ты наливаешь всем шампанского, и всем становится весело. я наливаю себе водки, и всем становится страшно.
***
Малфой благодарил этот день, заставляющий его пропустить целые сутки очередного свидания с треклятым шкафом. Он преследовал его наяву и во снах. Кошмары стали неотъемлемой частью жизни Малфоя. И всё было бы не так страшно, если бы главным героем в них был он сам. В день Хэллоуина студенты готовили Тайную комнату по всем фронтам. Атмосфера шума и гама, весёлых голосов, местами перепалок оживляла, позволяя влиться во всю эту суету. Драко оказался внутри знакомых стен гораздо позже остальных и замер около дверей, осматриваясь по сторонам. В его голове роилось несколько мыслей о том, что сейчас делать: а) Найти Нотта и Забини, чтобы страдать этой хернёй вместе с ними. Ведь делать тыквочки так весело! б) Найти Золотое Трио и выбесить их забавы ради, чтобы насладиться реакцией. Например, можно пробить голову Уизела той самой тыквой, которая упоминалась выше… в) Уйти отсюда, пока никто не заметил, и прийти на всё готовое. Ибо ему делать что ли нечего, как развешивать всякие звёздочки и… Он ощутил, как его головой пробили грёбаную тыкву, и вязкие семена оказались в его волосах, пока глаза опасно сверкали в прорезях, глядя прямо на Тео. Слизеринец уже стоял перед ним, смеясь до такой степени, что согнулся пополам, и даже Блейз впервые рассмеялся за это долгое время. — Я убью сначала тебя, — Малфой ткнул палочкой в сторону Нотта, и улыбка сразу же исчезла с его лица. — А потом тебя, — лицо Забини приобрело то же выражение лица. — Да ладно тебе, возможно, Грейнджер нравятся овощи. — Так он уже… — мулат не успел договорить, как слизеринец зарядил в него Силенцио. Но взгляд Блейза изменился, и тот поспешно развернулся, даже забыв о заклятии. — Драко, они опять подшутили над тобой? — Паркинсон взмахом палочки сняла тыкву с головы Малфоя, очистив волосы, и с улыбкой разглядывала его, в то время как Нотт скривился, стоя в нескольких метрах от них. — Приятно удивляет, что ты сразу поняла, какие идиоты могли до этого додуматься. — Почему тебя сегодня не было на ЗоТИ? Ты снова был в поместье? — Нет, а что? — Сегодня у нас были дуэли. Меня поставили с Грейнджер. — Представляю это шоу. За сколько секунд она управилась с тобой, Паркинсон? — в его голосе была неприкрытая усмешка, а взгляд ненароком нашёл мгновенно ту, о которой шла сейчас речь. От глаз слизеринки это не могло скрыться. — Я хочу показать грязнокровке, где её место. И у меня есть пара идей. А вот это Малфою совсем не понравилось. Будто бы он не мог позволить кому-то даже мысли о подобном после нескольких секунд той нежности, которой его удостоила Грейнджер. После того огня, который она оставила за собой из-за своей робости, дрожащих колен под его ладонью, трепещущего дыхания. Он ощутил себя гриффиндорцем, который хочет защитить то, что заставляет его испытывать букет чувств сразу. — Это плохая идея. — Почему же? — Потому что это даже звучит жалко. Прими поражение перед маглорождённой с достоинством, а не веди себя как блядский сквиб, — зелёные глаза предательски заблестели, а жгучая обида волной захлестнула всё её «я». — Ты защищал её в той же манере на четвёртом курсе, когда мы были на чемпионате мира по квиддичу, Малфой. Вот от чего сейчас я испытываю жалость, — от его взгляда, в котором был только холод, она инстинктивно сжалась, но не отступила, продолжив. — Только не говори мне, что она тебя приручила, как дворовую собаку. Я слышала о сплетнях, которые ходят вокруг вас, но даже подумать не могла, что ты опустишься до такого, Малфой. — А теперь слушай меня внимательно, Паркинсон. В моих словах нет никакого скрытого смысла, беспокойства и прочей лабуды, с которой я не имею ничего общего. Я просто не хочу слышать ничего про Грейнджер. А связавшись с ней, ты только огребёшь от её дружков. Забыла? — То есть все те слухи — ложь? Она всё так же вызывает в тебе неприязнь? — в её глазах было столько надежды. Она так хотела разбить те сомнения, которые посеяла Гринграсс. — Нет той неприязни, которой я бы мог охарактеризовать Грейнджер. Она грязнокровка и подружка Поттера, к которому я испытываю отвращение. По-моему, уже все факторы говорят об этом. — Слава Салазару, ты всё тот же Малфой, которого я знала. — Только, Пэнси, мне жаль то время, которое ты потратила на меня. Между нами ничего не будет и… Только девушку это уже не интересовало. Она ничего не слышала вокруг. Всё это время Гермиона стояла около них, прикусив щёку изнутри с такой силой, что мерзкий вкус металла оказался на языке. За несколько секунд он смог сравнять её с землей, а потом пару раз притопнул по остатку гордости. Грейнджер даже не могла подумать, что эти слова могут ударить по ней с новой силой. Если бы она знала об этом, то никогда бы не допустила мыслей, в которых есть он. Гриффиндорка ненавидела разочаровываться в людях. Она даже не заметила, как быстро прошло время за тем, что творила с помощью магии, подвешивая свечи в воздухе, ближе к небесному потолку. Гарри и Рон ушли незадолго до этого, а девушка осталась с ещё парой студентов, чтобы скоротать часы этого отвратительного вечера.***
В ту ночь она осталась с горьким привкусом на языке и давящим комом в горле. С этими словами, которые не выстирать из памяти, даже отбеливающим порошком с ментоловым ароматом. словами, точно едкие пятна, усеявшие её лёгкие, которые не вывести перекисью, не выбросить в мусор, как бы велико это желание ни было. — Как же это так? Она нахмурилась и, глубоко вздохнув, сползла по стене, опустив лицо в ледяные ладони. По рукам потекли шпарящие линии, до самых локтей промочив белую рубашку, в которой она встретила его сегодня. Вот так, Гермиона, вот так.***
Месяц. Чёртов месяц. Она игнорировала его уже тридцать один день, и, наверное, это было самой ужасной пыткой для него и его эго. Говорят, душевные раны рубцуются — бездумная аналогия с повреждениями телесными, в жизни так не бывает. Эта рана уменьшалась, затягивалась частично из-за попыток отвлечься на кого-то другого. Они оба так думали. Пока взгляд одного из них не касался другого. Когда Малфой вспоминал о ней, сидя в метре от неё на паре, то помочь уже никто и ничего не были в силах. Он так надеялся, что Грейнджер думала так же о нём. Искренное непонимание критичности этой ситуации. Почему она так отнеслась в этот раз к его словам? Почему она не откликалась на его насмешки, взгляды и специальные касания в коридоре? Когда она проходила мимо, он мог ловким движением пальцев скинуть ремешок её сумки с хрупкого плеча. Гриффиндока даже не оборачивалась на него. Словно его и нет. Пустое место. Именно это он услышал на семнадцатый день их молчания, когда она стояла в компании своих друзей и рассуждала что-то о его персоне. Неоднозначная улыбка сверкнула на его губах, но она так же быстро исчезла после вопроса Тео. — Каково это? — Что? О чём ты? — Драко оторвался от её образа, переключившись на приятеля. — Проигрывать Уизли из-за своей гордости. Он ненавидел фразу «главное не победа, а участие». После проигрышей слизеринец превращался в циничного лидера, который желал идти по чужим головам ради своей цели. Может ли он считать Грейнджер той самой целью? Я думаю о тебе всё время. Думаю о тебе утром, идя по холодку. Нарочно шагаю помедленнее рядом с тобой, чтобы твой запах задел меня. Думаю о тебе вечером, когда осознаю, что такое одиночество. И я напиваюсь, чтобы думать о чём-то, кроме тебя, но добиваюсь обратного эффекта. Я думаю о тебе, когда вижу и не вижу тоже. Я обязательно найду другое занятие, только сейчас не могу. Если ты знаешь, как исхитриться, чтобы тебя забыть, то научи меня. У тебя же это хорошо получается. Запись из собственного дневника вырвалась с корнем в собственном сознании, оставив ни с чем. Малфой смотрел исступлённым взглядом перед собой, нервно переминая руки. В голове у него царил хаос. Он не мог произнести ни слова.***
Гермиона сбилась со счёта. Уже было неважно, сколько дней, неделей прошло с того момента, когда она услышала о себе те слова, которые впечатались в её кожу. Только было неясно, почему они резали так, будто в тот момент она услышала что-то новое о себе. Должно быть, ей не стоило удивляться. Нужно было принять это как должное. Девушка всегда считала, что он не изменится и останется всё тем же кретином. И она, конечно же, была права, но это всё равно больно. Боль эта затянулась настолько, что уже не чувствовалась. Чувство, когда человек не хочет открываться тебе и доверять, но ты изо всех сил пытаешься проникнуться, пробило её до дрожи. Или это ветер на улице поднялся сильнее. Она уже не могла понять. С ней раньше не было такого. Были Гарри и Рон, книги, кофе, учёба и спасение мира. Больше ничего не волновало. То ли это взросление, о котором ей говорила мама? Она так сильно скучала по ней. Сначала показалось, что это мираж, но ей навстречу шёл Малфой, а мантия развевалась от его уверенного шага. Если она развернётся сейчас, то это будет слишком глупо. Нет никого рядом, с кем она даже может завести диалог, чтобы он не подошёл. Чёрт, но зачем она врёт себе. Она каждый раз надеялась, что сейчас Драко осмелится, проявит храбрость и честность, прикоснется к её плечу и скажет при однокурсниках, что им нужно отойти. А недели летели, хоть она и не хотела. — Стой. И Грейнджер остановилась, впервые за долгое время посмотрев в его глаза. Что-то в них изменилось. Не вглядывайся она в них до этого так часто, то и не заметила бы этого. — Я наговорил лишнего, — отчеканил его ледяной голос, будто бы с чьей-то плёнки. — Этого будет достаточно, чтобы ты наконец-то заговорила со мной? Истерический смех пробил её, и она отрицательно качнула головой. То ли себе, то ли на его вопрос. Он этого не понял. Но Гермиона развернулась, и Драко тут же застал её врасплох, дёрнув за предплечье обратно. — Нет, не уходи, — вырвалось из его уст, словно он не хотел, чтобы эти слова были озвучены. — Малфой. Он молился, чтобы ни один мускул на его лице не вздрогнул от её голоса. Мерлин, как он давно не слышал своей фамилии именно из этих губ. Нервных, плотно сжатых. Именно в такие моменты плотское желание поцеловать их возникало быстрее, чем мысли разумные. Вдруг тогда они станут мягче, потому что это он заставит их разомкнуться? Но она продолжила. — Я проясню ситуацию. — Уж постарайся. Ведь я слишком глуп. — Бесспорно, — она тяжело сглотнула. — Возможно, я подошла к тебе слишком близко. Но я никогда не делала так, как делаешь ты. Это твоё дело, то, как ты проживаешь свою жизнь, как ты разбрасываешься словами на ветер. Про поступки я уж вообще молчу. Но наступит день, когда никто не взглянет на тебя и уж точно не захочет быть рядом. Даже Паркинсон и остальные. Да, Малфой. Он сложил руки на груди, внимательно выслушивая весь поток, исходящий из неё. Но слушать этого не хотелось. Она говорила так, будто была права и уверена в этом на 101%. Будто знает о чём говорит. Ветер беспорядочно разбросал её волосы, но Драко успел заметить ее красный шарф, который подчёркивал губы, слегка покусанные. Он видел на них кровавые ранки, уже подсохшие.коснувшись тебя, Грейнджер, попробовав раз, звери, живущие в моем теле, хотят ещё и ещё.