Связь

      Почему-то первой встречей с ней Нил считает не день, когда она ввалилась к нему в комнату в ажиотаже от уборки, а день, когда она предложила ему горячий шоколад. Та недо-встреча особо и не запомнилась: девушка только вошла, сверкнула огромными глазищами и уже через минуту убежала, фонируя ужасом. Она его позабавила и только.        В официально вторую и условно первую встречу она чуть в него не швырнула кофейник, который стоял под рукой, когда он прошёлся мимоходом по её вареву. Но в свое оправдание Нил может сказать, что никогда не любил кофе. Ему больше импонирует правильно заваренный зелёный чай со всем своим многообразием вкусов, запахов и оттенков. Но и горячий шоколад в её исполнении ему пришёлся по душе, в этом Нил не соврал. Больше, конечно, ему нравилось, что именно ему она готовила то, что сама в шутку называла «лекарством от всех бед», ведь в итоге горячий шоколад прочно связался ассоциацией с Нилом. И когда у неё были очередные размолвки с её придурком она уже не бежала на кухню за своим уменьшенным орудием пыток, а шла жаловаться альбиносу. Конечно, потом у них всё нормализовывалось, и она снова порхала по замку, сияя улыбкой, но Нил знал, что пройдет неделя или две, и она снова будет сидеть у него под боком, шмыгать носом и негромко бурчать на суку-судьбу. Такая забавная и непосредственная. Только поэтому Нил решил нарушить своё уединение и посмотреть на её поведение в, так сказать, «естественной среде». Да и просто оценить, насколько «Этан — мудак конченный» со стороны.       Но когда он вышел к остальным во время их импровизированного собрания, от неё снова фонило ужасом. Но уже не тем «О божечки, как бы чего не сказануть, а то убьёт и не заметит», а скорее «Нил, придурок, ой прошу прощения, какого черта Вы вылезли? Соскучились по проблемам?». Это оказалось… неожиданно приятно. Нил и забыл, каково это, когда о тебе волнуются. Если бы не эта её проклятая вежливость. О, она долго его звала по имени и на «Вы». И он никак не мог ей объяснить, почему его от этого коробит. Вариант сказать правду… Нил боялся. Боялся её реакции, не мог понять, чего боялся больше: что она не поверит или наоборот поверит. И перестанет с ним разговаривать. Он, вроде как, уже привык к её присутствию в своей жизни. Но отдавал себе отчет, что было бы странно, если после его прочувственной речи на кухне (Вообще-то это я был тем, кто убил твоих родителей и хотел убить тебя, да Владимир не согласился) она бы бросилась ему на шею с объятиями.       К чему он точно был не готов, так это к обвинениям в черствости, трусости и обмане. Его дочь действительно сильно обиделась. Это был первый раз когда она орала на него. Какого чёрта, а? Почему такую важную информацию я узнаю от пьяного в жопу Этана, который мне её выдаёт по большому секрету и умоляет не  рассказывать его Чаше, «а то она обидится»? Вот просто какого чёрта?! Когда она в порыве чувств полезла драться, ну или попытаться придушить его, он, даже не взирая на сильнейшее похмелье (чтобы он еще раз пил с этим… у него же луженый желудок), скрутил её в два движения и прижал к груди. Девушка сначала напряглась, замерев и не шевелясь, словно не зная, чего ожидать от него, в потом внезапно расслабилась и обняла за талию, прижавшись крепче. Это нехитрое действие пополнило его список «Оказывается это приятно, когда…».        Следующим в этот список добавился её вопрос, который она задала, смущаясь и отводя взгляд в сторону, нервно закусывая нижнюю губу, попеременно то краснея, то бледнея, и теребя подол платья. Я могу тебя обнимать просто так? Или надо каждый раз изображать избиение младенцев? Сначала он даже не понял, что именно она от него хочет. А после просто раскрыл руки в приглашающем жесте, и чуть не был сметён с места радостно взвизгнувшим реактивным болидом. У неё был идеальный рост, чтоб Нил мог положить подбородок ей на макушку и не наклонять неудобно голову. А когда они располагались в кресле или на диване, она словно на каком-то подсознательном уровне сворачивалась в максимально удобную позу либо у него на коленях, либо рядом под боком, совершенно не мешая читать, или обдумывать только прочитанное, замирая уютным калачиком и погружаясь в свои мысли.       И спустя несколько дней Нил осознал, что этим своим действием он словно дал ей карт-бланш на постоянное нарушение его личного пространства. Словно она наконец-то дорвалась, или исполнилась её давняя мечта — появился кто-то, кому на неё не наплевать. Взрослый, которому до неё есть дело. Не потому, что она оказалась ему навязана какой-то непонятной связью, а потому, что ему действительно небезразлична. Просто так. Потому что она — это она. И злиться на неё не получалось. Потому что как можно сердиться, если она смотрит снизу своими огромными глазами, недоуменно хлопает ресницами и неуверенно спрашивает, неужели ему неприятно? И Нил против воли тает. И вместо ругани лишь ерошит волосы дочери, понимая, пока она так к нему ластится и так на него смотрит, он простит ей что угодно.       Нил полюбил те дни, когда тот придурок уходил на целую ночь в клуб и оставался там до следующего вечера. Это означало, что всё это время его девочка проведёт в компании альбиноса. Они будут разговаривать обо всём и ни о чём, она будет просить, чтобы он рассказал что-то о своем прошлом, о знакомствах с известными историческими личностями, о своём участии в каких-то значимых событиях. И его девочка будет всю ночь смотреть на него с таким восхищением в глазах. Нил иногда не понимал, она восхищается им, как личностью, что совершила всё это, или же как тем, кто видел и был знаком с одним из тех, про кого он рассказывает. Иногда под утро, когда они проговорили всю ночь напролёт, и она засыпала на ходу, она оставалась спать у него. Доверчиво прижимаясь к нему, словно в поисках защиты. Нилу сложно было сказать, что ему нравилось больше: когда она спит к нему спиной, что говорило о её безграничном доверии к нему, или же когда она прижималась к нему, обхватив руками, как большого плюшевого медведя. Ему просто нравилось, когда спала в его постели и проводила время с ним.       Однако кроме списка «Оказывается, это приятно когда…» есть еще список «Вещи, которые бесят». И первое место в этом списке занимал, разумеется, её вампир. Называть его по имени Нил не хочет принципиально  — не заслужил такой чести. Будь его воля, он бы этого молокососа разорвал на части. Уничтожил и стёр само воспоминание о его существовании. Но… его девочка привязалась к этому придурку. Кроме того, Нила терзала смутная мысль, что этот урод и её за собой утянет. Просто исходя из философии собаки на сене. Апогей произошёл, когда этот недоносок ввалился к нему с какими-то претензиями. Дескать, какого хрена Нил лезет в его отношения с Чашей? Древний не знает, как он смог удержаться и не сломать этому кретину шею. Догадывался, что после этого девочка вряд ли продолжит с ним общение, а этого он очень не хотел. Поэтому и предложил ей ранее вариант, который, как ему казалось, устроит всех: придурок будет свободен и не будет расстраивать девушку. Она будет привязана к Нилу, который сможет полноценно окружить её заботой, чтобы больше никто её не обижал. А сам Нил… ему тоже грех жаловаться, его девочка навсегда останется с ним. Идеальный план. Каждый получает, что хочет. Что могло пойти не так?        Ответ очевиден — молокосос. Молокосос, который упёрся рогом в плинтус, как любит говорить его дочурка. А потом закатил ему великолепную сцену ревности. Ничтожество. Ставил условия, требовал, чтобы чтобы Нил не общался с девочкой, угрожал между строк. Его самоуверенность неприятно поразила. В тот момент в груди Нила зародилось низкое угрожающее рычание, а этот недоносок лишь нагло ухмылялся ему в лицо, прекрасно понимая, что ничего ему древний не сделает, если не хочет оттолкнуть от себя девочку. Альбинос прищурил глаза. Этот раунд его соперник выиграл, но в их войне это не значит ровным счётом ничего. И кстати, а может это Нилу потребовать, чтобы он держался подальше от его девочки? Иначе Нил его укоротит сантиметров на пятьдесят сверху. В конце концов связь Чаша-вампир, на которую особо напирал этот недомерок, легко можно разорвать, это Нил твёрдо усвоил за прожитые годы. Какая разница, насколько сильны связывающие вас узы, если ты ведёшь себя недопустимым образом? Никакая связь не сможет перекрыть насильственные отношения. Молодняк вечно забывает основы психологии. Думают, раз связь создали, то всё — навсегда. Нил не раз видел, как разрывались связи, как Чаши вырвались из-под контроля и расправлялись с зарвавшимися вампирами, или уходили с другими детьми ночи. Для этого всего лишь были нужны сильные эмоции и железная воля. Ведь главное здесь — это чувства, эмоции, родство душ, а чем они вызваны — дело второе-десятое-сотое. И если учитывать психическое состояние его девочки, при правильном диалоге, она согласится на разрыв связи. Она уже была согласна. Он читал это в её глазах. Пусть она пока не признала сама себе, но в глубине души она понимает, что подобное отношение к себе не нормально. А Нил сможет о ней позаботиться. Для начала — как отец, а потом…  Кто знает, куда их заведёт жизнь.       Благо, она не часто называла его отцом, чаще по имени или избегая обращения как такового. Когда она впервые его в лицо назвала папой, его раздирали на части противоречивые чувства: он был счастлив, что она наконец-то сказала это ему лично. Ибо раньше он только слышал от неё: Я всё папе расскажу, будешь знать! —  когда проходил мимо комнат, где она спорила с местным костоправом и костоломом в одном лице. Хоть он и был счастлив, что она доверила ему еще одну роль в своей жизни, официально признала его своей семьёй, все же… Это не совсем то обращение, которого он ждал. Он бы хотел для неё остаться Нилом, и чтобы в том, как она произносит его имя сохранялись все его места в её жизни: взрослый приятель, древний вампир, друг, старший брат, отец. В идеале туда бы еще добавить роль «единственный мужчина», но Нил не торопится с этим. Впереди у них целая вечность, в течение которой он сможет правильно сместить её приоритеты. С другой же стороны он был в ярости, потому что папой она его назвала, очнувшись после неудачного эксперимента этого Клаурберга доморощенного. Мало ему было экспериментаторов на его пути, теперь еще и её втягивают в эти игрища! Придурка спасло только то, что его девочка бросилась Нилу на шею и повисла на нем мёртвым грузом, не отпуская до тех пор, пока он не успокоился. Иначе альбинос его убил бы. Не взирая ни на что. Потом, конечно, долго бы извинялся перед ней, долго вымаливал бы прощение, но по крайней мере, ей бы больше ничего не угрожало с этой стороны. А с других Нил сможет её защитить. А потом она сказала, что таким образом этот дебил пытался излечиться от вампиризма, и альбинос даже пожалел, что у того ничего не вышло. Вылечился бы и свалил в голубые дали из замка, оставив их с девочкой в покое.        И закономерно, что они чуть не передрались с Этаном за право напоить её кровью. Провести своеобразный ритуал «завета крови», что так любили в древности. Когда для заключения нерушимого союза стороны наполняли кубок своей кровью, а потом выпивали её. Люди переняли этот ритуал у детей ночи, ибо данное действие связывало испивших крови на веки вечные, и даже после смерти одного из участников эта связь не разрушалась. Нил не собирался рисковать, он хотел максимально привязать девочку к себе. Потому и планировал провести ритуал. Присутствующие при этом вампиры слишком молоды и неопытны, чтобы знать все нюансы обращения. Эти знания тщательно скрываются от тех, кто раньше были людьми. Ведь они подвержены эмоциям и частым перепадам настроения, в отличие от истинных, кто практически всегда постоянен в своих чувствах.        Поэтому Нил был готов отстаивать право дать свою кровь до конца. Конца Этана, разумеется. Ведь в таком случае надобность во втором отпадёт сама собой. Этан, судя по его взгляду, мыслил в том же направлении, хотя Нил не был уверен, что молокосос знал о таких тонкостях, скорей всего на интуитивном  уровне чувствовал, что древний задумал что-то, исключающее его. Но что он мог противопоставить истинному вампиру? Вампир, даже не заслуживающий зваться вампиром, созданное искусственно существо, выведенное из пробирок и бесконечных экспериментов. Но его девочка оказалась то ли мудрее, то ли хитрее, то ли просто эгоистичнее (а может просто не смогла выбрать одного из них, что нравилось Нилу куда как больше, ведь это говорило о том, что в её сердце его и Этана поровну), привязав к себе и истинного, и искусственно созданного вампира. Нил прищурившись смотрел на Этана, оценивая соперника. Больше у того не было связи Чаша-вампир, которой он так любил прикрываться. Нет связи отец-дочь, которая невольно ограничивала самого Нила. Есть лишь связь между только что обращенной и её старшими и заключённый между ними «завет крови». Они теперь на равных, и Нил сможет убедить её сделать правильный выбор. У него для этого есть вечность.