Глубокие раны

— Не могу поверить, что он вернулся, — проговорил Оуэн. Первой, кто заметил Янто на мониторах, была Тош. Теперь они трое — она, Оуэн и Гвен — сидели на балконе, глядя, как Янто нерешительно входил в Хаб. «Как бы то ни было», — мстительно подумал Оуэн, — «этот ублюдок пару дней назад едва не прикончил нас всех с помощью грёбаного кибермена в подвале». — А что ему оставалось делать? — тихо спросила Тош. — Куда он ещё мог пойти? — Куда угодно? — огрызнулся в ответ Оуэн. Гвен шикнула на него, но Янто не слышал их, все его внимание было приковано к Джеку. Даже отсюда Оуэн видел, что костюм Янто как всегда идеален и из причёски не выбился ни один волосок. «Он словно выточен изо льда», — подумал он, гася воспоминание о том, что было два дня назад, о Янто, плачущем, кричащем и умоляющем их не убивать существо, которое когда-то было его девушкой. Теперь он стоял, натянутый как струна, и смотрел на кабинет Джека. Джек наблюдал за ним сверху сквозь прозрачную стену кабинета, его лицо не выражало ни единой эмоции. Хоть Джек и не показывал ничем, что видит их троих, он несомненно знал, что они здесь. Даже если он не заметил, как они поднимались наверх, то с легкостью мог проверить их местоположение по чипам. — Я говорю серьёзно, — продолжил Оуэн уже спокойнее. — У него больше возможностей, чем у всех нас вместе взятых. Он мог попросить, чтобы его контракт выкупил кто-то другой. — А Джек согласился бы? — спросила Гвен. — Конечно, он не отказал бы ни одному из нас, — в глубине души Оуэн не был уверен, что Джек отпустил бы Янто так легко. Никто из них не приносил в Хаб машину для убийств. — Чайный мальчик мог бы отработать остаток своего контракта в миленьком офисе, забивая данные в компьютер. И это не единственная возможность, которая у него есть. Хочешь сказать, после всего, что он сделал, Янто не знает, как вынуть чип и подделать личность? Связи у него тоже имеются — каким-то образом он выяснил, что бедолага, убитый киберменом, знал людей из лондонского Торчвуда. Когда тамошнее отделение было разрушено, многие пропали без вести. — Правда? — Гвен обернулась к нему. — Это только слухи, — тихо ответила Тош. — Мы не можем знать ничего наверняка. Они были объявлены мертвыми. — О том, что у нас в подвале находилась Лиза Халлет — или то, что от неё осталось — мы тоже не знали. Думаешь, кто-то, подписавший контракт с грёбаным Торчвудом, не ухватился бы за возможность сбежать? Никто не знал, что Янто Джонс жив, пока он не пришел сюда. Боже, зачем он вернулся? Он же был на свободе, чёртов идиот. — Мы никогда не могли понять этого, — негромко проговорила Тош, обращаясь к Гвен. — Оуэн, Сьюзи и я. В его поступке не было никакого смысла. Теперь, думаю, все стало понятно. Она снова посмотрела на нижний этаж, и Оуэн последовал её примеру. Джек вышел из кабинета и начал спускаться по лестнице, Янто ждал его, не шевелясь. — Ничерта не понятно, — пробормотал Оуэн. — Он такой же раб, как все мы. — Оуэн, не говори так. — Как, Тош? Нужно называть вещи своими именами. По твоему контракту тебе осталось пять лет. Думаешь, кто-нибудь из нас проживёт так долго? — Но ведь всё не так уж плохо? — спросила Гвен, и Оуэн сердито посмотрел на неё. Он был не в том настроении, чтобы давать кому-то надежду, особенно, если у этого человека срок контракта исчислялся несколькими месяцами — столько Гвен должна была отработать за преступления Сьюзи. Сьюзи, которая сейчас была мертва. Гвен не понимала ничего, она не провела здесь годы, как остальные. Он снова поглядел вниз. Янто и Джек просто стояли и смотрели друг на друга сквозь мерцающую пленку воды у основания колонны. — Никто не знает, почему Янто здесь, — произнесла Тош. — Что он сделал такого, из-за чего ему пришлось подписать контракт. — Может, и ничего, — откликнулся Оуэн. — Может, он просто вошел в Торчвуд-1 и велел вживить себе чип. Чёртов псих. Мы должны были догадаться, что человек, настолько идеальный внешне, должен быть ненормальным. Ему пришлось отогнать мысли о том, как сильно он сам виноват в своем нынешнем положении. Тош и Гвен хотя бы оказались здесь не по своей воле. Он был бы уже свободен, если бы… — Ох, — выдохнула Тош, и Оуэн снова опустил взгляд. Что бы ни произошло между Янто и Джеком, звукоизоляция была слишком хорошей, чтобы расслышать отсюда хоть что-то. Джек подошел к стене, где висела плеть. Глаза Тош расширились, Гвен прижала ладонь ко рту. «Невозможно», — подумал Оуэн, он даже не мог представить ничего подобного. Джек никогда не поступал так. Никто не поступал так. На любом рабочем месте, где использовались контракты, должна была висеть плеть, так же, как в полицейских участках и тюрьмах. Но он ни разу не видел, чтобы Джек прикасался к ней. Ни разу. Его руки дрожали. Он накрыл одну ладонь другой. — Вы, все! — резкий окрик Джека заставил всех подпрыгнуть. — Сюда. Вас это тоже касается. Они переглянулись. — Он не может… мы… — тихо пробормотала Гвен. Ее глаза были расширены, лицо побледнело. «Ах, милая», — подумал Оуэн. — «Наконец-то до тебя начало доходить. Нам всем тоже нравится Джек, но он не такой, как мы. В отличие от нас, он сейчас держит плеть, а не готовится принимать побои». Тош уже поднялась и направилась к лестнице. Оуэн вздохнул, протянул Гвен руку, и они стали спускаться на нижний уровень. — Кого-то из вас… — прошептала Гвен. — Не здесь, — быстро ответила Тош. — Не Джек. Ее лицо словно окаменело. До того, как Джек выкупил её у Юнита, её жизнь была настоящим адом. Оуэн знал её достаточно хорошо, чтобы это понимать. Когда они спустились с лестницы, Янто уже снимал рубашку и галстук. Джек без всякого выражения смотрел на плеть в опущенной руке, а Янто двигался медленно, механически, снимая один предмет за одним. Казалось, будто он освобождался от доспехов. Когда они подошли ближе, Янто быстро оглянулся. В его взгляде мелькнула вспышка эмоций, но через секунду его лицо вновь стало бесстрастным. Он опустил глаза и продолжил расстёгивать рубашку. Только здесь, внизу, Оуэн, хотел он того или нет, увидел усталость на лице Янто, глубокие тени под глазами. Тот выглядел так, будто не спал с того дня, как погибла Лиза. Он ведь не мог не предвидеть такого исхода? Всего произошедшего и даже больше. Янто бросил рубашку на пол и обернулся. Гвен охнула, Тош издала тихое болезненное восклицание. — Боже! — вырвалось у Оуэна прежде, чем он успел прикусить язык. Даже Джек вздрогнул, прежде чем вновь замереть. Спина Янто была исполосована полосами старых шрамов. Один поверх другого, они пересекали её во всех направлениях. Некоторые шрамы были совсем тонкими, еле видимыми, другие не успели полностью зажить, прежде чем были нанесены новые. Так могла выглядеть спина сорокалетнего преступника-рецидивиста. Не двадцатипятилетнего чайного мальчика в идеальном костюме. На несколько долгих секунд даже Джек, казалось, потерял дар речи. Затем тихо произнес: — Наручники. — Джек, нет, — выдохнула Тошико. Она не плакала, но её голос был хриплым. Янто кивнул, будто не ожидал ничего другого, и подошел к стене, где наручники висели рядом с крюком от плети. Левый браслет он защелкнул сам, правый просто накинул на запястье. Янто действовал со спокойной непринуждённостью, говорившей о том, что это ему приходится делать не впервые. Джек последовал за ним, чтобы защёлкнуть второй браслет. — Ты в полиции занималась таким? — коротко спросил Оуэн. Он не хотел причинить ей боль, просто нужно было хоть что-то сделать, что-то спросить. Он так крепко сжал кулаки, что ногти впились в ладони. Гвен покачала головой. Её глаза блестели. — Это было… было не моей обязанностью. — Я имею законное право наказать тебя, — сказал Джек Янто. Его голос был холоден, взгляд направлен куда-то в сторону от обнажённой спины Янто. — Но ты можешь выбрать другую форму наказания. Я почту это за честь. — Нет, — коротко ответил Янто, прижавшись щекой к стене. — Начинай. Тош прислонилась плечом к плечу Оуэна, и он почувствовал, как её маленькая холодная рука пытается нащупать его руку. Он сжал ладонь в кулак — не жди от меня утешения, милая — и в следующую секунду Тош потянулась к руке Гвен. Все еще не отстраняясь от него. Джек взмахнул плетью. Оуэн не был готов к тому, как знакомый звук удара резким щелчком отзовётся в голове. Красная полоса, появившаяся на спине Янто, была ещё хуже — едва заметное вздрагивание, невольно вырвавшийся вздох, запах крови. «Замах был отработанным», — подумал Оуэн, цепляясь за любую возможность, позволявшую удержать мысли здесь и сейчас. Когда насмотришься на экзекуции вдоволь, чувствуешь, кто новичок, а кто занимался таким и раньше. Джеку это было далеко не впервой. Торчвуд никогда не был приятным местом. До прихода Джека здесь было хуже. В других Торчвудах было хуже, об этом говорили шрамы на спине Янто. Но рука Джека раньше держала плеть. Плеть щёлкала снова и снова. Запах крови стал тяжёлым, отдающим металлом. Янто не кричал, он принимал удары молча, дёргаясь каждый раз, когда плеть опускалась на его спину. По щекам Гвен текли слезы, Тош трясло. В какой-то момент Оуэн понял, что прикусил губу до крови, а его пальцы переплелись с пальцами Тош. Оуэн не считал удары, но когда Джек отступил на шаг, по спине Янто текла кровь. Маленькие брызги крови виднелись на его манжетах. — Ты совершил преступление против всех нас, — сказал Джек, и его голос чуть дрогнул. К удивлению Оуэна, ему показалось, что Джек сдерживает слёзы. Затем он повернулся и протянул плеть им троим. Тош дёрнулась, как от удара. Оуэн почувствовал обжигающую вспышку гнева в груди. Это было… это было жестоко, даже хуже, чем публичное наказание. — Вперед, — скомандовал Джек. Его лицо побледнело. — Ты знаешь, что хочешь этого. Оуэну раньше казалось, что он хочет. Он все ещё помнил жгучую ненависть, стыд от осознания того, что Янто выставил их всех дураками, но, когда он взглянул на рукоятку плети, ему показалось, что эти эмоции принадлежали другому человеку. С переплетенных хвостов плети на пол капала кровь. — Сделайте это или встаньте рядом с ним! — рявкнул Джек. Костяшки его пальцев, сжимающих рукоятку, побелели. Тош высвободила руку из пальцев Оуэна и молча шагнула вперёд. Конечно, она не могла поступить иначе. Джек вытащил её из ада и никогда не просил о том, чего она не могла бы сделать. Оуэн хотел схватить её и оттащить или встать перед ней, но не сделал ни того, ни другого. Он просто стоял и смотрел, как она берет плеть. Ее заметно трясло, когда она подходила к Янто. — Сколько… — её голос надломился, — сколько ударов, Джек? — Столько, сколько хочешь, — ответил Джек. Он скрестил руки и смотрел на неё, как смотрят на языки пламени. — Столько, сколько нужно, чтобы ты почувствовала удовлетворение. — Джек, не делай этого, — проговорила Гвен. — Тош, ты не должна, — её голос дрогнул. — Джек, ты позволишь ей пройти через такое? Джек не ответил. Он, не моргая, смотрел на Тош и Янто. Тош сжала рукоять плети. Она осторожно попыталась замахнуться и опустила руку. Ей пришлось испытать это только с другой стороны. Оуэну наконец удалось заговорить. — Ему будет больнее, если у тебя дрогнет рука или ты отдернёшь плеть слишком рано. Быстрый удар будет менее жестоким. Менее жестоким — настолько, насколько вообще возможно. Оуэна затошнило. Гвен выглядела так, словно изо всех сил пыталась не потерять сознание. Тош наконец решилась. Она резко взмахнула плетью и опустила её одним резким ударом, оставившим новую полосу на окровавленной спине Янто. Затем она повернулась на каблуках и протянула плеть Джеку рукояткой вперед. — Я закончила, — тихо проговорила она и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Джек забрал плеть. Тош быстро отошла от него, но не к остальным, а прочь от них, и опустилась на пол, закрыв лицо руками. Джек проводил её взглядом и тут же отвернулся. — Кто следующий? — спросил он. Гвен не тронулась с места — казалось, она не могла пошевелиться. — К чёрту, — резко выдохнул Оуэн и шагнул вперед. Он был готов сделать что угодно, чтобы все закончилось поскорее. Он почти вырвал плеть из руки Джека. На таком расстоянии запах крови едва не сбивал с ног, и нельзя было не слышать тихие болезненные вздохи Янто, не видеть, как двигаются его ребра при дыхании. «У тебя скоро будет гипервентиляция, приятель», — подумал Оуэн. Рукоять плети едва не выскользнула из мокрой от пота ладони. Глаза Янто были закрыты, щеки — мокры от слёз. Оуэн видел людей, получавших куда больше ударов, чем Янто сейчас, и он был тем, кто сшивал их рассеченную кожу. Но он ни разу не держал в руках плети. В это мгновение он возненавидел её сильнее, чем что-либо, её и всё, что она символизировала. — Оуэн? — произнес Джек, и тот с новой вспышкой жгучей ярости осознал, что просто стоит, не шевелясь, вынуждая Янто, едва держащегося на ногах, мучительно ждать удара. Это было извращённым проявлением жестокости. — Я, чёрт побери, доктор, Джек, — выплюнул Оуэн. Глаза защипало. — Я лечу людей. — Все, что происходит сейчас — правильно, — тихо проговорил Джек. — Ударь его пару раз, уступи место Гвен, и всё будет кончено. — Джек, хватит, — Гвен уже плакала, не пряча слёз. Оуэн прикусил губу так сильно, что почувствовал вкус крови. Что-то в нём сломалось. Он взмахнул плетью и с силой опустил её. Янто дёрнулся, и Оуэн ощутил горечь в горле. Наносить удары другому ощущалось совсем иначе по сравнению с тем, чтобы получать их самому. Его захлестнула невыносимая смесь отвращения и жажды мести. Он ненавидел и себя, и Джека. — Я не сделаю этого, — резко сказала Гвен. Она подошла к Оуэну и повернулась к Джеку, встав между ним и Янто. — Не сделаю. Как и ты. Всё кончено. Воздух так пропитался кровью, что Оуэн почти ощущал её на языке. Он отвернулся от Янто. — Да. К чёрту всё, — он бросил плеть на пол и оттолкнул ногой. Ее хвосты оставляли кровавые следы. — Можешь избить и меня, мне все равно. Она права, всё кончено. — Оуэн всё ещё чувствовал рукоять в ладони, словно она оставила клеймо на коже. Тош поднялась на ноги, вытирая глаза. Она не сказала ничего, но подошла к ним и встала рядом. Джек смотрел на них, стоящих втроём, пару мгновений, затем уголки его губ чуть дёрнулись. Оуэн не думал, что может быть злее, но сейчас его захлестнуло чистой яростью. Он шагнул к Джеку и тихо сказал: — Да, всё кончено. Джек оставил плеть там, где она лежала, и подошел к Янто, чтобы расстегнуть наручники. Янто обессиленно привалился к нему, когда тот осторожно обхватил его за рёбра, стараясь не касаться ран на спине. — Отведи его в медотсек, — рявкнул Оуэн. Он не знал, куда выплеснуть гнев, поэтому закричал на Тош и Гвен, которые, конечно же, не заслуживали этого: — Кто-нибудь, уберите всё здесь! — он с удовольствием ударил бы кого-то, будь у него такая возможность. — Я займусь этим, — тихо сказала Гвен, опередив Тош. — Никто из вас ничего не тронет, — бросил Джек через плечо. Янто навалился на него, почти теряя сознание. — Идите на перерыв, вы двое. Я сам всё сделаю. — Шел бы ты к чёрту, — пробормотал Оуэн, но все же направился в медотсек, начал доставать инструменты и готовить капельницу. — Положи его на стол. На живот. Господи, у него болевой шок, и он потеряет сознание, если ты не опустишь его голову. Не думай, что я не знаю, чем ты занимался, Джек, — добавил он, натягивая перчатки. — Хренов манипулятор. Рука Джека на мгновение задержалась на плече Янто. Из его жестов исчезла холодность и напряженность, и это прикосновение было почти ласковым. — Позови, если что-нибудь понадобится, — проговорил он и направился к лестнице, ведущей наверх. — Крысиный ублюдок, — пробормотал Оуэн и, продолжая тихо чертыхаться, поставил капельницу: физраствор, морфий, антибиотики. — Янто, ты слышишь меня? Я пытаюсь помочь, через пару минут тебе станет лучше. — Со мной всё хорошо, — тихо пробормотал Янто. — Лучше не бывает. — Это всего лишь шок и эндорфины. Не двигайся, я сейчас займусь твоей спиной. Скажи, если что-нибудь будет нужно. Янто всё равно повёл плечами. Его рука соскользнула со стола, и он схватился за рукав Оуэна, нащупывая его запястье сквозь ткань. — Спасибо. — Боже, ты безнадежён, — Оуэн осторожно высвободил руку из пальцев Янто, затем взял антисептик и салфетки и принялся за работу. По крайней мере, она была механической. Успокаивающей. Знакомой. Через пару минут Оуэн заговорил, потому что молчать было не в его природе. — Я никогда не говорил тебе, чем занимался до того, как оказался здесь? Но ты, думаю, и так знаешь. Вся информация есть в файлах, а личной жизнью здесь и не пахнет. Янто ничего не ответил, но спустя мгновение слабо кивнул. — Я должен был выплатить долги своей матери, — воспоминания всё ещё отзывались горечью глубоко в душе. Она просто вышвырнула его, как ненужный хлам. Угрожала этим все время, пока он был подростком. «Оуэн, от тебя одни неприятности. Вчера приходила полиция. Почему я до сих пор терплю тебя?» — Начал в шестнадцать, как только работать стало возможно по закону. Я бы давно стал свободен, если бы не согласился отпахать десять лет на медицинскую школу. Он всё ещё помнил, какой хорошей казалась ему тогда эта идея. Ему не светило ничего, кроме долгих лет тяжелого труда: копать канавы, перетаскивать мешки с навозом, убирать мусор. — Ты ведь знаешь, что делают с врачами-контрактниками? Постой, надо наложить пару швов, — он сделал укол, бросил шприц в коробку и, дожидаясь, пока обезболивающее подействует, положил ладонь на спину Янто, где кожа не пострадала. Не пострадала, но не была невредимой. Оуэн чувствовал шрамы под рукой. — Тюремный врач, — прошептал Янто. — О, ты читал мои документы, верно? Пожалуй, могло быть хуже. Я мог оказаться в полиции или какой-нибудь горнодобывающей фирме, — Оуэн слышал жуткие истории, но они не отменяли того, что работа в тюрьме была адом. Благодаря Джеку он уже четыре года был избавлен от неё, но от воспоминаний и кошмаров было никуда не деться. — Итак, — проговорил он, беря нить, — я не в первый раз вижу, как кого-то избивают. Не в первый раз и даже не в пятидесятый. — Никто из вас не виноват, — через силу проговорил Янто. — Я это заслужил. Не знаю, почему он остановился. — Заткнись, приятель, это лекарства заставляют тебя болтать. — Оуэн даже не стал возражать, потому что, в общем-то, он был согласен. Янто едва не убил их всех. Лгал им месяцами. Ему и в голову не приходило, что чайный мальчик способен на такое. Оуэн был бы восхищен таким двуличием, если бы чуть меньше беспокоился о собственной безопасности. Но одно дело злиться и думать, что Джеку следовало вышвырнуть этого ублюдка прочь, и совсем другое — чувствовать горячую кровь Янто на перчатках, пока накладываешь шов. Губа Оуэна саднила и распухла. Он не сразу вспомнил, что прокусил её насквозь. Одно дело думать — нет, знать — что Янто обманул их всех, и другое — держать в руке плеть, слышать болезненный стон и знать, что он сам этому причиной. Знать, что держит в своих руках здоровье и жизнь Янто, что может бить и бить его, пока Джек не приказал бы прекратить. Или не приказал бы? Пожалуй, лучше не знать этого. Пожалуй, лучше думать, что Джек остановил бы его. — Ты когда-нибудь… — прошептал Янто и, кажется, потерял мысль. Его веки были полуопущены, начиналась дрожь, неизбежная после эндорфинового пика. Оуэн провел иглу рядом с очередным рубцом. Ему нужно было поскорее закончить с этим. — Я когда-нибудь — что? — переспросил он спустя секунду. — Так, — пробормотал Янто. — Тебя когда-нибудь… — А, — откликнулся Оуэн, поняв, что тот имеет в виду. — Били ли меня, ты это хочешь знать? Да, пару раз. Давным-давно. Когда он был подростком шестнадцати или семнадцати лет, дерзким мальчишкой, озлобленным на весь мир, на мать, продавшую его, на систему, которой принадлежала его жизнь на ближайший десяток лет, пока он не забудет все свои мечты и планы сделать что-то хорошее и полезное. Он получал извращённое удовольствие от боли, как получал его от алкогольного тумана в голове и бессмысленного секса. Так что он понимал Янто. Порой было легче заменить внутреннюю боль внешней и пережить её так. Но говорить об этом Янто он не собирался. Вместо этого он бросил: — Всё готово, — снял перчатки и, скомкав их, выбросил в мусорное ведро. — Просто лежи, пока капельница не кончится, — в ящике под столом нашлось одеяло. Оуэн развернул его и укрыл Янто. — Тебе холодно? Хочешь чего-нибудь? Журнал, пару леденцов? — Ты слишком добр ко мне, — прошептал Янто. — Ерунда, — Оуэн подоткнул края одеяла. — Если нужна подушка, бери сам. Янто даже чуть-чуть улыбнулся. С верхней площадки раздался негромкий звук. Оуэн поднял глаза и увидел стоящего там Джека. Он был без шинели, в чистой голубой рубашки вместо той, что была испачкана кровью Янто. Его волосы казались влажными, словно он вышел из душа или просто плеснул водой на лицо. Оуэн решил, что ему стоит остаться рядом со своим пациентом, и принялся убирать мелкие инструменты, дожидаясь, пока Джек медленно спустится по лестнице. — Как он? — спросил Джек. — Будто тебе есть до него дело. — Есть, — он ответил почти шёпотом. — Поверь, я понимаю, что ты сделал, — Оуэн поднял контейнер с инструментами и поставил на место, жалея, что не может швырнуть его Джеку в голову. — И понимаю, почему. И если ты сделаешь это снова… У него не было ни единой стоящей угрозы. Никто из них ничем не мог бы помешать Джеку. Разве что подать жалобу, но Оуэн, поработав в тюрьме, хорошо знал, как относятся к таким бумагам. Джек просто стоял, сунув руки в карманы брюк, и смотрел на Янто. — Не думаю, что ему удобно лежать. — Ты не слишком заботился о его удобстве, когда приковывал к стене и бил, — раздражённо откликнулся Оуэн. Джек молча взглянул на него. — Хочешь сказать, у тебя имеется место получше? — Наверху есть кровать, — ответил Джек. К этому моменту капельница закончилась, так что Оуэн отсоединил её, и они с Джеком подняли Янто на ноги. Его кожа была прохладной, пульс — нитевидным, но он пошёл с ними, не сопротивляясь. Они привели его в кабинет Джека. Оуэн часто бывал в офисе, но ни разу не спускался в «святая святых», если так можно было назвать комнату Джека. Он и сейчас не был уверен, что Джек хочет идти туда, но тот первым шагнул на лестницу и потянул за собой Янто. Оуэн помог Янто спуститься — сейчас он выглядел сонным, его глаза закрывались. Янто безропотно сел на кровать Джека, и Оуэн, не спрашивая разрешения, спустился следом. Здесь действительно была нормальная кровать, если считать нормальным то, что она находилась в крохотном бункере. — Не слишком удобное место для сна, если ночью захочется в туалет, верно? — Всегда задаёшь трудные вопросы, — откликнулся Джек. Он сел на кровать рядом с Янто, скрестив ноги, затем накинул ему на плечи одеяло. Оуэн чувствовал себя незваным гостем, но этого было маловато, чтобы заставить его уйти. Он пристроился на краю кровати и прислонился к стене. Джек посмотрел на него. — Что? Здесь внизу тихо. Спокойно. Понимаю, почему тебе тут нравится. Наверху раздался громкий стук, и Гвен показалась в люке. — Мы увидели, как вы двое поднимались сюда. — Как он? — спросила Тош. Она держалась позади и казалась смущённой, но Гвен, по-видимому, не испытывала никаких угрызений совести. — О, мы наконец-то устроим ту командную оргию, которую я давно просил? — беспечно проговорил Джек. Его рука замерла над волосами Янто, но тут же вновь взъерошила их лёгким движением. — С Янто всё в порядке, — ответил Оуэн, обращаясь сразу ко всем. — Насколько это возможно. Он молод, и организм у него крепче, чем кажется, так что ему просто нужен отдых и питьё. Тош, спускайся сюда, у меня шея затекла смотреть на тебя. — Подожди минутку, я возьму планшет. Мне нужно разобраться с показаниями из инопланетной шахты, которые мы получили на той неделе. Кому-нибудь ещё что-то принести? — Пожалуйста, прихвати папку с делом с моего стола, — сказала Гвен. — Спасибо. — И мои бланки, — крикнул Оуэн. — И батончики из моего стола. Опять пропустил обед. — Не припоминаю, чтобы приглашал вас всех сюда, — заметил Джек. — Тогда выпори нас. Гвен в ужасе воззрилась на Оуэна, но он прислонился к стене, скрестив руки на груди. Если они не будут шутить на эту тему, мысли о ней сведут их с ума. Тош спустилась по лестнице, нагруженная бумагами и батончиками. Места было мало, поэтому она села рядом с головой Янто, почти касаясь его плеча, и откинулась к стене. Гвен устроилась посередине, а Джек лёг рядом с Янто, словно хотел обнять его. «Два дня назад его подружка хотела всех нас убить», — подумал Оуэн, но воспоминание было на удивление беззлобным. Чёрт, сколько же плохого сделали все они. Кроме Гвен, пожалуй. Но это пока, пройдёт время, и она будет готова на такие же моральные компромиссы, как другие. Жизнь была слишком жестока. Они никогда не смогут справиться с этим. Янто дёрнулся, застонав от боли. Тош осторожно дотронулась пальцами до его плеча, вспомнив, что неосторожное прикосновение может причинить боль. Янто сонно моргнул и напрягся, обнаружив лицо Джека в футе от своего и его руку на своих волосах. — Эй, — окликнул его Оуэн. — Тебе ещё нужны обезболивающие? — Ох… — Янто приподнял голову, оглядел комнату и снова откинулся на подушки. — Нет, я… я… — он не знал, как закончить. Всегда идеально выглядевший чайный мальчик был сейчас разбит и ошеломлён, его волосы остались растрёпанными даже после того, как Джек осторожно пригладил их. — Всё хорошо, милый, — мягко сказала Гвен. — Мы просто решили поработать здесь, — она тихо добавила что-то по-валлийски. Оуэн не разобрал слов, но они сделали своё дело: Янто расслабился, возвращаясь в полубессознательное состояние. — Оуэн, — сказала Тош, кладя руку Янто на плечо. — У тебя не найдется лишнего батончика? Я бы тоже не отказалась перекусить. — Может, закажем пиццу? — предложила Гвен. — На мою кровать? — спросил Джек, не поднимая головы. — Это не самое грязное, что на ней оказывалось. Слова Оуэна заставили девушек испуганно ойкнуть. Гвен поджала ноги. Джек тихо рассмеялся. «Мы совсем не в порядке», — подумал Оуэн, кладя файлы с отчетами на колени и перебрасывая батончик Тош. Но… может быть, просто может быть, именно здесь и сейчас он мог ненадолго поверить, что у них всё хорошо.