Одна ночь

Иврос был упрям как дюжина козлов, хоть и носил шкуру медведя. Он просто не стал слушать слов про то, как он устал или что нет необходимости бежать в Терновый бастион, ведь даже в его маленькой лесной хижине их вряд ли найдут. Иврос не слушал, почти привычно уже поступив так, как считал нужным. Он так и не превратился в человека, и не останавливал бега. И у Гвин просто не было иного выбора, кроме как вцепиться покрепче в медвежью шкуру и мысленно проклинать упрямого лесника, надеясь не свалиться. Потому что скорость в этот раз была даже, пожалуй, больше чем во время ночного забега до дворца. Бастион ни капли не изменился за время её отсутствия, и под лучами заходящего солнца выглядел невероятно красиво. Но Гвин не интересовали пейзажи. Да и сам Бастион со всеми его тайнами и загадками отошёл на второй план. Тонкое платье промерзло насквозь несмотря на все усилия, и теперь ведьма отчаянно желала стянуть опостылевшую тряпку и отогреться в комнатном тепле. Иврос встряхнулся, превращаясь в человека, и Гвин смогла увидеть его осунувшееся лицо. Этот забег дался ему труднее, учитывая, что он не успел толком отдохнуть после двух предыдущих. Но Гвин испытала мимолётное удовлетворение от этого. Ведь, послушай он её, было бы гораздо проще. И для неё — в первую очередь. — Пойдём, надо поесть, — грубовато произнес Ив и повёл плечами, разминаясь. Гвинейн не стала спорить, потому как и сама страстно желала оказаться вблизи тёплого очага. Простой и сытный ужин — лепёшка, кусок вяленого мяса и кубок тёплого вина со специями, — не тянул на королевский, но сейчас был вкуснее всех иных трапез во дворце. Иврос проводил Гвин до её комнаты и ушёл к себе, не произнеся ни слова. И теперь ведьма сидела на застеленной кровати, слишком взбудораженная, чтобы почувствовать в себе желание спать. Мысли, размышления, планы вились в голове хороводом, складываясь в причудливые формы, но выглядя слишком невероятно, чтобы принимать какие-то решения. Гвинейн нахмурилась и поднялась с кровати, чтобы распахнуть окно, впустить свежий воздух. В комнате не было жарко, но Гвин чувствовала, что ей душно. Воздух ворвался в комнату, игриво взлохматил волосы ведьмы, и принёс с собой давешнюю крачку. Уставшая птица спланировала в вовремя подставленные ладони, а Гвин осторожно сняла с лапки записку. Узнаваемый почерк отца в послании согрел девушку сильнее натопленного очага, а короткая приписка — от тёти, — вознесла настроение практически до небес. Гвин считала себя взрослой, сильной и самостоятельной, но она любила своих родственников и была счастлива появившейся возможности поделиться с ними своими горестями и сомнениями. Птица слишком устала, и Гвинейн не захотела её тревожить, снова отправляя в путь. Отец недалеко и наверняка уже знает, что она получила и это его послание. И, девушка не сомневалась, он вполне подождёт её ответа до завтрашнего вечера. А после она и сама приедет и сможет обсудить с ним всё, что нельзя доверить бумаге. Осторожно ссадив крачку на стол, Гвин снова посмотрела на небо. Луна всё ещё зеленела в вышине, кокетливо прикрытая облаками, навевая мысли о Кевендиле. Муж. Губы Гвин сложились в горькую улыбку. Она знала, что он не будет ей защитой. Не надеялась достигнуть взаимопонимания так скоро — их брак длился немногим больше месяца. Но его поступок — безотчётное, бездумное подчинение приказу отца, — попытка убить, что-то переломило внутри. Раньше она верила, что их отношения можно наладить. Пусть без любви, но хотя бы на взаимном уважении и поддержке. Их брак мог быть хорош и крепок, и не её вина, что не сложилось. И не сложится. Рыжие волосы взлетели вверх от энергичного кивка. Кевендил перешёл черту, пошёл против собственных клятв, что давал на алтаре. А значит не муж он ей более. Принятое решение принесло облегчение, а ветер умыл лицо, бодря. Платье, которое она, забывшись, так и не сменила, прильнуло к телу, и Гвин поспешно закрыла окно, не желая тратить магию на борьбу с простудой. Кровать манила, напоминая о необходимости поспать, но девушка решительно вышла из комнаты. Было ещё одно дело, которое требовалось решить до утра. Гвинейн была уверена, что Ив уже спит и ей придётся его будить. Но она нашла его в комнате матери, с отрешённым видом разглядывающим портрет. — Ив, нам надо поговорить, — голос девушки был твёрд, но Иврос явно не горел желанием разговаривать. Однако же, бросив на девушку мимолётный взгляд, не слова не говоря в ответ, Ив направился в соседнюю спальню. В который без труда угадывалась его собственная — простая и чем-то напоминающая берлогу в лесу. Больше, чем жилую комнату. Иврос остановился посреди комнаты и развернулся лицом к девушке, глядя тяжёлым взглядом. И, по-прежнему, молча. Гвин на миг нахмурилась, не совсем понимая, чем вызвала подобное отношение вновь. Хотя догадка появилась почти сразу же — усталость Ивроса. И, наверняка, у него есть свои предположения о теме разговора. Неприятной теме. — Мне нужно вернуться, — тихо, но твёрдо произнесла Гвин, не отводя взгляда от глаз колдуна. — Опять? — Иврос криво усмехнулся уголком рта. — Я не требую двинуться в путь сейчас же, — Гвинейн покачала головой. — В этот раз… Нет нужды так же спешить. Но вернуться — надо. В ближайшее время. — Нет, — настала очередь Ива качать головой. — Да, — ведьма поджала губы, наткнувшись на непримиримый взгляд мужчины. Совсем как пару дней назад. — У меня в замке осталась лошадь. Пуговка. Я не могу её бросить. — Только лошадь? — лицо Ивроса расчертила скептическая улыбка. Гвин промолчала — ей не за что было оправдываться. — Хорошо, — процедил Ив, всем своим видом выражая недовольство. — Тебе стоит уйти. Ведьма медленно кивнула и развернулась, чтобы уйти, и следующая фраза прилетела ей в спину. — Ты же не хочешь, чтобы милашка Мейхарт тревожился, — голос Ивроса буквально сочился горьким ядом. Не сделав и пары шагов, девушка замерла. Буквально закаменела спиной, услышав в грубом вопросе тоску. Почти животную. Гвин резко развернулась ловя взгляд мужчины. Она многое могла бы ему сказать. О том, что она думает на самом деле. О том, как выглядят его поступки. О многом другом. Но, сейчас, всё это казалось неважным. Взгляд золотистых глаз — упрямый, тоскливый. Но он снова манил. Окунуться в эту магию, что пробуждала неведомые и, казалось, недоступные чувства. Мысль о муже была перечёркнута воспоминанием о его предательстве, и это стало последним ингредиентом волшебного зелья. Их разделяла пара шагов, но Гвин даже не заметила этого. Шаги слились воедино, а руки девушки обвили шею Ивроса, притягивая его для поцелуя. Жёсткие, сложенные в кривую усмешку мужские губы недоверчиво дрогнули, и с жаром откликнулись на незатейливую ласку. Поцелуй был жадным. И Гвинейн, и сам Ив отчаянно желали этого. Больше всего это напоминало схватку, где каждый пытался победить, смять «противника». Несколько минут жадной, неистовой борьбы губ, и Гвинейн оторвалась первая, чтобы перевести дыхание. Воздуха не хватало, а губы пощипывало от поцелуя. — Жалеешь? — голос Ивроса был пропитан язвительностью, и ведьма подняла голову, чтобы с удивлением увидеть на лице мужчины кривую, полную горечи улыбку. Гвинейн нахмурила лоб лишь на мгновение. Скорее по привычке, чем всерьёз раздумывая над вопросом. И покачала головой, после чего лукаво улыбнулась и потянулась к застёжкам на рубашке. Пальцы Гвин успели лишь ухватиться за пуговицу, прежде чем Иврос грубо перехватил женские руки и отодвинул от своей одежды. — Ответь, — уже без былого напора и агрессии. — Нет, — Гвинейн медленно качнула головой и добавила, заметив, как смурнеет лицо Ивроса. — Не жалею. Она попыталась освободить руки, но хватка колдуна была поистине медвежьей. — Назад… Дороги не будет, — хрипло продолжил Ив, когда их взгляды пересеклись. — Если сейчас… То ты станешь моей. Ведьма снова лукаво улыбнулась и потянулась за поцелуем. На этот раз касание получилось почти невесомым и невероятно нежным, и Иврос выпустил запястья, чтобы прижать к себе девушку. Гвин послушно прильнула ближе, наслаждаясь медленным поцелуем. Её руки скользнули к пуговицам, споро расстёгивая их даже без помощи магии, и поспешно, почти торопливо, проникли под рубашку. Всё тело Ивроса было горячим, но кожа почти обжигала, и Гвин с трудом удерживалась, чтобы не начать мурлыкать. Настолько ей было хорошо. На этот раз Гвин оторвалась с сожалением. Сейчас казалось нелепым тратить драгоценные минуты на раздевание, и глаза ведьмы на миг стали молочно-белыми, губы неуловимо шевельнулись, помогая магии, и платье тяжело опало на пол, оставляя девушку обнажённой. Иврос рвано вздохнул, не в силах справиться с восхищением, и притянул Гвинейн к себе, словно спеша снова запечатлеть на её губах поцелуй. Гвин словно качалась на волнах. Мягкие губы Ива, который пытался не спешить, его магия, что окутывала их двоих золотистым облаком, его горячее тело, почти обжигающе горячее. Ведьма даже не поняла, в какой момент они оказались на кровати, но… Лежать на Ивросе было неудобно. Она приподнялась, разрывая поцелуй, и, поймав взгляд Ивроса, медленно облизала губы. Ив приподнялся вслед за ней, не понимая, что задумала девушка. Гвинейн стянула с мужчины штаны сама, практически рывком и, замешкавшись, села сверху, рукой уверенно направляя его член. Прерывистый вздох вырвался у них почти синхронно: восхищённое недоверие Ива и смущённое удовольствие Гвин. Иврос положил руки на талию ведьмы, придерживая и невольно задержал дыхание, когда девушка сделала первое неторопливое движение. Вверх — вниз, и Гвинейн почти легла на мужчину, потянувшись за поцелуем. Отстранившись, Гвин нарочито облизнулась, медленно приподнимаясь, чтобы резко опуститься с тихим в криком удовольствия. Не разрывая взгляда глаза в глаза. Ив потянулся за поднявшейся девушкой, но ведьма надавила ему на грудь, заставляя лечь. Снова вверх и резко вниз. Гвинейн часто дышала, и уперлась в пресс мужчины для удобства, но не прекращала двигаться. Вверх и вниз, постепенно ускоряясь. Дыхание — чаще, стоны — громче. Гвин прикрыла глаза, полностью сосредоточившись на движениях. Наслаждаясь этим. Иврос скорее рычал, чем стонал, и это лишь подстегивало Гвин. Ощущение упругих мышц под своими руками, тепло чужих ладоней на талии, и абсолютная свобода. Гвин могла двигаться так, как ей хочется, как ей нравится, и Иврос никак не показывал своего недовольства. Закрыв глаза, Гвинейн полностью отрешилась от происходящего, сосредоточившись лишь на своих ощущениях. Вверх-вниз, резче, быстрее. Стоны Гвин звучали непрерывно, сливаясь в один. Иврос не мог оторвать взгляда от лица девушки, с трудом удерживаясь от того, чтобы начать двигаться. Гвинейн замерла неожиданно, застонав по-особому протяжно и Ив не выдержал. Взрыкнув словно медведь, он моментально поднял под себя девушку, не давая той прийти в себя, и начал двигаться сам. Грубо, резко. Он почти вбивал девушку в кровать. А Гвин снова стонала, чувствуя будто качается на волнах — каждый толчок накрывал её подобно волне, срывая протяжный стон наслаждения. Иврос впился в губы Гвин неожиданно и властно, заставляя дрожать. Очередной толчок — особенно глубокий, и Иврос замер, не прекращая поцелуй. Он отстранился медленно, словно нехотя, позволяя Гвинейн прийти в себя и перевести дыхание. Девушка не спешила открывать глаза, но мягко толкнула Ива в грудь, намекая, что ей надо чуть больше свободы. Колдун недовольно вздохнул и, запечатлев на губах Гвин новый собственнический поцелуй, разорвал контакт и сел на кровать. Гвинейн смогла вздохнуть свободнее и облизать припухшие губы. Приятное томление в теле и мягкая, тёплая кровать так и манили прилечь, но Гвин энергично тряхнула волосами, отгоняя неуместную мысль. Сейчас идея не говорить всей правды сразу уже не казалась такой хорошей, как час назад. Иврос потянулся за поцелуем, но Гвин повернула голову, от чего губы мужчины скользнули по щеке, и поднялась с кровати. — Куда ты? — напряжение Ивроса чувствовалось не в голосе, а в его позе: внимательно следящих глазах и сжатых в кулаки руках. — В свою спальню, — ведьме удалось произнести это спокойно, будто ее вовсе не волнует реакция Ивроса. — В этом нет нужды. Ты теперь моя и можешь спать со мной, — Ив наклонил голову набок, напряжённо ожидая ответа. Но Гвин одарила мужчину задумчивым взглядом, не спеша давать ответ. — Мне нужно вернуться, — напомнила Гвин, поднимая с пола платье и придирчиво его изучая, лишь бы не бодаться взглядами с упрямым лесным колдуном. — Ты — моя, — в голосе Ивроса явственно прозвучало недовольное медвежье ворчание. Гвинейн сдержала тяжкий вздох, и посмотрела на Ива прямо. — В Норвуд приехал мой отец. И если я не приду к нему сама, боюсь, от Норвуда мало что останется, — тихий вздох сожаления вырвался сам собой. — А он мне все ещё дорог. Да и простой народ точно ни в чем не виноват. — Почему ты не сказала мне об этом сразу?! — в порыве злости Иврос даже поднялся с кровати. — не ты ли утверждал, что на земле Норвуда от тебя нет секретов? — с грустным смешком произнесла Гвин, склоняя голову набок точь-в-точь как недавно делал сам колдун. — Ты должна была сказать, — упрямо повторил Иврос, продолжая сверлить девушку недовольным взглядом. Гвинейн неуловимо качнула головой. — Так ли честен ты, чтобы требовать подобной откровенности от меня? — улыбка ведьмы стала ироничной. Иврос шумно выдохнул через нос, но промолчал, не став ни отвечать ни, тем более, оправдываться. Гвинейн улыбнулась шире, только улыбка была грустной. Девушка послала мужчине воздушный поцелуй. — Спокойной ночи, Иврос Норлан. Отдохни хорошенько, ведь завтра нам надо вернуться в Очаг…