Домой к себе вникуда

— Он не сможет сегодня, — Олег стоит в дверном проеме недвижимой глыбой, — извини, что зря дернули. Иди домой. Олег охраняет вход в квартиру, как пёс у ворот. Только Лера — не чужая. И не дура. — Ну хоть чаем меня напоишь? — она раскрывает дверь, не обращая внимания на препятствия, и сбрасывает с плеча лямку рюкзака. — Я с зачета по педиатрии, замоталась ужасно. Потому что что-то не так. Разумовский написал бы еще утром, если бы не хотел её видеть. Олег смотрит на неё тяжело, стреляет глазами куда-то в сторону, сдерживая ругательство, и негостеприимно оставляет одну в прихожей. С кухни, правда, слышится щелчок чайника. — Ой, Лера, — голос Сергея, лежащего на диване в гостиной, непривычно мягкий и тихий, — забыли… предупредить. Его голова повернулась в сторону Леры, как кукольная; в ту же сторону, куда с края дивана безвольно свисает рука, касаясь пальцами пола. Наверное, впервые она видит от него такую улыбку — искреннюю, но совершенно отстраненную. Если бы не пустой расфокусированный взгляд, она бы просто решила, что Сережа… устал. Олег утаскивает её за локоть на кухню еще до того, как она успевает развернуться и яростной фурией ворваться туда, потребовав обьяснений. — Какого хрена тут происходит? — шипит она, вырывая руку и пресекая все гребанные «это-не-твое-дело» до начала, — На чем он торчит? Мы не договаривались, что приказы мне будет отдавать наркоман, — её трясет от гнева. — Олег, это подстава. Когда мы трахались, он тоже под чем-то был? — Лера знает, что её несет, но земля уже ушла из-под ног, — Ты тоже, с ним, да? От потока обвинений Олег, сам похожий на грозовую тучу, меняется в лице. Недоумение сменяется то ли разочарованием, то ли смущением — он прикрывает глаза ладонью и указывает на парящий чай в синей кружке. В этом гребаном доме у неё есть своя кружка. А слона-то она не приметила. — Лер, сядь и успокойся, — он бормочет себе под нос, глядя в пол, — это не должно было тебя касаться. Нет, — он поднимает руку, останавливая очередной поток слов, — Сережа ни на чем не «сидит». Я не буду тебе ничего рассказывать, пока ты не придешь в чувство. Нахохлившаяся, как воробей, Лера плюхается за стол, бросая косой взгляд на стоящий в отдалении диван. Если Сергей и слышит их шепот за шумом вытяжки, то ему абсолютно наплевать. Она делает глоток и долго смотрит на грузно усаживающегося перед ней Олега. — Он нездоров, — начинает он, глядя на сложенные перед собой руки, — ты же знаешь, всё, что произошло, было результатом… Что ж, не только болезни, но в основном её. После Сибири стало гораздо лучше, но иногда, — Олег обводит круги пальцами по столешнице, — нужна дополнительная… помощь. — Олег, — голос Леры звучит почти так же тихо, как его, — что ты с ним делаешь? — Ничего, — тут же вскидывается он, — у Серого есть лекарства. Я даю ему их каждый день, Лера, я прошу тебя, не вмешивайся в то, чего не понимаешь, — взгляд Олег бегает, — он должен мне доверять. Тогда я смогу защитить его от самого себя. — Накачивая его транквилизаторами? — она старается не дрожать. Взглядом Олега можно остудить лаву. — Не вмешивайся. В то. Чего. Не понимаешь. — цедит он сквозь зубы, и Лера крепко сжимает чашку. — Я пытаюсь помочь, — она стоит на своем, поддаваясь желанию… защитить? — это опасно. Нельзя выдавать психотропные препараты по желанию левой пятки, — Лера наклоняется вперед, — хотя бы кто-то их выписал? — Родная моя, — неслышно подплывший к ним Сергей пытается усесться к ней на колени. От неожиданности Лера позволяет, — очаровательно. Спасаешь меня от страшного серого волка. Конечно, выписал, мы же не дикие совсем, времена безрецептурных препаратов у нас давно-о-о прошли, ммм? — рука обвивает её плечи. Какой он горячий и тяжелый. — Вениамин Самуилович был, при всех его недостатках, специалистом. Сергей прислоняется виском к её голове. От него пахнет парфюмом и потом. — Ну что? Спрашивай, — Олег переводит тяжелый взгляд на Сергея, — пока я добрый и хочу отвечать. Я ведь и правда не сказал тебе о моих, хм, — его голос уходит в глубокое грудное гудение, — проблемах. — Что с тобой? — выпаливает Лера, — Ты сказал, что «стабилен». — Я стабилен, потому что мой милый знает, когда надо помочь, — руки Сергея обвивают её шею, — потому что мой милый нашел доктора, распотрошившего мне мозги, и вытряс из него, что делать. Он звучит легко, как будто не до конца проснулся ленивым субботним утром. — Рубинштейн ставил эксперименты в тюрьме, и Серый попал к нему в руки, — Олег говорит с горечью в голосе, — нужно было заставить его побыть хоть немного полезным, перед тем как он поплатится. — Ты его убил? — выдыхает Лера. — Ой, ну что ты, Олег же обо мне заботится, — смеется Сергей и достает телефон, — это я его убил. Смотри, — он открывает галерею, и Лера знает, что сейчас увидит, но все равно продолжает смотреть, красное-черное-красное, он листает, она видит треснувшие очки — Добежать до туалета Лера едва успевает. Её рвёт. Да чего Лера только не видела — она зачет сдавала на трупе, часами стояла в анатомичке, дежурила в хирургии, думала, что уже не чувствительна к виду вскрытого тела — чувствительна к пониманию, что тот, который управляет её жизнью, сделал с живым человеком это. И захотел показать ей. — Бедная моя, Лерочка, — голос Разумовского полон искреннего сочувствия, когда он собирает её волосы, чтобы подержать. Её снова выворачивает. — Забыла, да? Я понимаю. Ты не виновата, что повелась, — он устраивается рядом на белом сияющем кафеле, — знаешь, со мной так же бывает. Забываю, с кем живу. Его ладонь осторожно гладит спину, утешая. Лера косит глаза над унитазом в его сторону, когда Сергей придвигается ближе. — Я не стану тебе вредить просто так, — он шепчет, — не бойся меня, если не собираешься предать. В конце концов, ты мне правда нравишься, а что самое главное, — его голос дрожит, — ты нравишься ему. Лера вытирает рот бумагой и выдирается из его рук, чтобы смыть рвоту и пойти к раковине и выполоскать рот. Сергей продолжает сидеть на полу, развалившись, как марионетка с обрезанными нитками. Кажется, что он сейчас заснет. — Он знает, как заставить меня быть тихим, — он шепчет, прикрыв глаза, когда Лера сбегает. Уже на пороге, одетую, её ловит за запястье Олег. — Это всего лишь фенобарбитал, — Лера вырывает рукав из его пальцев, — что бы он тебе ни наговорил… знаешь, потом он будет сам жалеть. Лера скатывается по лестнице, не оглядываясь. В следующий раз Разумовский назначает встречу на другой квартире.