Из церкви в родильню.

      Холодно. Не смотря на привычную температуру своего тела, почти всегда мёрзну при малейшем ветре. Не люблю я Землю, холодно и мрачно в мелких сёлах, где и приходится ошиваться. Вчерашняя девушка особого удовольствия не доставила. На вкус та ещё мерзость, не удивлюсь, что и всякую заразу переносит. Не будь я мистическим созданием — явно бы набрал целый букет венерической гадости. К счастью, тот ужасный городок я покинул и иду в следующий. До уха, доносится раскат грома. Нееет, только не это! На голову падает капля, потом четыре и рвануло так, что капли стали бить по лицу, как сотни игл. Больно, холодно, мокро, глязно. А до города километров десять. Отлично. Пытаюсь спрятаться от ветра, потом забегаю в чащу и бреду по ней. Ветер и дождь ослабли. Ноги заболели, иду все же босиком.       Час хотьбы совсем меня измотал, приходится сесть под деревом. Ночь сгустилась окончательно, не видно ни черта. И в этой самой тьме проглядываются окна. Свет окон. Встав, набравшись сил, быстро шагаю в ту сторону. Нос щекочет приятный запах девственности и доброты. Интересно, кто же там такой сладенький. Прохожу вперёд и выбегаю на поляну, вижу монастырь. Матушка моя родная, знакомые очертания! Сомнений быть не может, видел это здание на карте. Монастырь святой Елены, прилежащий к тому городу, куда сейчас иду. Это самая далёкая и самая одинокая церковь в этой стране. Стоит в десятке километров от города и объединяет собой три главные городские дороги. Видимо, я зашёл в обход. Убеждаюсь, что рядом ни души. И становится неспокойно. Пахнет тут… Дымом. И пеплом. Пожар был? Прохожу ближе к дому, стыдливо стучусь. Дверь распахивается с раскатом грома. Вглядываясь пустым взглядом и замираю. Густые, чёрные глаза глядят на меня, на лице ухмылка. Монах? Никогда не, видел у людей чёрные глаза, настолько глубокие точно. — Могу я… Остаться на ночь? — Конечно. Голос низкий, бархатистый, по отцовски добрый. Сомнений все меньше, он не человек! Но проверить можно одним способом. Вглядываясь в чёрный омут глаз, томно прищуриваюсь, замираю. Извращенная мысль у него лишь одна. Я. Мысли я не вижу, но он поедает меня взглядом. Следует по оголееным под накидкой бедрам, мокрым, волосам, плечам, смотрит мне в глаза. — Куда идёт наш гость? — Он помог мне снять грязные тряпки, что раньше были плащом, накидывая на плечи какой-то плед. — Иду из Хармуда. — В Ланвиль. Я понял. По другому к нам не придёшь. Как зовут? — Авиль. Хмурюсь, чувствую жар его тела, слушаю, как бьётся сердце. Хладнокровен и спокоен, право слово, мороз по коже. Хотя, в помещении тепло. — Я Отец Килн, будем знакомы. Ладно, не монах, святой отец. Чуть промахнулся. Килн спокойно улыбнулся и повёл, меня по коридорам. — Как здесь пусто. — тихо произнёс я, ощущая холодок, ходящий по полу. — Все уже спят. Ты пришёл очень поздно. — Уже? Который час? — Далеко за полночь. Мы спустились в цокольный этаж и он открыл для меня комнату. Спартанские условия, сразу видно, комфорт тут не жалуют. Килн указал на кровать и попросил меня подождать, пока он принесёт одежду для меня.       Стоило ему скрыться, как я тут же выдохнул. Нет, не человек он. Вампир, возможно. Обычно, они в человечьем обличии имеют столь тёмные глаза. Ладно, не вампир… Оборотень? Да не похоже. От них за километры несёт несёт шерстью и псиной. Нет. Не человек, но и кто, он, понять не могу. В может я просто устал? Возможно. Я лёг на жёсткую кровать и потянулся, удобнее заворачиваясь в плед. Холодно здесь… Не нормально холодно… Прошли пару минут, прежде, чем я полностью расслабился. И все же тут, такая умиротворенная атмосфера, а с верхних этажей пахнет девственностью и лавандой. Дверь тихо скрипит и в комнату входит Килн. В руках у него ведро воды и стопка одежды. — Тебе нужно смыть грязь. Я покорно киваю и сажусь ровно, подходя к нему. Плед остался на кровати, отец Килн с интересом обследует моё обнажённое тело. Его похоть выдают тихие, полуслышные усмешки и дрожащие уголки губ. Но глаза — зеркало души — пусты и глухи. Поразительно. Забрав ведро и одежду, отхожу от него и отворачиваюсь, планируя быстро сполоснуться. Но он не уходит наоборот, облокачиавется вольяжно на стену и щурится. — Даже не оставите меня наедине с собой? — Мне нужно убедиться, что ты в порядке. На эмоции святой отец явно, не скупится. Это радует. Может, даже удастся им перекусить. Не мой вкус, конечно, но как промежуточный обед сойдёт. Омыв уставшее тело, я оделся в шелковую, длинную по бедра, рубаху. А штанов я не наблюдаю… — А… — Руки. — голос, до того нежный и безобидный, стал грубым и жёстким. Я рефлекторно обернулся и вытянул руки. Право слово, словно домой вернулся и с отцом заговорил. На руки мои падают кандалы, замыкаются, искрятся фиолетовым светом. Я вспыхиваю, до этого чёрные мои волосы становятся золотыми, глаза из серых розовеют, режут я рога и хвост. Моя человеческая оболочка иссякла?! — Какого… Я поднял глаза на Килна и в шоке замер. Густые, чёрные глаза стали розовыми с алым оттенком. О нет… Нет, нет, нет! Я сразу упал на колнни и согнулся, кланясь. — Простите, что залез к вам. Я не знал, клянусь! Прошу, отпустите меня! Я больше не приду! Старшие инкубы — самые страшные твари в демонском роде. Дорогу им переходить стоит в последнюю очередь и в крайнем случае. Какая идеальная маскировка, я даже не понял, в чьи руки попал. В такой глуши, наедине, без магии… Отец мой дьявол, что же мне делать?! — Ты уже ничего сделать не сможешь. — в голосе старшего усмешка и надменность. — Давно к нам в монастырь не заглядывали новые души. Ты прости, малыш, но своих послушников я трогать не могу. Таков договор. А ты в этот список не входишь. — Нет… Вы же не… — Нет! Я не могу стать инкубатором! Не хочу я! — Прости, но прежде, чем я тебя отпущу, тебе придётся мне помочь. — Сколько вам лет? Сколько лет, столько не рождённых яиц. Если он заставит, меня вынашивать для него яйца, то я отсюда и через сто лет не уйду. На вынашивание плода нужны недели! — Мне 96. Я почувствовал зудящую боль в заду. 96 яиц по четыре недели на вынашивание каждого и шесть недель восстановления после родов. Десять недель на одно яйцо. — Это почти 27 лет. — посчитал он за меня. — Плюс одно яйцо за каждый год. — Я за всю жизнь не расчитаюсь! — Ох, сколько страха в голосе. Не бойся. Здесь я тебя не оставлю. Под моими ногами появилась портальная пентаграмма. — Жить ты будешь у меня. Мир вокруг зарябил и я упал на кровать. Ауч. Твёрдо.       Сев, оглядываясь, я поражался магии старших. В свои годы открыть портал в Ад для меня является недостижимой целью, а старшие на раз-два рисуют сложнейшие портальные круги. Комната, где я оказался, была приветливой. Большая кровать, на которой я оказался, была устлана шёлком. Красные стены, бордовый пол и такой же потолок. У стен шкафы, причём стеклянные, а за ними всякий разврат: резиновые члены, вибраторы, ремни. Люди в больших городах мастера на выдумки. Самая обычная игровая комната. В доме каждого взрослого демона есть такая.       Слегка подергав цепь кандалов, я спустился с кровати на пол и начал осматриваться. Окон и дверей в комнате не было, но стоял кондиционер и горели свечи. Я почувствовал взгляд на своей спине. Повернувшись, увидел пришедшего Килна. Внешность его была гораздо лучше, земной. Острые скулы, загорелся кожа, чёрные волосы с редкими белыми локонами, красно-розовые глаза. Красавец, одним словом. Бледно-розовый хвост выдавал его интерес мною. Как у собаки метался его хвост из стороны в сторону. — Нравится тебе твой новый дом? — Ну… Тут мило. Но почему нет окон или дверей? — Чтоб никто не залез и никто не сбежал. Мы же не хотим конфузов. — Он подошёл к шкафу и открыл его, вынимая длинный фаллос. — Ты ведь не рожал раньше… Тебя нужно открыть и подготовить. — Да… Это больно? — Чтоб демон, да сделал больно. Не глупи. Ложись. — Он указал на кожаный диван в углу. — Животом на локоть стола, зад к верху. Я глубоко вдохнул и лёг в указанную, позу, упираясь локтями в диван. Тихий стук каблуков по полу, мне не спокойно. Моей ягодицы коснулась рука в перчатке. Не натуральная кожа вызывает мурашки. Проведя от моей ягодицы до спины, он слегка сжал моё плечо, выпрямляя. Холодная жидкость потекла меж ягодиц, вызывая легкую дрожь. Головка имитатора коснулась моей дырочки, слегка давя. — Туго… Ты не был снизу? — Давно уже… — Тогда постарайся. Не люблю когда меня заставляют ждать.       Я расслабился, стараясь не создать дискомфорта себе и ему. Резина осторожно проникала внутрь, смазка неплохо облегчала мой дискомфорт. Член вскоре вошёл полностью и я почувствовал, что Килн отошёл. Стало страшно. Что будет дальше? Плеть? Ремень? Но вот он возвращается и резина внутри меня начинает вибрировать и извиваться. Закрыв рот рукой, я ткнул я лбом в диван, постанывая. Приятно, черт его побери. Килн спокойно прижал меня за спину и начал быстро двигать резину, глубже, полностью. Иногда наклоняя, давил на стенки, вскоре даже всаживая пальцы. — Отличная задница. Какой молодец. Имитатор покинул мой зад и следом меня коснулось что-то горячее. Я никогда в таком не ошибусь. Это член. Его. Покрытый шипами, большой, горячий. — Ооух! — Да, вижу, понравился. Придётся тебе осилить. — Ам… Можно вопрос, прежде, чем мы начнём? Он потянул меня за волосы, выпрямляя. — Спрашивай. — Ну… Как будут проходить роды? — Я думал, ты знаешь. — Знаю, что происходит, но не как. — Как вошло, так и выйдет. И не успел я возразить, как горячий, шипастый член вошёл в меня. Тихий визг и я замолкаю, закрывая рот руками. Большой… Очень. Килн не давал мне и минуты, сразу начиная двигаться. Сначала медленно, ритмично, вскоре набирая ритм и вдалбливая меня в диван. Я с каждой минутой все сильнее всаживал когти в диван, дергался в попытке вырваться, но старший безжалостно драл меня. Вскоре он начал всаживать зубы в мои плечи и шею. Оставлял засосы, царапал мои руки и бедра. — Какая сучка. Прекрасная сучка! Он резко прижал меня к дивану, наваливаясь сверху. Хорошо, что не было окон и дверей. Мой визг был слышен даже сквозь диван и руки, воздух пропал из лёгких. Я ощущал, как его член набухает и уменьшается, а по кишечнику движутся яйца. Сразу три. Перед глазами моими темнело, кислорода критически…

***

      Проснулся я от того, что меня трясут за плечо. — Папочка? — приоткрыв глаза, увидел перед собой Килна. — Доброе утро… — Уже день, змееныш. Пора забирать яйца. Я кивнул и поднял крыло, под которым лежали шесть крупных яиц. Это уже шестое по порядку. — Хороший улов. Молодец. Я кивнул и отдал ему яйца. — Шесть есть. Осталось 90. — 91. Я уже год у тебя живу. — Это точно. Справишься, малыш? — Справлюсь. Килн поцеловал меня в лоб и исчез, а я устало растянулся на кровати… Не так уж и плохо.