангел расстёгивает оставшуюся на нём рубашку, когда замечает: — Дин. Неужели тебя действительно это так мучит? Тот не отвечает. Думает и скоро, сквозь сомнения, придвигается бёдрами. Он требует продолжения, и тут Кастиэль понимает его сразу. — Расслабься. Я дам тебе кончить, просто сделаю это не снаружи. Винчестер вновь очнулся. В тот момент руки Кастиэля уже успели вернуться к его паху, точно намереваясь туда, где ещё не были. — Погоди, — Дин смотрит ему в глаза. — Ты что, вот так сразу войдёшь в меня? Тот плавно убирает руки. — Я о таком не говорил. — Хорошо. Ладно. Но давай без самодеятельности. Там в ящике есть смазка. Не спрашивай, просто возьми. Так должно быть легче… — К последнему слову в его голосе прибавилось больше неловкости. Взгляд опущен. В штанах и расстёгнутой рубашке Кас послушно исполняет его просьбу и направляется к указанной тумбочке. Как и было велено вопросами не задаётся. Вне его тесной компании Дин чувствует себя совсем беззащитным, но, то ли благодаря удаче, то ли по особому чутью, необходимую вещь ангел находит практически сразу, — соответственно, возвращается быстро. Дин закрывает глаза, когда тот садится на место и уже без всякого стеснения располагается так, как считает нужным — да что там — берёт и располагает самого Дина. Мужчина предвкушённо вздыхает. Запястья начинают болеть. Всё его внимание направленно на партнёра, пока тот присматривается к его нижней части тела и составляет стратегию. Он терпит, однако скоро становится ясно, что долго так не выдержит. — Кас, — они встречаются взглядами, и охотник объясняет: — Руки… Уже начинает болеть. Приняв услышанное, Кастиэль понятливо кивнул и, даже в какой-то растерянности задумался, с чего ему следует начать. Ему тоже было неловко, но на фоне Дина, он по-прежнему оставался главным инициатором и, когда он принялся наносить на пальцы нужное количество смазки, это становилось всё более очевидным. Положив тюбик лубриканта рядом с пальто и штанами, Кастиэль с уверенностью раздвинул Дину ноги. На мгновение тот забыл, как дышать, всё что слышал и чувствовал — собственный невероятно ускоренный пульс. Кас также его чувствовал, и это дало ему повод побеспокоиться о возлюбленном. Он наклонился. — Расслабься, ладно? — слова звучат почти шёпотом. Дин всматривается в его голубые глаза и продолжает это делать, даже когда ощущает, как тот приставил мокрые пальцы между его ягодиц. Дин не хочет об этом думать. Да и не может. Вплоть до каждой мелочи он чувствует неприличные действия ангела: как тот трётся, слегка упирается. Постепенно это давление начинает расти и, не будь там смазки, пришлось бы сложнее. Без слов Кастиэль дал охотнику понять в какой момент собирается прекратить столь стревожащее ожидание и, когда Винчестер неуверенно вдыхает (что тайно служит ангелу сигналом), в тот же миг, чувствует то, чего прежде ещё не испытывал никогда. Средний палец с лёгкостью проникает в анальное отверстие. Казалось бы, мелочь, но в первом опыте мелочей не бывает. В комнате раздаётся первый полугромкий стон (хотя и это ещё можно считать тихим). Дина и били, и резали, и пинали, и просто обманывали. Господи, да что там рассказывать, итак известно. Но… Снова это но… Теперь ему выпала честь узнать чувство того, как что-то вошло внутрь, прямо в то самое место. Это… Ни с чем не сравнимо. Дин беспокойно ворочается, мычит, но Кастиэля это не останавливает. Вслушиваясь в возбуждающее рычание охотника, он погружает палец, насколько это позволяет его длина. Останавливается? Нет. Возвращается на исходную. С нарочной неспешностью он принимается вынимать его обратно — до конца не доходит — снова углубляет. Так начинается прощание Дина с его ранее неприкосновенной девственностью, — по части мужского. — Ни за что не поверил бы, если бы мне сказали, что со мной будет такое, — Винчестер тратит немало усилий, чтобы это предложение прозвучало более-менее цельно. Но ведь и Кастиэль имеет свою уязвимость. Вид и стоны Дина, также оказывают на него влияние, и это ненадолго выбивает из его памяти то, что он совершает это рукоблудие не только для того, чтобы Дин привык, или его тело стало готово принять что-то побольше, однако, он быстро вспомнил о своём обещании, ощутив, как напряжённый член — так и не получивший своей разрядки — упирается ему в живот. Он не собирался мучить Дина аж до самого акта, но условий никто не менял и, придерживаясь собственно поставленных правил, скоро он добавил второй палец. «Далеко не святой», — проносится где-то в мыслях Дина, пока он старательно пытается сдержать голос, а Кастиэль всё хвалит его (тоже в мыслях), смотрит замечтавшимся взглядом. На то, как Дин терпит его действия, Кас мог смотреть ещё долго. И он этого не скрывал. Просто-таки зачарованный последствиями идеи закрыться с ним в одной комнате, и не прекращая разрабатывать его задний проход, Кастиэль аккуратно лёг сверху. К нижней части он прижимался гораздо меньше: чтобы не придавить член, что теперь теснился между их телами. Тогда-то Дин и вспомнил о желанной разрядке. Спустя ещё десяток вхождений, за томное время которых, охотник сотни раз поблагодарил себя за случайно оставленную в комнате смазку, Кастиэль наконец решает дать ему должное. Тот удивляется, когда движение внутри вдруг прекращаются — не то рад, не то напуган, но голубоглазый отвечает прежде, чем возникает сам вопрос. — Постарайся расслабиться. Войти насильно я могу, а вот принести удовольствие — врядли. Ангел обхватывает талию мужчины свободной рукой и безнадёжно вздыхает, заприметив, что напряжения только прибавилось. — Чего ты там удумал? — устало спрашивает Дин. — То, что однажды ты уже испытывал. — Кас? — Дин, — более убедительно подхватывает тот, и было бы это даже смешно, если бы не чувствительность простаты, куда он тут же нажал, — эдакий звонок всему телу с приказом очнуться. И ведь иначе не скажешь. Охотника будто мгновенно вытянули из глубокого сна, причём с помощью умеренного электрического разряда. Сначала это стало для него потрясением, однако, придя в себя, он ощутил, насколько пряма связь простаты и члена. Пальцы по прежнему давят, но практически не двигаются, чего не скажешь о самом Дине. Бедняга. Ведь таким он хочет казаться, да? Мучеником одержимого похотью ангела. Но это ведь не правда. — Давай, — успокаивающе добавляет Кастиэль. Знает: Дин не откажет. И прав. Одна секунда на сомнения, и тот, со взглядом приручённого зверя, возложился в его полуобъятии. Хмурится, слегка выгибается — так реагирует на начало «массажа», — и Кас видит его эмоции довольно милыми. Ему не составило труда знать где находится это чудное местечко. На самом-то деле найти его — не проблема, куда более важно — умело с ним обращаться, потому ангел не торопится, выслеживает и находит наилучшие варианты из возможных. А как он ласков… Дин готов утонуть в одной лишь его нежности и ему стыдно за своё девственническое поведение. Он хотел было снова сказать о боли в руках, но не смог, осознав, что уже не способен чётко говорить, а что Кас? Кас это заметил. И, прося немного потерпеть, пустился целовать его там, где мог достать, то есть чуть выше рёбер. — Кас. Кас, п-погоди, — как-то встревоженно позвал охотник, но сладкая дрожь в бёдрах даёт тому понять, что нашлось кое-что очень интересное. Эрогенная зона, по сути, выключатель, управляющий оргазмом. Ну разве не находка? Знал бы Дин, как внутри него горячо, но он прав, тревожиться есть о чём, ведь теперь Кас точно не отпустит его не наградив тем, что даёт эта зона. — Здесь? — Голубоглазый вновь проводит по уже пройденному месту, и у Дина возникает желание немедленно закрыть рот руками. — Таки здесь. А дальше Винчестеру остаётся лишь успевать дышать. Всего-то трение о переднюю стенку, а сколько чувств это вызывает. Дин и подумать не мог, что удовольствие может настигать человека такими умопомрачающими темпами. Нет. Ну, бывало всякое. Но не настолько же сильно, что просто не знаешь, куда деться, а деться-то и некуда; и, будучи крепко удерживаемым за талию, без права на выбор, Дин испытывал что-то нетерпимое, мучительное, но отчего хотелось выкрикивать «Да!» и всё то, что он не договорил, когда Кас ещё имел дело с его членном. Но теперь сомнений нет, такого эффекта снаружи он бы не добился. Дин явно терялся в этом удовольствии, и Кастиэля понемногу обеспокаивала перспектива дать ему всё самое наилучшее, даже не начав главного. Он поднимается, но наводит пальцами всё усерднее. — Так я вымотаю тебя, ещё до того, как войду… — Нет. — Внезапно выпалил охотник. — Нет. Не… Кас! Не прекращай! Негромкие, спешные фразы летят от Дина так, будто остановка является для него настоящим кошмаром. Оно и понятно. В прошлый раз его уже оставили, не доведя до конца. Удовольствие — очень шаткий подъём, и чем выше понимаешься, тем больнее падение. А он сейчас на самой грани. Это очень высоко и очень приятно. Кастиэль пока что может об этом лишь мечтать, и его тело уже с нетерпением ждёт возможности овладеть охотником в полной мере. Да, он также возбужден. Но Дин близок к разрядке, а он всё сильнее ощущает, как тесно в штанах его стояку, который бесстыдно желает потесниться совсем в другом месте. Тем не менее Кас думает не о себе, и, предчувствуя скорый исход, прижимает член возлюбленного к его животу. Запястья Дина уже покраснели от постоянных попыток вырваться из петель. Все его старания оказались тщетны, и последний удар пряжки, сопроводившийся облегчённым стоном, безошибочно гласил о том, что он кончил. Пока горячая сперма заливала его собственный живот и выше, Кастиэль тихо вздохнул. Легче казалось стало им обоим. Пытаясь отдышаться, Дин вспоминает, как был против всего этого, был готов даже бороться за свою неприкосновенность, а теперь лежит на мятой постели и, отходя от столь быстротечного оргазма, думает о том, что действительно хотел бы такое повторить. В сравнении с растяжкой, это длилось минуту, если и больше, то на самую малость. И эта минута была потрясающей, хоть и вытянула немало сил. Но это того стоило. Если уж этого, столь малого, времени хватило, чтобы он, прося не останавливаться, кончил, что-то в этом таки есть. Придерживая того за бок, ангел проводит по простате в последний раз — просто дразнит — и, наконец, освобождает анальное отверстие, размякшее и поддатливое, — то, что нужно, чтобы довести дело до конца. Об этом Дин также успевает задуматься. Он уверен, член вогнанный в его зад, точно будет задевать простату, но пока он доведёт его до уже знакового оргазма, то хорошенько поимеет. Всё чертовски хорошо продумано… В комнату ненадолго возвращается тишина. Вслушиваясь в неё, Кас обращает внимание на руки Дина. Он обещал, что освободит его, когда войдёт, но ему становится жаль. Дин никуда не уйдёт, а кровь не добирающаяся до конечностей — явление исключительно неприятное. Кастиэль касается его ладони. Холодная. Идея обездвижения стремительно теряет свою привлекательность, и он решает внести в планы поправку: развязывает галстук, переходит к другой стороне, ослабляет ремень. Мужчина удивлён этому, но впрочем рад. Он потирает наболевшие запястья, как вдруг его отвлекают: — Дин. Охотник вопрошающе поднимает взгляд. Кастиэль смотрит на него так, словно не знает, что будет дальше. Смотря свысока, он выглядит достаточно серьёзным, и причина тому предсказуемая усталость Дина. Он считает, что на этом его силы исчерпаны, хотя это так глупо: он ведь охотник — постоянные бега, сон по три часа. Взамен этому, Винчестер видит явные признаки его возбуждения. Нельзя сказать, что он не устал. Устал. Однако, не так сильно, чтобы остановится. Он всё ещё чувствует послевкусие того дикого удовольствия и — вот неожиданность — он намерен получить ещё. Тем более, Кастиэль достоин вознаграждения за столькие старания, и это служит для него главной мотивацией встать с нагретого места. Не без усилий Дин поднимается на локти, затем на вытянутые руки. Для ангела такие действия неожиданны и, когда охотник присаживается, он немного отклоняется, чтобы дать ему возможность разместиться поудобнее. Но единственное, что интересовало Дина это сам Кастиэль, и когда он потянул крылатого к себе, тот без доли сомнения примкнул к нему в страстном поцелуе. В чем-то Кас по-прежнему был робок, и всё же они делали это так увлечённо, что первость этого раза, временами, просто забывалась. Он обнимает охотника, прижимает вплотную и делает вид, что не замечает сперму, что теперь измазала и его живот тоже. То, что придётся испачкаться, стало ему известно ещё, когда он осмелился сесть на Дина верхом. Мужчина с отдышкой шепчет ему в губы: — Давай. Кастиэль выравнивается, и от этого его вид становится каким-то величественным. — Что? — Да ну тебе. Столько возишься со мной, чтобы вдруг передумать? «Конечно, нет, — думает ангел. — Я ни за что не оставлю тебя». Отвечая Дину новым глубоким поцелуем, Кастиэль помогает ему избавиться от жаркой рубашки. Тот чуть ли не мычит, высказывая своё удовлетворение и, сбросив с себя футболку, когда-то расхититель женских сердец, принялся за немыслимое: ещё утром он верил, что никогда не изменит своим принципам, а теперь уже сам пытается пристроиться на ангеле, оседлать его. Мир точно сходит с ума… Кастиэль нисколько не против инициативы Дина, но доставать член не торопится. Продолжая удерживать того в объятии, он клал горячую ладонь и нежно вёл ею по линии хребта до самого низа. Мурашки по коже пробегались сразу несколькими волнами, и Дин томно добавляет: — Если тебе нужно согласие, держи. Я согласен. Кас, я говорю тебе да. — Я знаю, — тихо отвечает тот. И хоть это правда, он всё равно рад её слышать. Он также готов, однако не считает, что Дину действительно будет удобно в выбранной позе, поэтому, чмокнув напоследок в губы, он оттолкнул его обратно. Осторожно опустив охотника на постель, он сразу расстёгивает свой ремень, но Винчестер снова склоняет его к себе, чтобы поцеловать. Так, не отстраняясь, Кас и справляется со штанами. Вообще испытывать возбуждение ему доводилось не часто, но с Дином он по-настоящему понимал силу своих желаний. Только с Дином. Ангел отстраняется. Его член давно готов погрузиться в горячую плоть, и он мог бы сделать это сразу, но слишком пощадлив к полюбившемуся охотнику, потому снова берёт смазку. Нанеся гель на орган, Кас приставляет головку. Дин вздыхает (мысленно убеждая себя, что справится), и тот предупреждающе произносит: — Будь спокоен. Мужчина хрипло постанывает, когда ангел начинает входить. Кастиэль крепко удерживает его за бёдра, приподнимает к себе, напряжение чётко читается в его глазах, но голос полон ласки. — Тише-тише, — говорит он. Ресницы Дина мгновенно мокреют от слёз. Он рычит, выгибается, делает всё, чтобы не взвыть в открытую от первой боли, ведь знает, что в ином случае его услышат за пределами комнаты, и в этом была своя интрига — превосходное чувство тайны. Откуда-то из подсознания тут же раздался вопрос: «Почему ты согласился на это?», однако мужчина и не думал останавливаться. Кастиэль продолжает углубляться, и Дин прикрывает рот слегка дрожащей ладонью, второй накрепко вцепляется в его плечо. Внутри всё тянет, и его пробивает на лёгкие судороги. — Кас… — Умоляюще стонет он, но тот непоколебимо двигает вперёд. — Нет, Дин. — Его перебивает истошное мычание. — Нет. С холодной сосредоточенностью, Кастиэль запрещает себе реагировать на состояние Дина: в тот момент его самого пробирало особыми чувствами. Тем не менее он внимательно следил за всем процессом, и лишь когда детородный орган был вставлен до самого упора, он позволил им расслабиться. — Ну вот… Привыкай. — Хоть бы суметь… — Сумеешь. — Серьёзно? Дин прикрывает рот уже обеими руками, но в вопросе чувствуется неоднозначная слабая улыбка. Вероятно, он рад тому, что смог выдержать; это помогает не замечать неприятные ощущения, но, к сожалению, совсем недолго. — Кас, ты… вошёл в меня. — Словно в неверенье произносит Винчестер, и на это ангел отзывается, как полагается скромняге, — со смущением. Лживая эйфория медленно исчезает, и Дин возвращается к понятию того, как много терпения ему ещё понадобится. Кастиэль прислоняется к его промежности вплотную, и он с непривычкой отвечает: — Ох, потише. Голубоглазый раскрывает перед ним ладони и говорит лишь одно слово: «Руки». Охотник сразу понимает, что это значит. Недолго колеблется и всё же кладет ладони поверх его. Не отрывая взгляд, он внимает за тем, как пальцы Каса опускаются к его запястьям, нежно заключают их в крепкой хватке и слегка тянут на себя. Мгновение, и Кастиэль совершает первую попытку толкнуться. Дин чувствует каждый мельчайший сдвиг, всё трение, проходимость, но вздох сверху быстро дает понять, что не ему одному доводится испытывать сие прекрасные ощущения. На какие-то пару секунд ангел даже закрыл глаза, однако, открыв, взялся за запястья более крепко. — Ладно, — добавляет он. Собирается с мыслями и начинает двигаться. Сначала, разумеется, слабо, но это постепенно меняется. В комнате вновь громко раздаётся имя ангела, резкий толчок, и Дин повторяет его полностью. Он задирает голову. И как же иначе, когда кажется, что все самые восприимчивые точки задеваются одновременно. Всё это давление внутри сводит его с ума, и Кастиэль его понимает: сам обеспокоен тем, как бы не засветиться от такого переполняющего удовольствия. (Так глядишь, кто-то заметил скачок ангельской энергии, а потом оправдывайся, что его вызвало). Охотник уже не думает о том, почему внизу должен быть именно он, но обещает, что обязательно устроит тому достойный ответ, ну, а пока что его голос непокорно вырывается наружу. — Дин. Не забывай, мы не одни. — Знал бы, что такое будет, заказал бы номер… в отеле. — Когда я сказал о твоей злобе, ты был готов отрицать всё на свете. — Ангел сдерживает собственный стон. — А теперь говоришь про отель? Нет, Дин. К тому же… Чувство тайны приятно, так ведь? Риск, что могут найти. Тебе нравится. — Только мне? Мог же перенести нас. — Хватит, Дин. — Кастиэль отпускает его руки и резко вгоняется в истекающий смазкой проход. Для охотника это словно удар. Сквозь глубокое дыхание тот продолжает: — Единственное место, которое меня интересует я уже нашёл, и сейчас я снова хочу его задеть. — Кас. Кас, погоди. В нескрываемом порыве страсти тот подтаскивает Дина ближе, нависает над ним, берётся за изголовие кровати и даже несколько грубо толкается внутрь. И так снова, и снова. «Я потерян», — мысленно каится себе ангел. Удовольствие, желания, банальные инстинкты. Эти слова приходят ему на ум вместе с угрызением совести, но её появление связанно с непривычностью его действий. Причинять Дину боль или дискомфорт не в его правилах. И всё же повода беспокоиться нет. В этом его убеждают действия самого Дина. Мужчина стонет, почти ничего не видит из-за пелены слёз и всё равно подстраивается, старается разместиться так, чтобы им обоим стало, как можно лучше, если это возможно. — Я думал будет легче смотреть на тебя. — говорит Кастиэль. Стоит заметить, он покраснел. Его пронзительные голубые глаза следят за Дином, замечают каждый его вздрог, и кажется, эти глаза скоро засияют. Винчестер так же глянул на него, но долго держаться не смог, и ангел наклонился, любезно целуя его, мокрую, как и всё тело, шею, за что уже скоро тот берет его в объятия и пылко вцепляется пальцами в спину. Теперь Кастиэлю было не вернуться наверх, но он и не собирался, а Дин неосознанно нашёл в этом дополнительную пользу и ему больше не приходилось сдерживаться личными усилиями. Теперь он мог практически не следить за громкостью своих возгласов: эту обязанность переняло плечё Кастиэля, в которое он и глушил все последующие стоны, и в тот момент это оказалось очень кстати, ведь, скажем, «точка доступа» была восстановлена. Та самая эрогенная зона. Сначала, когда Дин скривился и, хлопнув того по плечу, неизменно воскликнул его имя, Кас было взволновался, однако, охотник даже не стал ждать взглядов или вопросов — сразу сказал: — Тебе сегодня везёт. Ангел устало улыбается. — Я не верю в везение. Он начинает активно тереться по нужному месту. Дину кажется, что без ангельской силы тут не обошлось, слишком уж немыслимое блаженство, но его это не волновало. Ах да, его член. Судя по всему, он вновь ждёт разрядку, и она близко. В очередное своё спешное движение, Кастиэль грубо зажимает волосы Дина, но, на перевес тому, очень нежно целует его в губы, приговаривая, что скоро конец, и мужчина не теряется — нет — он заманивает ангела более глубоким поцелуем, мычит, терпит, чтобы в один момент прикусить его губу. Несмотря на удивление, Кас продолжал вести эту игру, и у Дина появляется возможность совершать всё новые попытки. Он не намеревается навредить Кастиэлю, но, учитывая, что он сейчас испытывает, он не может обещать, что не прокусит её до крови. — Не жалей меня, — вдруг говорит тот, хотя не уверен, что сейчас Дин слышит хоть кого-то кроме себя. — Нет. — Тогда придётся мне. Вместо волос ангел сжимает одеяло. Остаётся сказать: «Привет, настоящий оргазм». С этими словами Кастиэль выводит их на финишную прямую. Со шлепками вбивается в уже забывшее покой анальное отверстие. Жарко невероятно. Пульс, давление, температура — всё давно вышло далеко за пределы нормы, причём не только у охотника. Насколько глупо было надеяться, что у них хватит сил сдержаться. Но ведь это от удовольствия. И это лучшее физическое влияние, которое Кастиэлю приходилось испытывать, наверное, во всей его жизни. — Ты сможешь? — Ангел имеет ввиду достаточно ли он даёт, чтобы заставить его кончить, и Дин незамедлительно вскрикивает в плечо: — Да! Далее Винчестер уже не знает стыда. Он полностью расслабляется и, отдавшись делу, позабыв о молчании, ожидает пика своего удовольствия. Все звуки стали исключительной заботой Кастиэля. Дин заливается откровенным стоном, словно намерено пытаясь уничтожить тайну их нахождения здесь. В комнате, примыкаюшей к лабиринту из долгих коридоров, со всеми этими огромными помещениями и их одиночеством, стон этот кажется до неприличия громким. Впрочем, Дин имеет на то полное право: он почти готов. Кас и сам не прочь дать себе подобную волю, но возвращается вопрос о свечении — признаке переизбытка энергии, чувств; потому он пытается не зайти за уровень обычных человеческих эмоций. Как и любой другой ангел, он всегда старался сохранять над собой контроль, однако даже эта система терпит полное поражение, когда он — как бы то низко не звучало — кончает. Кастиэль резко вталкивает член во всю длину и с взаимным Дину стоном, заливает его нутро вязкой жидкостью, одновременно с чем, подобное извержение испытывает и сам охотник, правда, сделать это он вновь вынужден на свой живот. В одно мгновение Кастиэль ощутил, как грань была разорвана, и как его же энергия пробрала его насквозь внезапным цунами. Но он должен был держать оборону. Он плотно закрыл засиявшие глаза, чуть ли не прорычал, оказывая немалое усилие и, тем самым напоминая Дину, что рядом с ним, нечто могущественнее человека, всё же он смог обуздать собственный порыв. Это разбавило и без того насыщенный момент, но эффект продолжался. Приятность сводящая до мучений. Теперь он понял, каково это. Рука Дина дрогнула от мысли, что Касу следовало бы кончить наружу, однако он тут же успокаивается: его и так устраивает, и он блаженно принимает в себя всё до последней капли. Его затуманеный взгляд ненадолго уставляется в потолок, затем веки опускаются, и он зарывается носом куда-то под шею Каса. Грудь беспрерывно вздымается и опускается, жадно набирая воздух, чтобы обеспечить недостающим кислородом обмякшее из-за усталости тело. Чертовски приятной усталости. Дин не верит самому себе. Неужели они это сделали? «Ангел, — думает он. — Я был с ангелом… Нет. С Касом. Да… Кастиэль…» Дину невольно вспоминается прошлое. С закрытыми глазами и отдышкой, он любяще прижимается к своему ангелу. Помнит когда впервые увидел его, не верил, как неоднократно старался разыскать в нём сочувствие и человечность, и как долго они стремились к тому, чтобы просто понять друг друга. Тем временем Кастиэль приходит в себя, самоконтроль постепенно восстанавливается, и очнуться от размышлений Дина заставляют его очередные движения. Он медленно извлекает член, за что Дин сжал ткань его рубашки сильнее, а когда закончил, охотник с облегчённым вздохом, высказал своё смущение и озадаченность. Ощущать оставшуюся внутри сперму, да ещё и впервые, — дело совсем не из простых. — Мыться мне долго… Ангел заботливо поправляет ему причёску. — Неправда. Я не оставил на тебе особо видимых следов, так что… — Кас. Что если, кто-то что-то заметит? — Крича мне «Да!», ты об этом не думал. Тот утомлённо улыбнулся, и всё же какое-то волнение не покидало его. Дин думает, что это просто последствия стресса. Всё-таки первый раз. — Я всегда рядом с вами, — продолжает Кастиэль. — Если кто-то что-то заметит, мы легко сможем оправдаться. Либо, — он приподнимает правую ладонь. — Я уберу абсолютно все следы. Но тогда ты встанешь отсюда, словно мы ничего и не делали. То есть… — …я забуду об этом, — догадливо продолжает мужчина. Их обоих не сильно радует такой вариант. Дин даже не обдумывает его, просто молчит, а вскоре звучит отказ. — Уж лучше я рискну своей честью, но этого не позволю. В тот же миг у Кастиэля будто гора падает с плечь. Он опускает руку и, наконец, понимает, что продолжает беспокоить охотника. — Не волнуйся. Это не сделает тебя другим. Ты всё тот же Дин Винчестер. За словами следует нежный поцелуй. В душе Дин ещё долго думал о случившемся. Точнее, думает об этом постоянно. Он не жалеет. Принципы хоть и преданы, но эта потеря ничтожна в сравнении с тем, что он получил в замен. Кстати, о полученном. Даже наедине Дин немало краснел, смывая с себя следы их грехопадения и выводя сперму. Вообще, он бы с удовольствием продолжал лежать с Кастиэлем в своей кровати, тем более, что его состояние временно не приветствовало любые похождения (ходил он нормально, а вот чувства при этом явно не давали ему покоя), но они сошлись на мысли, что Сэм может начать искать его, и решили, что им лучше прийти самим, чем опасаться его появления в самый неподходящий момент. Ожидая Дина в его комнате, Кастиэль собирает небрежно разбросанные вещи (свои Дин, забрал вместе с собой). По сути, сняты были лишь плащ и пиджак, поэтому большая часть времени ушла на полное осознание своей победы, реальность которой, до сих пор не укладывалась в голове. Не иллюзия ли это? Он сидит на краю кровати, застёгивая рубашку, когда в дверном проёме появляется Дин. Охотник стягивает с плеча полотенце. — Несколько тысячелетий совершенствований, а мы пришли к чему пришли, — непринужденно начинает он. — Интересно, это люди настолько безнадёжны, или всё же Бог не столь гениален, если практически каждый его проект подвергался неудачам? Кастиэль тянется за галстуком. — О чём ты? Дин внимательно смотрит на него и ему сложно сдержать улыбку. — Сейчас. О нашем… секрете. И о ангеле, что поддался желаниям. Это вызывает у Кастиэля смешанные чувства, но тут Дин добавляет: — Спасибо. По коридору Дин и Кастиэль идут уже вместе. Ангел не хочет оставлять своего дорогого охотника. Да и зачем? Их напарническая походка выглядит не менее важной чем та, с которой они посещают места преступлений в качестве федералов, порознь или рядом. Единственное, что выдаёт истинный мотив их нахождения в комнате — тончайшие изменения в поведении и просто-таки неугомонное чувство безвозвратно ушедшей нетронутости. Кас надевает плащ прям по пути, и пока коридором разносятся их шаги, в помещении, где сидит Сэм, всё по-прежнему: бумаги, ноутбук, клавиатура. Он не стал искать брата по нескольким причинам: прошло всего чуть меньше часа, не отдохнувший Дин — раздражённый Дин, надобность звать его ещё не возникла, но вот-вот появится. Он лишь хочет дочитать газетную статью, чтобы убедиться, что это дело действительно для них. Пытается найти детали, известные лишь охотникам и сверяет для уверенности со старыми записями. От экрана Сэма отвлекает приход Дина, — так он думает, — но как только поднимает взгляд, удивляется присутствию там ещё одного — Кастиэля. Дин старается выглядеть более менее естественно. Сэм начинает говорить первым: — Кас? Я думал, ты ушёл. — По сути, так и было. — Ну да, — озадаченно соглашается тот и, не теряя времени, сразу возвращает взгляд ко всему, что приволок на стол. Что-то ищет. Пользуясь моментом, Дин обращает внимание на Кастиэля, находит улику и взглядом указывает ему на галстук. Ангел тут же затягивает его, как следует. — Так, что вы делали? — внезапно поинтересовался Сэм. Кастиэль уже было открыл рот, чтобы ответить, но Дин мгновенно берёт это под свой контроль. — Кас просто решил обсудить нападение тех демонов. Беспокоится, что за этим может стоять кто-то посерьёзнее. Но это вряд ли. К тому моменту Сэм находит, что искал. Он достаёт из-под ноутбука сложенный листок, разворачивает и многозначительно кладёт перед пришедшими. — Это что? Тот неопределённо взмахивает рукой. — Полицейский отчёт. — Теперь они присылают нам их лично? — Дин спрашивает с улыбкой, но скоро она сменяется вдумчивостью: — Кого-то убили, да? — Адрес уже известен. — Сэм встаёт. — Так что берите значки агенты. У нас дело. Он закрывает ноутбук и направляется к ступенькам, чтобы подняться наверх. Столь резкий выезд не являлся чем-то неожиданным. Дин был предупреждён о нём, но не это волновало его сейчас, и даже не его новое состояние. Он смотрит на Кастиэля, тот — на него. В глубине закрадывается то самое приятное чувство тайны. Больше они не посмотрят друг на друга так, как прежде, — сомнений нет. Вопрос лишь в том, что их ждёт дальше, и они в предвкушении это узнать. — Вперёд, — говорит Дин. — Мы нужны миру.