Сука любовь

Лучше сына Сатаны только Сатана

      В жизни каждой девушки обязательно есть мудак, который послан на эту грешную землю только ради того, чтобы испортить ей жизнь. Возможно, он уже это сделал. Или только собирается. Но, так или иначе, когда он появляется, ты точно знаешь, что ничего хорошего от него ждать не стоит, что с ним можно только литры грязи вкусить и ничего кроме, но всё равно впускаешь его в свою жизнь, в свою постель, в своё сердце. Он вытягивает из тебя все жизненные силы, а потом ещё долго жрёт их после, просто потому что он вечно голодная тварь. Ты ненавидишь его всей душой и каждый раз, собираясь к нему на свидание, свято веришь в то, что идёшь исключительно ради того, чтобы послать его ко всем чертям, но стоит вам оказаться рядом, ты плюёшься и ненавидишь только себя, потому что на него у тебя нет иммунитета. Он неприятен тебе, противен, омерзителен, ты хочешь одного — чтоб он сдох в какой-нибудь канаве в страшных муках, но ты его, блядь, всё равно по какой-то необъяснимой причине любишь больше жизни и знаешь, что как только он подохнет, ты напьёшься в хлам, отметив это событие, а потом уйдёшь вслед за ним, потому что без него жизнь потеряет всякий смысл.       В моей жизни есть такой мудак. И прямо сейчас он пялится в экран мобильного телефона, улыбаясь как идиот, пока печатает очередную похабную смс-ку очередной легкодоступной девице.       — Люцифер, убери проклятый телефон, мы же в кино, — вздыхаю я, когда мобильник бойфренда снова вибрирует от входящего сообщения.       — Прости, малыш, но я не могу игнорировать тренера, у нас сезон начался, — вина в его голосе звучит искренне, даже глаза не дают уличить подонка во лжи, но я ведь не слепая. Я вижу селфи полуголой Ости в окошке открытого чата в WhatsApp. Конечно, разве могли мы провести хотя бы один вечер без его шлюх?       Я ничего не отвечаю, молча киваю на гаджет в руках Люцифера, и тот с невозмутимым видом смотрит сначала на экран, потом снова что-то печатает и, наконец, демонстративно отключает телефон.       — Это все Астр и его бездонная галерея, — Люцифер притягивает меня в свои объятия, и я закатываю глаза, но не сопротивляюсь.       — И зачем же Астру слать фотки Ости в чат команды? — я знаю, что Люц соврёт, мне просто интересно, какую ложь он придумает на этот раз.       — Мы коллективно выбираем Дино подружку. Он расстался с Лилу больше недели назад, парню надо потрахаться.       — Надо же, какая сплоченная у вас команда, — с сарказмом хмыкаю я, ощущая, как руки на моём теле сжимаются сильнее.       — Прекращай дуться, милая. Ты же знаешь, мне нужна только ты. И люблю я только тебя, — шепчет Люцифер, и я чувствую, как его рука пробирается в вырез моего платья, ощупывая грудь.       Да, я знаю, что нужна ему только я. А ещё знаю, что хочет он всех. Но я хочу, чтобы он действительно любил меня так, как говорит об этом.       У меня есть целый список того, что меня бесит в Люцифере. Я могу привести миллион причин, по которым нужно бросить его и забыть, но каждый грёбаный раз остаюсь по одной единственной причине — я люблю этого козла. Стоит ему улыбнуться этой своей кривой и сексуальной ухмылкой с проклятой ямочкой, и я готова стоять у его ног на коленях и прощать ему всё на свете. И именно по этой причине после кино мы едем к нему, хотя я и поклялась сама себе, что после фильма точно его брошу.       Почему я каждый раз превращаюсь в безвольную куклу и тряпку рядом с ним?       Откуда у него такая власть надо мной?       Люц ощущает напряжение между нами, разумеется, он понимает, чем вызвана моя холодность и отстраненность, ведь когда ему надо, он бывает до невозможности проницательным. Он то и дело бросает быстрые взгляды на меня через плечо, и чтобы избежать разговоров, я прибавляю громкости радио, отвлекаясь на проплывающие мимо пейзажи города через тонированное окно. Сейчас почти полночь, но этот город никогда не спит. Неоновые вывески казино и клубов призывно кричат о новых шоу и горячих предложениях, желая привлечь внимание всех тусовщиков Хеллсити. В моём родном Хевенстауне нужно сильно постараться, чтобы найти развлечение на вечер, но здесь с этим нет проблем, и именно это мне нравится больше всего.       Чувствую, как горячая ладонь опускается на моё колено, слегка его сжимая и отвлекая от созерцания пестрящих всеми красками билбордов. Люц не спеша ведёт рукой вверх по бедру, ненадолго остановившись у подола платья, прежде чем его пальцы пробираются под лёгкую хлопковую ткань. Я закусываю губу и твержу себе, что должна отбросить его руку, попросить отвезти меня домой, заблокировать его контакт везде, где только можно, и вычеркнуть, наконец, из своей жизни этого блудливого мудака, но вместо того, что надо сделать, я, прикрыв глаза и закусив губу от злости на саму себя, развожу бедра.       Прости, гордость, но эту битву мы проиграли.       «Ты слабачка, Уокер!» — тут же отзывается вышеупомянутая гордость.       Воздух в автомобиле становится гуще и тяжелее с каждым неторопливым движением мужских пальцев. Люцифер медленно, но верно заставляет мой мозг отключиться, чтобы взять контроль над моим разумом, над моим телом и над моей душой в свои умелые руки. Его ленивые ласки доводят меня до безумия, вытесняя все мысли, кроме одной: «хочу еще». Между ног становится влажно и горячо, я беспокойно ёрзаю на сидении и закусываю губы, когда Люцифер задевает кончиками пальцев промокшее кружево и усмехается как самый настоящий дьявол. Он прекрасно знает, что делает со мной, и продолжает дразнить намеренно.       — Ты такая нетерпеливая, Вики, — елейным голосом тянет Люц, мучительно медленно ведя рукой от бедра к колену, чтобы в конечном итоге поправить на мне юбку, словно истинный джентльмен.       Он выглядит абсолютно спокойным и полностью сосредоточенным на дороге, но я замечаю азарт и возбуждение, плещущиеся на дне его кроваво-красных глаз, что в темноте автомобильного салона кажутся чернее ночи. Я знаю этот взгляд и знаю, что за ним последует…       Люцифер тянется к пачке сигарет, а через несколько мгновений в лёгкие врывается дым с едва ощутимыми нотками клубники. Длинные пальцы подносят к губам сигарету, и Люц делает долгую и глубокую затяжку, а затем медленно выдыхает дым через рот. Удивительно сексуальная картинка. С неё-то и начались все мои проблемы, когда простое и почти невинное желание попробовать на вкус сигаретный дым закончилось страстными поцелуями и почти животным сексом на заднем сидении машины Люцифера. Люц подобен никотину — он тоже вызывает зависимость. Он моя вредная привычка, и я больше не хочу курить, но слезть с него выше моих сил. Я приоткрываю окно со своей стороны, желая прогнать из головы клубничный туман под названием «Люцифер».       «Скажи ему. Скажи ему. Скажи ему. Скажи, скажи, скажи», — велит голос разума, но я как обычно его игнорирую, стараясь не подавать виду, что в эту самую минуту в моей голове творится хаос, потому что говорить с Люцифером о чувствах — всё равно, что биться головой о стену.       Я молчу, когда Люцифер паркуется на подземной парковке здания, в котором находится его квартира. Молчу, когда мы, обнявшись, как нормальная пара любящих друг друга людей, поднимаемся на его этаж. Молчу, когда двери лифта закрываются, и я оказываюсь зажата между холодной металлической стеной и крепким мужским телом. Молчу, когда сильные руки сжимают мою задницу и приподнимают вдоль стены, вынуждая обхватить ногами талию Люцифера. А всё потому что с Люцем легко забыть даже о том, какой он мудак. Его речи ничего не стоят, его обещания неба в алмазах пусты, и я ненавижу то, что моё сердце предательски сбивается с привычного ритма от каждого брошенного на ветер слова. Проклятый Люцифер! Даже лжёт так, что сладко слушать.       — Весь вечер этого ждал, — рычит Люц в мою шею, задирая подол платья. — Мне крышу сносит от тебя напрочь. Мой самый любимый наркотик.       Мы не добираемся до спальни, потому что терпение — не то, чем мы оба можем похвастаться, да и заниматься сексом в прихожей у стены нам не впервой. Рядом с Люцифером я теряю самообладание и чувство собственного достоинства. С ним я другая — более раскрепощённая, дикая и безрассудная. Каким-то магическим образом Люциферу удаётся задеть самые тёмные и самые порочные струны моей души, и я покорно позволяю ему сжечь меня в огне своего бесовства. Всё тело будто искрит от возбуждения, и нет сил противиться ему. Вот что Люцифер делает со мной.       Люц проводит ладонью вдоль моего позвоночника и надавливает на поясницу, заставляя прогнуться. Ступней ударяет по моей ступне, вынуждая раздвинуть ноги шире, и я с радостью подчиняюсь, чтобы получить свою дозу кайфа, который может доставить только Люцифер. Он двигается позади меня глубокими ритмичными толчками, почти до боли сжимая мою талию, не оставляя сомнений в том, что вскоре проявятся синяки от его пальцев. Синяки на теле, шрамы на сердце — это как раз подарки в духе Люцифера.       — О, Господи! — кричу я, когда Люцифер ускоряет темп, вбиваясь в меня ещё грубее. Двигаюсь ему навстречу и едва не впечатываюсь лбом в стену, но в последнюю секунду успеваю подставить ладонь.       — Не он, — усмехается в мою шею Люц, слегка прикусив нежную кожу.       Большая ладонь сжимается на моём горле, рывком разворачивая лицо к дьяволу позади. Горячие губы накрывают мой рот и впиваются в жадном и требовательном поцелуе.       — Чё-ё-ё-ёрт, — стону я в рот Люца, когда он начинает стимулировать клитор.       — Уже ближе, но не совсем.       Порочные нашёптывания дьявола, обещающего все удовольствия мира, хриплые стоны и грязные ругательства, перемешавшиеся с вульгарными шлепками тел, запах древесного одеколона и проклятых клубничных сигарет, а также умелые движения пальцев и члена внутри моего тела толкают меня за грань, накрывая с головой волной ни с чем не сравнимого экстаза. Люцифер теснее вжимается грудью в мою спину, когда достигает собственной разрядки. Откинув голову ему на плечо, пытаюсь отдышаться, но моё внимание привлекают чьи-то тяжёлые шаги за дверью.       — Люц, что за?.. — испуганно бормочу я, когда слышу щелчок проворачивающегося в замке ключа, но Люцифер не отвечает. Он слишком резко отстраняется от меня и с молниеносной скоростью натягивает брюки, неразборчиво матерясь себе под нос.       Я едва успеваю поправить одежду и могу только надеяться на то, что мой внешний вид не кричит «свежеоттраханная», когда входная дверь распахивается и в квартиру входит незнакомый мужчина, но тут же замирает на пороге, смерив Люцифера удивлённым взглядом.       — Какого хрена? — хмурится Люцифер, глядя на незваного гостя.       — Собственно, небольшого, — равнодушно отвечает незнакомец. Он бросает на меня быстрый взгляд, кривясь и качая головой, очевидно сообразив, чем я занималась минуту назад, прежде чем вновь перевести недовольный взгляд на Люца. — Вижу, ты времени зря не теряешь. Опять девок с улицы в дом тащишь. Развел тут бордель.       Я задыхаюсь от грубости незнакомца, хотя понимаю, что не с пустого места он сделал такие нелестные выводы обо мне. На языке вертится тысяча и одно оправдание, но я не произношу ни слова, потому что Люцифер сжимает мою ладонь, давая знак помалкивать, и притягивает меня к себе, крепко обнимая. Я не понимаю, что происходит, но мне совершенно не нравится, как Люц смотрит на мужчину в дверях. Прежде я никогда ещё не видела его настолько озлобленным.       — Это не какая-то девка с улицы, а моя девушка, так что выбирай выражения, папа, — цедит сквозь зубы Люцифер, выплевывая последнее слово с издевкой. Папа?       Мои глаза расширяются от шока, и я смотрю на Люцифера в немом вопросе. Какого черта его отец здесь забыл? Твою ж мать, зайди он на пару минут раньше, его взору предстала бы чудненькая картинка того, как его сыночек натягивает какую-то девицу у стены. Вот было бы поистине самое эпичное знакомство с родителями парня в истории.       — Девушка? С каких пор… А, впрочем, неважно. Может, представишь нас друг другу? — с презрительной усмешкой интересуется отец Люцифера.       — Виктория Уокер — моя девушка. Вики, это мой отец — Дэймон Сатанович или более известный как просто Сатана.       Блядь-блядь-блядь-блядь-блядь…       Сатана… так вот что имела в виду мама, когда говорила, чтобы я держалась подальше от сына Сатаны да и вообще от всей их семейки манипуляторов. Но откуда мне было знать, что под «Сатаной» она подразумевает не метафору, а мэра Хеллсити? И почему мне даже в голову никогда не приходило погуглить злейшего врага матери? Господи, какая же я идиотка! Я должна была догадаться, что Люцифер не просто избалованный мальчик-мажор. Я, в конце концов, знала его фамилию, так почему не сложила два и два?!       — Очень приятно познакомиться с вами, мистер Сатанович, — пищу я, сглатывая ком в горле.       — Уокер? — хмурится Сатана. — А твоя мать случайно не…       — Да, — еле слышно выдыхаю я, сильнее вжимаясь в Люцифера. — Да, я дочь Ребекки Уокер.       — Потрясающе, — тянет отец Люца, и от его улыбки мне становится не по себе. — А я думал, что меня уже ничем не удивишь после того, как на прошлой неделе ты привел на официальный банкет ту сомнительную девицу, кстати, как её звали? Обри? Отем? Остин?       — Ости? — подсказываю я, и Сатана прищёлкивает пальцами, кивая.       — Точно! Ости. Милая девочка, правда, слишком своенравная и за языком не следит. А еще ужасно ведёт себя, когда напивается.       Волна гнева поднимается внутри меня, когда слова Сатаны доходят до взволнованного от неожиданной встречи разума. Чувствую, как Люцифер напрягается всем телом, сильнее сжимая мои плечи, его сердце грохочет так, словно готово в любой момент пробить ребра и забить меня насмерть. Вот же лживый сукин сын! Скучал он по мне на семейном ужине! Ага, как же!       — Я могу это объяснить, — шепчет он мне на ухо, подавляя мои попытки и выбраться из его рук.       — Не надо мне ничего объяснять, — шиплю я ему в лицо, мечтая испепелить ублюдка взглядом. — С меня довольно твоих объяснений! Хватит вешать мне лапшу на уши!       Когда мне, наконец, удается сбросить с себя его руки, я практически вылетаю из квартиры, не заботясь о формальных прощаниях с двумя порождениями дьявола. Люцифер хватает меня за локоть и что-то бормочет о том, что взял на тот ужин Ости специально, чтобы позлить отца, но мне дела нет до его оправданий. С меня достаточно! По горло сыта его трёпом!       — Милая, клянусь, она ничего не значит! Только ты имеешь значение! У нас с Ости ничего не было! — с жаром выкрикивает Люцифер, притягивая меня для поцелуя, но я отворачиваюсь и влепляю ему звонкую пощечину. Ну, разумеется, ничего не было! Так я и поверила!       Звук, с которым моя ладонь соприкасается с щекой Люцифера, эхом отдаётся от стен коридора и немного отрезвляет. На мгновение мы оба замираем, удивленные моим поступком, и мне даже становится немного не по себе от того, как загораются его глаза. Я ни на минуту не сомневаюсь в том, что Люц не станет поднимать на меня руку, но, зная его паршивый характер, он может выдать и что-нибудь покруче, поэтому я как можно скорее забегаю в лифт и жму на кнопку закрытия дверей, успевая произнести парочку проклятий в адрес теперь уж точно бывшего парня.       Мне кажется, что лифт движется недостаточно быстро, меня всю трясёт от адреналина и злости, но я стараюсь взять себя в руки, прикидывая в уме план дальнейших действий. Оказавшись на улице, верчу в руках телефон, думая, чей номер лучше набрать, хотя вариантов не так уж и много. Домой возвращаться не хочется, там мама снова присядет на уши, потому что она ведь говорила.       До квартиры Мими можно дойти пешком за пару минут, но Люцифер и прежде не был у неё на хорошем счету, а если я заявлюсь к ней среди ночи и расскажу обо всём, то высок риск, что утром нас обеих кому-то придётся забирать из полицейского участка, потому что Мими арестуют за попытку убийства, меня — за пособничество.       Остается только Дино, но мне не хочется его подставлять. В прошлый раз, когда я поругалась с Люцифером и попросила лучшего друга меня забрать со свидания-катастрофы, всё закончилось ночью в травмпункте, где Дино вправляли нос, а Люциферу накладывали швы на бровь. Уж лучше копы и разъярённая Мими.       — Мисс Уокер? — мужской голос заставляет подпрыгнуть от неожиданности, и я с замешательством смотрю на приближающегося Сатану.       — Мистер Сатанович? — я скрещиваю на груди, желая то ли закрыться, то ли провалиться под землю от стыда, но, кажется, ниже падать уже некуда.       — Я шёл за Люцифером, хотел поговорить с ним, но мы разминулись. Я бы предположил, что он поехал за вами, но если вы здесь, то…       — Он поехал в бар, — закатив глаза, смеюсь я почти истерически. — Он всегда едет к стриптизёршам, а не в цветочный, когда у нас проблемы.       — И часто у вас проблемы? — на вопрос Сатановича-старшего я могу ответить только поднятой бровью. — Согласен, глупый вопрос, в конце концов, мы говорим о моём сыне. Если вы никуда не спешите, то позвольте мне украсть немного вашего времени. Хочу разобраться в том, что произошло между вами. Возможно, мой опыт поможет решить некоторые ваши проблемы.       — Звучит сомнительно, — хмыкаю я, окинув Сатану оценивающим взглядом.       — Так и ситуация, скажу я вам, весьма не однозначная, — криво ухмыляется он.       При знакомстве мне особенно некогда было разглядывать Сатану, но сейчас представился шанс в полной мере оценить того, кто породил причину моих сердечных страданий. Люцифер говорил, что от отца унаследовал только фамилию и скверный характер, но я к его списку могла бы добавить глаза, отказать которым невозможно, даже если их взгляд способен спалить к чёртовой матери половину мира, и, пожалуй, дьявольскую притягательность, не оставляющую равнодушной ни одну женщину. Внимательно изучив Сатановича, в голове невольно всплывает мысль, что, должно быть, в молодости он был чертовски горяч. Да чего уж, он и сейчас способен поднять температуру в Хеллсити до критической точки.       — Хорошо, но только потому что ваша компания лучше других вариантов, — сдаюсь я, проходя мимо Сатаны.       — Сочту за комплимент, — смеется мужчина.       — Не стоит.       Поездка в лифте с отцом Люцифера кажется чем-то сюрреалистичным и ненормальным. Я вообще не понимаю, с чего решила, что разговоры по душам с Сатаной более предпочтительны, чем нравоучения матери или криминальные наклонности Мими. Вики, где были твои мозги? Но сбегать уже поздно, я просто послушаю, что он мне скажет, а затем вызову такси и вернусь домой. Или всё же к Мими. Или к Дино. Или ещё куда-нибудь. Ой, ладно, потом разберусь.       В квартире Сатана берёт на себя роль радушного хозяина, чего никогда не делал его сын. Забавный факт: Люцифер множество раз имел меня на кухонном столе, но ни разу не накрывал его для меня. Вообще, не припомню, чтобы хоть когда-то меня кормили в этом доме чем-то, кроме пустых обещаний. Сатана что-то говорит о причинах своего внезапного появления в квартире сына, но я не особенно внимательно его слушаю, слишком сильно погружённая в собственные мысли. Мне не даёт покоя множество вопросов, которые я не рисковала задавать Люциферу, однако я могла бы получить некоторые ответы от его отца…       — А у вас всегда не ладились отношения с сыном? — вопрос вылетает прежде, чем я успеваю заткнуть рот омлетом, приготовленным Сатаной, и мне тут же становится стыдно, но мужчину это нисколько не смущает.       — Всегда, — спокойно отвечает он, исследуя содержимое кухонных шкафчиков. — Видишь ли, сначала у меня не заладилось с его матерью. Мы с ней так и не узаконили наш брак, а потом и вовсе расстались, когда Люцифер был ещё маленьким. Его мать ненавидит меня и по сей день, и, если честно, имеет на это полное право. А что касается Люцифера… с тех пор, как я стал жить отдельно от них, он вообще предпочитает делать вид, что меня не существует. Скажи, Виктория, ты когда-нибудь пробовала глифт?       — Глифт? Не припоминаю.       — Отменный напиток. Прекрасно подходит для сложных разговоров.       Мистер Сатанович достает из бара бутылку с голубой жидкостью, но вместо того, чтобы разлить алкоголь по стаканам, уходит в гостиную, словно он внезапно о чём-то вспомнил. Заинтригованная происходящим, я следую за ним и останавливаюсь в проёме межкомнатной арки, когда вижу, как Сатана любовно возится со старым проигрывателем, в сторону которого Люцифер даже дышать запрещает. Некоторое время мужчина сосредоточенно изучает стеллаж с виниловыми пластинками, и вскоре квартиру заполняет глубокий и мелодичный голос Фрэнка Синатры. Кто бы мог подумать, что Сатана в душе тот ещё романтик?..       Следующие несколько часов я рассказываю Сатановичу историю отношений с его сыном, и он внимательно слушает, время от времени задавая уточняющие вопросы, которые иногда вгоняют в краску, но я всё равно отвечаю на каждый. С ним так приятно и легко обсуждать даже самые интимные вещи, потому что ни в лице, ни в голосе мужчины не проскальзывает осуждение или праздное любопытство — одно участие и желание помочь.       — Похоже, яблоко от яблоньки и впрямь падает не далеко, — качает головой Сатана, тихо посмеиваясь. — Даже при том что мы практически не поддерживаем никакой связи, Люцифер всё равно остаётся сыном своего отца. Хотя в его годы я был ещё хуже.       — Ни за что не поверю в это, — смеюсь я, допивая остатки глифта из бокала и тут же подставляя его для добавки. — Вы не производите впечатление идиота и раздолбая, думающего только нижней головой.       — Это возраст, Виктория, и жизненный опыт, — вкрадчивым тоном объясняет Сатана. — В молодости мне казалось, что перед моими ногами весь мир, и только руку протяни — он может лечь яблоком в ладони. Но когда тебе уже давно не двадцать, ты начинаешь смотреть на вещи более осмысленно. В женщинах ты предпочитаешь качество, а не их количество, впрочем, как и во всем.       — Но я ведь не могу вечно ждать, когда Люцифер перепробует всех девушек Хеллсити, чтобы убедиться, что ему нужна только я? Или что ещё хуже — что есть кто-то, с кем ему будет лучше, чем со мной? — баюкая глифт в бокале, несвязно бормочу я.       — Так не жди. Почему ты позволяешь ему так с собой обращаться?       — Прозвучит банально и глупо, но я люблю его, поэтому и терплю. Каждый раз, когда он делает выбор не в мою пользу, это ощущается словно пощёчина. Каждый раз после его предательства мне хочется плюнуть на всё и уйти, чтобы он больше не причинял мне боли, но я недостаточно сильна для этого. Смотря на него, я уже не вижу парня, в которого влюбилась, но я не представляю своей жизни без него. Я идиотка, да?       — Нет, Виктория, ты просто молода и влюблена, — с тяжёлым вздохом заключает Сатана.       — Надежда умирает последней…       — Надежда, но не любовь, — решительно прерывает мое нытье мужчина. — Эта сука всегда первой сдаётся. А неудачная любовь обычно переходит в ненависть: либо ты начинаешь ненавидеть того, кого любил, либо ненавидишь себя за глупость. И в первом, и во втором случае ненависть разрушительна. Поверь моему опыту, малышка.       — А вы любили? — непроизвольно вырывается у меня, когда я, будто зачарованная, теряюсь в блеске красных с золотыми крапинками глаз. Этот мужчина удивителен. Он так мудр и опытен. Он уже научен жизнью и может многому научить меня. Так на кой тогда, спрашивается, мне довольствоваться молодым и ветреным идиотом, если есть более зрелая и надёжная его версия?       — Нет, я всё ещё живу в ожидании любви, — голос Сатаны слегка вибрирует от смеха, и дрожь приятного волнения пробегает вдоль позвоночника. Я давно потеряла счёт времени, но кажется, будто только сейчас заметила, насколько приятный тембр голоса у Сатановича: слегка хриплый, даже в некоторой степени грубоватый, но одновременно с тем тёплый и чарующий. Его взгляд глаза в глаза прямой и уверенный, будто в самую душу смотрит. Всё в Сатане кричит о том, что перед тобой сидит не мальчик, возомнивший себя взрослым мужчиной, а настоящий мужчина.       — Мистер Сатанович… — я не узнаю собственного голоса, когда обращаюсь к мужчине. Откуда взялась эта хрипотца, томность с придыханием? Словно под гипнозом я подаюсь немного вперёд, сокращая расстояние между нами.       — Виктория… — практически рыча произносит моё имя Сатана. Чёрт, мне нравится, когда он зовёт меня полным именем. Обычно оно мне кажется грубым и тяжёлым, но то, как произносит его Сатана… звучит величественно, будто молитва.       Я не успеваю себя остановить, когда шальная мысль проносится в голове, и под её действием я окончательно сокращаю расстояние между нами и впиваюсь губами в губы Сатаны. На вкус они как глифт и дорогие сигары. Никакой грёбаной клубники, только изысканный табак. Мужчина тут же отвечает на поцелуй и, обхватив мою шею, притягивает меня ближе. Я взбираюсь на стол, опрокидываю бокалы с глифтом, не сильно тревожась о беспорядке, и преодолеваю полметра ради того, чтобы оказаться на коленях у Сатаны.       Этот мужчина способен свести с ума. Он целует глубоко, жадно и по-собственнически, будто я принадлежу только ему одному, вытягивая из меня душу своим ртом. Он углубляет поцелуй, и я плавлюсь в его крепких руках, как сладкая вата под жарким солнцем в июльский полдень, подставляя на милость его искушённым губам шею, плечи и грудь. Глифт тому виной или же ласки опытного мужчины передо мной, но я слишком потеряна в ощущениях и совершенно не замечаю ничего вокруг, пока в затуманенное похотью сознание не врывается хлопок двери и уже успевший стать родным голос, который едва не сочится ядом, когда произносит:       — Да вы, блядь, издеваетесь!