О мифах и руках

      - Ты веришь мифам? Нет, я не про те, что рассказывают о том, что если не есть после шести, то сбросишь десять килограммов за неделю или если крикнуть в полночь перед экзаменом «Халява, приди!», то всем автоматом пятерки поставят. Нет. Я про тот миф, что у всех музыкантов чувственные руки.       Серьёзно, ты часто общалась с музыкантами? Парни в такой абсурд не верят: рукопожатие разрушает всю интригу. Жесткая, шершавая и сухая ладонь, что слегка пожимает твою в приветственном жесте – и ведь понимаешь, что он умышленно почти не напрягает пальцы, чтобы не доставлять тебе дискомфорта.       У музыкантов всегда сильные пальцы. И я уверен, это скрывается умышленно. А ещё я люблю теории заговора, - синеволосый парень, сидящий по-турецки на кровати, забавно усмехнулся, растягивая свои тонкие бледные губы в широкой улыбке.       Перехватив поудобнее свою вечную спутницу – гитару – Лука продолжил подкручивать колки, периодически мягким движением пальца трогая ту или иную струну, пытаясь поймать строй:       - Взять Айвана – каждый удар этой, наверное, неуместной тонкой палочкой по барабану отдается вибрацией, гулом по всему телу. Больше всего, кстати, почему-то этот удар ощущается внутри грудной клетки. Интересно, почему так… - потерял мысль парень, увлекшись натяжением струны для идеального звучания. - Если держать палочки в руках не слишком крепко, звук выйдет слишком гулким и эта связь с твоей грудной клеткой прервется, а в этом заключается весь смысл музыки.       Зажав указательным и большим пальцем две соседние струны, Лука сначала одновременно, а потом несколько раз поочередно их отпустил, проверяя правильность строя.       - У Адриана, кстати, тоже сильные пальцы, если ты не знаешь, - поднял взгляд Лука на своего собеседника, но тут же вновь его отвел в сторону, будто припоминая о чем-то. – Он тоже тщательно это скрывает, хотя я все же считаю это странным, но, возможно, это из-за специфики общества, в котором ему приходится крутиться. По мне, так это становится очевидным, учитывая сколько часов ему приходится заниматься на фортепьяно. Любая поблажка и мимолетное отвлечение будет стоить тебе игры всей композиции, - прижав своими тонкими пальцами левой руки струны к одному из определенных ладов, музыкант быстро, словно небрежно, махнул правой по струнам возле резонаторного отверстия, но тут же заиграл левой ладонью на тонких линиях струн, вызывая у звучания некий резонанс:       - Не люблю клавишные.       Выдержав некоторую паузу, Лука продолжил ласково перебирать длинными тонкими пальцами струны, чувствуя в груди нежный отклик:       «Вот оно.»       Блаженно прикрыв глаза, чтобы не потерять случайно настрой, Лука отдался импровизации. Закусив от наслаждения край нижней губы, парень, подавив поднимающуюся изнутри эмоциональную волну, не прекращал направлять свое настроение через любимую гитару, почти невесомо касаясь поочередно натянутых струн, погружаясь в состояние предэйфории, захлестывающее с головой, отключая все мысли, оставляя лишь… его.       Все ещё глубоко дыша, парень приоткрыл глаза, удовлетворенно улыбаясь:       «Это будет бридж.»       - Меньше всего повезло гитаристам, - едва слышно и задумчиво продолжил рассуждение Лука. – Их пальцы всегда грубы. После многих часов игры гитара напрочь забирает у них чувствительность, словно ревнивая девушка отбирает у парня его встречи с друзьями. Затирая и режа струнами подушечки пальцев, ломая ногти и набивая мозоли, мы все меньше способны ощущать прикосновения к любимым. Что для нас легкое прикосновение, для других уже требовательный жест. Искалеченные и перенапряженные пальцы, которые от долгой игры часто передергивает нервным перенапряжением, словно электроразрядом, уже никогда не станут прежними. Да это и не нужно, как думал я, пока не настал один момент, когда… Маринетт?       Лука озадаченно приподнял одну бровь. Пытаясь проследить хотя бы оттенок сознания в голубых глазах, немигающе смотрящих прямо на него и не выражающих совершенно ничего, кроме восхищения.       - Ма-ма-Маринетт? – привычно поддразнил свою девушку музыкант, спуская ноги с кровати и отталкиваясь от стены спиной, наклоняясь чуть ближе к недвигающейся темноволосой девушке, расслабленно сидящей на крутящемся компьютерном стуле все ещё держащей в руках маленький белый медиатор, что по просьбе Луки около десяти минут назад должен был очутиться позади девушки на стенде, ибо у медиаторов есть очень неприятное свойство постоянно теряться.       - Похоже, ты снова сломал её, Лука, - вылетела откуда-то сбоку квами божьей коровки, мелькая у зависшей девушки перед лицом, пытаясь привлечь её внимание.       - Похоже на то, Тикки, - с усмешкой улыбнулся краем рта парень, откладывая в сторону свою черно-белую гитару. – Вот потому я и предпочитаю словам музыку, музыка всегда говорит лучше слов.       - Не беспокойся, она и раньше грешила этой привычкой зависнуть перед чем или кем-нибудь, - поспешила успокоить приятеля Тикки, демонстративно трогая девушку лапкой за щеку. – Она часто так отключается от внешнего мира, когда долго смотрит на то, что ей нравится.       Парень снова тихо усмехнулся милой особенности своей девушки:       - Хорошо, что я знаю безотказный способ привести её в чувство… ну или сломать окончательно.       - М-м? – заинтересованно оглянулась красная квами.       - А ты ещё маленькая для таких приемов, - хитро проговорил Лука, мягким движением подталкивая малышку подальше от этого милого и желанного личика Маринетт.       Со всей возможной нежностью, ласковым прикосновением Лука вложил в свои широкие ладони зардевшееся розовым румянцем лицо своей девушки, проведя своими шершавыми сухими большими пальцами по области щек и притянув её ближе к себе.       Накрыв пухлые розовые губки девушки своими тонкими губами, Лука склонил голову набок, наслаждаясь новой мелодией внутри своей грудной клетки, пока в хрупкую девушку понемногу не загрузилось осознание происходящего и с отрывным визгом Маринетт не подскочила и не шлепнулась со стула прямо на мягкий заблаговременно постеленный на пол ковер, громко оправдываясь и по привычке неся какую-то чепуху.       Слегка отстранившись назад, Лука задумчиво наблюдал за тем, как его милая малышка оправдывается перед маленькой наставницей-квами, активно жестикулируя и притоптывая ножкой. Медленно и едва заметно облизнув свои бледные губы, Лука вновь умиротворенно прикрыл глаза, едва заметно улыбаясь:       «Нет. Припев придется переписать.»