Сон...
я вижу сны.
Там тепло и уютно.
Зимний лес и высокое лазурное небо.
Это сон о той, кто пожелал стать девушкой.
Она смотрит куда-то ввысь.
В далёкую и холодную высь.
Вокруг всё так светло...
...но, увы, в то же время печально.
Не всё возможно вспомнить.
Таков жестокий рок.
Кое-что забывается навсегда.
А желание чуда оборачивается безутешным горем.
Сброшенной иллюзией перед лицом ужасающей истины.
Будет ли нынешнее счастье постоянным...
...или окажется очередным сном.
Снег падает, а затем тает.
И этому нет конца...
Суета 4-ая Пока что ничего серьёзного, кроме небольшого бедлама, или что произошло после отъезда Акико-сан «И вот очередное морозное утро февраля. Хотя я и укутался как следует перед выходом, но зубы так и стучат от стужи. Так хочется поскорее домой и укрыться в тёплом шерстяном пледике», — с такими едва согревающими мыслями я возвращался домой из вокзала, только что проводив Акико-сан на поезд. Эх, и повезло ей: поездка на юг... Вот бы и мне съездить куда-нибудь, на море, где тепло и солнечно... Но всё-таки сейчас больше переживаю за Наюки. Как там она одна? Вроде ещё утром она спала, но как сейчас — тревожно... мало ли что сестрёнка может учудить в моё отсутствие. И что за «злой дух» в неё вселился? Всё это очень сильно напоминает на сюжет какой-нибудь там манги, типа сёнена, хотя... а когда было иначе? Не хватает только парочки безбашенных друзей и тронувшегося умом деда — и с ними рвануть в Египет биться с антагонистом. Что за глупости... Когда я прибыл в этот городок чуть больше года назад, по началу мне казалось, что жизнь приобрела непривычный ход, какой можно вообразить в кино или в книжках. Вроде и самая обычная жизнь: тот же дом, тот же завтрак, те же улица, та же школа, те же одноклассники, те же вечера, та же ночь. И всё как всегда. И снова всё сначала. Всё как у всех. И для Наюки, и для Акико-сан всё было почти таким же, как и у меня. Но уже то, что мы все вместе, что мы — одна дружная и счастливая семья, так согревает сердце, так воодушевляет, что действительно каждый миг повседневности становится похожим на мангу. Радостные воспоминания... как же мне хочется их уберечь в своём сердце, как мне хочется, чтобы они продолжались всегда, как же сильно хочется согреть их и утаить от лютых морозов. Но... Уже подхожу к дому. Вокруг одна круглая зима. Деревья, на ветвях которых вместо зеленеющих листьев белеет колючий обжигающий холодом снег. Небо, от которого тянет морозным, но чистым запахом. Улицы, покрытые коркой льда и толстым слоем снежинок. Пейзаж, который стал для меня привычным. И пусть всё-таки весна, лето и тёплые времена всё-таки приходят в здешние края, но зимние картины кажутся куда более родными. Куда более дорогими для сердца. Так красиво, но наводит глубокую тоску. Всё-таки зима — это время, когда всё засыпает мёртвым сном. Закрывает глаза и всматривается в бесконечную ледяную пустоту. Это не смерть, лишь её личина. Но жизни также нет, она покидает эти места надолго. Возвращается, как только придёт время. Бесконечный цикл, в котором сменяют друг друга зимняя пустота и оживляющее тепло. Боже, почему я стал так много думать? Это и есть то, что взрослые с такой гордостью называют взрослением?.. А время уже близилось к полудню. Захожу с безмятежным выражением лица в комнату, а там... — Надо делать ноги! Тут же выхожу, захлопываю дверь и отскакиваю от крыльца, чуть ли не подвернув ногу и не упав в сугроб. Увиденное в прихожей повергло меня в испуг. Так всё разворотить... как будто она что-то выискивала, вынюхивала. — Точно! Наверняка Наюки-тян хочет покушать, — озвучил я свою догадку (ну же, шутканите, что я капитан-очевидность) и стремительно направился на кухню перешагивая через разбросанные вещи: куртки, ботинки, коробки. На кухне меня ожидало зрелище ещё неприятнее и ошеломительной. Ну и что с ней делать? Кто-то в пижаме ковыряется в холодильнике, что-то тщательно перебирая и отбирая. На полу валялись овощи... и разбитые яйца. Рядом немного разлитого молока. Чу! Этот вероломный расхититель съестных запасов оборачивается и выдаёт себя — это Наюки. Левой рукой уцепилась за палку колбасы, рот её перепачкан в молоке и рыбе. Пижама надета наперекосяк, что оголено правое плечо. Непричёсанная, неумытая, но всё такая же полусонная, как и всегда. Кое-что действительно не меняется, даже если ты одержим злым духом. Но в Наюки было кое-что такое, что сильно-сильно зацепило меня в этот момент, заставило не просто видеть, а заглянуть ей душу, всматриваясь в каждую её частичку. Её глаза. Да, эти чистые, бездонные, голубые глаза. Цвета словно прозрачный зимний лёд. Цвета словно небесная высь. Да, в них сперва читался испуг от моего внезапного возвращения. Но что куда важнее и пронзительнее в эту минуту — сколько в них одиночества и желания ласки и близости. Желания, чтобы её любили. Желания, чтобы о ней заботились. Желания, чтобы самые близкие ни за что не покидали её. Чтобы те до последнего вздоха оставались её семьёй. Оставались рядом. На глазах Наюки прозрачным жемчугом проступили слёзы — знак неутешной, но потаённой скорби. Сколько ты ждала, чтобы мы наконец воссоединились? Сколько дней ты держала в себе эту печаль, оставаясь такой же жизнерадостной? Сколько раз ты отчаивалась и сколько раз ты возвращала утраченную надежду на воссоединение? Молодец!.. Я присел на корточки перед ней, достал из внутреннего кармана куртки небольшой белый платочек и вытер лицо сестрёнки от слёз, молока и крошек. Сначала Наюки-тян немного перекривилась, даже задрожала, будто дунул морозный ветерок, но затем на её лице распустилась нежная улыбка. Её глаза тоже блестели от радости и счастья. Как же хорошо, что мы вместе. На минуту показалось, что мы — будто птицы небесные — очутились в дивном и сладком сне. Единение звуков... Единение дыханий... Единение сердец... Единение душ... И полететь нам, окрылённым, вслед за чарующей музыкой прямо в рай! И не забыть нам в эти чертоги взять Акико-сан: как же без неё. В семье нет места долгим разлукам... Наюки втихомолку обвила меня руками, спустив меня с полёта мечты на землю, крепко обняла меня и, словно с лукавым кошачьим взглядом, подкралась и слилась со мной в опьяняющем поцелуе. Наши языки переплелись, вертелись в едином порыве страсти. Мы полностью завладели друг другом, и пусть, что вокруг беспорядок, нам хотелось продолжать погружаться в этот бездонный океан удовольствий. Только вот... — ДЗИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИНЬ! Разорвался звоном в гостиной телефон. Похоже, что уже долго названивали. Пришлось мне с неохотой встать и быстро подойти к трубке, насколько это было возможным. Наюки не отпускала меня, поэтому пришлось идти вот прямо так: с «котёнком» на шее. — КЬЯЯЯЯЯЯЯЯЯ! ПОЧЕМУ ТАК ДОЛГО НЕ ОТВЕЧАЛ! — понеслось из трубки. Звонила женщина, в самом расцвете сил, но очень бойкая и воинственная. Голосина мощный. И девушка по ту сторону очень раздражена. Кому это я так насолил? — Прошу прощения, а с кем это я разговариваю? — вежливо произнёс я, подбирая слова как можно мягче, чтоб не раззадорить ещё сильнее. — Совсем туп... — оборвался голос, а затем растерянно переспросил: — Ты же помнишь меня, да? Мы же только вчера виделись, на детской площадке. В этот момент до меня дошло, что это была Мисаэ-сан, новая знакомая тётушки. Ах вот, почему мне сразу показался голос до боли знакомым. — Мне вчера звонила Акико-сан, сказала, чтобы я, если что, присмотрела за домом, если тебе будет тяжело. — Хорошо, спасибо большое, Мисаэ-сан, — учтиво ответил я. — Можете, пожалуйста, помочь с продуктами немного, Наюки-тян успела за утро лишить нас всего провианта. Затем я с лёгкой иронией описал всё то, что мне пришлось увидеть. Почему-то мне всё время казалось, что Мисаэ-сан в течение всего разговора покачивала головой, то ли от усталости, то ли от недоумения. — Ладно уж, пришлю тебе одного оболтуса с сухпайком на сегодня — по-бойцовски выпалила наш «временный опекун», — ждите. Тут мы попрощались. Затем я принялся за уборкой. Не оставлять всё так. Сестрёнка успела снова уснуть. Похоже, она утомилась слушать столь скучную болтовню. Я временно уложил её на диванчик в гостиной: хоть Наюки и не тяжёлая, но сейчас точно не хочу её поднимать в её комнату на втором этаже: и без того работы много. Лишь бы она не услышала это. Уже где-то было уже 3 часа дня, как я наконец-то управился с уборкой. Курьер от Мисаэ-сан так и не появился. — Эх, пойти б посмотреть телик, — зевнул я и направился было уже в сторону гостиной, но в этот момент (кто бы мог подумать) раздался в дверь звонок.