Выбор

Цепи на руках и ногах звякнули, когда Шэнь Цзю попробовал напрячь руки, и демоница сказала: — Не нужно этого делать, мастер Шэнь. Это для вашей безопасности. Безопасности? Разве что от него самого. Он прикрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться. Ему не блокировали по крайней мере меридианы, а значит, он сможет освободиться, если захочет. Если захочет. Он, разумеется, хотел, и еще как. Вот только не мог. Он сам согласился на это — а значит, будет играть свою роль до конца. Он повернул голову набок — хотелось вывернуть шею, чтобы посмотреть, что там делает демоница, но это выглядело бы жалко, так что он лишь следил краем глаза, насколько получалось. Ловил отблески ее красных одежд, тень от движения рук. Она возилась с чем-то — перезвон бубенчиков на одеяниях сливался со звяканьем склянок. Потом безо всякого предупреждения на спину Шэнь Цзю полилось теплое, он вздрогнул, ощутил разлившийся в воздухе сладкий аромат. — Это чтобы кожа была бархатной и нежной, — проворковала демоница. — Повелитель будет ласкать вас сегодня на ложе. Нельзя его разочаровать. Шэнь Цзю промолчал. Он уже пробовал огрызаться в ответ на слова Ша Хуалин, но тем только веселил ее. Молчание оказалось куда более выгодной тактикой. — А еще, — голос демоницы упал до шепота, — это драгоценное масло содержит сок волшебного растения. Если вдохнуть его пыльцу, немедленно воспламеняешься страстью и больше ни о чем не будешь думать. Капли сока достаточно, чтобы ощутить возбуждение неистовой силы, такое, что можешь умереть, если не утолишь его, но можешь умереть и утоляя. Вам досталось гораздо меньше капли, мастер Шэнь, но этого хватит, чтобы небесный столп повелителя стал вашим спасением от собственной страсти. Эта девка говорила непристойности так изысканно и сладко, что в ответ хотелось грязно, площадно ругаться, вспомнив все слова, которые Шэнь Цзю знал много лет назад. Где только она таких манер нахваталась, ведьма? Хвост метелки лег на спину Шэнь Цзю и принялся размазывать масло по коже. Ша Хуалин сказала: — Повелитель запретил кому-либо касаться вас руками. Приходится так, уж не обессудьте. Но его можно понять. Ему в супруги достался хозяин пика, чистый, как вода в горных озерах. Вас ведь еще никто не касался, верно? Вы достанетесь повелителю нетронутым, как юная дева. Это ли ни радостная участь? Шэнь Цзю рассмеялся бы ее словам, если бы мог. Радостная участь. Да он в самом страшном кошмаре не мог себе вообразить, что станет супругом Ло Бинхэ, повелителя демонов и своего бывшего ученика. *** Три дня назад Шэнь Цзю — Шэнь Цинцю, хозяин пика Цинцзин из ордена Цанцюн — сидел в приемном зале рядом с главой своего ордена Юэ Цинъюанем и с нарастающим изумлением и ужасом слушал демона, что стоял перед ними. Демон, нечеловечески красивый и распространяющий вокруг себя ледяной холод, вещал ровным, стылым голосом, а между ним и главами Цанцюн громоздились распахнутые сундуки с золотом и драгоценными камнями, горы тончайшего шелка и сверкающей парчи, какие-то нефритовые вазы и что-то еще, всего не перечесть, отчего зал напоминал пещеру сокровищ. За спиной же демона стояло множество других — разных, похожих на людей и не очень, одетых странно, скудно или вовсе почти не одетых. По центру, в кольце длинноногих демониц, среди которых особенно выделялась уже известная на Двенадцати пиках Ша Хуалин, стоял никто иной, как Ло Бинхэ. — Я приношу извинения уважаемому Повелителю Севера, — наконец заговорил Юэ Цинъюань, когда демон закончил свою речь. — Вероятно, я плохо расслышал. Вы сказали, что эти дары — свадебный выкуп за нареченную невесту Повелителя Демонического царства, — он склонил голову в сторону Ло Бинхэ. — Но поскольку речь идет об ученицах ордена, хозяева пиков — те, кто дозволяет помолвку. Однако, насколько мне известно, подобные обеты на Цанцюн Ло Бинхэ ни с кем не приносил. — Это я прошу прощения, — морозный голос Мобэй-цзюня разносился далеко по всей зале. — Человеческий язык сложнее демонского. Я не имел в виду, что невеста — девица. Шэнь Цзю видел — Юэ Цинъюань с трудом удержался от изумленного взгляда в сторону Ци Цинци. Никто на Цанцюн, кроме нее, не мог быть «невестой», не будучи «девицей». В воздухе, как звон серебряных колокольчиков, рассыпался смех Ша Хуалин. — Когда мы говорим «невеста» или «жених», это одно слово, — пояснила она. — Повелитель Севера имел в виду, что здесь, будучи учеником, Ло Бинхэ получил брачный обет от мужчины. Если быть точнее, от своего учителя. Теперь ни Юэ Цинъюань, ни другие хозяева пиков не сдержались — все повернулись, чтобы взглянуть на Шэнь Цзю. Тот развернул веер и поверх него посмотрел на Ло Бинхэ. Его раздирала бешеная ярость. Он ждал чего-то подобного, едва увидел демонического ублюдка — слишком уж сахарно тот улыбался. Это чудовище должно было сгинуть в недрах Бесконечной бездны — но каким-то образом выбралось. Надо было свернуть ему шею, прежде чем скидывать туда. — Шиди Шэнь, — произнес Юэ Цинъюань, — не можешь ли ты пояснить нам слова юной госпожи Ша? Шэнь Цзю не мог. Он понятия не имел, о чем говорят демоны, но догадывался, что вряд ли они оголтело врут — скорее, мешают правду с вымыслом и выдают факты за то, чем те не являются. Отвечать, однако, было надо. Он повел руку вниз, опуская веер, но вдруг заговорил до того молчавший Ло Бинхэ: — Я понимаю ваше удивление, глава Юэ. Я и сам не видел, что к чему, пока не прошел Бесконечную Бездну и не оказался в Царстве демонов. — Все взоры обратились на него, и Ло Бинхэ шагнул вперед, оказавшись ровно в центре залы. Выглядел он, что тут скрывать, невероятно выразительно. Строгая поза, прямая спина, гордо вздернутый подбородок. По-девичьи красивые, опушенные длинными ресницами глаза смотрели властно и прямо. Смазливый мальчишка за пять лет превратился в красивого мужчину. Шэнь Цзю очень хотелось снова вылить ему на голову чай, а потом разбить лицо ударом ноги. — Жизнь этого ученика здесь, на Двенадцати пиках, была нелегка, — речь Ло Бинхэ текла плавно и звучно, Шэнь Цзю заметил, что девицы с Сяньшу смотрят на него, раскрыв рты. — Мой достопочтенный учитель провел меня через многие… — он выдержал выразительную паузу, не сводя взгляда с Шэнь Цзю, — испытания. В конце концов учитель отправил меня в Бесконечную бездну. Я был близок к тому, чтобы возненавидеть учителя и воспылать жаждой мести. Но потом я встретил другую свою кровь, — он повел рукой, охватывая жестом стоящих за спиной демонов, — и они объяснили мне, что на самом деле учитель вовсе не мучил меня и не желал мне зла. Вероятно, учитель каким-то образом догадался о моем происхождении и начал наставлять меня, как наставляют юных демонов. — Они встретились с Шэнь Цзю взглядами — в глазах Ло Бинхэ горел огонь, метка на лбу пылала ярко-алым. Он совершенно не стыдился своего происхождения и не пытался его скрыть. — Все испытания, через которые проводил меня учитель, увеличивали мою силу и закаляли волю. Он даже отправил меня однажды драться с демоном много сильнее меня. Это ли ни говорит о нем как об истинном демоническом наставнике? Ло Бинхэ шагнул вперед, и Мобэй-цзюнь убрался с его пути, красиво, как в танце. А Ло Бинхэ перешагнул россыпь даров и опустился на одно колено перед Шэнь Цзю. — Но также мои родичи сказали мне, что, без сомнения, мой учитель испытывал ко мне страстное чувство и выражал его так, как выражают его те, кто видят себя на месте младшего супруга, по отношению к старшему. Ведь иные вещи, что он делал со мной, никак не могли пробудить мою силу. Оскорбления, которыми он осыпал меня. Чай, пролитый мне на голову… — Молодой господин Ло, — судя по тону Юэ Цинъюаня, он не мог больше выносить этой чуши, и Шэнь Цзю его отлично понимал. — Я не знаком с обычаями демонов, конечно, но то, что вы говорите, кажется мне… — Вот в том-то и дело, что незнакомы! — весело закричала Ша Хуалин. — Мой высокомудрый повелитель так красиво выражается, я скажу проще. У нас так заведено: нравится тебе парень — плесни ему воды в лицо, назови недоделком и отбросом, а когда он оскорбится, посмейся над ним. Называй его слабаком и трусом, кусай его, щипай его, пинай его. Как иначе он узнает, какая ты злая и сильная? Юэ Цинъюань метнул на Шэнь Цзю обреченный, беспомощный взгляд, и снова повернулся к Ло Бинхэ. — Предположим, то, что говорите вы и юная госпожа Ша, правда. Но даже если и так — вы называете мастера Шэня нареченным… — он едва не подавился словом, — супругом Ло Бинхэ. И когда же они успели принести обеты? — Демонам не надо приносить обеты, — прозвучал голос Мобэй-цзюня. — Все просто. Шэнь Цинцю столкнул Ло Бинхэ в Бесконечную Бездну. Бездна делает из демона-ребенка полноценного демона, если он сможет ее пережить. Никто не может отправить юного демона в Бездну, кроме его родителя или того, кто взял на себя его роль — опекуна или пожизненного наставника. Шэнь Цинцю не является ничем из перечисленного. А раз так, значит, столкнув Повелителя в Бесконечную Бездну, Шэнь Цинцю признал себя его нареченным супругом. — И почему вы думаете, что Шэнь Цинцю все это знал? — мрачно спросил Юэ Цинъюань — в его голосе звучала безнадежность, и Шэнь Цзю понимал, отчего — у демонов, судя по всему, был готов ответ на все. — Но учитель столько знает о демонах, это всем известно, — будто бы удивился Ло Бинхэ. — Разумеется, он не мог не знать и о таких обычаях. Но если он не знал, — он принял озабоченный вид, — выходит, я ошибаюсь, и учитель желал моих страданий и смерти? И значит, мне следовало прийти сюда не со свадебными дарами, а с требованием суда? И они снова встретились взглядами. Несколько мгновений Шэнь Цзю молча смотрел на него, на отблески алого в черных глазах. Потом наконец отвел веер от лица, улыбнулся и протянул Ло Бинхэ руку. — Разумеется, я это знал. Пять лет я ждал тебя, Бинхэ, ждал твоего возвращения в блеске славы, возлюбленный мой. Я счастлив, что мы вновь встретились, и ты стал именно тем, кем я хотел тебя видеть. На мгновение на лице Ло Бинхэ промелькнуло смятение — или Шэнь Цзю показалось? Но вот он поднялся с колен, взял руки Шэнь Цзю в свои и привлек его к себе. Шэнь Цзю смотрел на него, слегка откинув голову — ученик теперь был выше него ростом. Надо полагать, со стороны это действительно выглядело как счастливое воссоединение влюбленных. — Все подготовлено для празднества, учитель, — в низком голосе Ло Бинхэ прозвучали рычащие нотки. — Я нынче пользуюсь милостивым гостеприимством Хозяина Цветочного дворца, и он великодушно согласился устроить нашу свадьбу. — Ты не предупредил о своем возвращении, — Шэнь Цзю принял строгий вид и раскрыл веер между ними. — Я не готов отправиться с тобой прямо сейчас. Мне нужно завершить дела. — Разумеется, учитель, — уголок Ло Бинхэ дрогнул в усмешке, но он сдержался. — Я приду за вами завтра. И он, коснувшись губами руки Шэнь Цзю, развернулся и пошел прочь, а за ним последовала демоническая свита. Роскошные дары так и остались лежать на полу залы. *** Кожа от масла очень быстро начала гореть, а от его аромата в голове туманилось. Шэнь Цзю лежал, широко разведя прикованные ноги, и старался не стонать. Ша Хуалин только что закончила свою сладкую пытку метелкой и теперь чем-то шуршала и позвякивала — видеть ее Шэнь Цзю не мог. — Почему именно ты? — хрипло спросил он. Она фыркнула. — Ну, а кто еще лучше подготовит невесту для повелителя? — Не в первый раз? — Еще чего! — она, кажется, всерьез обиделась. — Повелитель хранил вам верность все это время! — То есть, трахаться не умеет? — Шэнь Цзю подпустил в голос разочарования, и демоница немедленно нависла над ним и зашипела: — Как ты смеешь… скажи еще слово о нем… ты его недостоин! Шэнь Цзю фыркнул и ничего больше не сказал. Она некоторое мгновение еще пыхтела, раздраженная, потом надменно бросила: — Он лично просил меня сделать так, чтобы тебе не было больно на ложе. Зря он беспокоится о тебе, конечно, но я все же исполню его приказ. Приподними бедра, — велела она, и пару мгновений Шэнь Цзю размышлял над идеей не послушаться — но потом решил, что не стоит. Он приподнялся, и Ша Хуалин сунула ему под бедра жесткий валик. — Вот так получше. Что-то качнулось перед глазами Шэнь Цзю. Он разглядел недлинную низку бус — бусины были крупные, размером с лесной орех, и полупрозрачные, будто жемчужные. Ша Хуалин покачала ими у него перед носом и снова исчезла из поля зрения. Масло полилось на задницу Шэнь Цзю, и он снова вздрогнул, когда оно потекло между ягодиц. Ша Хуалин тихонько фыркнула, а потом… Шэнь Цзю понял, что она вставляет в него эти самые шарики — один за другим. — Что ты делаешь? — выдохнул он сквозь зубы, и она отозвалась нежным серебристым голосом: — Готовлю тебя для Повелителя, конечно. Теперь ты будешь внутри раскрытый и влажный. Но бусины нужны не только для этого. Чувствуешь? Они растворяются в тебе. Действительно, распирающее ощущение потихоньку уходило, зато между ягодиц стало так мокро, как не у всякой девицы между ног бывает. Ша Хуалин же довольно проворковала: — Вы должны стать настоящей достойной супругой Повелителю. Эти плоды вам помогут. Благодаря им вы сможете принять в себя семя Повелителя и родить ему ребенка… Шэнь Цзю затрясло от отвращения, ему показалось, что его сейчас вырвет. Но прежде чем это ощущение успело завладеть им полностью, между его разведенных ягодиц скользнуло что-то еще. — А это, — прошептала Ша Хуалин, — закроет вас на время, чтобы влага изнутри не вытекла. И заодно растянет ваш вход для господина. Поверьте, вы еще скажете мне спасибо за это. Она заткнула его задницу пробкой. Шэнь Цзю даже не мог понять, из чего эта штука сделана — было ощущение, что она живая, потому что она пульсировала внутри, расширяясь и сужаясь, и, кажется, выпускала из себя что-то, какое-то масло, от которого задний проход начинал гореть. Возбуждение расходилось волнами по телу, хотелось тереться о постель. В этом горячечном мареве Шэнь Цзю даже не осознал, что Ша Хуалин отстегнула его запястья и щиколотки от кандалов и перевернула его. Руки скользнули в шелковые рукава, и она запахнула на нем полупрозрачный алый халат, а потом уложила на спину и снова приковала его руки — но не ноги. — Теперь вам следует дождаться господина, — проворковала она. — И, конечно, свидетелей. Вы же помните, что ваш брак должен быть засвидетельствован? И она рассмеялась, а потом дернула толстый витой шнур, и вокруг кровати опустился алый шелковый балдахин. *** На следующий день после сватовства Ло Бинхэ действительно забрал Шэнь Цзю с Двенадцати пиков. — Кажется, вы провели бессонную ночь, учитель, — ласково проговорил он, очертив пальцем контур лица Шэнь Цзю. — Не мог спать от тоски по тебе, — ответил Шэнь Цзю с самой милой улыбкой, которую только смог из себя выдавить. Ночью он выдержал бой — Юэ Цинъюань явился к нему в дом и непривычно жестко сказал, что Шэнь Цзю никуда не поедет. Никто не отдаст его на растерзание демону. Шэнь Цзю пытался возражать, пытался лгать, пытался язвить — но Юэ Цинъюань был непреклонен, и в конце концов, разъяренный, Шэнь Цзю заорал: — Он одержим жаждой мести, Ци-гэ, неужели ты не видишь? Пусть лучше мстит так и одному мне, чем… чем приведет сюда воинство демонов, которые сотрут нас с лица земли! — Почему ты должен жертвовать собой? — спросил Юэ Цинъюань, бледный, как смерть. — Почему, сяо Цзю? Они сами не заметили, когда перешли на детские прозвища. Обиды перестали иметь значение перед лицом того, что, может быть, они видятся в последний раз. — Ты всегда это делаешь, сяо Цзю, — тихо проговорил Юэ Цинъюань. — У тебя хоть ноги тогда были сломаны? Или ты солгал? Я больше не пожертвую тобой. — Пожертвуешь, — жестко ответил Шэнь Цзю. — Ты отдашь меня ему в жены, и сделаешь это добровольно. Иначе знаешь, что будет? Я скручу тебя вервием бессмертных и уйду сам. А ты, когда выберешься, соберешь армию и пойдешь меня спасать. И погубишь себя, людей и меня. Ты не можешь так поступить. Ты Юэ Цинъюань, глава школы, а не мой старший брат. Не только мой старший брат, Ци-гэ, — добавил он тихо. Вот так и вышло, что он ехал в паланкине Повелителя демонов, а Юэ Цинъюань, бледный до зелени, верхом следовал за ними вместе со свитой из адептов Цанцюншань. В Цветочном дворце им дали день, чтобы приготовить «невесту». Правда, к Шэнь Цзю не допустили никого из ордена, только демониц под предводительством наглой Ша Хуалин. Что ж, одеяния Шэнь Цзю, в которых ему предстояло принести брачные клятвы, были полагающегося фасона и цвета — вот только ткань оказалась почти совсем прозрачной, как у одеяний Ша Хуалин. На руки и на ноги ему нацепили множество золотых браслетов, голову украсили богатейшим фениксовым убором, как у императрицы. В таком виде — и без намека на привычный веер — он предстал перед своим женихом и многочисленными гостями: демонами, именитыми заклинателями, главами орденов. Шэнь Цзю казалось, что все будто в тумане. Вот они в храме, кланяются небу и земле, предкам и друг другу. А вот они в пиршественной зале, и он сидит рядом с Ло Бинхэ, и в руке у него золотой кубок с вином. И они пьют, а гости вокруг веселятся, едят, провозглашают тосты за здоровье. Шэнь Цзю ничего не ест — кусок не лезет в горло. И Ло Бинхэ ничего не ест — его взгляд неотрывно лежит на Шэнь Цзю. — Настало время консуммации брака, Повелитель. Шэнь Цзю вздрогнул и во все глаза уставился на того, кто это сказал — какой-то незнакомый демон, старый и сморщенный. Мгновение спустя Шэнь Цзю сообразил, что это не демон вовсе, а Хозяин Цветочного дворца. — Настало, — тяжело уронил Ло Бинхэ и начал подниматься на ноги, утягивая за собой Шэнь Цзю. Вид у него почему-то был крайне недовольный. — Вы обещали назвать свидетелей, — старик не отставал. Ло Бинхэ дернул ртом и обвел взглядом зал. — Очевидно, это должны быть двое повелителей демонов и двое глав среди людей. Вы подходите, — по лицу старика расползлась улыбка, — но, полагаю, вы захотите отдохнуть после пиршества, не стоит вас мучить в вашем возрасте. Глава Юэ! — произнес Ло Бинхэ, и Юэ Цинъюань вскинул на них взгляд. — И настоятель Уван, — добавил Ло Бинхэ, глядя на старого монаха. — Полагаю, вы подойдете. Со стороны демонов — Повелитель севера Мобэй-цзюнь, Повелительница Юга Ша Хуалин. — Свидетели чего? — тяжело уронил вопрос Юэ Цинъюань, и Ло Бинхэ колко улыбнулся. — Консуммации брака, разумеется. Шэнь Цзю ощутил, как холодно стало под сердцем. *** Зазвенели серебряные колокольчики, и Шэнь Цзю открыл глаза. Его тело плавилось в горячей истоме, во рту было сухо. Жаркое тягучее желание сжигало его, и Шэнь Цзю не знал, сколько еще этой пытки он вынесет. — Становитесь здесь, глава Юэ, — проворковал голосок Ша Хуалин, и у Шэнь Цзю сжалось горло. — Господин настоятель, вы сюда. Мобэй-цзюнь… Больше она ничего не добавила — видимо, Мобэй-цзюнь занял свое место без ее помощи. — Шиди Шэнь, — голос Юэ Цинъюаня звучал ломко. — Как ты себя чувствуешь? — Мне хорошо, глава, благодарю, — отозвался Шэнь Цзю — это даже не было ложью. Юэ Цинъюань резко выдохнул. Дотерпит ли он до конца этого представления? Шэнь Цзю отлично понимал, что задумал проклятый демонический ублюдок — отыметь его, как последнюю шлюху, у всех на глазах, и чтобы Шэнь Цзю стонал и подмахивал. И он будет, потому что не в силах противиться демоническим зельям. Влаги в его заднице становилось все больше, словно он был возбужденной девицей. Откуда она берется, неужто из тех проклятых бусин — плодов, как назвала их Ша Хуалин, — которые, если верить ей, могут сделать его беременным? Шэнь Цзю едва не заметался от отчаяния, но силой заставил себя лежать неподвижно. Открылась дверь — он ощутил, как прохладный воздух коснулся кожи. Кто-то вошел и встал у изножья кровати, за балдахином. — Мой повелитель, — пропела Ша Хуалин. — Сейчас я подниму балдахин… — Не нужно, — отрезал Ло Бинхэ. — Он достаточно прозрачный. Ша Хуалин не посмела возразить. Ло Бинхэ же приподнял край балдахина и нырнул под него. В одном только белом нательном халате он неожиданно показался Шэнь Цзю совсем юным, как пять лет назад. — Учитель, — уронил Ло Бинхэ. Сбросил с плеч халат и забрался на кровать, между ног Шэнь Цзю. Шэнь Цзю не мог оторвать взгляда от его члена. Теперь ему стало понятно, зачем была нужна подготовка — если бы Ло Бинхэ попробовал вставить в него эту штуку просто так, он бы, наверное, убил Шэнь Цзю на месте. Вместе с тем его распаленное тело все тянулось к этому огромному органу — как там сказала Ша Хуалин, небесный столп? Вот уж воистину. Шэнь Цзю прижмурился и попытался дышать ровно и размеренно. — Не стоит, учитель, — очень тихо проговорил Ло Бинхэ. — Сестричка Ша знает свое дело. Есть только один способ избавиться от этого желания. Он взялся за цепи, что приковывали руки Шэнь Цзю к кровати, и легко разорвал их. А потом небрежным жестом перевернул Шэнь Цзю на живот. Уткнувшись лицом в постель, тот желал только одного — чтобы это все поскорее кончилось. Но демон, кажется, вовсе не собирался спешить. Он уселся между ног Шэнь Цзю, и его ладони легли на загривок, а потом плавно поехали по спине вниз, до задницы, сильно вжимаясь в кожу. До Шэнь Цзю дошло через пару движений. «Он что, делает мне массаж?» Словно в ответ его мыслям, Ло Бинхэ произнес все так же тихо: — Вы должны издавать какие-то звуки, учитель. Иначе о нас невесть что подумают. Шэнь Цзю застонал. Ему не пришлось притворяться — руки Ло Бинхэ действительно доставляли ему немалое удовольствие, даже, кажется, снимали часть возбуждения. Демон мял и разминал его тело, разгоняя кровь, кончики его длинных шелковистых волос то и дело проходились по спине, и вскоре Шэнь Цзю уже стонал не переставая, до того ему было хорошо. Одна ладонь Ло Бинхэ легла ему на загривок, тяжелая, как камень, посылая живительное, расслабляющее тепло прямо в голову. В то же мгновение пальцы второй скользнули между ягодиц, и прежде чем Шэнь Цзю сообразил, что происходит, Ло Бинхэ обхватил пробку и вытянул ее из него. Все тело содрогнулось, Шэнь Цзю тонко вскрикнул, и его член, прижатый к простыне, выплеснулся, пачкая семенем постель и живот. Задыхаясь, Шэнь Цзю уткнулся лицом в подушку и обмяк под ласковыми руками, которые теперь наглаживали его, не разминая, просто согревая. — Хорошо, учитель, — прошептал Ло Бинхэ и, возвысив голос, произнес: — Господа, мы закончили. Брак можно считать заключенным по всем законам. — Повелитель, вам еще что-то нужно? — заворковала Ша Хуалин, но ее перебил звучный голос Юэ Цинъюаня: — Шиди? Ты как? Слава всем богам, теперь этот голос хотя бы не звучал так, как будто Юэ Цинъюань пребывает на грани не то смерти, не то безумия. Пожалуй, в нем звучало… удивление? — Мне очень хорошо, глава, — отозвался Шэнь Цзю, еле шевеля губами. — Надеюсь, ни у кого больше нет вопросов и предложений? — в голосе Ло Бинхэ слышалось предвестие грозы. — Ни в коем случае, повелитель, — подобострастно отозвалась Ша Хуалин, и все четверо покинули спальню. Некоторое время Ло Бинхэ продолжал неподвижно сидеть рядом с Шэнь Цзю. Потом будто отмер — махнул рукой, отчего по комнате неярко загорелись свечи. Ло Бинхэ поднял полог, и кровать перестала быть островом посреди темного ничего — Шэнь Цзю увидел, что они находятся в просторной, роскошно обставленной спальне. Свет свечей бросал отблески на кожу Ло Бинхэ, окрашивая ее сияющим золотом. Черные волосы рассыпались по плечам и спине. Во взгляде, устремленном на Шэнь Цзю, клубилась тьма. — Хорошо подыграли, учитель. Все тело Шэнь Цзю по-прежнему горело и жаждало ласки, но он умел справляться с желаниями, какими бы они ни были. Он сел в постели, не сводя глаз с Ло Бинхэ. — К чему весь этот цирк? Ты ведь явился вовсе не затем, чтобы жить со мной в любви и согласии. Демон ухмыльнулся. — Я ведь ни словом не солгал, учитель, как вы можете так говорить? Мои демонические друзья, которых я встретил в Бездне и после, действительно уверяли, что так, как вы, поступают от большой любви. — И ты им поверил? Ло Бинхэ рассыпался в недобром смешке. — Разумеется, нет, учитель. Они ведь не знали вас — а я знаю. Никто не знает вас лучше, чем я. Никто не следил за вами более пристально, чем я. Я знаю, как выглядит ваша приязнь. Ко мне вы не испытывали ничего, кроме ненависти и отвращения. Я долго, будучи ребенком, тешил себя мечтами, что, может быть, вы действительно наставляете меня ради моего же блага. Но к Собранию Совета бессмертных я перестал в это верить. Он потянулся вперед и положил ладонь на щиколотку Шэнь Цзю. Тот содрогнулся, но не отодвинулся — Ло Бинхэ сейчас казался ему огромным злобным псом, одно лишнее движение — и он вцепится в глотку. И одновременно что-то подсказывало Шэнь Цзю, что, как и огромного злобного пса, Ло Бинхэ возможно приручить. Почти нереально — но возможно. — В Бездне я хотел только одного — выжить. Выжить, пройти через этот ад, чтобы стать сильнее, чтобы выбраться — и разорвать вас на части. И все же мне было всего шестнадцать лет, учитель. И когда Ша Хуалин уверяла меня, что вы, конечно же, просто влюблены в меня по уши — о, как же я хотел ей верить. — Рука поползла вверх, сжала колено. Взгляд Ло Бинхэ сделался диким. — Вы столкнули меня в Бездну — но вы же, учитель, и вытащили меня из нее. Я выбрался только благодаря мыслям о вас. Рука стиснула ногу Шэнь Цзю железной хваткой, и Ло Бинхэ подтащил его ближе к себе. — Вспоминал ваше лицо, — ладонь легла на щеку Шэнь Цзю, безумный взгляд впился в глаза. — Как я увидел его в первый раз над собой — самое прекрасное зрелище в моей жизни. Лик небожителя. Я вспоминал его — и не знал, хочу ли разбить его в кровь или целовать, пока ваша кожа не начнет гореть под моими губами. Я вспоминал ваши глаза, — пальцы прошлись по виску, по брови, — ваши ясные, сияющие глаза, ваш взгляд свысока, поверх веера — и не знал, хочу ли выдавить их или смотреть, как они закрываются от удовольствия. Я вспоминал ваши руки, — ладонь скользнула по щеке, по шее, по плечу до локтя, — ваши точеные белые руки, что били меня по щекам и опрокидывали мне на голову чашки с чаем — и не знал, хочу ли сломать каждую кость в них или обцеловать каждый палец. — Ло Бинхэ сильно сжал ладонь Шэнь Цзю, притянул его руку к своему лицу, положил себе на щеку, а второй сильнее сжал ногу под коленом и подтянул еще ближе, и теперь они сидели вплотную, Ло Бинхэ между ног Шэнь Цзю, оба обнаженные и возбужденные. Член Ло Бинхэ стоял, прижимаясь к животу, нечеловечески огромный, и Шэнь Цзю мимолетно подумал, как долго он терпит это возбуждение. — Я вспоминал ваши ноги, — промурлыкал Ло Бинхэ и прижался щекой к его колену. — Однажды меня притащили к вам в дом и швырнули на пол. А вы были босы — быстро спрятали стопы под подол ханьфу. Недостаточно быстро, учитель. Я увидел их, такие маленькие и белые, будто выточенные из нефрита. Зачем вам нужны были эти ничтожества, чтобы швырять меня к вашим ногам? Я бы и сам лег. Вы упустили свой шанс, учитель, — он каркающе рассмеялся. — Я вспоминал ваши ноги и не знал, чего хочу больше — оторвать их или чтобы вы меня ими обняли. Шэнь Цзю откинулся назад, ощущая, что у него нет больше сил. Он устал от страха, от неизвестности, от возбуждения. Ему хотелось, чтобы Ло Бинхэ что-то сделал. Трахнул его или убил. Лишь бы все закончилось. — И я выбрал, учитель, — раздался свистящий шепот у самого уха и, открыв глаза, Шэнь Цзю увидел, что Ло Бинхэ склонился над ним, и глаза его горят. — Я выбрал, чего хочу от вас больше. Но теперь, глядя на вас, я понимаю — моего выбора недостаточно. Вы тоже должны высказать свои предпочтения. Что вам милее, учитель? Холодные цепи или мои руки? Пыточные инструменты или мой член? Дыба или постель? Сырой подвал или эта спальня? — И что, — собственный голос звучал сорванно, хрипло, будто Шэнь Цзю долго кричал, — кто-то выбирал пыточную? — А я не знаю, — ответил Ло Бинхэ совсем тихо и, удивительное дело, потеряно. — Я никого не спрашивал, кроме вас. Шэнь Цзю тихо зашипел. — Твоя девка накачала меня возбуждающим ядом, да еще и засунула в меня какую-то дрянь, из-за которой я теперь могу от тебя понести. Как ты думаешь, каков будет мой выбор? Пыточные инструменты или твой член, говоришь? Да ты посмотри на эту хреновину у тебя между ног — это ли не пыточный инструмент?! — Не дразните меня, учитель, — прорычал Ло Бинхэ, с силой вцепившись ему в волосы. Но даже этот жест не столько причинил Шэнь Цзю боль, сколько усилил возбуждение. Он застонал, запрокидывая голову, и Ло Бинхэ со стонущим рыком прижался губами к его губам. Шэнь Цзю вспыхнул весь, от макушки до пят, словно он был облитой маслом головней, а Ло Бинхэ — огнивом. Чудовищное возбуждение наконец вырвалось на свободу, и Шэнь Цзю дернулся навстречу Ло Бинхэ, обхватил его ногами, прижался к нему всем телом. В голове не осталось ни одной связной мысли — ему хотелось лишь, чтобы его заполнили, вытрахали, погасили это пламя, утолили эту жажду. Руки Ло Бинхэ скользили по его телу — то нежные, как перышко, то грубые, жестокие, тянущие кожу так, словно он хотел, как и обещал, разорвать Шэнь Цзю на части. Он покрывал поцелуями его тело — и вдруг кусал до крови. Но что бы Ло Бинхэ ни делал, Шэнь Цзю стонал под его руками, не в силах бороться с горячей жаждой, что заполнила каждую клеточку его тела. И когда Ло Бинхэ наконец толкнулся между его ног и начал втискиваться внутрь, Шэнь Цзю завыл от восторга и выгнулся под его руками, и шире развел колени. Казалось, огромный член просто не может войти в человеческое тело, но распаленное нутро Шэнь Цзю жаждало его, как жаждет воды иссохшая пустыня. Они оба замерли, когда Ло Бинхэ вошел полностью, застыли лицом к лицу. Лоб Ло Бинхэ усеяли бисеринки пота, по щекам Шэнь Цзю катились слезы, но он их не замечал. — Так мечтал увидеть ваши слезы, учитель, — прохрипел Ло Бинхэ. — У вас такое прекрасное лицо, когда вы плачете. Вы бы плакали от боли, скажите? Криво ухмыльнувшись, Шэнь Цзю мотнул головой. — Никогда не плакал от боли, — выдохнул он. Лицо Ло Бинхэ осветилось улыбкой. — Я так и думал. Я потратил бы немало времени и сил, выбивая из вас слезы болью, не так ли? — Ты будешь меня трахать, чудовище? — спросил в ответ Шэнь Цзю. — Или так и будешь трепаться? В глазах Ло Бинхэ блеснул огонь. И он начал двигаться — начал толкаться внутрь Шэнь Цзю, огромный и горячий, как раскаленный таран. Его движения становились все быстрее и жестче, все хаотичнее, и вскоре Шэнь Цзю начал кричать под ним, стонать с судорожными всхлипами, биться в его руках. Некуда было деться от этой мощи, от огромного кола, на который его насаживали, от рук, что держали его железной хваткой. Ло Бинхэ закинул его ноги себе на плечи и трахал, согнув пополам, и Шэнь Цзю казалось, что он не выдержит этого, сломается или порвется, и в то же время его прошивало дикое, ни с чем в жизни не сравнимое удовольствие. — Давай-давай-давай, еще-еще… Он не сразу понял, что это говорит он. Он просил еще, он умолял его трахнуть. В нем не осталось ничего, кроме чистого, огненного удовольствия. Шэнь Цзю впился ногтями в плечи Ло Бинхэ, пропарывая до крови, а потом вскинулся и вцепился в шею зубами. Ло Бинхэ закричал. Его член в заднице Шэнь Цзю судорожно задергался, и нутро будто окатило жидким пламенем. Шэнь Цзю заорал, срывая голос, и излился, не коснувшись собственного члена. Ло Бинхэ, горячий и тяжелый, рухнул на него сверху, вдавив в постель. Совершенно машинально Шэнь Цзю закинул руку ему на шею и зарылся пальцами в волосы. — Учитель, — прозвучало в наступившей теплой тишине тихое слово, и Ло Бинхэ приподнялся и заглянул в лицо Шэнь Цзю. — Вы ведь так и не выбрали, — теперь в голосе бывшего ученика звучал легкий упрек. — Это нечестно. Боюсь, теперь я уже не отпущу вас в пыточную. — Я всегда выбираю самый худший вариант, — криво улыбнулся Шэнь Цзю. — Не стоит доверять мне такое важное дело. Он все же вздрогнул, когда Ло Бинхэ наклонился и прижался губами к его губам. Возбуждение проходило, возвращалась ясность сознания, и Шэнь Цзю начинал понимать, на что себя обрек. Но ужасно ли это? Он смотрел, как Ло Бинхэ выпрямляется, как поводит широкими плечами, как оглядывается в поисках своего халата. — Вы голодны, учитель? Или, может, чаю? Если он не лжет, если он действительно выбирал… ужасно ли это? Он мне отвратителен, попробовал сказать себе Шэнь Цзю — но не поверил. Да, он ненавидел того мальчишку, но этого Повелителя демонов ненавидеть… не то чтобы он не мог, но это было как минимум глупо и чревато. — Чаю. Ло Бинхэ двигался по комнате, красивый и опасный, как дикое животное, но со вбитой в него грацией пика Цинцзин. Шэнь Цзю улыбнулся с легким оттенком самодовольства. Может, и в самом деле демоны воспитывают своих детей и отмечают возлюбленных побоями? Он тихо рассмеялся, и Ло Бинхэ перевел на него вопросительный взгляд. — Скажи, а эта штука влезет в меня без приправы из возбуждающего масла? — спросил Шэнь Цзю, кивнув на «небесный столп». Ло Бинхэ, ничуть не смущаясь, пожал плечами. — Не имею представления, учитель. Думаю, вскорости мы это проверим. Если нет, у Ша Хуалин много разных средств. Фыркнув, Шэнь Цзю принял у него из рук чашку с чаем. Принюхался, улыбнулся. — Ну что ж, по крайней мере ты научился заваривать чай. — У меня был самый лучший учитель, — в глазах демона блеснуло алое пламя, он потянулся к Шэнь Цзю, и тот оставил чашку, завороженный этим взглядом. Ло Бинхэ обхватил его за бедра, потянул на себя, усадил себе на колени — член вжался между ягодиц, и Шэнь Цзю пробило сладкой судорогой. — Вы знаете, что у вас из задницы течет, учитель? — Ло Бинхэ собрал пальцем собственное семя, смешанное с маслом, поднес к лицу Шэнь Цзю, провел пальцем по губам. Шэнь Цзю приоткрыл рот, впуская палец внутрь, и выражение лица Ло Бинхэ сделалось диким. Второй рукой он приподнял Шэнь Цзю под задницу и начал насаживать на свой член. Он с тем же успехом мог пытаться вставить в Шэнь Цзю свою руку или ногу. Гигантское орудие входило с трудом, растягивало проход так, как он не должен был растягиваться вообще никогда — но капелька боли, что примешивалась к ощущениям, лишь придавала им остроты. Шэнь Цзю обмяк на члене, когда тот вошел до конца — он будто доставал изнутри до горла, заполняя без остатка. От малейшего движения Шэнь Цзю прошивало огненными искрами. Палец во рту огладил зубы, десны, толкнулся глубже. За ним сунулся второй, и Шэнь Цзю обхватил их губами и принялся сосать со старательностью девки из веселого дома. — Ох, учитель, — простонал Ло Бинхэ. — Сколько же у вас талантов… Он задвигал бедрами, подбрасывая Шэнь Цзю на своем члене, а длинные пальцы имели Шэнь Цзю глубоко в рот. Пронзительное удовольствие заполнило все тело — он бился в судорогах, стонал с полным ртом, запрокидывая голову. Из уголков губ текла слюна, мешаясь с потом и слезами, член входил в задний проход с громким хлюпаньем. Обхватив своего бывшего ученика, демона-ублюдка, за шею обеими руками, Шэнь Цзю прыгал на его члене, сосал его пальцы, и в голове у него что-то взрывалось. Он кончил с хриплыми стонами, прижимаясь к своему новообретенному мужу, и тут же почувствовал, как его снимают с члена, роняют на спину на постель, а потом переворачивают на живот, вздергивают задницу — и вставляют снова. Он заскулил, вздрагивая, задница его судорожно сжалась в инстинктивной, бесплодной попытке вытолкнуть это из себя. Короткая вспышка боли вырвала из горла болезненный стон — и тут же на Шэнь Цзю накатила новая волна острого, горячего удовольствия. Он всхлипнул и с силой насадился на член, и еще раз, и еще. В это мгновение рука Ло Бинхэ сунулась ему под живот, сжала его собственный орган — и Шэнь Цзю забился на пике наслаждения, на котором ему не дали излиться. Чашка с чаем свалилась с кровати на мягкий ковер, драгоценный напиток впитался в ворс. Чайник на жаровне выкипел. Двое на постели сплелись в яростной любовной схватке: Ло Бинхэ не слезал с Шэнь Цзю всю ночь, не давая ему больше ни мгновения покоя. Вскоре Шэнь Цзю уже не мог ни сесть на него сверху, ни встать на четвереньки, ни даже сдвинуть ноги — он лежал, распластавшись, на спине, а Ло Бинхэ, повернув его голову на бок, таранил членом его рот. Шэнь Цзю слабо вздрагивал под его руками, выгибался, ощущая, как его снова и снова накрывает наслаждением; а Ло Бинхэ, оставив в покое его рот, раздвигал ему ноги шире, задирал задницу и снова входил в растраханное, мокрое от семени нутро. Ягодицы и живот Шэнь Цзю покрывали белесые пятна, на бедрах были видны следы от пальцев. У него не осталось ни сил, ни способности ясно мыслить — он принимал ласки и удовольствие, что они дарили, и только на самом краешке сознания билась мысль: если он сейчас умрет, это будет прекрасно и правильно. Но он не умер. В конце концов, даже Повелителю демонов нужен отдых — на рассвете тот повалился рядом со своим учителем и прижался головой к его плечу. — Я же говорил, что хочу разорвать вас на части, — промурлыкал он. — Мне кажется, я выбрал самый лучший способ это сделать. — Накрой меня чем-нибудь, — пробормотал в ответ на это Шэнь Цзю. — Иначе будешь рвать на части мое остывшее тело. Пышное одеяло легло на него, и Ло Бинхэ снова прижался сбоку — так странно, словно он был маленьким ребенком. Инстинктивным жестом Шэнь Цзю положил руку ему на голову и взъерошил волосы. Он услышал судорожный вздох, как будто Ло Бинхэ с трудом сдерживал рыдание. Но разве Повелитель демонов может плакать? С этой мыслью и улыбкой на губах Шэнь Цзю наконец уснул.