жёлтое

      Раскат грома разнесся по всей квартире. Куроо услышал резкий вздох Ушиджимы, но решил не комментировать это. Гроза началась больше часа назад, и с тех пор Куроо потратил большую часть своего времени, чтобы выяснить, есть ли какой-нибудь способ успокоить Ушиджиму. Куроо пытался понять, захочет ли Ушиджима, чтобы его утешили, и захочет ли он, чтобы его утешил Куроо.       Даже несмотря на то, что Куроо проводил довольно много времени с Ушиджимой, он все еще иногда не мог понять его. Он не хотел пересекать границы.       Куроо вспомнил, что, когда он впервые встретил Ушиджиму, эта неясность была причиной того, почему он так старался узнать Ушиджиму; почему он так старался, чтобы он открывался ему больше. Они собирались жить вместе и играть в одной команде. Было вполне естественно, что ему надо понять и узнать парня. Это не имело ничего общего с тем, как он слегка загорался, когда говорил о чем-то, что ему нравится.       Нет, вовсе нет.       Теперь он считал Ушиджиму своим другом, притом хорошим, как и всех других бывших капитанов, с которыми теперь в колледже оказались соседями по комнате.       Хороший друг. Вот и всё, больше ничего. Куроо прикусил нижнюю губу. Ведь так?       Еще один раскат грома вытащил его из мыслей и вернул к нынешнему затруднительному положению.       — Когда мы с Кенмой были моложе, — он остановился, надеясь, что, если он продолжит говорить, это может отвлечь Ушиджиму, — всякий раз, когда была гроза, мы строили крепость из подушек в гостиной того дома, в чьём мы находились.       Внутри подушечной крепости всегда чувствовалось, что они в своём маленьком мире. Ничто не имело значения, кроме мягкого света лампы и тихих звуков, доносящихся из портативной консоли Кенмы. Она всегда справлялась с задачей успокоить Куроо и помочь ему забыть обо всех его тревогах. В последний раз они построили ее месяц назад, когда он навестил Кенму, но это неважно.       Ушиджима склонил голову в сторону, брови были нахмурены, словно он серьёзно задумался о чём-то — выражение, которое часто появлялось на его лице. Куроо хотел разгладить морщину между его бровями, как и всякий раз, когда он это замечал. Но Куроо держал это желание при себе, как и всегда.       — Я раньше никогда не строил крепость из подушек.       Куроо мог только ошеломленно смотреть на него.       Куроо поднялся с места на полу, где сидел, скрестив ноги, и встал там, где Ушиджима сидел на их диване — зелёное чудовище, на котором невозможно было устроиться поудобнее — и схватил его руку. Ушиджима, только казалось, слегка удивлен внезапным движением, но Куроо предположил, что это потому, что он уже привык к выходкам Куроо на этой стадии. Возможно, также что здесь сыграла свою роль и жизнь в одной квартире с Бокуто Котаро.       — Мы сейчас же построим крепость из подушек.

***

      В квартире было тихо, что необычно. Бокуто, Ойкава и Куроо были сами по себе шумными личностями. Не удивительно, что у Савамуры появилось несколько седых волос после проживания с ними почти два с половиной года. Савамура уехал навестить семью и свою старую команду в Мияги. Мысль об этом заставила Куроо улыбнуться. Он действительно был отцом каждой команды, сколько бы он этого ни отрицал. Бокуто говорил что-то про Коноху и попытки, и Куроо перестал его слушать. Он не собирался позволять Акааши считать его ответственным за дурацкую грозу, которая неизбежно должна была произойти.       Куроо понятия не имел, чем занимался Ойкава. Наверное, Иваизуми.       Хотя у них было тяжёлое начало, со старыми обидами и еще более старым соперничеством, Куроо нравилось думать, что они образовали странную связь. Что-то похожее на странную семейку.       Очередной громкий раскат грома заставил Ушиджиму на мгновение крепче сжать руку Куроо, заставив Куроо понять, что это он тащил Ушиджиму по их крошечному коридору и что они с Ушиджимой всё ещё держались за руки.       Куроо обнаружил, что он на самом деле не хочет отпускать руку Ушиджимы. Она была ещё более мозолистой, чем у Куроо, была большой и теплой. Куроо было интересно, на что это было бы похоже, если бы он переплёл их пальцы. Что бы произошло, сделай он это.       Куроо быстро прогнал эту мысль из своей головы и повернулся к Ушиджиме, надеясь, что его внезапное смущение не отразилось на его лице, и обнаружил, что тот смотрит в сторону, и его щёки краснеют. Куроо подумал, что это ему к лицу.       Он уже подумывал спросить его, в чём дело, когда очередной раскат грома заставил их обоих подпрыгнуть. Куроо откашлялся, стараясь говорить как можно лучше своим капитанским голосом.       — Нам нужно много подушек и одеял.       Куроо надеялся, что наличие чего-то, на чём можно было бы сосредоточиться, отвлечет Ушиджиму от того факта, что на улице развернулась «самая страшная гроза, которую Токио видел за последние годы». Куроо был просто рад, что у них всё ещё были силы. Также он надеялся, что наличие чего-то, на чём можно было бы сосредоточиться, успокоит его собственное быстро бьющееся сердце.       Ушиджима кивнул и приступил к делу с той же решимостью, с какой делал это во время матча. Куроо сдержал улыбку. Он ничего не мог с собой поделать, это была очаровательная сцена.       Куроо предпочёл проигнорировать голос в своей голове, говорящий ему, что он, вероятно, найдёт все, что делает Ушиджима, милым.  

***

      Когда они перегруппировались, голос в его голове доказал, что он был прав. Но на этот раз Куроо не смог сдержать смех, который клокотал в нём и вырывался наружу при виде открывшегося перед ним зрелища. Нечасто можно увидеть так называемого «супер Аса», который выглядел меньше за грудой подушек и одеял. Куроо сумел вяло извиниться, прежде чем снова разразиться смехом.       Ушиджима фыркнул и бросил кучу на пол перед диваном, куда Куроо перетащил все стулья из их кухни. Куроо мог сказать, что ему на самом деле всё равно, хоть в уголках его губ и притаилась улыбка.       — Я не знаю, как мы сможем построить что-то очень устойчивое, используя всё это, — сказал Ушиджима, указывая на мягкие вещи, которые окружали их.       Куроо ухмыльнулся.       — Увидишь.

***

      Тридцать минут спустя гроза всё ещё бушевала, но, казалось, уже не имела значения. Куроо даже обнаружил, что звук капель, бьющих по стеклу, странным образом успокаивал. Ему было тепло внутри крепости из подушек. Для такого вечно мёрзнущего человека, как он, это считалось маленьким чудом.       — Я чувствую странную гордость, — услышал Куроо слова Ушиджимы.       Куроо не мог не согласиться. Это был немалый подвиг — построить крепость из подушек достаточно большой, чтобы вместить двух волейболистов. На лице Ушиджимы появилась легкая улыбка — редкое зрелище, которое Куроо принимал с распростёртыми объятиями.       Ушиджима, освещаемый волшебными огоньками, которые Куроо украл из комнаты Ойкавы, выглядел гораздо менее похожим на пугающего серьёзного человека, каким его считали другие. Теперь он знал его лучше.       Ушиджима, с мерцающим жёлтым светом, отражающимся в его глазах, выглядел как мальчик, который, казалось, оживал, когда брал разные растения. Как мальчик, которому удалось подружиться со страшной собакой соседей, к которой никто не подходил близко.       Именно в этот момент Куроо понял то, что многие уже давно поняли. (То, на что Яку не так тонко намекал по телефону последние несколько месяцев каждый раз, когда упоминался Ушиджима.)       Куроо был очень увлечён этим парнем. Уже долгое время.       Внезапно он осознал, насколько они близки. Понял то, как их плечи соприкасались. То, как их колени стукались друг о друга каждые несколько минут.       Тишина внезапно стала удушающей, и Куроо пытался найти способ её нарушить. К счастью, Ушиджима не заметил его незначительную панику из-за отсутствия пространства между ними.       Взглянув на него, Куроо обнаружил, что Ушиджима смотрит на него. Они оба быстро отвернулись, надеясь рассеять странное напряжение, возникшее между ними.       Куроо снова посмотрел на Ушиджиму и увидел, что тот всё ещё старательно смотрит на свои руки, вновь нахмурив брови.       Куроо хотел стереть эти морщинки своим поцелуем. Хотел стереть своим поцелуем всю его тревогу.       Ушиджима открыл и закрыл рот.       — Знаешь, это нормально, если ты тоже нервничаешь. — Куроо не мог понять, имеет ли Ушиджима в виду грозу или вовсе что-нибудь другое. Решительный блеск вернулся в его глаза.       Куроо хотел перевести это в шутку, хотел сказать Ушиджиме, что всё в порядке. Тот факт, что он так сильно краснел, когда их руки соприкасались, был всего лишь игрой света. И ничего не происходило. Однако Куроо устал отрицать свои чувства.       Куроо улыбнулся, слегка и нерешительно.       — О, я не нервничаю. Я просто в ужасе.       Выражение удивления, которое промелькнуло на лице Ушиджимы, стоило этого признания. Большая рука легла на его подбородок и настала очередь Куроо удивляться.       — Всё хорошо. — Это было сказано так тихо, что Куроо едва не пропустил слова. Куроо искал на лице Ушиджимы хоть какой-нибудь намёк на то, что это было неправдой, но был застигнут врасплох. Его глаза были полны искренности.       Губы мягко прижались к его губам, и Куроо расслабился, как ему показалось, впервые за долгое время. Сильные руки обхватили его за талию, а Куроо обнял Ушиджиму за плечи. Угол был неудобный, но это, казалось, не беспокоило ни одного из них. Сердце Ушиджимы билось так же быстро, как и его собственное. Он медленно оторвался, смеясь.       — М, прости. — На самом деле это было не так. Ушиджима только фыркнул и продолжил покрывать поцелуями всё ещё смеющееся лицо Куроо. Когда смех прекратился, Ушиджима снова посмотрел на Куроо.       — Я давно хотел это сделать.       Куроо мог только надеяться, что румянец на его щеках не был замечен в тусклом освещении. Надежда, которая тут же рухнула, когда он увидел, как на лице Ушиджимы медленно расплылась улыбка.       — Правда? — спросил Куроо, задыхаясь.       — Да. — Ушиджима провёл большим пальцем по скуле Куроо. — Правда.       Куроо глубоко вздохнул.       — Возможно, я тоже давно этого хотел.       Ушиджима изогнул бровь.       — Ну, тогда, наверное, нам стоит продолжить.

***

      Час спустя они всё ещё были в крепости из подушек. Куроо даже не знал, идет ли ещё дождь. Он прижался лицом к груди Ушиджимы и улыбнулся. Куроо посмотрел вниз, туда, где их руки лежали на полу.       Куроо переплёл их пальцы. Он поднял глаза только, чтобы встретиться взглядом с Ушиджимой, чей взгляд был мягким, а губы приподнятыми по краям. Зрелище, от которого Куроо был уверен, что никогда не устанет. Он удовлетворенно вздохнул. Ничто не имело значения, кроме жёлтого свечения волшебных огней и руки Ушиджимы в его собственной.