Фотографии из скрытого альбома

      С того дня я часто называю мисс Говард своей кошечкой, от чего ее левый глаз стал дергаться чаще, чем обычно. Меня это забавляет, но нельзя переходить рамки и испытывать ее терпения с таким напором, иначе не миновать беды. Последнюю неделю я хожу по тонкому льду, придумывая блондинке новые ласкательные прозвища из семейства кошачьих, которые она отказывается принимать и грозится отомстить мне в ближайшее время, если я не успокоюсь. Но как тут можно устоять? Одна лишь ее реакция будоражит до глубины души и с каждым произнесенным ласкательным словом она ведет себя все более не сдержанно. Уверена, через денек-другой, мисс Говард начнет уже в прямом смысле на меня шипеть и выпустит коготки, чтобы расцарапать мое самодовольное лицо.       Несколько дней подряд я активно штурмовала нашу кафедру, старалась чаще попадаться ей на глаза, нежно улыбаться при приветствии или прощании, консультироваться по любым вопросам, касающиеся ее предмета. Делала это по простой и глупой причине – вывести на эмоции эту статную женщину, видеть огонь в ее глазах, как он разрывает ее на части, видеть, как она сдерживает себя из последних сил. Разозлить, взбудоражить до кончиков пальцев, зная, насколько она терпеть не может таких приставаний к своей персоне, особенно если строить из себя дурочку, чтобы она в порыве ярости или злости, уже не выдерживая абсурда ситуации, швыряла отчеты на стол и велела убираться вон, почти как миссис Сильверстоун.       Конечно, если бы на ее месте была Сильверстоун, я бы в жизни не посмела делать нечто подобное – я еще слишком молода и красива, чтобы попасть в собрание самых нелепых смертей в книге «Премия Дарвина».       - Уйдите с глаз моих, Апшер. Видеть Вас больше не могу! – голос мисс Говард, дрожащий от гнева, волновал и тревожил мое естество.       - Извините, мисс Говард, но я, правда, не понимаю задание, - говорила я тихо, свесив голову и скрывая нарастающую улыбку.       - Вы все прекрасно знаете и понимаете, - ее грудь поднималась от каждого тяжелого вздоха. – Я Вам повторяю одно и то же несколько раз. Уже исписала Ваш отчет вдоль и поперек на наличие ошибок. Указала страницы в методических указаниях, где все расписано. Что Вы еще от меня хотите?       Если бы не присутствие мистера Нидермайера и мисс Кларк на кафедре, внимательно наблюдавших за нашим разговором, я бы сказала, что хочу - набросилась бы на нее здесь и сейчас, повалила на рабочий стол, на котором всегда аккуратно лежат бумаги и отчеты и, разрывая по швам ее любимую рубашку, истязала бы ее тело – долго, мучительно, сладко.       - Я поняла, мисс Говард. Простите еще раз.       - Хватит извиняться, Апшер. У меня от Вас голова уже болит. Завтра на своем столе жду Ваш готовый отчет, со всеми поправками.       - Да, конечно, - убираю мятый отчет в сумку, вставая. – Сегодня же все исправлю и завтра принесу. До свидания. Извините еще раз.       - Идите уже, Апшер, - стонет женщина, закрывая лицо руками, чтобы только не видеть, как я мило ей улыбаюсь.       После такого накала страстей она старалась делать вид, что меня не существует, но иногда буравила взглядом своих серо-голубых глаз - мол, ты же этого добивалась, а теперь вымаливай у меня прощения, если хочешь, что бы я в следующий раз хотя бы посмотрела в твою сторону или говорила дольше положенного, и я вымаливала это прощение с особой любовью и страстью.       На следующий день отчет лежал на ее столе, аккурат подшитый, без единой помарки, а внутри была маленькая записка с извинениями и словами любви. Она не умеет долго злиться, только делает вид, и не вынашивает в себе грандиозные планы мести, которые со смаком, растягивая, реализует через месяц, полгода или год. Если мисс Говард разозлить, то реакция последует в ближайшие пару дней и меня это полностью устраивает.       Честно сказать, я ждала от нее ответа на следующем занятии, но блондинка вновь делала вид, что меня не существует в этой группе, в этой аудитории и стол, за которым я сижу, пуст. Неужели я ее так сильно разозлила?       Вечером я собиралась на работу. Сложила в старый рюкзак контейнер с едой, сменную одежду, беспроводные наушники. В одном из карманов нашла потрепанную жизнью пачку сигарет, и счастью моему не было предела, а я ведь бросила курить – по крайней мере, так я заверила мисс Говард. Закрывая двери, проверила лампочку сигнальной безопасности – все работает. Как только вышла из дома, Винсент прислал сообщение, что с нетерпением ожидает меня на рабочем месте, ведь сегодня, как никогда, завал. Уже бегу, дорогой друг.       Я заступала в ночную смену в небольшом продуктовом магазинчике на окраине города, рядом с которым жила почти всю жизнь, пока мои родители не приняли решение переехать в более подходящее для меня место. Конечно, спустя много лет, когда началась моя учеба, я вновь вернулась обратно, пусть и не в родной дом и двор, в котором проводила большую часть времени в детстве, а совсем неподалеку, но в те же знакомые до боли районы, которые знаю, как свои пять пальцев, и магазинчик Винсента Моро был таким же приятным воспоминанием из детства и юности, но теперь я уже не просто покупатель, а член небольшой семьи.       Разбирая продукты из многочисленных коробок и выставляя их на витрины, я услышала входящий звонок на своем телефоне. Звонок от мисс Говард.       - Апшер? – ее голос был уставшим, но мелодичным.       - Да, мисс Говард?       - У Вас есть минутка? – голос женщины ненавязчиво манил и приятно ласкал уши.       Шестое чувство подсказывало мне, что звонит она не просто так, явно не о погоде поговорить, и не буду таить греха – я очень соскучилась за эту неделю по мисс Говард. Она несколько дней не присылала никаких сообщений, не звонила, не радовала своим присутствием в моей квартире, ссылаясь на большое количество кафедральной работы, и отказывалась принимать мою помощь.       Я уже несколько раз пожалела, что вывела ее из себя, и наказала себе никогда больше не испытывать ее терпения, ведь… иной раз я не хочу принимать участие в наших странных играх, тянуть одеяло на свою сторону и проверять наши отношения на прочность, а просто желаю собрать ее вещи и помочь переехать ко мне. Жаль, она не разделяет этого желания со мной.       Я дала знак Винсенту, который активно намывал небольшой зал, что отойду в подсобку на несколько минут. Он слегка кивнул мне в ответ, но своим внешним видом намекнул, чтобы я не задерживалась на долго. Я скрылась за дверью подсобного помещения.       - Я Вас слушаю, мисс Говард.       - Сегодня работаете в ночную смену? – удивительно, что она помнит мое расписание.       - Да, - еле слышно проговариваю. – Все хорошо?       Меня искренне волновало ее самочувствие в связи с последними событиями – новые правила министерства, обязывающие иметь электронный и бумажный вид всех документов, сдача промежуточных тестов у нескольких групп, излишние протоколы и заявления, новые дисциплины, в которые необходимо быстро вникать и, разжевав, дать информацию студентам. Бесконечная бумажная волокита, в которую она не желает меня втягивать и всем видом показывает, что все прекрасно.       Я даже предлагала свою помощь заведующему кафедрой, мистеру Сандерсу, который почти согласился отдать мне часть бумаг на выходные, но когда в кабинет зашла мисс Говард и увидела, что я сижу с кипой бумаг, выгнала меня взашей со словами, что у меня и так полно работы, нечего загружать бедную девочку. Даже заведующий не стал с ней спорить - и приятно, и обидно.       - Можно и так сказать. Как продвигаются успехи в учебе?       Как будто Вас, мисс Говард, сейчас интересует только это?       - Неплохо, как пойду на выходные, буду доделывать другие работы – немного осталось. Думаю, к концу семестра заработаю хорошие баллы для сдачи экзаменов.       - Не забывайте, Апшер, что у Вас еще не так много баллов по моему предмету. Вы сильно отстали.       - Но Вы же мне поможете, мисс Говард? – улыбаюсь в телефон.       - Посмотрим, что можно сделать, - конечно, посмотрим, и обсудим, и на практике применим.       - Я сделаю все, мисс Говард, чтобы угодить Вам и сдать все на отлично.       - На отлично? – рассмеялась она звонко, с ноткой удивления. – Да вы ставите высокие запросы, Апшер. Вам бы хоть на оценку «четыре» натянуть.       Неужели она звонит мне, чтобы просто позлорадствовать над моими «успехами» в ее предмете? Где подвох?       - Думаете, я не сдам на отлично? Я весьма способная студентка.       Уверена, она сейчас представила, насколько еще я могу быть способной. Наверное, мне придется хорошо попотеть, чтобы заслужить эту оценку, ведь она просто так меня не отпустит, высосет из меня все соки без остатка.       - Да, я наслышана о Ваших способностях, - протянула блондинка.       Я представила, как она сейчас лежит в своей теплой мягкой кровати, в пижамном костюме без нижнего белья, потягивается, выпячивая грудь вперед, а потом медленно проводит свободной рукой по складкам ткани, касаясь через тонкий материал набухших сосков, и говорит мне о моих талантах, издавая тихие протяжные стоны.       - Не буду лукавить - лично была свидетелем Ваших талантов, - отозвалась женщина, но я точно услышала вдалеке протяжный сексуальный стон.       - Джейн…       - Да?       - Ты… На что-то намекаешь? – мне же не могло показаться, что она намекает на секс по телефону. Или могло?       Если это так, то это самое неподходящее время, которое могла выбрать преподаватель – Винсент не простит мне отлынивания на работе, даже минут на пятнадцать, ведь мы вдвоем ответственные за магазин и друг за друга, а контингент заглядывает к нам разный.       - На что я намекаю? – ее голос показался удивленным.       - Просто мне показалось, что… Нет, ничего, извини. Джейн, мне… нужно работать, - жалостливо протягиваю, но так хочу, чтобы она продолжала со мной говорить. – Винсент меня ждет.       - Конечно, я понимаю, - ее интонация показалась мне более сдержанной, от чего сдавило грудь. – Не буду отвлекать тебя от работы.       - Давай я позвоню тебе завтра, и мы… продолжим?       А что продолжим? Может, намека и не было, а моя бурная фантазия решила раздуть из мухи слона.       - Конечно, - отозвалась она. - Хорошей и спокойной тебе смены, Вермина. Доброй ночи.       - Доброй ночи, Джейн. Сладких снов.       Закончив разговор, я почувствовала полную опустошенность и с этими чувствами вышла из подсобки в зал магазина, который ждал своих ночных покупателей. Винсент, что-то напевая себе под нос, протирал холодильные витрины.