Бовинианец

На широкой заснеженной поляне стоял Серый Волк. Это был Гарм, вожак клана Черногривов. О его принадлежности к этому племени весьма красноречиво говорил пышный клок черной шерсти, покрывавший основание шеи. Он резко выделялся на белой "зимней" шкуре, также, как и на фоне всей поляны. "И зачем им это черное пятно?" – думал одиноко стоявший напротив волка человек – "Их же видно за километр". Он оглянулся. На краю поляны виднелись такие же пятна, мелькавшие между белыми лысыми деревьями. Волк смотрел на человека так, как будто насаживал его взглядом на вертел. Человек почувствовал, ему хочется развернуться и бежать изо всех сил, но вместо этого он сказал: –Пойманный тобой охотник говорил, что встреча будет один на один. –Я соврал. – неожиданно было слышать от волка чистую человеческую речь, без малейшего намека на акцент. Вроде как, он нигде не мог этому научится. – Но вы тоже не соблюли условия. Я требовал вожака. Ты не похож на вожака. –"Вожак" побоялся прийти. – человеку было приятно это произнести. Может это и не было уважительно по отношению к мэру, может даже бросало тень на людей в целом, но очень уж хотелось себе напомнить, что он не боится. Ни капли. –Как жаль. Полагаю, больше он не вожак… – Волк продолжал всматриваться куда-то вглубь человека. –У нас это не так работает… –А ты, значит, не боишься? –Нет! – уверенно крикнул человек, но получилось как-то поспешно и неубедительно. Конечно он не боялся, но незачем волку было поднимать эту тему. О, колени дрожат. Но это естественно, тут довольно холодно. –Не лги мне. Я чувствую твой страх – Волк как будто принюхивался – Хорошо. Страх – это благо. Помогает избежать ненужного насилия. – он начал обходить человека по кругу – Кому нужно насилие, верно? Проблема лишь в том, что вы начали забывать… – он перешел на тихий рык. Ужас приковал человека к месту. Он не мог пошевелится, бежать, или кричать, а самое страшное, что это чувство взялось из ниоткуда… Вернее нет, он знал от куда. Человека это уже порядочно разозлило. Что эта псина заладила про страх? Он сжал ладонь в кулак, чтобы она перестала дрожать. Надо было прекращать эти фокусы. Он подумал о кожанке, которую одел под одежду: он в броне, под защитой. Потом пришли более удачные мысли: на переговорах не убивают, боятся нечего. Он вдруг почувствовал, что может говорить. –Где ты… научился говорить по-нашему? – спросил он, неожиданно для себя самого. –Говорить? – рык прекратился, вместе с ним исчез и ужас. Он казался удивленным – Я говорю на языке волков, просто разрешаю тебе понимать. Ты силен. Думаю, с тобой можно говорить на чистоту. –Ко… Конечно – человек чувствовал, что еще не оправился. Волк сел. –С нами перестали считаться. – начал он доверительным тоном – Это все потому, что мы о себе не напоминаем. А чего нам было нужно? Всего-то, чтоб зимой нам выдавали еду. За это мы защищали ваш город от всех, кто рискнул бы на него напасть. И вы делали это исправно, пока, вдруг, не решили, что соблюдать условия вам больше не нужно. У тебя есть имя? –Гастон… –Ты понимаешь, о чем я, Гастон? –Да, понимаю, но вы сами не соблюли условия договора. Нас ограбили, значит, вы нас не защитили… –Нет, ты не понимаешь, о чем я. Моему клану нечего есть. На нашей территории зимой не на кого охотится, а на наши просьбы о расширении другие кланы отвечают, что у нас под боком целый человеческий выводок. "Прекратите воротить нос" – говорят они! "Может, вам самим поделится" – говорят они. Стая просто не понимает, как можно не хотеть убивать людей! Это ты понимаешь? – Гастон ошарашенно смотрел на волка. Он всегда представлял всех волков, как Гарма: суровых, громадных, но разумных, с которыми можно договорится. Сейчас же перед ним промелькнули целые орды Гармов, с горящими бессмысленной злобой глазами несущихся на город – Теперь, я вижу – В его голосе было слышно, что он улыбается – ты понимаешь. Я всю жизнь защищал этот город, пока это не угрожало выживанию клана. Если я вдруг пойму, что вы решили больше не выполнять условия, мне останется только сказать моим голодным братьям, что теперь им ничего не мешает пировать. И тогда в мгновение ока город будет перерезан, как стадо кроленей. У вас три дня, чтобы достать еды. –Но это невозможно… – Гарм рванулся с места в сторону Гастона, тот попробовал увернуться, и упал в снег. Пасть Гарма защелкнулась в том месте, где секунду назад была голова Гастона. –Три дня – прорычал Гарм ему на ухо – а теперь, беги. "Конечно я не буду бежать – думал Гастон, скачками прорываясь сквозь заросли и глубокие сугробы со скоростью испуганного саблезубого оленя – медленно встану, и пойду с достоинством, пусть знает наших! Да уж. Здесь то уж точно пора остановится. За мной ведь даже никто не гонится".