Благодарность

У Ханджи тонкие губы, нос с лёгкой горбинкой и бессменно тёплый взгляд, обращённый в его сторону. Поначалу Армин чувствовал себя скованно, предлагая майору свои идеи, высказывая нелепые, по его мнению, умозаключения. Он частенько сомневался в своих размышлениях, хотя когда определённая цепочка мыслей, наконец, выстраивалась должным образом, поделиться ими казалось ему необходимостью. Однако он был более чем уверен в том, что его слова воспринимались женщиной как детский лепет. Кто он такой, чтобы указывать Ханджи, солдату опытному и, определённо, знающему в разы больше него? И почему она должна прислушиваться к его советам, когда её собственный мозг выдавал в самом деле гениальные концепции? Но Ханджи всегда слушала, улыбаясь снисходительно на его заметную нервозность, и поглядывала дружелюбно, с поддержкой: ей нравился явно одарённый новобранец, а его смущение разве что забавляло. Однажды Ханджи подбадривающе коснулась его руки, когда Армин, волнуясь, в очередной раз запнулся, и непривычно мягким для неё голосом произнесла: «Ты зря недооцениваешь свои способности, Армин. Мне нравится работать с тобой». После Ханджи громко засмеялась, наблюдая за тем, как щёки мальчика покрывались алым румянцем. Уже значительно позже она признается, что в тот момент представила его в виде стесняющегося титана, и именно эта карикатура в её голове вызвала смех. «Кто же знал, что впоследствии ты и вправду обретёшь такую силу». Ему тоже нравилась её компания. Нравилось приходить в уютную комнату Ханджи под вечер и обсуждать с ней результаты дневных экспериментов, подмечая то, что ей самой не приходило в голову. Армин особенно любил удивлять её: когда Ханджи сначала пару раз озадаченно моргала, а после резко вздрагивала и кричала, что он чертовски прав. Армин всегда отвечал ей благодарной улыбкой. В её комнате пахло какими-то травами, и хоть женщина с ворчанием объясняла, что это заслуга надоедливого Ривая, он привык связывать этот аромат с ней. «Когда я впервые предложила тебе зайти ко мне вечером, ты так испугался. Ривай сказал, что моя навязчивость в скором времени тебя травмирует, ну а я лишь смеялась», — Ханджи говорит это с мнимыми нотками веселья. Армин видит, что в её взгляде уже давно нет прежнего озорства. И всё думает, как помочь тому вернуться. Постепенно, не без помощи майора, сомнения в самом себе почти сошли на нет, и Армин начал говорить увереннее, правда, всё с той же юношеской робостью. И если раньше чувства, подобные этому, были вызваны ощущением собственной никчёмности, в последнее время Армин нервничал по другой причине. Он замечал, как дрожат его кончики пальцев и как сильно бьётся его сердце, когда Ханджи неожиданно шла навстречу. И здоровался всегда как-то странно, проглатывая несколько звуков. Чувствовал, как конфузится, словно маленькая девочка, когда Ханджи по-доброму подтрунивала над ним, и никак не хотел признавать, почему ему на самом деле было так приятно находиться с ней рядом. «Я не понимала. Не видела. Никогда не была чуткой к таким вещам, если быть откровенной». У Ханджи спутанные волосы, что по вечерам обычно распущены: они обрамляют её лицо, делая его более тонким, а саму женщину — чуточку моложе. Не то, чтобы Ханджи имела значительный возраст — в прошлом году ей только стукнуло двадцать семь — но в сравнении с мальчишкой, она казалась более зрелой. Едва заметные морщинки в уголках глаз, говорившие о любви женщины много улыбаться, были видны лишь в редкие моменты, когда Ханджи снимала очки, позволяя глазам хоть немного передохнуть. Играло роль и всё то пережитое, о чём женщина вспоминала крайне редко: Армин лишь замечал, что когда она задумывалась на долгое время, взгляд тускнел. В такие моменты она обычно смотрела не на самого Армина, а куда-то в сторону и в никуда одновременно. Он же без зазрения совести разглядывал её уставшее лицо, отмечая, как же Ханджи всё-таки красива. И пусть черты её лица с трудом можно было назвать правильными, Армин никак не мог от них оторваться — разве что только тогда, когда взгляд Ханджи возвращался к его фигурке. По вечерам, ближе к ночи, Ханджи иногда становилась совсем спокойной, во что не поверил бы ни один из разведчиков. Но голос её в самом деле становился тихим и умиротворяющим, а жесты — плавными и расслабленными. Постепенно их обсуждения дел научных переплетались и с личным. Изредка Ханджи позволяла себе погрузиться в воспоминания, ему же оставалось только слушать, с жадностью запоминая каждое слово. «Моблиту было интересно рисовать моё лицо, он говорил, оно необычное. Я не предавала этому значения и обычно с упрёком возвращала его к работе. Но рисунки, ту часть, что он дарил мне, я сохранила». Привязанность к майору изначально воспринималась им как нечто материнское: образ родной матери давно выветрился из памяти, но острых чувств из-за этого не возникало. Одна лишь непонятная пустота. И Армин относил свою заботу к Ханджи именно к этому, полагая, что ему просто нужно дорожить кем-то, помимо друзей. Кем-то, кто способен понять тебя полностью и при этом сам остаться загадкой. Однако совсем скоро стало ясно, что симпатия к Ханджи не платоническая: она интересовала его и как женщина. Личность, интригующий разум которой изучить было бы более занимательно, чем титанов. Узнать её и подарить ей то, что было бы необходимо — внимание и ощущение хоть какой-нибудь, даже кратковременной, безопасности. Но он бы никогда не сумел этого сделать. Армин ни разу не предпринял попытки признаться Ханджи в своих чувствах, ведь не был глупым: в их ситуации обременять её чем-то подобным не только эгоистично, но и жестоко. Всё разрешилось как-то само собой. В один момент всё стало понятно, и Ханджи, удивительный и непохожий ни на кого другого человек, его успокоила. Поговорила с ним так, как не говорил никто: ему было очень больно и крайне хорошо одновременно. Исчезло чувство неловкости, и лишь усилилась внутренняя близость между ними. Влюбленность, будь она юношеской или же способной перетечь в настоящую любовь, давала ему силу, и за это он чувствовал благодарность. «Именно, Армин, — сказала Микаса со вздохом, — Она подарила тебе возможность любить. Всё это время у тебя было место, где ты чувствовал себя хорошо — её компания. В этом сила любимого человека. Слабость в том, что когда его больше нет рядом, ты теряешь самое главное. Ощущение, что в конечном итоге всё будет хорошо». Армин наклоняется к земле и касается её холодных рук своими. У Ханджи синие губы, окровавленный нос всё с той же горбинкой и навечно стеклянный взгляд, обращённый в сторону солнца.