Everything is done as you say

Пули свистели в воздухе как бушующее пламя. Они неслись через всю комнату, разлетались по воздуху, как опилки, и врезались в мишени с силой фейерверков. Большинство пуль так и валились бесполезно на пол, не достигнув того места, в котором должны были оказаться. Хенджин не знал, следует ли ему быть за это благодарным или нет. Тем не менее, он был благодарен, что ни он, ни Феликс еще не были подстрелены, и он так же надеялся, что враги могли быть взять на себя право и словить несколько пуль, чтобы Хенджин и Феликс наконец могли сбежать. Чего им точно не хотелось, так это застрять здесь на всю ночь. Они вдвоем сидели согнувшись за перевернутым столом, пули врезались в дерево и отскакивали по всему полу вокруг них, но стол был достаточно крепкий, и они все еще не получили никаких ударов. Они крепко держали в руках оружие, заряжали и перезаряжали его, когда Хенджин и Феликс выглядывали из-за стола, чтобы открыть огонь по врагам, на которых они наткнулись на складе. Эти враги прятались за стенами и изо всех сил пытались убить Хенджина и Феликса, а Феликс и Хенджин так же пытались убить их. Хенджин вздохнул. Он и Феликс в этот раз даже не пытались нарваться на проблемы. Они просто искали место, где можно спрятаться на ночь, после того как украли огромный мешок денег у одного из самых влиятельных подпольных боссов города, и затем попытаться сбежать с ним. Хорошо, возможно, им стоило предугадать, что кое-какие люди отправятся за ними. Но Хенджин надеялся, что у них будет крохотная возможность сбежать куда-нибудь подальше, прежде чем босс заметит пропажу. Так получилось, что Феликс украл гораздо больше денег, чем они ожидали. Может, Хенджину не стоило так сильно давить на Феликса, чтобы уговорить на все это. Но прямо сейчас они были друг у друга, они вдвоем и целый город подпольных преступников, которых они внезапно повлекли за собой. Хенджин предполагал, что у них прежде не было хороших возможностей, ведь он с Феликсом слишком долго шел к осознанию того, что они непобедимы, когда они вместе. По крайней мере, они на это надеялись. — Что ж, думается мне, что это не тот вариант романтического вечера, который ты мог себе представить, да, милый? — голос Феликса элегантно перекрывает шум выстрелов, в его взгляде усмешка, когда он смотрит на Хенджина, а затем он снова выглядывает из-за стола, стреляя по людям, скрывающимся за стенами. — Ну, дорогой, — Хенджин ухмыляется в ответ, присоединяясь к нему в перестрелке, — Только не говори мне, что тебе сейчас не весело. — Кто бы подумал, а, — Феликс смеется, задевая плечо Хенджина своим, — Два учинителя проблем всего лишь хотели провести мирную ночь, а в итоге в них стреляют. Эти люди никак не могут отстать от нас, не так ли? — Знаешь, им никогда не нравилось, когда крадут их деньги, — бормочет Хенджин в ответ, снова скрываясь позади стола, чтобы перезарядиться, пока Феликс прикрывает его. Он вслушивается на мгновение в то, как Феликс стреляет, и не может не удержаться, чтобы не повернуться к парню и не восхититься его телом, выпрямившимся над столом. На Феликсе была незастегнутая кожаная куртка, под которой была заметна белая футболка, слишком обтягивающая, мешающая здравомыслию Хенджина. — Почему ты остановился? — голос Феликса звучит где-то над ним, его глубокий низкий тон вибрацией отдается в груди Хенджина, — Что ты делаешь? — Восхищаюсь твоим прессом, — Хенджин отвечает так обыденно, словно они не находятся сейчас посреди перестрелки; он наконец вытаскивает еще несколько пуль для пистолета, а затем пальцами касается живота Феликса, — У тебя такой милый пресс. — Прекрати! — Феликс ругается, и хлопает Хенджина по руке, убирая ее, — Ты можешь восхититься им позже, мы кое-чем немного заняты прямо сейчас. Хенджин дуется, тянет Феликса за футболку несколько раз, чтобы он на секунду отвлекся от своих мишеней и взглянул на него. — Обещаешь мне, что позволишь мне восхититься твоим прессом позже? —Хенджин говорит как маленький ребенок, и Феликс тянется, чтобы шлепнуть его. — Клянусь, если мы проиграем этот бой, ты будешь виноват в этом, — Феликс закатывает глаза и возвращается к стрельбе, цокнув языком в сторону Хенджина. Хенджин лишь смеется про себя. Он мог взволновать Феликса. А Феликс так же волновал его. Это стало очевидным мгновением позже, когда Хенджин готовил пистолет, чтобы снова начать вести перестрелку. Пули все еще шумели вокруг, но даже они не смогли заглушить громкое урчание живота Феликса прямо рядом ним. Хенджин нахмурился, бросив взгляд на живот парня, который вдруг показался Хенджину слишком уж худым. Он внимательно посмотрел на руки Феликса, заметив, что они слегка дрожат. Черт бы побрал этих плохих парней, подумал про себя Хенджин, теперь он был действительно зол. — Ты, мелкий засранец, — Хенджин не сдерживает ругательство, бросая пистолет и хватая Феликса за плечи, с силой потянув его обратно за стол. — Хенджин, чт-, — Феликс не успевает договорить, повалившись на пол, прижимаясь спиной к столу. — Ты голодный?! — Хенджин практически кричит на него, смотря прямо в его глаза. — Мы посреди перестрелки, а ты спрашиваешь меня, голодный ли я?! — Феликс кричит в ответ, смотря на Хенджина так, словно он был не в себе, — Что с тобой? — Что со мной? — Хенджин набрасывается на Феликса, приближая свое лицо к его лицу, — Ты сказал мне, что нам хватит того ужина прошлой ночью, поэтому я съел так много! Только не говори, что соврал мне! Феликс на секунду кажется запаниковавшим, он часто моргал, пока пытался подобрать слова. Хенджин собирался снова ругаться, когда внезапно черты лица Феликса вновь стали серьезными, и он оттолкнул Хенджина. — Сейчас это не важно! — Феликс отворачивается и хватает свой пистолет, старательно скрывая трясущиеся руки, пока перезаряжает его. — Какого черта это не важно! — Хенджин выхватывает пистолет из рук Феликса и сам перезаряжает его, даже не взглянув на парня, — Тебе запрещено быть голодным! — То есть, тогда я должен заставить тебя голодать? — Феликс срывается, плохо скрывая за гневом свое смущение, хватая пистолет из рук Хенджина. Хенджин не может не сорваться в ответ, не тогда, когда он осознал. То есть, тогда я должен заставить тебя голодать? Феликс не собирался голодать намеренно, или из-за какой-то дурной привычки, которая развилась у них из-за какой-то травмы. Он собирался голодать, чтобы у Хенджина было больше еды, потому что Феликс лучше ничего не съест, но зато Хенджин съест все. Это была привычка, которую нужно было прекратить, которую Хенджин определенно не собирался поддерживать, но Хенджин думал, что это была очередная упрямая вещь, которую они развили в себе друг из-за друга. Они невольно принимали удары друг друга в течение многих лет, и теперь они оба с радостью бросались в опасность, чтобы защитить другого. Они сводили друг друга с ума подобными поступками, но Хенджин знал, что прекратить это будет тяжело. Однако, это не значит, что Феликс должен был оставаться голодным. Никогда в жизни. Поэтому Хенджин позволил еще одной волне злости захлестнуть его, и он схватил Феликса снова, повалив его на пол на спину. — Ты и твои трясущиеся руки будут держаться подальше от всего этого, — Хенджин рычит на него сквозь стиснутые зубы, пытаясь не поддаться изумленным глазам Феликса, — Я сделаю это. Феликс выглядел так, будто собирался возразить, но Хенджин не дал ему на это времени, выпрямляясь над столом, начиная стрелять из пистолета. Теперь Феликс не рискнул бы отвлечь Хенджина, они оба это знали. Таким образом, Хенджин сконцентрировался на своих целях, отбросив все переживания на счет Феликса назад и сфокусировавшись на том, чтобы вытащить его отсюда. Хенджин может побеспокоиться за Феликса позже, а пока у него есть плохие парни, которых надо одолеть, и красивый парень, которого надо защитить. Когда у Хенджина закончились пули, у Феликса уже были приготовлены новые, он взглянул на Хенджина, когда отдавал их ему и ничего не сказал, когда Хенджин снова выглянул из-за стола. Хенджин почувствовал обрушившуюся злость на всю эту ситуацию, и позволил эмоциям взять верх над действиями, когда выпрямился над своим укрытием. Это была первая ошибка Хенджина. За все годы работы, Хенджин знал, что никогда не надо отправляться на задания с "лишним" багажом. Позволять эмоциям присутствовать в работе - значит гарантированно вести себя на путь к смерти. Хенджин часто играл на эмоциях, и возможно именно поэтому он так боялся позволить себе почувствовать что-то по отношению к Феликсу. Эмоции делают тебя слабым. Влюбиться в кого-то, значит провалиться окончательно. Иметь слабость, кого-то, кто может стать мишенью вместо тебя, кого-то, кого можно потерять, это значит, что тебя легко одолеть. Гораздо легче было быть врагом Феликса, чем любить его, потому что любить его - это еще больше боли для них обоих. Если что-то случится с одним из них, это убьет их обоих. Подобные эмоции не соответствуют той жизни, которой они живут. И все же они рискнули. Хенджин знал, что Феликс того стоит. Он никогда не сомневался, что Феликс того стоит. Даже тогда, когда Хенджин сердился на Феликса во время перестрелки и недостаточно сосредотачивался на движениях. Он должен был едва ли высовываться с пистолетом из-за стола, а иначе он мог стать легкой мишенью. И именно ей Хенджин и стал. Пуля вошла ему в плечо, приведя его в шоковое состояние настолько, что мгновение он даже не понимал, что его подстрелили. Феликс, конечно, заметил это сразу же. Он запаниковал за них двоих, и Хенджин забеспокоился, что это как раз именно в Феликса попала пуля. Но Хенджин был тем, у кого кровь стала стекать по руке, и он вздрогнул, когда Феликс потащил его за стол. Он прислонился к деревянной столешнице, его губы задрожали, когда огонь весь был направлен в его сторону. — Ты полнейший идиот! — Феликс рычал, Хенджин старался сфокусировать взгляд на нем, когда он рылся в рюкзаке, стоящем между ними, — Ты назвал меня идиотом, а затем пошел и словил пулю! Хенджин хотел как-то оправдаться, но ни единого слова не сорвалось с его губ, всего лишь сдавленный стон боли, не предвещавший ничего хорошего. Волосы Феликса были взлохмачены, светлые пряди падали на лицо, а взгляд его тут же сменился с гневного на обеспокоенный. — Просто держись, малыш, — голос Феликса звучал мягко, перекрывая свист пуль, все еще круживших вокруг них, — Держись за свое плечо, я очень тебя прошу, хорошо? Я рядом. Хенджин быстро выполнил просьбу Феликса, закрывая ладонью кровавую рану. Хенджин зашипел от неприятных ощущений, но присутствие Феликса рядом говорило о том, что он хоть и идиот, но зато храбрый идиот. У Феликса это не заняло много времени - нежные прикосновения и белые повязки, сопровождаемые быстрыми словами. Он быстро обернул бинты вокруг руки Хенджина, пытаясь избавить его от боли. Хенджин чувствовал, как на его лбу проступили капли пота, но он продолжал смотреть на Феликса, считая веснушки на его лице, чтобы отвлечься. Каким-то образом руки Феликса перестали трястись, и прикосновения его холодных пальцев были самым прекрасным ощущением в мире. Но затем Феликс наконец поднял взгляд и посмотрел на Хенджина, и его сердце пропустило удар. Хенджин знал этот взгляд. Это был тот самый взгляд, которым Феликс смотрел на него, когда они были врагами, когда Хенджин в конец ему надоедал, и он одаривал его ледяным взором, обещая разрушить его полностью. Позже этот взгляд был у Феликса тогда, когда кто-то пытался навредить Хенджину, когда кто-то осмеливался встать между ними. Этот Я собираюсь принести разрушения взгляд Феликса. — Ликс, нет! — к Хенджину вернулся голос, и он попытался податься вперед, чтобы схватить парня, — Малыш, это не безопасно! Хенджин не знал, что Феликс собирается делать, но он знал, что Феликс наверняка ничего не продумал, и он с большой вероятностью бросится на неизведанную опасную дорожку. В этом плане они оба были несколько беспечные. — Все будет хорошо, мой сладкий, — это все, что сказал Феликс, и его голос был таким успокаивающим для Хенджина, — Просто оставайся здесь, хорошо? — Нет, я не буду! — Хенджин попытался протестовать, но замер, когда Феликс подался вперед и поцеловал его в лоб, посылая покалывающее тепло по телу Хенджина. — Я справлюсь, — простой ответ Феликса заставил Хенджина почувствовать такое тепло небывалых высот, что его вены вспыхнули жаром, а плечо заныло от боли, — Оставайся здесь. С этими словами Феликс схватил пистолет, одарил Хенджина ухмылкой и ушел. — Но, Ликс, ты голодный! — Хенджин крикнул ему вслед, но было поздно. Не важно, что у Хенджина пуля в плече, не важно, что по его руке все еще текла кровь. Было важно лишь то, что Феликс бросился в бой. И он был голодный. Все что мог сделать Хенджин, это использовать свою здоровую руку и подтянуть себя к краю стола, чтобы выглянуть из-за него и наблюдать за действиями Феликса. Он зашипел от боли, но она быстро сменилась настоящим страхом, когда он пытался найти Феликса. Феликс, к ужасу Хенджина, прокладывал себе путь через помещение. Он уклонялся и перекатывался, бросался из стороны в сторону, скрываясь за разными предметами. Пули сопровождали его всю дорогу, и Хенджин чувствовал, как его сердце бьется о ребра. Но Феликс не останавливался, его волосы развевались, а ноги несли дальше. У него было выражение абсолютной решимости на лице. Этому взгляду Хенджин доверял больше всего на свете, но ужас внутри него от этого не стал меньше. Хенджин хотел бы быть сейчас рядом с Феликсом. Наконец, Феликс добрался до первого стрелка, схватил его за плечо и потянул за стену, чтобы избежать других пуль. Они исчезли из поля зрения Хенджина, и напряженный вздох сорвался с его губ, когда он услышал крик кого-то, кто точно не был Феликсом. Прошло несколько совершенно невыносимых секунд, подогреваемых лишь стремительным адом огнестрельного оружия в комнате и абсолютным ужасом, скребущимся в груди Хёнчжина. Его сердце билось где-то в горле, поднявшись и перекрывая дыхание, и он мог только молиться всем богам и думать о том, чтобы Феликс был в порядке. Но Хенджин внезапно вспомнил, кем был его парень, когда тело рухнуло на пол, и появился Феликс. Кровь капала с его носа, и на шее были порезы, но в его глазах пылала огненная буря. — Никто, — Феликс зарычал, и что-то острое словно окутывало грудь Хенджина из-за громового голоса, — Никто не может стрелять в моего парня. Хенджин открыл рот от изумления. Феликс был неудержим, опасность сверкала в его глазах, как стремительно приближающийся метеорит. Он весь словно парил, нанося удары кулаками и яростно рыча, разъяренно бросаясь на двух оставшихся стрелков. Было еще больше выстрелов и еще больше криков, некоторые из них исходили от Хенджина, который все время наблюдал за развернувшейся сценой, отчаянно пытаясь проследить за светлой макушкой Феликса, мелькавшей то тут, то там. Но даже против двух мужчин, абсолютная сверкающая ярость Феликса не имела себе равных, и это был лишь вопрос времени, когда два последних стрелка упали, как назойливые насекомые, под градом его кулаков, и звуки выстрелов сменились звуками падающих без сознания тел. Они неподвижно лежали на полу. Феликс стоял между ними, его грудь вздымалась и опускалась, когда он смотрел вниз на них. Его глаза все еще пылали, костяшки пальцев были в синяках, лицо опухло от полученных ударов, и не одно ранение было на теле Феликса. Но, все же, Феликс стоял важно между ними. Как победитель. Только тогда Хенджин попытался продвинуться вперед, но не смог сдержать еще один вскрик, когда его пулевое ранение отозвалось нестерпимой болью. Феликс поспешил к нему, и Хенджин ровно в этот момент снова пришел в себя. Звуки его шагов зловещим эхом разносились по помещению, когда он бежал. Хенджин вздрогнул, снова вскрикнув от агонии, охватившей его всполохами искр. — Тсс, малыш, — с утешением проговорил Феликс, опускаясь перед ним на колени, одна из его рук тут же коснулась его подбородка, а другая придерживала его плечо, — Не пытайся снова шевелиться. Хенджин не мог не прислониться к Феликсу, нуждаясь в заверении, что битва не только окончена, но и что у них обоих все в порядке. С Феликсом все было хорошо. Феликс был жив. Феликс был победителем. Феликс был голодный. — Т-ты должен поесть, — Хенджин пробормотал сквозь учащенное дыхание, здоровой рукой накрывая руку Феликса, все еще лежащую на его плече. — Ты в самом деле истекаешь кровью от ранения, и ты волнуешься, что я не поужинал, — Феликс бормочет в ответ, взглянув на Хенджина, а затем внимательно осмотрев повязки, которые начал снимать, — Малыш, тебе стоит пересмотреть приоритеты. — Мой приоритет - ты, — Хенджин даже не колеблется с ответом, искренность слов застывает в воздухе на несколько секунд, а затем обрушивается тяжелыми камнями. Мой приоритет - ты. Феликс вздрагивает, невольно сжимая больное плечо Хенджина. Тот вскрикивает снова. — Прости! Мне так жаль, малыш! —Феликс быстро говорит, весь гнев пропал из его взгляда, когда он успокаивал Хенджина, и нежные пальцы трепетали по его коже, — Все в порядке. Я позабочусь хорошенько о тебе, а потом уже подумаем обо мне, ладно? Хенджин выдавливает улыбку, смотря на Феликса сквозь вспотевшую светлую челку. — Глупо с твоей стороны предполагать, что я хоть когда-то прекращаю думать о тебе, любимый. Феликс поднимает на него взгляд, что-то мерцает в его глазах, когда он открывает рот, чтобы произнести: — Больше никаких разговоров о голодном мне, хорошо? Не тогда, когда у тебя все еще идет кровь. Хенджин дует губы, но ничего не говорит. Он позволяет Феликсу уложить его на спину, наблюдая, как тот достал аптечку, чтобы как следует заняться его раной. Это больно, это очень больно, но Хенджин крепко сжимает запястье Феликса, шумно выдыхая, когда слишком невыносимо. — Ну вот и все. Ты отлично держишься, — Феликс подбадривает его, пока занят делом, его голос заставляет бабочек всколыхнуться внутри, даже когда он дразнится, — Вот что бывает за то, что ты был глупым идиотом, который получил пулю. Вот почему я говорил тебе не быть безрассудным. Хенджин хотел возразить, что он не был бы безрассудным, если бы Феликс не пожертвовал своей трапезой ради него, но его прервала особенно неприятная манипуляция с раной на его плече. Феликс тут же извинился, и Хенджин чувствовал, что он извинялся не только за боль, которую только что причинил. Феликс извинялся и за то, что слишком сильно придерживался старых привычек, и за то, что слишком далеко от них отошел. Феликс был все таким же упрямым, как и когда они были врагами. И он слишком жертвовал собой, когда они были возлюбленными. Это была постоянная игра в перетягивание каната, "тяни-толкай" и "любовь-ненависть". Это была граница, которой Хенджин и Феликс постоянно придерживались, и которую они частенько оставляли позади, и один из них всегда тянулся, чтобы поймать другого. Хенджин решил, что может позволить Феликсу зашить его рану. Он может позволить Феликсу схватить его в этот раз. А позже, Хенджин мог приготовить одной рукой еду, достойную короля, для Феликса. И тогда он мог поймать Феликса. — Ну вот и все, мой ангел, — наконец говорит Феликс, отстраняясь, чтобы получше рассмотреть Хенджина, — Готово. Хенджин улыбается ему, кончиками пальцев касаясь изгиба подбородка Феликса. — Клянусь, тебе лучше больше никогда так не бежать под обстрел, — голос Хенджин слабый, но глаза сверкают, — Или жертвовать едой, или делать что-то подобное ради меня. Ты слышишь меня, Ли Феликс? Мягкая улыбка появляется на лице Феликса. — Я услышал тебя, Хван Хенджин, — шепчет он в ответ, убирая руку с плеча Хенджина, чтобы коснуться окровавленной кожи шеи, — До тех пор, пока ты не будешь вести себя беспечно. Я больше не хочу видеть ни единой капли крови на тебе. Хенджин ухмыляется, избегает синяков на лице Феликса, щелкнув его по носу: — Я думаю, мы договорились. Несмотря на все, что случилось, Феликс хихикает на эти слова, и Хенджин чувствует, как вся боль внутри растворяется. Он лучезарно улыбается Феликсу, позволяя миру по-настоящему восстановиться вокруг них двоих и мягко их укрыть. В жизни полной хаоса, Хенджин научился ловить каждую минуту безмятежности, какую только мог. Феликс, казалось, чувствовал то же самое, его прикосновения были нежными и глаза сияли, когда он улыбался. Феликс и сам выглядел как безмятежность, его золотистые волосы спадали вокруг его лица, обрамляя его ссадины. Хенджин нахмурился при виде большого синяка под глазом, который начал обретать форму на лице Феликса, медленно провел по нему кончиком пальца и заметил, как Феликс надулся и сжал ладонь, которую использовал Хенджин. — Перестань волноваться, малыш, — прошептал Феликс, — С нами все будет хорошо. На этих словах Феликс наклонился и мягко поцеловал Хенджина в губы, медленно двигаясь к нему, позволяя теплу этого движения распространиться по ним обоим. Хенджин страстно поцеловал его в ответ, нетерпеливо преследуя чувство, которое могло унять его боль. Феликс мог всегда унять его боль. Но они вскоре вынуждены были прерваться, так как живот Феликса громко заурчал снова. Лицо Феликса тут же раскраснелось, когда Хенджин неодобрительно взглянул на него. — Я буду следить, как ты готовишь и поедаешь каждое блюдо с этого момента, — сердито произнес Хенджин, — И каждый раз, как будешь делать печенья, ты будешь съедать половину из них. Феликс выглядел так, будто хотел протестовать, но остановился, когда Хенджин еще строже взглянул на него. Вместо этого, Феликс кивнул робко, чуть улыбнувшись. — Хорошо, — произнес Феликс, игриво касаясь пальцами губ Хенджина, — Пойдем перекусим. Хенджин намеревался идти самостоятельно, но понял, что этого не случится, когда Феликс подхватил его, перекинув его руку через одно свое плечо, а через другое перекинул сумки и оружие. Феликс помогал Хенджину медленно выйти из помещения, и Хенджин был не против, ведь от руки Феликса, придерживающей его за спину, было приятное и теплое чувство. Если бы кто-то сказал Хенджину пару месяцев назад, что он будет держаться за своего врага и просить все силы вселенной, чтоб они были в порядке, Хенджин вероятно застрелил бы любого, кто произнес что-то подобное. Но сейчас Хенджин был доволен, позволяя своему парню беречь его и забирать домой, чтобы после того, как огонь прекратится, и они снова скроются ото всех, Хенджин мог убедиться, что его парень съест все что сможет и даже больше. Это было что-то очень домашнее, к чему Хенджин не привык, но это было невероятно. Вместе, Хенджин и Феликс были потрясающие. Кто бы мог подумать?