Мира

Мира пьёт много чая и разбрасывает вещи по всей квартире. У неё постоянно пропадают то кофты, то носки, то резинки. Она поздно встаёт, сразу завтракает и много-много говорит, как будто бы боится утренней тишины. Мира его новая соседка и пока что ему это нравится. Они встречаются в коридоре, на кухне, в ванной, она даже периодически врывается к нему в комнату, чтобы показать песню или картинку, или спросить хочет ли он чаю. Раньше Свят не пил ничего, кроме воды и виски, теперь же чай он хочет почти всегда. У неё спутанные волосы, они то красные, то фиолетовые, сегодня она подозрительно рыжая. Сидит, закинув ноги на подоконник, шевелит пальцами, пережевывает лимон из чая. В кухне стоит запах дыма, Свят ворчит, что курить в квартире нельзя. Мира смотрит насмешливо и обещает, что все выветрится к приходу хозяйки. Святу интересно к какому по счету приходу Мира выветрится из него. Она, кажется, не собирается. Он играет в приставку, работает, читает книжки, поливает цветы, слушает музыку и смотрит. Смотрит долго, пронзительно, наблюдает за тем, как Мира ходит из угла в угол, заламывает руки, садится, встаёт, бездумно листает новости. У неё снова разбито сердце. Он, в общем-то привык, это девочка - драма, она будто не может иначе. Ей разбивают сердце какие-то парни, девушки, даже коты, которые проходят мимо неё и не хотят к ней прижаться. Она приходит домой, коротко прижимается к его теплому плечу, рассказывает, а потом начинает бегать по комнате и потеряно смотреть по сторонам. Он приносит ей чай с бергамотом и лимоном, задвигает шторы и открывает окно. Он знает, что сейчас она сядет в кресло, пальцами ног зацепится за журнальный столик, закурит и практически залпом выпьет горячий чай. Свят смотрит на неё как на божество и, наверное, поэтому знает все её ритуалы. Мира рассказывает ему про какого-то коллегу с работы, у которого все руки в татуировках, а ещё есть шляпа, как у настоящего Шляпника, и глаза у него сияют каким-то диким огнём. Мира тоже сияет, пока о нем говорит, намеренно опуская деталь, о его кольцах на пальцах. Их было много, штук пять, но то самое там было тоже, оно и разбило ей сердце в тот миллионный раз. - Ты знаешь, я так рада, что ты в меня есть, - она потягивается и затягивается, - Ты меня так замечательно лечишь. Свят думает, что лучше бы он калечил. Может быть, хоть тогда она бы начала о нем думать. /он тихо смеётся и перед сном нежно целует её в висок/ Иногда ему жаль, что он так сильно влюблен.