Другая сторона моей личности

      Святость должна всех уравнивать, возносить добродетельных и опускать на землю преступающих правила и законы, позволяющих себе больше, чем другие. Святость должна помогать найти выход, когда вокруг сгустилась тьма. Святость должна поощрять, когда сердце твоё имеют такую силу, что не пропускает в себя ни сомнений, ни греха. И хорошо, что есть такие места, где люди, преисполненные веры, могут найти помощь и поддержку.       Целитель души, тот, кто принимал чужие грехи и скидывал их бремя с чужих плеч – отец Чондэ – жил и трудился в Святом доме небольшого городка. Вокруг сотни километров леса, гор, воды. Технический прогресс где-то за ними – это далеко и как будто неправда. Люди боялись потерять связь с природой, погубить тот экологический комфорт, который имели. Но никто не обращал внимания на другую проблему – потерю связи с собой. Чондэ слышал, что в крупных городах собираются особые отряды, которые ищут преступивших черту и истребляют. Ведь за техническим прогрессом хитро спряталась другая проблема – правда о мире, о котором мало кто знал. О портале, который открывал дверь в X-измерение. Люди внешне сначала никак не менялись, но потом, как выяснялось, преображались внутренне. Кто-то называл это дьявольщиной, одержимостью, веря, что это дьявол забирает души людей. Другие называли это X-синдромом, считая, что это скрытые и запрещённые желания людей, которые они сами от себя прятали. И эти хотелки перекрывали здравый смысл. Встреча с тёмной стороной себя становилась как никогда осязаемой, потому что в зеркале ты мог встретиться не с отражением, а с кем-то, кто сделает из тебя настоящего повелителя ада.       Несколько раз в неделю, то каждый день, то через день приходила исповедоваться одна барышня. Никто толком не знал, откуда она, как давно живёт в городе, чем занимается. Внимание она привлекала, ведь выглядела непривычно, почти экзотично для мест, где обитала. Но мало кто рисковал соваться без дела, ведь экзотика бывает опасна, ядовита. Девушку звали Венера, и она каждый день грешила, а под утро сокрушалась над тем, что наделала.       Отец Чондэ умел выслушать без упрёка и излишних нотаций. Если Венера просила, мог немного поучать, но в целом всегда говорил, что она прощена им, но советовал ей самой себя простить. Может, себяпрощение помогло бы остановить порочный круг грехов.       Но ничего не помогало. И ни Венера, ни отец Чондэ не догадывались, что дело не только в том, что грех сильнее Венеры. У девушки была Х-личность, Х-Венера, которая без ведома первой личности вытворяла такое, о чём вспоминать было стыдно. И если отец Чондэ прощал её каждый день, и Венеру, и её Х-сторону, и всех вокруг, то вот Х-Венера чувствовала в целителе душ что-то ещё. И у отца Чондэ был один секрет…       Он сам не заметил, как заимел другую сторону личности, как открыл для себя в зеркале другого Чондэ. Того, кто называл себя Чен. В красном костюме, с прилизанными волосами, с грешной ухмылкой, какой служитель святого дома никогда бы себе не позволил. Он приходил ночью и растворялся с первыми лучами солнца, не оставляя в памяти Чондэ и следа. Но только Х-Венера чувствовала Х-Чондэ – Чена – видела его через быстрые взгляды, чувствовала через волнующие вибрации голоса его скрытые желания. Виделись они только украдкой, не прикасались друг к другу, но Чондэ знал столько подробностей её личной жизни, что люди бы сказали – стесняться нечего, как облупленную знаешь. Венера чувствовала это, а Х-Венера подтолкнула её к тому, чтобы приехать к Чондэ как раз на закате. И увидеть появление Чена во всей красе.       — Святой отец, я согрешила, – сказала Венера, усевшись на привычное место в исповедальне.       До заката оставалось немного. Чондэ почувствовал, как что-то стесняет его грудь, начало клонить в сон. Хотя ещё было много дел, да и внезапно появившуюся Венеру он выгнать не мог. Отец не знал, не помнил, как познакомился с Ченом, с Х-Чондэ. Обычно никто не мог вспомнить, как Х-личность пришла к ним. Он слушал Венеру в пол уха, крепко стискивая ткань рясы. Ему нужно было ухватиться за реальность, он пытался нащупать её руками, схватить взглядом, но она уползала всё дальше и дальше.       После заката святой отец был не святым. Добродетельный Чондэ отправлялся в небытие и появлялся Чен. После заката – он был повелителем ада, кошмарным папочкой для любой заблудшей души, которая попадалась на его пути.       Венера не останавливалась, говорила и говорила. Не замечала, что происходит по ту сторону. Чондэ внезапно заснул, а Чен, приглаживая свой красный костюм, слушал с ухмылкой. Все грехи Венеры казались маленькими шалостями. Ведь он умел ещё хлеще. И хотел этого.       И дьявольский Чен щёлкнул пальцами и сжёг к чертям шторку, скрывающую лицо гостьи. Венера от неожиданности вскрикнула, но помимо неё и Чена никого в помещении не было. Она оглянулась, но не узнала святого места, куда приходила не далее чем полчаса назад. Она сидела в каком-то тёмном месте, наполненным дымом сигарет и фруктового кальяна. Но никого вокруг, только стойка между Ченом и её. Она как будто оказалась в баре, в котором топила свои переживания и грешила, а Чен был её личным барменом в этот вечер.       — Что происходит?       Чен не ответил, ухмыльнувшись. Притянул девушку ближе к себе за подбородок, оценивающе прошёлся взглядом по лицу. Оттолкнул её назад, фыркнул. Венера смотрела на красный костюм, на тёмные волосы, уложенные волной, и не узнавала того, к кому ходила каяться в грехах. Словно подменили, словно в другом мире оказалась.       — Зачем тебе избавляться от грехов? Ты неправильно их называешь. Это твои самые изощрённые удовольствия.       Х-Венера внезапно проснулась. Протянула свою руку Чену, улыбнулась хитро.       — Чёрт возьми, а ты горяч…       — Чёрт возьми, а ты права…       Они переплели свои пальцы, пристально поглядели друг другу в глаза. Узнали свои Х-личности и тех, кто теперь спит и не вспомнит на утро, что было. Им не нужно было знакомиться и представляться, не нужно было долго разговаривать и смотреть на звёзды. Всё вокруг было для них. И они, соприкоснувшись в глубоком поцелуе, были представлены для себя, для другого – для восхитительного удовольствия наступившей ночи.       Они быстро раздевали друг друга, оставляя грубые бордовые метки от губ и зубов на телах. Чен увлёкся настолько, что укусил губу Венеры до крови. Она жалобно застонала, приложив к ране большой палец. Брови сошлись в гневном взгляде. Она тщательно стёрла кровь с подбородка и губы, облизала палец. Чен завороженно смотрел, пока Х-Венера придумывала месть. Она хмыкнула и увлекла парня за собой, а потом с силой надавила ногтём на тонкую кожу под ключицей. След оставался чёткий, девушка продолжила что-то выводить. С силой и особым азартом выцарапала она букву «V» на Чене, зная, что такое за сутки не пройдёт.       Обиду как рукой сняло, когда она представила, сколько Чен будет носить её отметину. Венера засмеялась, рассматривая полураздетого парня. Этот властелин манил.       «Его тёмный леденец пойдёт в ротец», – сказала она сама себе и снова рассмеялась своему восхитительному чувству юмора.       Чен не выспрашивал причин смеха, просто помогал себя раздеть. Его ни царапина, ни другие странные придумки Венеры не пугали. Девичья инициатива даже заводила. Его член и вправду выступил в роли леденца, который никогда бы не закончился. Сколько ни соси, сколько ни облизывай, а он всё на месте. Венера увлекалась страстно, самозабвенно, что Чену очень понравилось. Жар внизу живота испепелил все другие чувства, что могли бы отвлечь от происходящего, осталась только страсть.       Повелитель вожделения Венеры оторвал её от дела, аккуратно оттянув за волосы. Она недовольно зарычала, словно зверь, у которого отняли деликатес. Чен по-кошачьи приподнял уголки губ и поманил к себе, девушка привстала. Он щёлкнул пальцами, Венера почувствовала, что потеряла опору под ногами. Оба провалились куда-то в бездну, а оказались на большой кровати, которой конца и края не было видно.       Они хищно вцепились друг в друга руками и губами, измяли постель. Тела соприкасались, передавая жар желания, обжигая нетерпением. Они соединялись в этом пламени и расходились на какое-то время, чтобы придумать ещё более изощрённую страстную сеть для партнёра. Зацелованные и искусанные с приближением рассвета они начали торопиться. Темп стал быстрее, ритм превратился в хаос. Х-Венера выгибалась как кошка, Чен притягивал её за волосы к себе и шептал о разном - всё сводилось к страсти. Но что там именно он говорил - было не разобрать из-за громких стонов и вздохов девушки. Руки крепко стиснули тело партнёра, тело задрожало - но это было приятно. Первые лучи солнца не застали ни Чена, ни Х-Венеры. Пространство, в котором они существовали, ушло вместе с ночью, в которой было не до сна.              С утра Чондэ еле как поднялся на ноги, чувствовал себя совсем невыспавшимся и разбитым. В зеркале он заметил яркие отметины на своём теле, но больше всего поразила “V”, словно вырезанная под ключицей. Он подозревал, что что-то с ним не так, но что настолько…       Венера тоже встретила утро не сладко. Болела голова, как будто кто-то за волосы пол-ночи таскал. Губы опухли, во рту чувствовался привкус крови. Что это было? Девушка охнула и испугалась, но почему-то не думала бежать к тому, у кого искала спасения. Память, словно сахар, не растворившийся в стакане, осела. Что-то подсказывало Венере, что Чондэ для неё уже не спасение, а самое настоящее искушение.