Смотрю на тебя

Отто выкладывал историю за историей: вот он с одним другом в баре, вот с другим в магазине, вот с... Марком Одиннадцатым, серьёзно?! Диме хотелось выть от бешенства, было непонятно, как Влад так быстро сходился – со всеми, блять, кроме него. Снова подступила ревность, а что с ней делать – хуй знает, поэтому в две секунды натянул на ноги кроссы, дырявые, давно стоптанные, и почапал куда глаза глядят, прямо по лужам, по тающему льду. Закурил кое-как, ветер мешал выдавить из умирающей зажигалки последние языки пламени, фильтр был противно-мягким, табак крепким, а небо низким и закрытым тучами. Правый наушник окончательно умер, вместо привычного репчика теперь противно свистело, мигом вымокшие носки чавкали на каждый шаг. На душе было погано от всего вообще, Дима пнул кусок льда, попавшийся по дороге, и поморщился от боли. В голове гудело уже с месяц, никак не мог попуститься, не получалось справиться. Хотелось очень доебаться до Отто, ну, в хорошем смысле, в его личном смысле; доебаться руками и, может быть, губами, доебаться до щёк и родинок, до лба, до шеи и прохладных узких ладоней. Чувства сидели внутри и не находили выхода, поговорить было не с кем, обнять некого — ну, может быть Антоху, но Антоха в ответ обычно только тарахтел что-то доброе про дружбу и отцовским жестом похлопывал по плечу. Дошагал торопливо до стадиона, забурился в подобие раздевалки, под дырявую крышу из оргстекла — начало накапывать, четыреждыблядская погода уверенно брала курс на весну. Достал бутылку пива, отбил крышку об металлический каркас лавочки и сел жопой на пакет с лого известной продуктовой сети, чтобы не мочить новые джинсы. Распивать на мокрой лавке в половину первого ночи в дождь — браво, Дмитрий, вы превзошли себя по всем пунктам. Дима саркастично закатил глаза и отхлебнул, жёлтая пена пошла не в то горло, закашлялся, всё измазал в алкашке от ебала до куртки, сматерился вслух. Одинокий бегун внимательно глянул в его сторону и ушёл на новый круг, и было непонятно, кто из них двоих более ебанутый в эту поганую ночь. Забил на всё, выдернул наушники из гнезда и врубил музыку прямо из динамика, биток криво лег на подложку из дождя и проезжающих по близлежащей дороге машин, безразлично взрыхляющих колёсами снежное месиво. "Охота" по скидке горчила на языке, настроение упрямо шло в минус, уныло подумал, что вот бы прям сейчас прилетел вдруг волшебник в голубом вертолёте и забрал его из этого слякотного питерского пиздеца куда-нибудь в тёплую Анапу. Или Турцию? В мечтах-то можно себе и алл инклюзив позволить, наверное. Смахнул с разбитого экрана несколько входящих от потерявшего его Руси, размазал капли и принялся тереть стекло по изнанке куртки; ветер тут же как-то особенно изъебнулся и залетел под футболку прямо к телу, Диму аж скрутило судорогой, застучал зубами. Разозлился на самого себя — ну зачем нужно было вообще выползать с хаты, всё ж нормально было, чиллил бы себе в студии и дальше. — Это всё Отто, — оправдывался перед самим собой почему-то вслух и шёпотом, машинально открыв инстаграм и листая фотки на одном там знакомом аккаунте. Остановился, вглядываясь в лицо, на душе было очень пьяно и очень обидно, — ну и сука же ты, Отто. "Сученька", — ласково поправил ехидный голос в голове и Дима с силой сжал горлышко из тёмного стекла.