На ярком солнце

      Солнце палило нещадно, как и положено в самый разгар лета. Прогретая под ногами земля обжигала ступни даже сквозь обувку, а плескавшаяся в бурдюке вода уже стала до противного теплой. Вдохнув раскаленного воздуха, Селина в очередной раз выругалась сквозь зубы: выходить из дома в такую жару было ужасной, просто отвратительной идеей. Да только лекарственный травы, запас которых сейчас истощился почти до неприличия, сам себя не пополнит, а закупиться в Купеческом Квартале не получится: все деньги уходили на предстоящую свадьбу младшей сестры. Вот и приходилось топать ножками по погоде, в которую хороший хозяин даже скотину на улицу не выгонит.       Мысли о готовящейся свадьбы также не добавляли Селине радости. И хоть вся развернувшаяся на потеху односельчанам драма уже успела девушке порядком надоесть, но боль в груди совсем не унимала. Не отболела еще вспыхнувшая ярким пламенем влюбленность к ковирскому купцу, по несчастливой случайности заехавшего к ним в Темноводье. Не отошла еще почти детская обида: «Почему не я?» И хоть, Мелитэле ей свидетель, Селина искренне не понимала, за что Юлиан так прикипел душой у ее несомненно красивой, но глуповатой сестре, но приходилось смотреть неприятной правде в глаза: свадьбе она никак не сможет помешать. Обычно суровый отец принял будущего тестя как родного, постоянно находя случай назвать Юлиана сыном, Светящаяся что тот орен Алина без остановки рассказывала подружкам о том, как богато и счастливо заживет в далеком Ковире и как будет всем без исключения присылать дорогущие подарки. А Селина не могла найти в себе силы искренне порадоваться счастью сестры и теперь с нарастающим нетерпением ждала повозку, что должна была прибыть со дня на день и отвезти ее в Элландер, где ее ждало долгое обучение в храме Мелитэле. Конечно можно было написать в храм и попросить об отсрочке. Мать Нэннеке, несомненно, уважила бы столько серьезный повод как свадьба сводной сестры, но меньше всего на свете Селина хотела становиться главным развлечением для гостей на свадебном вечере. За последний месяц она и так успела стать посмешищем всей деревни.       Терзаемая нерадостными мыслями Селина машинально шла в сторону поля, не замечая ничего вокруг. Ей бы стоило припомнить список нужных трав, прикинуть, откуда начать поиски и что искать в первую очередь. Но как девушка ни старалась сосредоточиться, все мысли возвращались к свадьбе, Юлиану и сестре, вызывая горечь и глухое раздражение. Желание что-то сломать, ударить или, на худой конец, расплакаться становилось все нестерпимее, но… — Сестрица! — раздавшийся у самого уха голос стал для Селины полной неожиданностью. Вздрогнув, она резко повернулась, едва удержавшись на ногах, чтобы увидеть прямо за собой Алину. Вся вспотевшая, тяжело дышащая словно после долгого бега, сестра тем не менее довольно улыбалась. Селина скривилась: и без того отвратный день становился только хуже. У нее не было ни желания, ни сил выслушивать счастливое щебетание сестры, но саму Алину, кажется, это совершенно не смущало: — Я заметила тебя еще на выходе из деревни, — как ни в чем ни бывало продолжала она. — Звала, звала, но до тебя еще попробуй докричись. Идешь куда-то, витаешь в облаках и ничего вокруг себя не замечаешь. Ну кто ж так делает? — Я думала о том, какие травы надо собрать, — не моргнув глазом солгала Селина. — Дома запасы почти закончились. — Травы, травы, травы, — Алина со скучающим видом закатила глаза. — Конечно же. А что еще могло вытащить нашу затворницу Селину из дома? Сходила бы хоть на танцы для разнообразия, может быть уже давно бы жениха себе нашла. — Ты-то чего меня искала? — сквозь зубы спросила Селина. Чтобы не ответить сестре как она того заслуживает, ей пришлось сделать глубокий, очень глубокий вдох. — Да вот, — Алина перекатилась с носка пятку и улыбнулась до подозрительного невинной улыбкой, — я скоро уезжаю в Ковир, ты — в Элландер. Возможно пройдут годы, прежде чем мы вновь увидимся. Вот и решила составить любимой сестричке компанию. Может наконец пойму, что такого особенного ты находишь в копании в земле. Селина окинула Алину подозрительным взглядом. Ей было сложно поверить в искренность сестры. Между ними никогда не было той душевной теплоты и доверия, которой обычно ожидают от сестер. Вынужденная с самого детства помогать по дому, Селина не была в восторге от того, что младшую сестру до домашних дел почти не допускали. Конечно, причиной тому было слабое здоровье сестры, но легче от этого не становилось. Да и Алина, все же окрепшая с возрастом, не изъявляла особого желания помогать. Ее больше интересовали баллады мастера Лютика в исполнении Адама, местного барда, да хихиканье по углам с подружками. Вечно погруженная в домашние дела и учебу Селина не пыталась этому препятствовать. Она не понимала такого легкомыслия, злилась, даже обижалась порой, но молчала. Ввязываться в ссору с отцом, а он бы несомненно встал на сторону младшей из дочерей, у Селины не было никакого желания. Так они с Алиной и жили под одной крышей, но будто бы в разных мирах, до этого лета, когда одним поздним вечером в дом солтыса не постучался заплутавший купец. Разворачивавшиеся дальше события были до того предсказуемы, что, наблюдай это Селина со стороны, не смогла бы сдержать презрительного смешка: завистливая старшая сестра никак не может принять счастья младшей. Вот только, прочувствовав все это на собственной шкуре, смеяться уже не хотелось, хоть и финал этой драмы и был близок: младшая сестра обретает счастье со своим возлюбленным, а старшая остается ни с чем. Дожидаться развязки Селина не планировала, но неужели кому-то станет хуже, если они в первый и последний раз пройдутся вместе, поговорят и попрощаются по-человечески? Слишком гордая, Селина не смогла бы сама сделать такой шаг первой, но отказать сестре не смогла. — Хорошо, — согласилась она. — Поможешь тогда на обратной дороге травы донести. — Как скажешь, — просияла Алина, смотря на нее Селина все-таки не смогла сдержать ответной улыбки. — Срежем путь через поле, по прямой туда еще полдня идти. Шли они молча, даже не пытаясь завязать разговор. Селина впереди, Алина же чуть отставала. Не привыкшая к долгим переходам Алина явно не рассчитала свои силы, предлагая свою компанию старшей сестре, но Селина не собиралась обращать на это внимание. Как бы все не закончилось с Юлианом, как бы не болела душа, Алина была права: возможно они видят друг друга в последний раз на долгие годы. И портить их последние воспоминания Селине совсем не хотелось. — Я устала, — сказала она, когда Алина окончательно выбилась из сил. — Эта чертова жара меня совсем доконала. Давай отдохнем немного, а уже потом продолжим путь. Алина молча кивнула и без лишних слов упала в корни дерева, у которого они остановились. Селина тоже присела рядом, поставила рядом корзину, в которой все еще лежал бурдюк с водой. Она была уже привычной к таким переходам, а вот сестре действительно нужно было время, чтобы перевести дух. — Не понимаю, как ты находишь в себе силы идти каждый раз в такую даль. — Это дело привычки. Да и такая погода скорее редкость. А ты… Не жалеешь, что пошла со мной? Чуть отдышавшись, Алина мотнула головой, ее светлые пшеничные волосы окончательно растрепались. — Нет. Конечно я не подозревала, что придется столько идти, но мне очень нужно поговорить с тобой. Без лишних ушей. Селина напряглась. Охватившую ее расслабленность как рукой сняло, а только поднявшееся настроение начало стремительно падать. — Я слушаю, — осторожно сказала она. — Как ты знаешь, моя свадьба состоится на следующей неделе. Сейчас все заняты приготовлениями, все на нервах. Ты уезжаешь в Элландер через четыре дня. Прошу в качестве свадебного подарка проведи эти четыре дня в Вызиме. Погуляй по Купеческому кварталу, послушай песни в тавернах, развейся. Я слышала Элландер ни в чем не сравнится с Вызимой. Лови момент, пока есть возможность. Я договорилась с возницей, тебя и твои вещи отвезут в город этим вечером. Словно оглушенная, Селина не находила слов. Какая же она дура! Помириться? Попрощаться?! Неужели она даже на секунду поверила, что Алина решит сделать шаг ей навстречу? Да не в этой жизни! — Вот оно как… — тихо произнесла Селина, стараясь сдерживать рвущийся наружу гнев. — Так не хочешь видеть меня в последние дни перед свадьбой? Не боишься, что вся деревня тебя засмеет? Скажут, что Алина Гофман так боялась своей сестры, что выслала ее куда подальше аж за неделю до свадьбы. — Как только я выйду замуж, уеду с Юлианом в Ковир. И как там будут изгаляться эти кметы мне будет совершенно побоку. — Так если тебе от слов других ни горячо ни холодно, зачем просишь меня уехать? Я, как и ты, возможно никогда больше не увижу Темноводье, так почему не даешь мне в последний раз проститься с домом как следует? — Еще спрашиваешь?! — разозленная Алина вскочила на ноги, будто не она еще минуту назад сидела, без сил прислонившись к дереву. — Да потому что ты можешь все испортить! Что, думаешь я не вижу, как ты день и ночь крутишься вокруг него словно лиса? Все пытаешься соблазнить его? Даже теперь, когда свадьба уже назначена? Еще и удивляешься, когда я пытаюсь защитить то, что принадлежит мне?! — Юлиан не вещь, чтобы кому-то принадлежать, — Селина поднялась. Она не хотела ссориться с сестрой, но и эту перебранку не она начала. — А если так сомневаешься в верности своего нареченного, то может стоит перенести свадьбу? — Ишь чего захотела! Я выйду замуж на следующей неделе. Нравится тебе это или нет. И да будет тебе известно, что в верности Юлиана я не сомневалась ни на секунду! — В таком случае и в моем отъезде нет никакой нужды. Алина презрительно рассмеялась: — Не разыгрывай передо мной невинную овечку! Будто я не знаю, что у тебя на уме! Думаешь кто-то поведется на то, что ты просто так пошла за травами аккурат накануне свадьбы? Надеешься подлить Юлиану приворот, чтобы он бросил меня прямо у алтаря? Так вот, не выйдет! Прошу пока по-хорошему: уезжай в Вызиму. Дай мне спокойно выйти замуж! Не согласишься — пойду к отцу. И ты все равно уедешь, но без вещей и денег как последняя оборванка. И плакало твое обучение в храме Мелитэле. — Никуда ты не пойдешь, — несмотря на кипящий внутри гнев, Селина смогла изобразить холодную улыбку. — Отец скорее позапирает нас в комнатах и свадьбу отменит, сославшись на твое слабое здоровье, чем позволит вынести сор из избы. Так что нечего угрожать мне, сестричка. А то вправду сварю приворот и заставлю Юлиана бросить тебя у алтаря. Конечно же она блефовала. Подчинять волю любимого, позорить на всю Вызиму и ломать ему судьбу — у нее бы рука не поднялась на что-то подобное. Конечно, ей бы очень хотелось, чтобы Юлиан обрел счастье именно с ней, но раз так не случилось, то с этим уже ничего нельзя было поделать. И никакой приворот не мог этого исправить. Вот только Алина восприняла слова более чем серьезно: — Почему, почему ты не понимаешь? Это ведь мой единственный шанс вырваться отсюда! Ты умная, Селина, ты точно устроишься лучшим образом! Скоро уедешь в Элландер и думать о нас забудешь! А я? Если не выйду замуж за Юлиана, то что со мной станется?! Буду перечитывать вирши Адама, когда тот найдет возлюбленную моложе и красивее меня? — лицо сестры исказилось в гримасе бессильной ярости, по ее щекам текли слезы ярости. — Ты хоть представляешь, скольким я жертвую? Я больше никогда не увижу Адама и буду до конца жизни жить с мужиком, у которого на уме нет ничего, кроме денег и раскопок! И все равно мешаешься! Зачем? Хоть раз, прошу тебя, сделай хоть что-нибудь ради меня. Шанс вырваться? Мужик, у которого на уме нет ничего кроме денег и раскопок? Так она видит Юлиана? Мужчину, который своим светлым умом и мягким нравом заставил Селину поднять голову от трав и книжек? Единственного, ради кого она готова была оставить мысли об Элландере? Кажется в шепотках, что ходили по углам Темноводья, было гораздо больше правды, чем ей казалось: на самом деле Алина любила Адама, просто деньги Юлиана она любила еще больше. — Сделать что-то ради тебя? — Селину трясло от едва сдерживаемой ярости. — Ты, избалованная девка, ещё смеешь меня просить о чем-то? Ты, папина любимица, принцесска, заливаешься соловьём о единственном шансе! За всю жизнь палец о палец не ударила, белоручка! — А кто в этом виноват? — не собиралась оставаться в долгу Алина. — Ты хоть раз пыталась чему-нибудь меня научить? Ходишь из себя такая умная, а как до дела доходит скорее удавишься, чем станешь что-то объяснять! Раз родилась уродиной, надеялась остаться самой умной? Думала я тебя и в этом обойду, так? Но что-то тебе твоя учёность не сильно помогает. Юлиан даже не смотрит на тебя, а с моих рук даже болотную воду выпьет. И благодарить ещё будет. Селина молчала. Медленно, но верно разрозненные факты у нее в голове стали складываться в картинке подобно паззлу. Действительно. Как Алина, ее наивная, не слишком образованная Алина смогла так заинтересовать купца из самого Ковира, который знал, кажется, больше всех жителей Темноводья вместе взятых? Все это время изволила себя этими вопросами, а ответ, как оказалось, лежал совсем на поверхности. Алина молчание сестры истолковала в свою пользу: — Нечего ответить, да? — спросила она, подбоченившись, на ее лице играла злорадная, полная ликования улыбка. — Признаешь наконец, что всегда недооценивала меня, что смотрела на меня сверху вниз? Но скоро никто в Темноводье не посмеет кинуть даже косого взгляда в мою сторону. Когда я выйду замуж за Юлиана, даже тебе придется проявлять почтение, дорогая сестрица. Селина вздохнула. Злые, обидные слова младшей сестры уже не трогали ее. Всю злость, ярость и обиду смыло догадкой, которая так и рвалась с языка: — Глаз Нехалены. — Что? — лицо Алины мгновенно побледнело, вся уверенность вдруг испарилась, ещё больше уверив Селину в собственных догадках. — Мне все не давало покоя, чем ты смогла привлечь такого, как Юлиан. Да он за всю дорогу до Вызимы видел сотни таких деревень как наша. И в каждой, уверена, есть такие девицы как ты. Так почему из всех ему приглянулась именно ты? Да ещё так, чтобы под венец вести. Чем ты можешь быть лучше даже столичных красавиц? — Замолчи, — это было произнесено сестрой тихо, почти шепотом, но Селина это услышала. И не остановилась. Сейчас ее почти ничего не могло остановить. — Только зачарованным зеркальцем, что досталось тебе от покойной матушки! Это ведь оно тебе подсказало, куда идти, что говорить, так? Поэтому ты бегала по вечерам в дом Абигайл? Даже с тем ведьмаком, Беренгаром, поэтому снюхалась, так? — Прекрати… — Умно, нечего сказать. Да только что-то я не вижу при тебе твоего любимого зеркальца? Да и чего уж тут удивляться? Сама же собирала его осколки по всему дому. А что ж ты за ним не уследила? Неужто кусок стекла рассказал, что привороты не длятся вечно? Или что даже выскочив замуж не так-то просто мужика удержать? Что оно тебе показало? Как быстро он налево ходить начнет? Или как взашей от Ковира до самого Темноводья тебя погонит? — Да замолчи же ты наконец! Рванув вперед, Алина со всей силы пихнула сестру. Не ожидавшей этого Селина потеряла равновесие и как была распласталась на земле. Корзина укатилась куда-то в кусты. Алина стояла над ней тяжело дыша. По ее щекам текли слезы. Опять. Злоба вновь закипала где-то в груди. — Не тебе меня судить! — прокричала Алина. — И не этой стекляшке решать, что со мной случится! Я… Селина медленно поднялась, отряхивая подол юбки. Всю жизнь ей говорили: если ссора выходит из-под контроля, разворачивайся и уходи. Не провоцируй. Будь старше, будь умнее. Селина хорошо помнила эти наставления и сейчас. Но, в первый раз за долгое время, они ее не останавливали. Смотря прямо Алине в глаза, она, размахнувшись, дала ей оплеуху. Со всей силы, до звонкого шлепка и отбитой ладони. Голова сестры дернулась в сторону, на щеке расцвело ярко-алое пятно. Потом она, конечно, пожалеет об этом. Даже сама пойдет просить прощения и может действительно соберет все свои вещи и этим же вечером уедет в Вызиму, ни с кем толком не попрощавшись. Но это будет потом, сейчас Селина чувствовала лишь пьянящее удовлетворение. За свое собственное разбитое сердце, за сердце Юлиана, оказавшееся в цепких ручках недалекой и жадной до денег девчонки, не способной оценить настоящую ценность того, что попало ей в руки. — Это тебе за Юлиана, — тихо сказала Селина. — Я могла бы прямо сейчас пойти к твоему жениху или Адаму и раскрыть все, но я не буду. Ты сама кузнец своей судьбы и сильнее чем ты сама, я тебе жизнь не испорчу. Повеселись на свадьбе. Развернувшись, Селина собиралась уйти. Ей предстояло найти уединенное место, чтобы от души погоревать, оплакивая свою первую любовь и потерянный из-за Алины шанс на счастливую жизнь с Юлианом, но этим планам не суждено было сбыться. Молниеносно рванув вперед, Алина схватила ее за волосы и потянула назад. Молча, перестав тратить силы на ненужные слезы и обвинения. Едва устояв на ногах, Селина заехала локтем Алине по лицу. Завязалась драка. Они тягали друг друга за волосы, мутузили со всей силы, без всякой жалости. Селина даже не сомневалась, насколько отвратно это выглядит со стороны. Но как тут остановишься, когда удары сыплются со всех сторон? Сгруппировавшись, она выждала момент и изо всех сил оттолкнула Алину. Не ожидавшая этого Алина потеряла равновесие и начала падать. Глухой удар, тонкий жалобный вскрик, пробирающий до самого нутра скрежет — и Селина, распластавшаяся рядом после столько сильного толчка понимает, что произошло нечто непоправимое. — Алина? Сестра не отвечает, она лежит как упала, все ее тело мелко дрожит, трава у головы, кажется, почернела от крови. — Алина!!! Селина метнулась к сестре и не смогла сдержать рвущийся наружу вопль. Кровь, кровь все прибывала и прибывала и никак не хотела останавливаться. Оторвав от юбки кусок ткани, Селина прижала его к затылку сестры. Под пальцами что-то хрустнуло, ткань почти тут же намокла от крови, по телу Алины прошла крупная дрожь и она затихла. Вместе с ней затихла и Селина. Оглушенная, она все прижимала насквозь промокшую насквозь ткань к голове сестры, медленно покачивалась и, кажется что-то напевала себе под нос. Она не знала, сколько прошло времени, но пришла в себя от пробирающего до самых костей могильного холода и вызывающего животный ужас шёпота: — Селина... Подняв голову, Селина увидела возвышающийся над собой обезображенный и полусгнивший труп. Седые, словно выбеленные на солнце волосы развивались на невидимом ветру. Венок из засушенных цветов чуть съехал с почерневшего черепа. — Селина... — труп протягивал к ней обезображенные полусгнившие руки, полуразорванное льняное платье развевалось над землей. — Почему ты убила меня, Селина... Селина не смогла запомнить момент, как загнанной ланью сорвалась с места и побежала в поля не разбирая дороги. Призрак не отставал. Он несся за ней стремительно то исчезая, то появляясь вновь, обдавая сзади могильным холодом. А Селина все бежала и бежала, пока в глазах не стало темнеть от усталости, а в легких не осталось совсем воздуха. Она уже совершенно не представляла, где она находится, куда ей бежать. Силы оставляли ее, она уже готова была падать наземь от усталости, как совсем рядом с ней раздался крик: — Ложись! Даже не понимая, что делает, Селина тут же ринулась на землю, пролетев по инерции еще несколько метров. Сзади раздался выбух, за которым последовал злобный крик призрака, но девушка не обратила на то внимание. Она лежала на земле, отчаянно хватая ртом воздух в попытке хоть как-то восстановить дыхание. Рядом послышались грузные шаги, над ней наклонился мужчина с темной густой бородой: — Жива? — его голос низким и басовитым. Селина осторожно кивнула — ее голова все еще кружилась — но незнакомому мужчину это хватило. — Пошли, — тихо сказал он, будто бы его совсем не смущало то, что Селина была перепачкана в крови с головы до ног, — надо обработать твои раны. Ни слова больше не говоря, он помог девушке поднялся и провел ее в дом, который — поразительно! — действительно был совсем недалеко и стоял у самого края полей. — Отшельник я, — не хотя представился он, обрабатывая ссадины Селины. — Живу здесь один, хозяйство держу, за могилами присматриваю. На жизнь хватает. — А тот призрак? Мне говорили, что они не могут отходить от места своего появления больше, чем на сто шагов. — Некоторые не могут, — согласился Отшельник. — Но тот, что тебя преследовал не был обычным призраком. Это была полуденница. Для них все поле как дом родной. В этот раз я смог отогнать ее от тебя серебряными опилками, но в ближайшее время поостерегись ходить через поле, барышня, раз призрак нацелился на тебя. — Полуденница? — Да. С такими и не каждый ведьмак справится. Что уж говорить об обычных людях. Ими становятся невесты, не дожившие до собственной свадьбы. Чувствуя, как мир уходит у нее из-под ног, Селина машинально кивнула. — Я схожу, посмотрю, может призрачница еще кого-то уже по полю гоняет, — сказал Отшельник, закончив с перевязкой. — А ты пока у меня отдохни. И не переживай, не обижу. Завтра к утру уже восстановишься, а я на всякий случай тебя до деревни доведу. Не имея никаких сил сопротивляться, Селина позволила уложить себя на простую кровать Глаза ее слипались, после пережитого нестерпимо хотелось спать, но даже в таком состоянии ее не отпускала мысль: она не просто убийца. Из-за нее Алина стала призраком, который неспособным найти свой покой даже на той стороне. И что ей теперь делать? Как жить? Как искупить содеянное? Терзаемая вопросами без ответов, Селина погрузилась в тяжелый сон без сновидений.

***

      Из дома отшельника она выбралась уже после заката. Улучив удобный момент, Селина как самый последний вор вылезла сквозь окно, и, стараясь не перебудить всю живность, с которой управлялся добрый отшельник, выскочила в поле. На смену невыносимой жаре пришел приятный холодок. Земля остывала, со стороны Вызимы шел свежий ветер. Но Селине все равно было жарко. Ее трясло как в лихорадке от возбуждения, а небольшая склянка, столь нагло сворованная у старого мужчины, жгла юбку. Еще день назад она скорее бы удавилась, чем опустилась бы до чего-то подобного, но мир, как любила говорить Абигайл, имел привычку крайне резко и быстро меняться.       Нужное место она нашла без труда, словно ноги сами привели ее туда, куда она хотела. Теперь под раскидистым деревом стояла могила. Совсем свежая, немного неказистая, но аккуратная, она одним своим видом, вновь заставила Селину расплакаться. Сохрани ее Мелитэле, что же она натворила? Что еще собирается сотворить? На всем белом свете найдется хоть один человек, который поверит, что ни на одно мгновения она не желала такого конца? Что, несмотря на все разногласия, действительно дорожила своей сестрой? Вряд ли кончено.       В голове, как и в душе, образовалась сосущая пустота. Убийство Алины словно выжгло все живое у нее внутри. Устроившись в корнях дерева рядом с могилой, Селина достала их кармана юбки сворованный флакон. Выдержка из болиголова. Концентрированная. Этот отшельник явно не был таким простым, как казался на первый взгляд. И в другой реальности, где не было этого дня, где Алина была жива и во всю готовилась выйти замуж, Селина несомненно бы улучила момент побольше узнать об этом отшельнике, живущем в полях. Но здесь и сейчас Селине было совершенно все равно. Откупорив крышечку, девушка залпом выпила содержимое флакона. Внутренности тут же свело судорогой. Стараясь унять охватившую ее боль, Селина легла на медленно остывавшую землю. Алина, Лина, Лелечка. Как же она надеялась, что смерть убийцы успокоит дух сестры. А даже если этого не хватит, Селина не будет знать покоя и после смерти. Она обязательно достучится до Алины даже на той стороне, подойдёт, извинится, обнимет о сердца так, чтобы ее глупая младшая сестричка никогда не сомневалась в ее, Селины, любви и раскаянии. Вместе с полуночным ударом часов в полях Темноводья раздалась тихая песня полуночницы.