Избранными не рождаются

Май, 1980 год. Сегодня вечером на Гриммо, 12 повисла напряженная тишина. Во время очередной схватки с Пожирателями смерти погибли два орденовца, молодая пара, что совсем недавно стали родителями. Бледнее всех на вечернем сборе, который скорее напоминал поминки, был Сириус Блэк. Лили и Джеймс Поттеры были его лучшими друзьями, а их маленький сын — его крестником. Молли Уизли хлопотала на кухне, пытаясь едой хотя бы немного сгладить очередную потерю. Она старалась не показывать печального выражения лица другим, словно опасаясь усугубить ситуацию. Все знали, что это тяжелая потеря для Ордена Феникса. Альбус Дамблдор, возглавлявший сию тайную организацию, выглядел мрачнее тучи. Артефактор и неплохой боевой маг Джеймс и талантливый зельевар Лили были едва ли не самыми преданными его сторонниками, помогая не только в схватках, но и своей работой в штабе. Пожиратели знали, что их смерть нанесет невероятный урон, и подстроили ловушку. Теперь директор школы чародейства и волшебства Хогвартс должен был взвалить на себя не только борьбу с молодым Темным Лордом, но и заботу о сироте Поттеров, Гарри. Когда большая часть фениксовцев собрались за длинным обеденным столом из красного дерева — остатки былого величия рода Блэк, в чьей резиденции разместили штаб-квартиру, Альбус поднялся с места и заговорил: — Сегодня мы потеряли наших друзей, наших соратников и товарищей. Тех, на кого мы могли всегда положиться в трудные времена, тех, кто был верной опорой для нас в это нелегкое время. Прошу, не думайте, что их у нас отняла война. Лили и Джеймса убили люди, — он сделал акцент на последнем слове, — конкретные люди, которые решили, что пролив кровь наших близких, они добьются от нас повиновения и изменения порядка. Мы не… — Альбус, хватит! — Алиса Лонгботтом взмахнула рукой, прерывая речь, — нам всем паршиво, сейчас не лучшее время, чтобы разглагольствовать о добре и зле. Дамблдор хотел возразить девушке, но увидев ее холодный взгляд, вздрогнул и сел на место. Несколько минут они провели в гнетущей тишине. Голос подал Сириус: — Я заберу Гарри к себе. Теперь, после… — он осекся, не желая вслух произносить слово «смерть», все еще не веря случившемуся, — теперь я должен заботиться о нем. Он останется здесь, на Гриммо. Словно почувствовав, что решается его судьба, малыш, спящий в гостиной, неожиданно проснулся и заплакал. Молли без слов поднялась и отправилась к нему. Едва молодая женщина взяла его на руки, как ребенок затих. Со стороны могло показаться, что Гарри — один из ее сыновей. Курчавые рыжие волосы мальчика, только-только появившиеся на макушке, и светлые ресницы, обрамляющие зеленые глаза, были очень похожи на ее собственные, хотя никакого родства между ними на самом деле не было. По случайному стечению обстоятельств покойная мать юного Поттера, как и молодая Уизли, была рыжеволосая зеленоглазая ведьма. И теперь, прижимая к сердцу десятимесячного ребенка, Молли испытывала боль и страх. Что если завтра убьют ее или Артура? Что если кому-то придется взять на себя ее Билла, Чарли, Перси, Фреда и Джорджа? Их старший сын должен был пойти в Хогвартс в следующем году. «Там будет безопаснее во время войны» — подумала женщина, неосознанно сжимая Гарри. Из столовой доносились звуки спора: — Будет лучше, если он останется у нас, — послышался голос Алисы. — Он и мой крестник тоже, к тому же наш Невилл родился всего на день раньше, им будет интересно вместе. — А если с тобой или Френком тоже что-нибудь случился? — Цинично произнесла Марлин МакКинон. — Мисс! — Профессор Макгонагалл смерила ее тем же строгим взглядом, что недавняя гриффиндорка получала в школе, — не говорите таких вещей. — Извини, Алиса, но Марлин права, — вздохнул Сириус, — Пожиратели будут бить по нашим самым слабым местам, не исключено, что они попытаются напасть на вашу семью также вероломно, как на Поттеров. Всем, у кого есть дети, нужно беспокоиться о своей безопасности втройне. Здесь, на Гриммо, Гарри будет защищен гораздо лучше, чем в поместье Лонгботтомов. — Я согласен с Сириусом, — неожиданно произнес Альбус, остававшийся до этого в стороне, — никто и никогда не мог преодолеть защиту дома Блэк, недаром мы выбрали именно его в качестве штаб-квартиры. К тому же кто-то из ордена всегда будет здесь, чтоб помочь с Гарри, если потребуется. Если мы решили этот вопрос, то давайте перейдем к следующему. Убийство Лили и Джеймса это невосполнимая утрата, однако если мы погрузимся в горе, то не заметим, как каждого из нас убьют по одному, и война будет проиграна. *** Возвращение в Хогвартс как для Дамбдлора, так и для его заместителя, Минервы, было еще более тягостным, чем уход из-за трагических событий. В голове постоянно роились мысли о будущем страны. Зелья, которые Лили варила большую часть своего времени, помогали орденцам восстанавливаться куда быстрее, а артефакты Джеймса и защищали, и скрывали, и помогали выследить Пожирателей. Теперь Орден Феникса был лишен всего этого. Конечно, были и другие столь же талантливые ребята, кои помогли бы Альбусу теми же зельями или амулетами, но Поттеры были не просто пушечным мясом для него, не просто работягами в борьбе за «всеобщее благо». Он горько хмыкнул собственным мыслям. Кажется, похожий девиз был у Гриндевальда. Нет, сам директор Хогвартса, к абстрактному и утопическому благу не стремился. Он был реалистом и четко понимал, что всем не может быть хорошо. Тем более, в условиях жесткого неравенства. Сама Магия создала их мир таким — неравным, непохожим, неодинаковым, неоднородным. Дамблдор стремился лишь добиться мирного соглашения. Хотя бы на время. До того момента, пока новое поколение не осознает, что дело не в чистоте крови, а в отношении друг к другу, во взаимном уважении и готовности пойти на компромисс. «Брось, Альби, ты и сам знаешь, что этого никогда не будет. Это просто невозможно» — услужливо подсказал внутренний голос. «Конечно, давай просто позволим им убивать друг друга» — не остался в долгу сам Дамблдор. «Ты делаешь все, что можешь. Не в твоей власти решать за других. Это их выбор и их решение» — продолжился внутренний диалог. «Поттеры не выбирали умирать!» — мысленный ответ великого светлого заставил его погрузиться в воспоминания. Мародеры, как они сами себя называли, были одним из первых выпусков молодого директора, и тот сильно прикипел к каждому из них. Все чаще Альбус жалел, что вообще создал этот орден и призвал бывших учеников пойти за ним. Он не мог смотреть, как они умирают. Не мог мириться с тем, что вчерашние подростки гибнут за его идеи, из-за его невозможности победить какого-то выскочку, что возомнил себя мессией. Для победы в этой войне у Альбуса была еще одна мысль, однако он не хотел вновь привлекать своих бывших подопечных. Пусть даже таких талантливых, как Том Реддл, который, по его информации, жил сейчас где-то на континенте. Как только Том Марволо Реддл поступил в Хогвартс, тогдашний преподаватель трансфигурации, Альбус Дамблдор, сразу отметил его большие способности в сложнейших искусствах. Немного изучив его родословную, мужчина узнал, что его юный подопечный — никто иной, как потомок одного из основателей, Салазара Слизерина. Конечно, Альбус сразу же проникся сиротой и желал ему достигнуть успехов, даже оказывал посильную помощь и поддержку. Однако почти сразу после выпуска Том пропал с горизонта, отправился в путешествие по миру, и директор даже радовался этому, ведь гениальный выпускник Слизерина не попал в магическую войну. Все усложнялось тем, что никто не знал, кто этот Волдеморт на самом деле. Никаких данных об этой фамилии не было, так что Альбус предполагал, что это некий псевдоним. Если бы он знал, кто именно скрывается под маской великого убийцы, то было бы проще уничтожить его. Но Темный лорд хорошо скрывался, казалось, даже его сторонники не знали его настоящего имени и лица. Теперь от их рук пали и Поттеры. Чистокровный Джеймс, сын великого Флимонта, талантливейшего зельевара, совершившего столько открытий, и магглорожденная Лили, бывшая староста школы, лучшая ученица. Когда-то Альбус гулял на их свадьбе, выговаривал им за ночные прогулки по Хогвартсу, принимал экзамены, а завтра будет стоять на их похоронах. Взгляд мужчины зацепился за групповую колдографию его выпускников. Он не сдержался и заплакал. Впервые за много лет. В это время где-то в своем кабинете Минерва, всегда собранная и серьезная преподавательница трансфигурации, пила крепкий виски, также захлебываясь слезами. Довольно давно она стала деканом Гриффиндора, но впервые ей пришлось хоронить своих учеников. Впервые профессор Макгонагалл видела смерть тех, кого воспитала, тех, о ком заботилась столько лет. В этот момент она поклялась себе никогда более не сближаться со студентами. Слишком больно было их потом терять. Директор школы морщинистой рукой утер капли слез с лица и серьезно задумался. Кто будет следующим? Внезапно его сознание осенила отличная идея. Пару месяцев назад он принял на работу в качестве профессора прорицания Сивиллу Трелони, праправнучку великой предсказательницы Кассандры Трелони. Быть может, она подскажет, чего ожидать от загадочных пожирателей? Альбус призвал домовика и приказал тому привести женщину. Через четверть часа отворилась дверь кабинета и внутрь вошла новоиспеченная преподавательница. — Сивилла, проходи, присаживайся. — Альбус немного помедлил, не зная, как начать разговор, — скажи, не было ли у тебя каких-нибудь видений в последнее время? — Вам нужна информация о Темном Лорде, не так ли? — Женщина, от которой тянулся тягучий аромат вина, поражала своей проницательностью, — увы, мне нечем вас обрадовать. — Ты можешь сделать какое-нибудь предсказание? — Дамблдор знал, что это маловероятно, но предположить стоило. Все же внучка Кассандры могла обладать другими талантами, более скрытыми. — Вообще-то у меня есть одна идея, — Трелони задумчиво закусила губу. Альбус оживился и заерзал на месте. Во взгляде молодого профессора блеснуло нечто, заставившее его напрячься. — Не факт, что получится, но, возможно, я смогу с помощью астрологии рассчитать, когда у кого из орденцов есть риск оказаться в смертельной опасности, точность чуть больше половины. Директор внезапно почувствовал облегчение. Что ж, пусть не пророчество, не предсказание, но даже астрономический, или вернее сказать, астрологический расчет могли оказать бесценную помощь. Альбус все еще хотел отделаться малой кровью, и Сивилла могла помочь в этом. *** Малыш снова заливался слезами, заходился в крике, да так, что никакие заглушающие чары не могли этого скрыть. Марлин, готовившая ему смесь на кухне, слышала эти вопли, и у нее сжималось сердце.  — Бедный Гарри, — тихо пробормотала она. Сириус и сам уже был готов заплакать от безысходности. Со смерти его лучших друзей прошла всего неделя, а он уже успел познать всю «сладость» родительства. Маленький Поттер словно чувствовал, что произошло нечто ужасное, и все время с того момента, как Блэк взял его под свою опеку, не переставала рыдать и орать. Его плач прорывал все чары беззвучия, и это пугало и восхищало одновременно. Не переставая покачивать младенца, Бродяга вышел к своей девушке и перехватил у нее из рук бутылочку со смесью для кормления. Наловчившись, он сунул ее малышу, и Гарри, наконец, затих. — Это самый настоящий ад, — вздохнул мужчина, — мы НИКОГДА не заведем детей. Слышишь, Марлин? Клянусь, я не выдержу еще одного такого, даже если буду любить его еще сильнее, чем Гарри. Девушка тихо засмеялась. — Это ты сейчас так говоришь. А вот пройдет лет пять, он подрастет, ты забудешь об этих ужасах младенчества и будешь сам у меня просить подарить тебе наследника! — Если этот день когда-нибудь наступит, прокляни меня. — В тон ей усмехнулся Блэк. Они оба засмеялись. И в комнате на миг стало так хорошо, будто и не было никогда войны, будто их друзья не умирали на поле боя, будто Гарри в действительности был их сыном, а не сиротой, будто над магической Англией прямо сейчас не висела смертельная угроза, и все было, на самом деле, хорошо. Сириус и Марлин были так молоды, им всего лишь двадцать лет, но они уже видели реки крови, боль и смерть своих близких. И все же, несмотря на страдания, они хотели верить, что у них все будет хорошо. И у Гарри, конечно же, у Гарри. За этими разговорами младенец поел и, кажется, совсем успокоился. Он с интересом разглядывал своими зелеными, точно как у матери, глазами длинноволосого крестного и девушку стоящую рядом с ним. Малыш вытянул ручки и улыбнулся во весь рот, гордо демонстрируя покрасневшие десна и четыре молочных зуба.  — Марлин, ты только посмотри, наш лорд Поттер в хорошем настроении!  — Ин! Ин! — Тут же начал повторять Гарри. Девушка взглянула на внушительные настенные часы и вздохнула.  — Что ж, это чудесно, но ему уже пора отправляться спать. Давай, я сама уложу его. Перехватив ребенка, мисс Маккинон понесла его наверх, в главную спальню дома. Она была избрана неслучайно, ведь более защищенного места в Блэк-хаусе просто не существовало. Укладывая его в колыбель, девушка поймала себя на мысли, как должно быть, тяжело сейчас Сириусу. Не прошло и года со смерти его младшего брата, а затем и родителей, теперь погибли Поттеры. Хотя, Марлин и знала, что у Бродяги были сложные отношения с семьей, но все же он любил их. Ее восхищало то, как стойко он переносил все эти потери. Лили была ее подругой, и временами смотреть на ее сына становилось просто невыносимо. Девушка чувствовала — рана не затянется никогда. Малыш быстро уснул под какую-то маггловскую колыбельную, которую Марлин напевала еще ее бабушка-маггла, и блондинка, облегченно вздохнув, спустилась вниз, приказав Кикимеру приглядывать за младенцем. Сириус сидел на диване, на низком столике перед ним стоял бокал с темно-коричневой жидкостью, судя по всему, огневиски, он смотрел вникуда, явно погруженный в свои мысли. Его девушка присела рядом и похлопала молодого Блэка по руке. Он сжал ее пальцы.  — Думаешь, мы сможем победить? Война закончится?  — У нас просто нет другого выбора, — совсем невесело усмехнулся мужчина, — на нас ребенок. Кому мы его оставим, если с нами что-то случится?  — Я слышала, у Лили осталась сестра-маггла. Он махнул рукой:  — Петунья ненавидит все, что связано с Лили, магией и Хогвартсом. Кстати, она не маггла, она сквиб. Если отдать ей Гарри, то она превратит его жизнь в ад. Цветочек рассказывала, что родители не уделяли Петунье должного внимания, после того как узнали, что их младшенькая волшебница. Та будет отыгрываться на племяннике до тех пор, пока его не заберет опека. Брр, — Сириус поежился от таких перспектив. Маккинон стало неловко.  — Я, пожалуй, тоже пойду спать. Спокойной ночи, — она чмокнула его в висок и скрылась в дверном проеме.  — Спокойной ночи, — пробормотал Сириус и встал следом. Он подошел к одной из стен и стянул покрывало с портрета. — Мам? Вальбурга Блэк, светлолицая темноволосая волшебница, показалась на портрете и крайне недовольно посмотрела на сына. Она была запечетлена в свои лучшие годы, однако картина «ожила» лишь спустя полгода после ее смерти. С того момента она либо не разговаривала со своим единственным выжившим сыном, либо страшно ругалась на него, однако гневное выражение не покидало ее лик никогда.  — Мам, как ты справлялась, когда мы с Регулусом были маленькими? Она грустно посмотрела на Сириуса и шагнула за раму. *** Июнь, 1980 год. Альбус поднялся на второй этаж трактира «Кабанья голова», где его уже ждала Трелони со множеством бумаг. Ей потребовалось некоторое время, чтобы составить натальные карты и другие вычисления по звездам, к тому же новый профессор Хогвартса связывалась со своими иностранным коллегами, дабы уточнить некоторые детали. Все же астрология никогда не была ее сильной стороной. Закрывая за собой дверь, Дамблдор не заметил, что за ним наблюдали. Северус Снейп, остановившийся в этом же трактире, выходил из своей комнаты и заметил одного из главнейших врагов Темного Лорда, коему он сам служил. Не зная о слежке, директор наложил несколько простых заклинаний запирания и беззвучия, а затем приступил к разговору с Сивиллой. Выпускник Слизерина выждал пару минут и подошел к двери и бросил:  — Фините Инкантатем! Пожиратель смерти прислушался к разговору. Тем временем профессор Трелони уже разложила свои бумаги и активно объясняла Альбусу о сочетаниях планет и звезд. В конце концов она выдала:  — Я не вижу никакой серьезной опасности до конца года, директор. Конечно, это все не может быть точным, и, возможно, некие нападения будут, но никто не умрет. Однако Пруэтты… В январе их дела будут плохи, не важно, связано это с Темным Лордом или нет, так или иначе и Фабиан, и Гидеон окажутся в опасности. Боюсь, им стоит привести все свои дела в порядок.  — Черт, Сивилла, я ждал других прогнозов! Конечно, я предупрежу братьев, но мне нужно знать, когда и кто окажется под угрозой от Пожирателей, а не от матушки-судьбы.  — Извините, директор, посмотрите сюда, — Трелони начала менять местами листы, а затем указала Альбусу на какое-то соединение звезд. — Если бы мы знали, кто такой Темный Лорд, я могла бы…  — Если бы мы знали! Я тоже мог бы куда больше, если бы знал врага в лицо! — Дамбдлор начинал злиться. Внезапно голос женщины изменился, стал громче, хрипловатым, совсем неземным.  — Он пришел… Человек, у которого хватит могущества победить Темного Лорда… рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, он пришел на исходе седьмого месяца… И Темный Лорд отметит его как равного себе, и станешь ты его наставником… Снейп услышал шаги почти за своей спиной. Никто не должен был знать, что он подслушивал! Наспех отскочив, даже не наложив чары обратно, он взволнованно спустился с лестницы вниз. Пусть, Северус и не услышал пророчество до конца, но был уверен, что и этой информации хватит Лорду, чтоб наградить его. --…Но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, рожден на исходе седьмого месяца… Альбус был потрясен до глубины души. Сивилла только что сделала самое настоящее, Истинное пророчество. Более того, оно могло помочь им! Могло закончить войну! Он вздохнул с облегчением, но тут же опомнился и, взяв со стола стакан, произнес:  — Агуаменти! Стекло наполнилось водой, директор подал его кашляющей провидице. Она сделала несколько больших глотков и удивленно оглянулась.  — Директор, а что сейчас было?  — Ах… Поговорим позже. Собирайся скорее, мы отправляемся в Хогвартс. Там ты будешь в безопасности. Профессор Трелони мало что понимала, однако беспрекословно послушалась Альбуса. Уже подходя к двери, она заметила, что ее спутник нахмурился.  — Проклятье! Нас подслушали! Я точно помню, как наложил заглушающие чары, однако теперь их нет. Кто-то услышал пророчество.  — Какое пророчество? О чем вы?  — Позже, Сивилла, позже!  Они расплатились и трансгрессировали.