* * *
– О, как же свеж твой запах! Я мог бы бесконечно купаться в нем, бриллиант моей души! Мерк напрягается, когда после душа Сильверхенд вместо навязчивой заботы ебашит высоким штилем, но с надеждой расслабляется, когда тот в следующий миг проявляется рядом и обнимает его. Рокербой утыкается носом ему в макушку и втягивает воздух, как заправский наркоман пылесосит дорожку кокса. Одним глубоким вдохом. Ви пытается обнять в ответ, но Джонни запечатлевает целомудренный, отвратительный сухой поцелуй на его лбу, отходит на шаг и показательно, сука, нежно, держит его пальцы в своих руках. На ебале выражение искусствоведа, дрочащего на какую-то древнюю мазню в пыльных коридорах музея. Рокер безжалостно добивает, продолжая мудацки безмятежно лыбиться во всю небритую поцарапанную харю. – Любовался бы вечно. Умел бы писать картины – увековечил бы блеск твоего полуобнаженного сияния. Ви понимает, что утреннего секса ему не светит. Сука.* * *
Каждая прожитая минута дня отдаёт сюрреалистичностью, потому что от слов Сильверхенд, разумеется, переходит к делу. Пиздищще ширится и обрастает пиздецами поменьше. Это же Джонни. Джонни не умеет вовремя остановиться. Джонни деятелен и упорен, как бешеная уличная псина, вцепившаяся в кость. Он никогда не уймется, не добившись своей цели. А все, кому невмоготу, могут попутно удавиться. Ви, например. Если бы не был целью пизданутого наглухо экспериментального конструкта. Но в этой ситуации Джонни ему и обнулиться не даст, пока не достигнет своего цифрового оргазма. Ви приезжает к Окаде за какой-то тачкой и просто поздороваться. Важно же налаживать и поддерживать прямые личные контакты. Он паркует машину немного в отдалении и с облегчением выдыхает через минуту, когда рокер не появляется рядом с очередной хвалебной одой. Видимо, бог ебанутых на время иссяк и ищет вдохновения. Ви открывает дверь машины. И, выбираясь, въебывается лбом в металлическую, галантно протянутую ладонь одновременно с: – Разреши тебе помочь, свет очей моих. Ви ошалело поднимает взгляд на давящегося смехом, но сохраняющего серьёзную мину ублюдка, и трёт лоб. – Джонни, а ты не охуел ли часом? – наёмник начинает закипать. – Нет, медвежоночек, что ты! Просто ты сегодня такой очаровательно неуклюжий, – отвечает тот и довольно ухмыляется.* * *
Ви не привык молча сносить издевательства и потому готовит оборону перед новым их витком. У него даже есть пара припасённых для Сильверхенда ответов. – Душа моя, о тебе мои помыслы еженощно, – раздаётся с заднего сиденья с восторженным придыханием. – Прискорбно. Нам обоим было бы приятнее, если бы по ночам ты употреблял свою нескончаемую энергию на дело, а не на помыслы, – отбривает злобно мерк. – Лишь глаза смыкаю, как предстаёт предо мною твой прекрасный образ, – ничуть не сбивается со взятого ритма и тона рокер. Ви в отвращении кривится. – Должен же хоть один из нас быть красавчиком. Надеюсь, ты от души на этот образ дрочишь, блять, – уже с натягом усмехается наёмник. – Твой аромат и твоя улыбка даруют блаженство моей исстрадавшейся душе... – Если ты продолжишь, я от восторга обоссусь. Попробуй поблаженствовать после этого, – не выдерживает упорной атаки и всё же вызверяется Ви, понимая, что словарный запас Сильверхенда, в отличие от его запаса, все же неиссякаем. Ебаный начитанный мудила. Чтоб его этими пыльными книжонками насмерть засыпало. – Пребывая в разлуке, я не могу дождаться того момента, когда вновь смогу лобызать твои ланиты, – возвышенно шпарит Сильверхенд, ничуть не напрягаясь. Видно, что продолжать без повторов он может еще очень и очень долго. – Лобызать что?.. – На миг мерк даже сбивается с пылающей ярости, озадачиваясь, но сразу же бешено трясет головой. Не спрашивать! Ни за что! За ебанавтом ведь не заржавеет начать объяснять. – Ну бляя, Джонни, харэ! За что?!* * *
Ви необходимо забрать у Мальстрёма щепку, за которую заказчик обещает немало эдди. Обычно он рад такой работе: разбираться с этими ряжеными всегда приятно. Конечно же, сегодня он предпочёл бы оказаться где угодно, кроме как в эпицентре перестрелки, потому что его цифровая опухоль никак не успокоится. Сучара. Наёмник уже тысячу раз проклял тот вечер, когда пошутил об отсутствии манер у рокера, но собирался стоять до последнего или обнулиться, пытаясь. Поэтому сейчас он мечется из комнаты в комнату, отстреливая боргов и ловя ответный огонь, а харизматичный мудила как ни в чём не бывало продолжает пиздеть без остановки. – Любовь моя, как изящны твои движения! Ловкость твоя подобна грации гепарда! Силе твоей позавидовал бы сам лев и улегся б смирно у твоих стройных изящных ног! – Какой гепард, блять?! Что это? Заткнись, Джонни, я прошу тебя, хотя бы сейчас! – сворачивая шею нетраннеру, Ви утирает пот с грязного лба. – Гепард – это ты, драгоценный мой возлюбленный, – Сильверхенд издалека протягивает к соло руки. Делает, козёл, вид, словно боится обжечься. Ебло при этом серьезное, как инфаркт миокарда в тридцатник. – Сука! Ты уймешься когда-нибудь?! – укладывая тело на пол, мерк торопится в следующую комнату. – Я никогда не устану прославлять твою мощь, ненаглядный мой. Ты достоин большего. Я знаю! Я возвеличу тебя навеки в песне! – наемник затравленно оборачивается на пороге. На лице – грязные полосы, на коленках – чужая кровь, футболка перекошена после борьбы и разорвана на горле, в руках – Малориан, в глазах – мольба. Достоин возвеличивания в песне, без вариантов. Возможно, в матерной. – Остановись, сука! Ну должен же ты знать, блять, хоть в чем-то меру?! – Нет меры у любви моей. Она как океан... – Да что за пиздец!* * *
Вывалившись из складов и подзывая машину, Ви решает, что сегодня больше никаких заказов. Нет уж. Нахуй. Он отправит щепку заказчику и поедет к Риверу. Они будут пить пиво. Джонни может хоть опиздеться, но это будет не настолько опасно. Сильверхенд же, разлегшись в пассажирском кресле, закидывает шикарные мудацкие ноги на торпеду и с упоением затягивается сигаретой. – Моим рукам так не хватает тепла твоих тонких пальцев, – трагично вздыхает он. – Джонни, не надо, – Ви пока не готов умолять, о нет. Но просить – да, о да. – Мой язык истосковался по твоим нежным чувствительным ушкам, – для эффекта Джонни хватается за свой потрепанный бронник в области сердца. Которое у него явно отсутствует, по крайней мере, сегодня. – ДЖОННИ! – бессильно окрикивает его наёмник. – Я мечтаю обнимать тебя, стоя в лучах заката на берегу океана и... – ДА БЛЯТЬ!!!!!!!!!!!!! – орёт Ви и в отчаянном бешенстве бьет кулаком по рулю. Соседняя машина отпрыгивает аж через полосу.* * *
Полтора часа спустя мерк задаётся вопросом, с чего он решил, будто выпить у Ривера – хорошая идея. Это в каком надо было быть, блять, состоянии?! Почему он подумал, что способен выносить злоебучие поэтичные дифирамбы и параллельно получать удовольствие от пива? С какого хера он себя возомнил каким-то Цезарем, м? Ви устало бредёт с кухни с двумя бутылками, когда около двери на террасу возникает главная и в последнее время единственная причина его головной боли собственной охуевшей персоной. – Позволь придержать тебе дверь, милый, – Джонни лыбится во все родные тридцать два, а дверь с шорохом отползает в сторону. Мерк вот ни разу не верит этой улыбочке. Сильверхенд явно задумал очередную дрянь, от которой потом не отмыться. Он с минуту-полторы чутко и встревожено ждёт подвоха, но, как ни удивительно, ничего не происходит. – Мудак, – обождав ещё секунд двадцать, он всё же решает не стоять тупым истуканом в доме Ривера. И, разумеется, ну конечно, именно в этот момент дверь закрывается, попутно защемив Ви лодыжку. Ривер удивлённо оборачивается на рухнувшего на одно колено и матерящегося мерка. Джонни истерично ржёт, кажется, даже всхлипывает, сжимая пальцами переносицу, утирая слезы – видимо, он и сам не ожидал, что автоматическая дверь старой модели имеет механизм принудительного закрывания, если её долго не используют. Это стало для него потрясающе приятным сюрпризом. Козлина.* * *
Ви морально и психически измучен так, как, наверное, не был никогда. Иронично, что биочип за сегодня ни разу не попытался его обнулить в отличие от энграммы, на него записанной. По дороге от Ривера он уже в темноте сворачивает к Пасифике. После разборок с вудуистами неприятности часто обходят его тут стороной. Умницы какие. Он сидит на каком-то валуне и курит, когда рядом отсвечивает синим. Мерк в ужасе подскакивает и даёт по съёбам, но от мудака в мозгах не убежать. Тот ловит его за руки мощным рывком и возвращает обратно, ставя перед собой. – Блять, Ви, ты можешь подобающе спокойно постоять, как порядочный, а не припадочный, когда я изливаю тебе свою пылающую душу?! – крепко перехватив наемника за предплечья, Сильверхенд сильнее сжимает пальцы и решительно дергает Ви к себе ближе, заставляя прекратить метаться в порыве свалить куда подальше от творящегося пиздеца и бесконечных издевательств, льющихся нескончаемым потоком весь день. – Отрада глаз моих! Слушай же песнь моего сердца. Все звезды мира только для тебя... Ты покраснел, любовь моя? О, румянец тебе так к лицу! Ви отчаянно взвыл, но хватка рокера была неумолимой. Покраснел Ви, само собой, от неописуемой ярости, но Джонни прекрасно об этом знал. Это его не останавливало, а только раззадоривало, судя по всему. Видимо, решив окончательно его добить, Сильверхенд встал на одно колено, воздев очи к небу. Ви хотелось рыдать или провалиться на самое дно скважин на нефтяных полях. Чтобы его труп никогда не нашли и не покрыли позором за то, что он вдохновил ёбаного Джонни Сильверхенда на галантность.* * *
Вернувшись домой, Ви как есть падает на постель. Он на пределе и теперь реально готов что угодно сделать, лишь бы рокер заткнулся. Серьёзно. Хоть выкурить вагон сигарет, хоть отдать тому тело и сдохнуть в блаженстве оттого, что ему больше не придётся слушать этот пиздец. – Зайчик, ты, должно быть, устал, сегодня у тебя был непростой день. Расскажи мне, что случилось? – срывается на отвратительный, просто тошнотворный щебет – сука, как он вытворяет это своим хриплым обычно низким голосом?! – рокер. Ви глубже зарывается лицом в покрывало и, стиснув зубы, молчит. – Ну что такое, солнышко? Ты весь на нервах. Я переживаю. Поговори со мной. Ви незряче шарит рукой, натыкается на подушку и накрывает ею голову. – Не волнуйся, ты просто устал. Давай пойдём баиньки, котёнок, завтра будет новый день, – откуда, блять, в этом щебете ещё и столько самодовольства?! – ЗА ЧТО?!?!?! НУ ЗА ЧТО, БЛЯТЬ?!?!?!?!?! Ви раздраженно ворочается и пытается спрятать голову глубже под подушку, временами всхлипывает, но от энграммы это не сильно помогает. Джонни тесно приваливается рядом поверх одеяла, читает отвратительные стихи неебаться нежным голосом: «Вонзил ты мне в спину нож! Я так тебя любил! И для тебя вон лез из кож. Совсем я не дебил. Ты растоптал меня в кровь! Стекаю в яму я. Зачем на свете есть любовь Такая безответная?» Наёмник выпутывается из-под подушки и убийственно и болезненно смотрит на Сильверхенда. Всё. Финита, нахуй. – Я ебану нас шокером, блять. Я тебе серьезно говорю сейчас. Клянусь, что ебану, если услышу еще хоть слово из твоей энграммной пасти, – Ви зол и решителен, и явно не шутит. – Я не позволю тебе причинить себе боль, мой сладкий. Я спасу тебя даже от тебя самого, – вот только одному пиздюку очевидно срать. – Джонни, блять... ПИЗДЕЦ! СУКА!! ЕБАНЫЙ МУДИЛА БЕЗ ТОРМОЗОВ!!! Заткнись! ЗАТКНИСЬ НАХУЙ! Что мне сделать, чтобы ты заткнулся НАВСЕГДА?! – взвывает Ви, теряя последние крохи терпения и самообладания. Всё. Наемник готов. Он проиграл, признал поражение и смирился. – Отсосать и начать ценить мои шутки, тупой ты еблан? – Джонни победно ухмыляется. Ви то ли рыдает, то ли кончает от облегчения.