Двое в ночи

Тихий шорох напомнил копошение мыши. Затем раздался короткий одиночный стук чего-то не очень тяжелого о пол и сдавленное оханье, единственной слабо уловимой ноткой выдавшее детский высокий голосок. Мунаката открыл глаза, но не двинулся с места. Бледный лунный свет рассыпался серебристой пылью по комнате, и в нем сейчас купалась маленькая фигурка девочки, нарушившей границы чужих владений в столь поздний час. Анна замерла у окна, как фарфоровая кукла, смотря на Синего Короля рубиновыми глазами, ее волосы, казалось, и были источником мягкого белого света, рассыпанные по плечам сверкающими водопадами. Она вполне могла сойти за призрака в таком освещении, с таким потусторонним взглядом, но Мунаката почувствовал в ее присутствии нечто, чего раньше не замечал, и сразу понял причину. — У Красных Королей традиция не сообщать заранее о визите? Усмешка мягко легла на губы, когда глаза их встретились. Анна молча подошла ближе и без страха или робости опустилась на колени возле футона, на котором лежал мужчина. Прикрыв ненадолго веки, он все же приподнялся и сел, оправляя юкату, а затем вновь посмотрел на позднюю гостью, которая до сих пор не произнесла ни единого слова. «Я не держу на тебя зла, Рейши» Мунаката протянул руку и дотронулся до дрожащего будто от озноба плеча девочки. От нее исходил знакомый нестерпимый жар, готовый вспыхнуть в любой момент вырвавшимся на волю пламенем. «Но и благодарить не стану» Память любезно подкинула фантомное ощущение прижавшегося со спины горячего тела, сопящего душно в затылок. Суо Микото всегда спал очень крепко и столь же крепко обнимал источник благодатной прохлады, а Мунакате было сложно даже представить, что же чувствовал он, нося в себе такую разрушительную силу. Еще сложнее было ему теперь понять, как выносило ее давление столь хрупкое дитя. — Позволь мне. Ладони осторожно коснулись напряженных плеч, гася часть разбушевавшейся энергии своей нейтрализующей. Анна с тихим вздохом качнулась вперед, будто падая, и заключила его в объятия, вызвав удивленное сдержанное восклицание. — Рейши, тебе тяжело, но ты справишься. В таком состоянии она еще могла думать о том, каково пришлось ему, виновнику всех постигших ее несчастий. Мунаката обхватил птичью фигурку, окружая ее прохладой, и усмехнулся этому занятному явлению. Девочка затихла, успокаиваясь по мере того, как сила, наверняка с треском и недовольным урчанием, позволяла себя усмирить. — Не тяжелее, чем тебе. Но ты сильная — возможно, даже сильнее меня. Внезапно для себя он согласился с возникшей в голове только сейчас мыслью, и не сразу обратил внимание на то, как тонкие теплые руки обвили уже его шею, а щеку обжег короткий невинный поцелуй. Секундную дрожь сдержать не вышло, и он вдруг отчетливо ощутил резкий укол в районе груди, напомнивший с новой силой о его былой неудаче. — Микото хотел этого. Ты должен простить себя. Наверняка ей непросто дались эти слова. Каждое из них в отдельности и все вместе взятые, слитые в единое сакральное целое, гласящее мудро: отпусти и иди дальше. Не исключено, что в этот момент она чувствовала такую же боль, но мягкий высокий голос не дрогнул ни разу. Анна прильнула к убийце своего опекуна в поисках покоя, лишенного эгоизма, поделенного на двоих, и даже при желании Мунаката не смог бы оттолкнуть ее, поднимая лицо к окутанному мраком потолку, чтобы скрыть две маленькие соленые капли, приютившиеся в уголках улыбающихся скорбно глаз. Суо бы посмеялся, но теперь не посмеется уже никогда, над внезапной сентиментальностью Синего Короля, пронзившего насквозь его раздираемую пламенем и сомнениями грудь и освободившего от остатков ответственности за тех, кто остался на земле тосковать по нерадивому красному дьяволу. Сколько потребовалось этой девочке, чтобы принять волю своего Короля? Сколько понадобилось времени, чтобы простить и понять избранного палача? И сколько еще понадобится им обоим лет, чтобы залечить оставленные прежним Красным Королем на душах ожоги. Вопросы, не находящие ответов, давящие на горло и грудь и скрепляющие молчанием церемонию отпущения грехов. Тихое мерное сопение вскоре дало понять, что девочка уснула. Скорее всего она часто мучалась бессонницей в последние дни, пытаясь совладать с настигшей ее королевской долей. Будить ее было бы варварством, но кое-что сделать он все-таки был обязан. Когда вместо однотонных гудков наконец раздался настороженный голос Кусанаги, Мунакате пришлось понизить тон почти до шепота: Анна спала, свернувшись под боком калачиком и уложив светлую головку ему на грудь. Разговор был предельно коротким, но возможности самую малость сыронизировать он упустить не смог. — Доброй ночи, Кусанаги-сан. Ничего не потеряли? — С каких пор Синий Король Мунаката Рейши нарушает чужой покой в такой поздний час? — Ваш покой уже нарушен, если, конечно, я прав, и вы заметили пропажу очень ценного члена вашего клана. — Что вы хотите... — Анна у меня. Не беспокойтесь, с ней все в порядке. Тонкий серебристый лунный луч прокрался через комнату к футону и запутался в платине длинных волос новой Красной Королевы. На бледном фарфоровом личике Анны расцвела мягкая едва уловимая улыбка. Ее ладонь нашла приют возле сердца Рейши, дыхание слегка щекотало его пальцы, застывшие на кукольном плече, и взять ее сейчас на руки и, даже предельно осторожно, унести из комнаты совершенно не представлялось возможным. — Ближе к рассвету приходите к штабу Скипетра 4. Сейчас она спит. Ответом было напряженное «Понял», и связь прервалась. — Посмотри, к чему привела твоя безответственность, Суо. Закрывая глаза, Синий Король уловил отчетливо усмешку, низкий глубокий и чуть хрипловатый голос мешался с тяжелым запахом сигаретного дыма. — Она справится. И ты тоже, Мунаката.