Мы и они

Что-то изменилось. Но Икусаба не могла понять, что именно. Она знала, что это связано с сестрой. То не просто смена личности — в этом уж Мукуро не могла обманываться — это что-то иное, что-то значимое, что-то постоянное. Или, быть может, дело в том, что она стала воспринимать сестру иначе. Тем временем Эношима вылезла из постели и принялась искать одежду. Икусаба всхлипнула, и закрылась одеялом. Но даже так было холодно. Очень холодно по сравнению с тем, что только что произошло под ним. Или, быть может, это лишь их квартира была холодной, потому что все неоплаченные счета давным-давно сожжены. — Джунко, вернись, — прошептала Икусаба на грани слышимости, надеясь, что сестра не услышит. Или зная, что Эношима и слушать не будет. — Что ты там несёшь? Хочешь повторить? У-пу-пу-пу… — Н-нет! — покраснела Икусаба. — Я-я имела в виду… не надо тебе так говорить… — У-пу-пу!.. Чёрт, я знаю, что была хороша, но не настолько! — Перестань! Эношима уже нашла трусы и лифчик, и теперь пыталась натянуть слишком большой свитер. Потом она попыталась натянуть толстые носки поверх красных от лака ногтей. — О-о-о-о, — запрыгала Эношима, словно заяц, подбрасывая бельё в воздух, пока не нашла тёплые спортивные штаны. — А ты раньше такого не говори-и-и-ила-а-а-а-а! Икусабу опять унизили, а потому она спряталась под одеялом. Ей не было стыдно из-за того, что только что впервые занялась с сестрой любовью. Ей не было стыдно из-за того, что в глазах всего мира она страшно согрешила. Ей не было стыдно, что ей всё это понравилось — поцелуи, прикосновения тел, звуки, ласкающие слух… Ей было стыдно, что Эношима вела себя так, будто их первый раз ничего не значил. — О-о-ой! Смотрите, Мукуро совсем грустно стало! — надула губы Эношима, а затем растянула в милой улыбке. В глазах её воцарилось спокойствие. Казалось, что она невинна и чиста, словно ангел. — Думаешь, что я не люблю тебя, сис? Икусаба не ответила. Она закуталась в простыни так плотно, что кожей лица ощутила тепло собственного дыхания. — У-пу-пу-пу, вот было бы здорово, если б я не чувствовала к тебе того же? — засмеялась та. — Но это не та-а-а-а-ак! Икусаба только моргнула. Она опустила одеяло и безнадёжно взглянула на сестру, поддаваясь боли и печали. Всё как обычно, Джунко и в этот раз принесла ей то, что и всегда. А Мукуро не знала, чему верить. Отчаяние наполнило её вновь. Эношима подмигнула. — Это правда! Но ты должна пообещать мне лишь одно… что будешь любить только меня. — Ч-что? — Пообещай, Мукуро. Ты никогда не полюбишь другого, особенно какого-нибудь мерзкого пацана! Или девчонку! Ни одноклассников, учителей или… или того, кто посмеет тебе улыбнуться… или даже друга! С каждым словом в глазах Эношимы всё сильнее разгоралась ярость, пока решимость Икусабы гасла. — Ты здесь? Я запрещаю тебе заводить друзей! — Но, Джунко… — У тебя нет друзей, кроме меня. Понимаешь. Только мы. Вот и всё. Ты и я, я и ты. Икусаба едва ли могла найти слова, пусть и не собиралась спорить. Вопрос не в том, любит ли она сестру настолько же сильно. Это и так бесспорно. Но теперь что-то стыло иным. Теперь, когда они стали возлюбленными, её любовь к сестре приобрела совсем иной оттенок. Или, быть может, она впервые осознала, что ей уже никогда не полюбить другого. — И больше никого. Ведь… кто ещё был рядом? Лишь Икусаба и Эношима возвышались над миром. Икусаба и Эношима боролись за жизнь, сколько себя помнили. Икусаба и Эношима заботились друг о друге вместо родителей или воспитателей приюта. Икусаба и Эношима держались за руки, убегая от злых людей, неприятностей и неудач. Икусаба и Эношима оставались совсем одни без крыши над головой, когда дождь лил столько дней подряд. Икусаба и Эношима делят день рождения, цвет глаз, кровать, извращённые сны. Икусаба и Эношима — и лишь потом все прочие. — Никогда, Мукуро. Только мы. Они никогда не смогут жить иначе — как другие. И тем более с другими. Эношима плюхнулась на кровать и сжала руку Икусабы так сильно, что она вздрогнула. Если они смогут дотянуться до людских сердец… Старшая взглянула на младшую. То они принесут им отчаяние. И конечно же, поняла она, Эношима уже об этом знала. Она всегда осознавала всё быстрее Икусабы. Наверное, младшая уже с самого рождения знала, что они с сестрой отличаются. Но их объединяло то, что жить среди «нормальных» людей для них не вариант.  — Конечно, Джунко… я не смогу полюбить никого другого. Ведь это невозможно. — Я знаю. Эношима притянула к себе сестру и поцеловала, словно пытаясь сказать старшей, что всё хорошо, что никто другой им не нужен, что вместе у них всё будет в порядке. Но Икусаба понимала, что так у них не будет никогда. А это значило, что и Джунко это знала.