Нежный Ураган

Измученная Тсунаёши вернулась домой. Не к себе, к любимой. Достаточно было маме сказать, что заночует у подруги, чтобы она не задавала лишних вопросов. Один раз только когда-то спросила, не слишком ли часто Тсунаёши у неё гостит, не в тягость ли, на что получила ответ, что она там только в радость. Реборн тоже был не против похождений, зная, к кому ходила ученица. Фон лежала в халате на диване, читая книгу. Длинные волосы сохли после душа, свешиваясь с деревянного подлокотника. Тсунаёши нравилось, когда Фон ходила с распущенными волосами, но делала она это крайне редко. Только после мытья или с утра, переплетая. Потому момент был редким. Сама же Тсунаёши ходила с короткой стрижкой. Отрастить коварство волос не давало: короткие ещё хоть как-то прочесать можно было, пусть и невозможно уложить, а длинные спутывались нещадно, хоть клоками вырывай. Подойти к дивану, поприветствовать любимую нежным поцелуем — вот, что хотела Тсунаёши. Но вместо этого запнулась о собственный съехавший носок и кувырком укатилась в неведомые дали. — Я тоже тебя люблю, — только улыбнулась Фон, привыкшая к подобным ситуациям. Прекрасно знала она и желания подруги, и её подлую до катастрофичности удачу. Потому аптечка всегда лежала по близости, а Фон использовала подобные моменты как возможность лишний раз позаботиться о Тсунаёши. Мелкие ссадины толком не требовали ухода, но для Фон это значения не имело. — Если бы ты согласилась заняться со мной боевыми искусствами, мы бы и вместе чаще были, и ты бы меньше падала, — говорила она, обрабатывая неприметное покраснение ваткой, смоченной дезинфицирующим противовоспалительным раствором. — Если бы я занялась боевыми искусствами, я бы не пережила первой же тренировки. — Ты слишком строга к себе, — поцеловала заботливо в висок. — Тренировки только улучшили бы твою координацию. Боевые искусства — это не только бой. Они учат пониманию своего тела, окружающего мира и внутреннего. Попробуй. Я стану твоей надёжной опорой. — Я подумаю над этим, — смутилась Тсунаёши. Ей слишком стыдно было заниматься с любимой из-за своей ни на что не годности. — Но сначала приму душ! Ты только волосы пока не заплетай, ладно? — Хочешь попробовать сделать это сама? — улыбнулась ободряюще. — С моими кривыми руками и коса кривой получится, — потупила глазки Тсунаёши. — Не кори себя за несуществующие огрехи. Опыт приходит со временем. Сегодня я всё равно выходить никуда не собираюсь, так почему бы не попробовать. Мне нравится, когда ты касаешься моих волос, — раскрыла она свой фетиш, идеально дополняющий интерес Тсунаёши. Наскоро приняла душ, чтобы успеть поужинать до того, как просохнут волосы. Совместный вечер чувствовался особенно уютным. Будь у Тсунаёши такая возможность, она бы навсегда поселилась у Фон. Если бы… Позволь она себе подобную наглость, за ней пришёл бы Реборн, а вместе с ним и хаос. Как бы ей ни хотелось, сбежать от навязанной ответственности она не могла. Пусть и считала себя никчёмной и слабой, не знала она, насколько на самом деле воля её была крепка. Прежде чем удалось приступить к интересному занятию, Фон помогла разобраться с домашним заданием. Если девушка талантлива — талантлива во всём. Фразу можно было отнести к Фон, потому что она умела не только вкусно готовить, постоять за себя и других, но объяснить несообразительной Тсунаёши вещи, которые представлялись страшнейшими заклинаниями на давно вымерших языках со сложной шифровкой. Зато, когда опустилась ночь, без какого-либо груза за плечами, обе девушки уселись на кровати. Фон сидела спиной к Тсунаёши, полностью вверяя длинные волосы в её руки. Тсунаёши волновалась. Боялась, что окажется недостойной такого доверия. Кое-как с четвёртой попытки разделив прекрасные чёрные волосы на очень условно одинаковые пряди, Тсунаёши подхватила крайние снизу. Чтобы любимая не запуталась и не запаниковала, Фон приподняла куклу, на её примере показывая, как плести, с чего начинать. Прядка на прядку. Прядка на прядку. Тсунаёши максимально сконцентрировалась, чтобы — не дай Ками-сама! — случайно не причинить боль. Порой путаясь, затягивая плохо, Тсунаёши продолжала класть прядь на прядь, подхватывая следующую, одну отпуская. Плела усердно, поджав губы, покусывая их. Потерялась во времени. В конце закрепила тонкой чёрной резинкой, совсем неприметной. — Видишь, не так плохо вышло, — провела по косичке Фон, свешивая через плечо. Кривенькую, расхлябанную, но зато сплетённую дорогим человеком. — Вышло ужасно, — опустила голову Тсунаёши. — Поверишь, если скажу, что моя первая коса была ещё хуже? — подбодрила Фон улыбкой, касаясь носом носа Тсунаёши. — Правда? — загорелась искорка надежды. — Истинная, — не стала озвучивать Фон возраст, когда эта первая косичка была сплетена. — Если будешь плести мне каждый раз перед сном, однажды сможешь сплести идеальнее моей. — Это вряд ли, — мягко рассмеялась Тсунаёши. Потеплело на душе. Вдали от шумного родительского дома и изнуряющих внезапных и не очень тренировок особенно приятно было засыпать в объятиях любимой. Со спокойной душой. Чувствуя себя хоть на что-то годной.