Бьётся сердце, скорость набирает Килогерцы сердце разрывают Скоро, скоро, скоро я не скоро Светофоры по нулям приборы
Эта песня играла у парня на репите по дороге в школу. Она идеально описывала всё, что происходило с ним. Автобус, утренние пробки, музыка на полной громкости. Уши у него от этого не болели, а вот сердце от слов песни ныло.Просто такая сильная любовь Ты ещё не знаешь
Но Шастун твёрдо решил, что сегодня узнаешь.***
— Так, ребята, тише, хватит галдеть. Всех с первым сентября! В этом году у нас с вами пополнение. В нашем классе двое новеньких. Ира, — милая девушка со светлым каре приподнялась и смущённо кивнула. На неё устремилось сразу пар десять изучающих мужских глаз, и она поспешила сесть обратно — и Антон, — никто не встал, — так, в моих бумагах отчётливо сказано, что вас двое. Антон Шастун, — классная руководительница несколько раз пробежалась туда обратно непонимающим взглядом по классу и по электронному журналу. На секунду повисла неловкая тишина, и вот, когда две сплетницы уже были готовы вновь начать обсуждение красивых ноготочков одной из них, дверь в класс распахнулась. — Здрасьте В класс***
Шастун вспоминал их первую встречу и думал, что не зря тогда сказал себе, что пора меняться и переставать лениво отсиживаться на последних партах, подъедая все запасы школьного буфета. И хотя бы что-то он тогда поменял. А дальше изменения начали появляться в его жизни снежным комом. Новый друг, потом ещё один, потом оценки стали лучше, чем в прошлой школе, потом вдруг Антон отчасти ощутил на себе, что такое быть казановой, когда девочек 10 в один день спросили у него ник в инстаграме, потом стал душой компании для всего класса и каждую субботу ходил на разные тусовки, куда брал и друзей.***
— Шаст, ну вот откуда у тебя шило в жопе? — недовольно спросил Матвиенко. Они сидели в школьной столовой и обсуждали планы на выходные. — Серёж, да ты в любом случае, что бы я ни предложил, ворчал бы сейчас, — укоризненно смеясь, ответил ему Антон. — Я бы не ворчал, если бы я мог спокойно посидеть в свой выходной у себя на диване и поиграть в приставку, а не третью субботу подряд шёл наблюдать, как мои любимые друзья напиваются, и пока я пытаюсь следить за одним, второй уже танцует на обеденном столе, — тут недовольный взгляд Серёжиных глаз уже был направлен на Попова. Щёки Арсения немного покраснели, но он виду, что смутился, не подал. — Четвёртую, — только добавил он, — это будет четвёртая суббота. — Тем более, — чуть ли не крикнул Серёга, опять смотря на Шастуна. А Антон смотрел на Арсения взглядом, в котором отчётливо читалось: «Ну зачем????», — короче, в эту субботу я — пас. Антон тяжело вздохнул и протянул: — Ну, лаааадно, так и быть, сиди дома, но не удивляйся, если в 12 услышишь серенады под своим окном, мы обязательно придём, чтобы сказать, как сильно нам тебя не хватало, — Серёжа прыснул, закатил глаза и достал телефон, всем видом показывая, что этот диалог продолжать не будет. Шастун всё понял, ещё раз вздохнул и перевёл взгляд полный надежды на Попова, — ну, ты же меня не бросишь? — Антон, ты не думал поступать в театральный? — У меня не было такой мысли, но если ты пойдёшь со мной в субботу, то я обязательно поступлю, а потом буду приглашать тебя на все премьеры, — и он***
Он ехал в этом автобусе минут 15 от силы, но уже успел раза три перемотать в своей голове всю плёнку событий за первые три месяца обучения в новой школе. И сейчас на улице не декабрь, уже даже весна началась. Просто дальше вспоминать было стыдно и немного страшно. Ничего, конечно, не произойдёт от того, что он ещё раз вспомнит тот вечер. Никто не прочтёт его мысли, никто над ним не посмеётся. Но последствия той тусовки Антон всё никак, до сих пор, не мог разобрать. Не то, чтобы он разбил антикварную люстру и теперь не мог отдать долг. Нет. Лучше бы разбил люстру.***
Суббота. Антон надел свои любимые чёрные широкие джинсы, чёрную футболку и большой, даже для Шастуна, персиковый свитшот. Повесил цепь на шею, но кольца и браслеты брать не стал, уже зная, как легко они теряются на таких мероприятиях. Как послушный сын, Антон пообедал вместе с мамой, а потом как непослушный, соврал, что пойдёт на ночёвку к Арсу играть в приставку. Мама, как всегда, не возражала. Парень обул свои белые форсы, в которых гонял и зимой, и летом, накинул чёрную огромную куртку и чёрную шапку, всё-таки на улице шёл снег, и вышел из квартиры навстречу приключениям. Но сначала навстречу Арсу. Антон шёл и думал о предстоящей весёлой ночи, о домашке на понедельник, о том, в какие игры сейчас может рубиться Матвиенко, и о Попове. О том, как они сдружились почти сразу, как сошлись в чувстве юмора (у них оно было немного разное, но каждого постоянно выносило с шуток другого), как сошлись в музыкальных предпочтениях, и как никогда не спорили о том, что не сошлись во вкусах в кино. Если хотели вместе что-то посмотреть, то все споры решала «Камень, ножницы, бумага». Антон думал, что ему слишком повезло встретить такого же дурака, как он сам. И вот встретились. Приветственно пожали руки и приобнялись. Арс был в чёрных брюках в тонкую клетку, чёрной водолазке, красных массивных кроссовках и чёрной тёплой куртке. — Эх ты, Арс, вот ходишь без шапки, а потом болеешь наверняка, атата, — Арсений улыбнулся на такую псевдо-материнскую претензию от друга. Но потом как-то опустил взгляд в ноги. — Да не заболею, не парься, — Антон сначала с непониманием посмотрел на парня, ведь он ожидал, что тот как всегда подыграет и протянет что-то на подобии «ну, мааааам». Но потом неловко улыбнулся и тоже опустил взгляд в ноги. Диалог впервые не складывался за всё время их общения, и до места сборища они шли практически молча. Благо, идти было минут 7 всего. В трёхкомнатной квартире на 8 этаже было уже человек 15, а вечер только начинался, а значит, ещё как минимум столько же человек опаздывало. Антон с Арсом быстро поздоровались там со всеми, кого уже знали, прошли на кухню и наполнили себе свои стаканы. Шастун предпочёл в этот вечер пить виски с колой, а Попов решил начать аккуратно с какого-то светлого пива. Диалог клеиться не начал, а потому парни быстро разбрелись в разные комнаты. Антон пьянел не быстро, но спустя два часа и три приличных стакана своего напитка, который из пропорции 1 к 3 как-то перерос в пропорцию 1 к 1, Шастун уже уверенно спорил с каким-то там Журавлём о том, что спагетти не нужно ломать, чтобы они влезли в кастрюлю, нужно просто немного подождать, они станут мягкими и сами полностью войдут в ёмкость. Но Шаст от этого спора быстро устал, развернулся, показывая, что остался при своём мнении, и пошёл не самым твёрдым шагом в сторону кухни, чтобы восполнить свои запасы увеселительного напитка. А Арсений пьянел быстро, поэтому пил меньше Шастуна каждый раз после того случая с танцами на столе. За это время парень выпил два стакана пива и немного домашнего вина, которое, наверное, предполагалось для девушек. Но Арсения это совсем не смущало. Он не хотел пить что-то крепкое, ему нравилось сидеть в комнате с зажжённой гирляндой и слушать, как какой-то парень Паша бренчит что-то на гитаре. Но кроме Попова Пашу слушали только девушки, и как только он это понял, то решил ретироваться из этой слишком романтичной атмосферы. В проходе на кухню он столкнулся со своим другом. — Оооо, Ааарс, мой хороший, — Антон улыбался так, что казалось, утром будут болеть скулы. «Ему точно ничего не подмешали?» — проскользнула мысль в голове у Арсения, — ты сегодня какой-то не такой, Арс, ты что, меня больше не любишь? Антон шутил как всегда искромётно и был ну очень этому рад. Арсений посмеялся так правдоподобно, насколько мог. В этом ему отчасти помогал выпитый им алкоголь. А отчасти ему помогло то, что Антон был пьян и не заметил бы подвоха в любом случае. — Нет, ты что, конечно всё ещё люблю. — А кого больше любишь: меня или Серёжу? — Шастун уже повис на плечах у Попова, и тот аккуратно вёл его в сторону пустой комнаты, в которую можно было заходить только чтобы отдохнуть от шумящей музыки и людей. Идеальное место. — Тебя, конечно, — Арсений врал специально, чтобы не обижать пьяного друга. Ну или хотел верить, что врал. А потому быстро усадил Антона на кровать и пока тот ничего не успел заметить сбегал пулей на кухню и всё-таки налил себе чего-то покрепче. Точнее, взял чей-то стакан, в котором оказалась водка с колой в неизвестной пропорции. — Арс, — это прозвучало очень уверенно для такого пьяного Антона. — Что? — Арсений догонял. Он допил этот стакан и поставил пустой на пол. — Давай в правду или действие. — Вдвоём? — Попов улыбнулся и сел удобнее так, чтобы смотреть прямо на Шастуна. Хотя в комнате был выключен свет, и практически ничего не видно, — давай. — Правда или действие? — Правда. — Почему у нас сегодня разговор не клеится? — и Шастун поднял на него свой взгляд. Во-первых, было видно, что тело его плохо слушается, и это стоило ему некоторых усилий. Во-вторых, Арсений, кажется, впервые видел у друга столько серьёзности в глазах. Ни одного чёртика не бегает, как обычно. В-третьих, Арс не знал, что ответить. — Не знаю, наверное, у меня просто настроения не было тогда, мама перед выходом успела испортить, — пару секунд молчания тянулись почему-то долго, — правда или действие? — Правда. — Сколько ты выпил? — Антон недовольно вздохнул и цокнул. — Арс, ну так не интересно. Три стакана виски-кола в разных пропорциях и потом стопку водки на кухне, запил апельсиновым соком, — Арсения ответ не устроил, ведь даже с выпитым стаканом водки с колой он до такого состояния не доберется, — правда или действие? — Эээм, я сначала схожу на кухню и догоню тебя в пьянстве, подожди. — Лаааадно, но принеси чё-нибудь съесть тогда. На кухне Арсений решил не мелочиться. Он быстро опрокинул два шота текилы. Этого должно было быть более чем достаточно. Намного более чем, но Попову резко стало похуй на все свои установки в начале вечера. Он вернулся в комнату на уже немного подкашивающихся ногах и с пачкой сухариков в руках плюхнулся опять напротив парня. Глаза привыкли к темноте, и он мог видеть его очертания. — Действие. Антон задумался. Пока Попов ходил на кухню, он полежал и поразмышлял над тленностью бытия. Сегодня он был в том пьяном состоянии, в котором девочки обычно слушают Скриптонита и записывают душераздирающие грустные сторис. И теперь он думал, чего бы такого загадать Арсению, чтобы никуда не вставать с кровати, при этом, чтобы это действие было неожиданным и рисковым… Зачем эта идея посетила его голову, он не понял, удивился, но решил, что раз играть, значит по-крупному. Арсений внимательно следил за сменяющимися эмоциями на лице парня. — Закрой глаза. — Что за дурацкое действие? — Арс уже опьянел и почему-то хотел выполнять что-то глупое по типу «крикни хуй в окно». Но глаза закрыл, — ну и что теп… Антон пододвинулся к нему, куда-то убрал сухарики, нагнулся и поцеловал. Арсений не ожидал. Антон и сам до последнего думал, что передумает. Но не передумал. Сначала он просто оставил невесомый отпечаток своих губ на губах Арсения и немного отстранился. Обоим нужна была эта секунда, чтобы сделать вдох. А потом Антон снова поцеловал, только уже влажно, утягивая Попова ближе к себе, держа за затылок. В пьяном состоянии он немного переборщил с силой, и Арс теперь нависал над ним. Они продолжали жадно целоваться. У обоих в голове было пусто, и только сердца бились с бешенной скоростью, отчасти из-за алкоголя, отчасти из-за происходящего. Антону надоело быть практически прижатым к кровати, поэтому он резко поменялся с другом (?!) местами. Теперь нависая над ним, Антон отстранился и заглянул в пьяные голубые глаза напротив. «Пиздец» — пронеслось у него в голове, и он снова прильнул к таким манящим губам. Руки Арсения вдруг оказались под футболкой Шастуна, заставляя его содрогнуться, а дыхание сбиться. И если Арс начал такую игру, то он должен как-то ответить. Руки должны были удерживать его, не придавливая брюнета к кровати, поэтому в голову быстро пришло другое более дерзкое решение проблемы. Шастун внезапно отстранился от губ Арсения, так что тот даже удивленно рот приоткрыл. Но из приоткрытого рта тут же раздался стон. Антон принялся покрывать его шею влажными поцелуями, а иногда просто водить кончиком языка вдоль всех напрягающихся мышц. Арсений от таких ласк не знал, куда себя деть. Будь у него ноготочки, вся спина Антона уже была бы покрыта длинными царапинами. Но слава богу, ногтей не было, и Антона только ещё больше раззадоривало состояние парня снизу. Так что он, не церемонясь, прикусил кожу с правой стороны шеи, немного оттянул, отпустил, лизнул и начал оставлять засос на этом месте. Попов думал, что ещё немного и он упадет в обморок от передоза эмоций. Напряжение нарастало, казалось, дайте им ещё минуту, и одежда парней оказалась бы раскидана по всей комнате. Но тут их страсть прервал пьяный стук в дверь, и Антон, как ошпаренный, слез с друга и лёг рядом. В комнату зашёл хозяин квартиры. — А, вы тут парни, ну тогда оставайтесь тут, я просто думаю, кто где спать будет, эй, Женя… — и с этими словами дверь за парнем закрылась. Антон прислушался и понял, что музыки больше нет, голосов намного меньше. «Сколько времени мы здесь были?.. Мы!» Антон вдруг вспомнил, чем занимался минуту назад. Он повернул голову вправо и посмотрел на Арсения. Невообразимым образом, тот уже успел уснуть. И Шастун теперь тоже почувствовал, как тяжело держать веки открытыми, но до последнего продолжал анализировать своим взглядом всё, что он мог видеть в этом мраке. Вот чёлка, она небрежно спадала на лоб Арсения, и Антон её немного поправил. Вот глаза и длинные ресницы, они содрогались, Попову, видимо, снился сон. Вот скулы, вот нос, а вот губы. Антон их только что целовал. Он довольно, пьяно улыбнулся и чмокнул Арса ещё раз, после чего и сам моментально провалился в мир сновидений. Утро наступило. Парни проснулись, понимая, что очень быстро перестали помнить вчерашний вечер. Антон буквально после второго стакана, а Арсений после водки с колой. Они собрались домой, нашли все свои вещи, оделись и вышли на морозный воздух. Всё это молча, потому что в квартире ещё остались спать другие люди. Холод бодрил и быстро заставлял избавиться от любого вида похмелья. Но усталость и всё же головная боль заставляли их наслаждаться тишиной. Они подошли к остановке. Теперь Арсению на автобус, а Шаст решил дождаться с ним и потом пойти до дома пешком. Арсений сел на корточки, чтобы завязать шнурок на одном из кроссовок, и водолазка на нём натянулась, оголяя багровый кусочек кожи на шее. — Блять, — констатирует Шастун, потому что он тут же всё вспомнил. Правда или действие, поцелуй, засос… — Что? — Арс поднялся и с недоумением посмотрел на охуевающего друга, который всё ещё пялил на его шею глазами по пять копеек, — что там? — У тебя засос на шее… — Чееего?! — Арс быстро достал телефон и включил фронталку, — ебать. — Эм, — Шастун понял, что если Арс ничего не помнит, то надо придумать этому другое оправдание, — кхм, наверное, Алёна добилась-таки того, о чём мне в начале вечера все уши прожужжала. — Чёрт, я этого вообще не помню, — Арс убрал телефон и натянул ворот повыше, — никакой больше водки с колой.***
Антон вышел из автобуса, помог какой-то женщине с коляской, дошёл до ворот школы и встал, тяжело вздохнув. «Я твёрдо решил, и ничто мне не помешает. Я боюсь, да, но терять мне уже нечего, ведь последний месяц я даже уже не жил, а просто существовал. Так не может продолжаться. Я должен сказать. Я должен.» Это всё Антон проговаривал покругу у себя в голове, чтобы коленки меньше дрожали, пока он заходил в школу, в раздевалку, в столовую, в класс. Арсений как всегда ему улыбнулся и махнул, показывая сесть рядом с ним, Серёжа опять задерживался на каникулах. «Что ж, это — знак. Сегодня моя жизнь опять изменится.» Антон улыбнулся и сел рядом с брюнетом, достав из рюкзака пачку крекеров. — О, у нас что, годовщина? — усмехнулся Арс. — Хахах, да, недавно было полгода, получается. Все уроки прошли как обычно. На переменах Антон бегал в столовую и покупал ещё крекеров, чтобы был повод поменьше разговаривать. Арсений думал, что Шастун просто не позавтракал. Они накинули куртки и вышли на улицу. — Арс, а давай в нашем парке посидим, пива выпьем? — Антон очень сильно сжимал кулак левой руки, но за длинными рукавами этого было не видно. — Давай, — спокойным голосом ответил Арс. Они зашли в магаз, где им всегда продавали и, взяв по бутылочке карлсберга, отправились в дальний угол парка, где вероятность встретить знакомых была минимальна. Они открыли пиво об заборчик и немного отпили. Шаст собирал свои мысли в кучу. За последние три месяца он изучил и прожил все стадии принятия. Первые две недели он был в глубочайшем шоке, и смотреть Арсу в глаза было нереально. Следующие две недели он всячески отталкивал от своей головы навязчивые мысли о лучшем друге и просто притворялся, что ничего и не было. Но на наступивших зимних каникулах, пока все уехали из города, Антон сидел дома и чуть ли не бился головой о стену, так сильно он ненавидел себя за эту ситуацию. Когда ребята вышли с каникул, встретившись с Арсением вновь, Шастун думал, что может быть, все его мысли и чувства он только придумал, и наверняка сердце быстро бьется только из-за недосыпа и энергетиков. Но в глаза Арсу смотреть всё ещё не хотел. А потом посмотрел однажды и понял, что никакие это не выдумки. Стадия депрессии немного затянулась практически до конца февраля. И вот теперь, пройдя эти круги ада, он собирался рассказать Арсению всё, о чём так долго думал. Антон сделал ещё пару больших глотков. — Арс, мне нужно тебе кое-что рассказать, — он повернул голову, заглянул в глаза, и в голове опять пронеслось «пиздец», но отступать некуда, — короче, наверное, я буду говорить много и скомкано, но ты не перебивай, — Арсений нахмурил брови, но продолжил внимательно смотреть на друга. Вдох. Взгляд на асфальт. — Ты, похоже, мне нравишься. Выдох. Зажмурил глаза. — Ты этого не помнишь, но на той вечеринке в начале декабря, после которой у тебя ещё засос был на шее, мы с тобой играли в правду или действие вдвоём, и я загадал тебе закрыть глаза, а потом поцеловал, и ты мне пьяный ответил даже, и я тоже был очень пьяный, и потом это я оставил тебе тот засос, а потом вспомнил об этом, только когда увидел его утром на остановке, я соврал что-то, я вообще-то сначала не понял, как это всё могло произойти, а потом начал догадываться, что вообще-то ты мне чуть больше чем друг, и вообще-то я давно это понял, просто принять всё никак не хотел, в общем, я понимаю, что это всё бред, и я понимаю, что спроси я снова у тебя «правда или действие?», ты бы точно выбрал только правду, короче прости… Антон продолжал сидеть с опущенной головой и закрытыми глазами, всё ещё ожидая реакцию Арсения. Он не видел, как тот сидел с широко открытыми глазами немного в шоке. Арс сделал глубокий вдох, облизнул губы и совсем немного улыбнулся. — Действие. Шастун, не понимая, что тот имеет в виду, перевёл озадаченный взгляд на Попова. — Я выбираю действие, дурак. Не желая ждать, пока до его немного туповатого лучшего друга дойдёт смысл его слов, он отставил бутылку, обхватил скулы парня своими руками, притянул и поцеловал. У Антона на секунду закружилась голова от такого поворота событий. Он ожидал, что Попов после такой новости будет проходить через все те стадии принятия ещё пару недель, и только тогда он мог бы рассчитывать ну максимум на прежнюю дружбу. Но к такому его интернет не готовил. Сердце пропустило удар, и дыхание сбилось. Он отстранился и посмотрел в голубые глаза напротив. Они смотрели радостно и уверенно. Поверить в происходящее было трудно, но ещё труднее было отказаться от такой возможности. И спустя ещё одну секунду Антон накрыл губы Арсения своими и запустил руки в его волосы. К концу вечера пиво было допито, а губы исцелованы. Парни медленно шли в сторону дома Антона и обсуждали всё на свете, при этом не затрагивая тему их нынешних отношений. Было не понятно, кем они теперь друг другу являлись, но зато оба понимали, что сегодня стали чуточку счастливее. Около подъезда они остановились, Арс приподнялся на носочках и ещё раз оставил поцелуй на губах его очень высокого недо-парня. Потом отстранился и тихо прошептал на ухо: — Ну вот теперь я точно не знаю, по какой причине у нас может не клеиться разговор, — и заговорщески улыбнувшись, парень спокойной походкой пошёл в сторону своего дома. — Ты всё помнишь… — с шоком и почему-то восторгом проговорил Антон, смотря вслед уходящему парню. Его парню.