А люди любят, они стоят с букетами в метро.
На улицах.
В скверах.
Около подъездов.
В инстаграме.
И, может быть, дело даже не столько в любви, сколько в предпраздничной суете и поздравлениях с наступающим восьмым марта. В канун праздника на улице число представительниц прекрасного пола с букетами, источающих ароматы, и мужчин, нагруженных подарками, резко возросло. Антон окидывает скучающим взглядом присутствующих кофейни, в которую он любит заглядывать после учебы с друзьями. Сегодня в ней многолюдно, только друзей нет — они бегают по магазинам и организовывают романтик для своих любимых девушек, а Антон задумывается лишь о доставке цветов для мамы, которые с утра принесет в спальню папа, и последующем видеозвонке с поздравлениями.
Иногда Шастун размышляет об отношениях, о его отношении к этим самым отношениям, и начинает думать, почему у него не получалось. То ли дело в девушках, которых он встречает, то ли в нем самом, но самые длинные отношения парня длились недели три, из которых личных встреч было всего раз пять. Отчасти Антону хотелось бы баловать девушку после учебы шоколадкой, купленной в «Пятерочке» возле кассы, греть руки возлюбленной во время прогулки или пробовать пирожные, которые она приготовит по очередному рецепту из интернета. Была своеобразная романтика в деталях, о которых рассказывали его друзья, но Антон полностью не осознавал, каково это — жить с кем-то, кроме родителей, разделять минуты радости и грусти, и окунаться в эту любовь, которую пророчат всем романтические мелодрамы.
Насмотревшись вдоволь на счастливые парочки, Антон внезапно осознал, что хотел бы тоже, чтоб любовь нахлынула спонтанно, сбивая с ног и врываясь в сердце. Воодушевленный этими мыслями, он покинул кофейню, прошел несколько улиц, останавливаясь у остановки. Погода днем баловала — эдакая смесь уходящей зимы и плавно наступающего марта с весенним солнышком, но промозглым, внезапно продувающим ветром. А вечером температура воздуха и вовсе опустилась к пометке «минус». Антон, который доверчиво повелся на фразу друга «Да там тепло, Тох», рискнул выйти не в своем любимом пуховике, а в демисезонной, но легкой, куртке с крупными заклепками, и сейчас почему-то уже жалел о содеянном. А может, дело было в нескольких часах прогулки, но итог один — Антон мечтал о пледе и горячем чае.
В павильоне не особо многолюдно. Мартовский холодный ветер морозил руки. Антон не вынимал их из карманов, кутая подбородок под теплый шарф — вот его парень носил чуть ли не до самого мая, когда солнце уже начинало припекать. Машины с визгом и музыкой проносились мимо, автобусы тоже проезжали, ненадолго останавливаясь, но нужного маршрута не было уже полчаса, и Антон задумывался пойти пешком. Но мысль, что вот-вот спасительный транспорт приедет, удерживала парня на месте. Рядом с ним практически не осталось никого, как вдруг знакомый автобус замаячил на перекрестке. Ощущение восторга и облегчения теплилось внутри, Антон практически представлял, как через несколько минут окажется дома и посмотрит какой-нибудь фильм, укутавшись в тот самый желанный плед, подаренный мамой на День рождения. Автобус остановился в метре от Антона, и парень поспешил к дверям. И все бы ничего, если бы не скользкий лед, который Шастун заметил, когда начал поскальзываться и падать. Прошло секунд десять, когда до парня дошло, что поверхность, на которой он лежит, мягче асфальта и льда, да и теплее в разы. Послышался сдавленный кашель, и хриплое «так и будем лежать?» вернуло парня в реальность. Он разлепил ресницы, слипшиеся на морозе, и встретился с наблюдающим за ним взглядом синих глаз. То ли фонарный свет так на них падал, то ли у обладателя действительно необычно глубокий цвет радужки.
— Простите, — промямлил парень, расставляя руки вдоль плеч незнакомца и поднимаясь. Внутри Шастун успел себе поаплодировать за находчивость, когда протянул ладонь лежащему парню, и облегченно вздохнул, когда тот ее принял.
— Не ударился? — прозвучал голос, и Антону показалось, что парень издевается, ведь это Шастун навалился на него, а не наоборот, но тот смотрел вполне искренне и отряхивал куртку от снега.
— Вы едете? — послышался недовольный голос старушки, которая заняла свое место впереди и раздосадованно вздыхала, потому что ей дует из открытой двери.
— Да, да, — закивал Шастун, но вдруг обратился к незнакомцу, — ведь да?
— Едем, — ответил парень, пропуская Антона вперед.
Водитель неспешно курил, и парни прошли в салон. Антон резко остановился и обратился к брюнету:
— Простите, ладно? Не хотел, чтобы так получилось, — а потом нахмурился и добавил, — да и не понял, честно говоря, как это вышло.
Парень кивнул в сторону сидений, и они сели рядом.
— Я Арсений, — представился незнакомец и протянул руку.
— Антон, — несколько помедлив и глядя на ладонь, но в итоге ее пожав, ответил Шастун.
— И я не злюсь, не обижаюсь на тебя. Печально, что такое безобразие на дорогах никто не устраняет, — немного подумав, добавил Арсений, — но это точно не твоя вина.
— Ладно, — сдался Антон и уставился на свои колени. Ткань джинс немного намокла от снега, и парень задумался, в каком состоянии одежда Арсения.
— А представь, если бы там был не снег, а грязь, — приблизившись к уху Антона, сказал Арсений, словно читая его мысли. — Упали бы мы днем.
— Пожалуй, не буду, — поморщился Шастун, но потом улыбнулся, принимая салфетку из рук брюнета, чтобы вытереть ладони.
Всю дорогу парни разговаривали на отвлеченные темы и даже шутили. Когда Арсений стал копошиться в карманах куртки, ища проездной, Антон поник. Ему хотелось продолжить их общение, что удивительно, ведь парню не так легко сближаться с людьми. Арсений словно уловил его настроение и прямо спросил:
— Тебе скоро выходить?
— Через две остановки.
— Выйду с тобой, а потом прогуляюсь, — ответил Арсений и сел на место. — Мне выходить так-то на следующей, — пояснил он.
Антон лишь кивнул, не сразу осознавая, что практически незнакомый парень проезжает свою остановку ради него. Здравый смысл прикидывал, насколько хорошая идея доверять Арсению, ведь тот вполне может оказаться маньяком, но другая часть Антона-таки решила рискнуть. Когда парни выходили на улицу, телефон Шастуна уже разрывался от входящего вызова. На экране появилось улыбающееся лицо отца, и парень, извинившись, ответил. Короткий разговор закончился обещанием перезвонить позже, и Антон повел Арсения по уже выученной наизусть тропинке.
— Ты хромаешь, — констатировал Антон, когда парни остановились у парадной. Тусклый фонарный свет плохо освещал двор, но заметить, что Арсений лукавит, бросая «Тебе показалось, я в норме», Антон смог. — Да нет, ты хромаешь. Пойдем, — махнул в сторону двери парень.
— Куда? — недоуменно спросил Арсений.
— Ко мне домой. Я не отпущу тебя в таком виде. Нужно проверить, вдруг что-то серьезное. А случилось это все-таки из-за меня.
— Я же уже сказал, Антон, — устало начал Арсений, — твоей вины в этом нет.
— Но ты хромаешь! — возразил Антон, вытаскивая ключи.
— Смотри, все хорошо, — сделал несколько шагов Арсений, как вдруг его лицо исказила гримаса боли, которую скрыть парню не удалось. Он прошипел и виновато посмотрел на Шастуна, который смерил его строгим взглядом а-ля «Поговори мне тут».
— Арсений, — Антон взял парня под руку. — Просто пошли, у меня сосед врач, он поможет. В конце концов ты замерз, выпьешь чаю. У меня такой чай есть, родители передали, — болтал без умолку Антон, таща за собой в подъезд уже практически не сопротивляющегося Арсения, который и слова вставить не мог, пока они не зашли в лифт.
— Ты умеешь уговаривать, — ухмыльнулся Арсений, кивая на их переплетенные руки. Антон так и держал парня за локоть, а Попов позволял себе быть ведомым.
— Прости, — стушевался парень, отпуская руку.
В подъезде ароматно пахло жареной картошкой, и живот Антона мгновенно откликнулся, заурчав. Шастун залился краской, но Арсений пробормотал что-то вроде «все в порядке» и скромно улыбнулся.
— Ты проходи, прямо и налево зал, посидишь там, а я за врачом, — объяснял Антон, помогая другу раздеться. Он не настаивал, был тактичен, но при случае держался рядом. Когда Арсений снял верхнюю одежду и обувь, парень вытащил из этажерки тапочки и помог ему дойти до дивана. — Я мигом.
Через минут пять внимательного осмотра врач наконец заключил:
— Ушиб. Не стоит сильно беспокоиться, но лучше всего сделать компресс и ограничить нагрузку на ногу. Вы как, молодой человек, далеко живете?
— Не очень…
— Арсений останется у меня, я могу обо всем позаботиться, — перебил его Антон, чем заслужил удивленный взгляд брюнета. Они разберутся позже, решил Шастун, но, если он может чем-то помочь, то непременно это сделает.
— Это очень хорошая мысль, — поддержал мужчина, выставляя указательный палец. — Тогда, Антон, держи меня в курсе. Ухудшений быть не должно, если выполнять рекомендации, — привычным тоном, каким он разговаривает с больными на работе, продолжал доктор. — Отдыхайте и выздоравливайте, Арсений.
— Спасибо, — поблагодарил брюнет.
— Я Вас провожу, — подал голос Антон.
Арсений сидел на диване и рассматривал синяк на голени, который постепенно становился все ярче. Щелкнул замок, и спустя минуту в проходе появился Шастун. Он уже не выглядел таким инициативным, с сожалением глядя на парня.
— Врач сказал, что мне осталось жить три дня, поэтому ты такой грустный? — усмехнулся Арсений.
— Несмешно, — буркнул Антон, проходя в комнату и усаживаясь на край дивана. — Прости, что создал столько проблем. Тебя, наверно, дома ждут, а я здесь раскомандовался, поэтому позвони кому-нибудь и … — Антон наконец перестал ковырять обивку мебели и поднял глаза на парня. Тот внимательно его рассматривал, едва сдерживая улыбку. Антон казался таким искренним и заботливым, что в груди становилось непривычно тепло. Ушиб не так сильно давал о себе знать, и вообще все проблемы на миг показались решаемыми. — Но я все еще серьезно предлагаю остаться, чтоб ты понимал. Не хочется, чтобы проблема усугубилась, — почесав подбородок и осматривая фиолетовое пятно на коже, заключил парень.
— Спасибо, правда, — наконец заговорил Арсений. – Я живу один, так что звонить никому не придется. Уверен, к завтрашнему дню буду в норме и тебя беспокоить больше не стану, — мягко ответил парень, заглядывая Антону в глаза.
Тот улыбнулся и пробормотал:
— Да беспокой на здоровье, — а затем поспешно добавил, замечая ухмылку на лице брюнета, — я чай поставлю.
Вечер проходил в гармонии и уюте в полном смысле этих слов. В съемной однушке Антона, которую мог себе позволить студент третьего курса, было не так много мебели и предметов быта, но все самое необходимое находилось в полном порядке. Уезжая из родного города, парню пришлось научиться поддерживать чистоту самостоятельно, ведь, кроме него, делать это никто не станет, поэтому еженедельно Антон устраивал уборку, разбирал вещи и поддерживал тот самый уют, по которому он так тосковал. Парень обустроил гостиную, которая была по совместительству и его спальней, максимально по-домашнему, что Арсений даже удивился, насколько тут было опрятно и тепло в более глубоком значении.
На стенах висели фотографии в деревянных рамках, на шкафу и около него парень приспособил плакаты с изображением любимых музыкальных групп, письменный стол нагружен стопками учебников и тетрадей, а возле дивана, на тумбочке, лежала книга с затрепанным корешком. Постель аккуратно убрана внутрь, ковер ровно в центре, потому что Антон ненавидел наступать на холодный паркет, просыпаясь. Вставать ему приходилось действительно рано, если в расписании день начинала первая пара, поэтому Антон сделал все для максимально комфортного пробуждения. Небольшой светильник в форме футбольного мяча и настольный футбол в углу комнаты выдавали хобби парня.
— Как-то так, — заканчивая рассказ о жизни в Омске и переезде в студенческие годы в Питер, Арсений отхлебнул травяной чай, который минут пятнадцать старательно выбирал и заваривал Антон. Было очень забавно, когда парень открыл дверцу кухонного шкафа, демонстрируя Арсению свои чайные запасы и наблюдая за удивленным и отчасти восхищенным лицом брюнета. Антону удалось поразить парня уже который раз за этот вечер.
— Ты быстро тут освоился? – поинтересовался Шастун, усаживаясь по-турецки на диване. Они давно миновали все правила этикета: в какой-то мере не желая лишний раз тревожить ушибленную ногу Арсения, расположились в комнате.
— Да, немного скучаю по семье и друзьям, но здесь чувствую себя на своем месте, — ответил Арсений, удерживая взгляд на Антоне.
Позже Шастун поймет, что не было той самой неловкости, которой страшатся люди, находясь в незнакомой компании, или которую боязливо ожидают, отправляясь на первое свидание. С Арсением было комфортно так, словно знакомы они лет десять — не меньше. Иначе как объяснить тот факт, что ближе к ночи парни оказались в одной постели? Ладно, объяснение этому было вполне логичное и невинное. В квартире парня был всего один раскладывающийся диван. Будучи вполне гостеприимным молодым человеком, Антон, конечно, порывался лечь на полу, но Арсений уверенно заявил, что проблемы не видит в совместной ночевке, а Антону не хватило подхватить сквозняк и заболеть. И убеждения о том, что матрац очень даже мягкий и удобный, не помогали. Вердикт был вынесен безоговорочный: оба спали на диване.
— На новом месте приснись жених… — начал было Антон, а затем поймал удивленный взгляд Арсения и рассмеялся, утыкаясь в подушку, — ну, ты понял.
Брюнет сдавленно хмыкнул, поворачиваясь к Антону, и вкрадчиво произнес:
— А если ты начал правильно?
Антон на мгновение завис, пытаясь осмыслить сказанное Арсением, когда тот начал смеяться, наблюдая теперь за выражением лица Шастуна.
— И зря смеешься, моя бабушка очень даже верит в магию этих примет.
— И много женихов тебе приснилось? — не унимался Арсений.
— Да нет… — серьезно начал Антон, а затем понял. – Да ну тебя, — улыбнулся парень. — Вот завтра утром и расскажешь, кого увидел.
— Непременно, — пообещал Арсений, желая спокойной ночи Антону и практически сразу погружаясь в сон.
Шастун же несколько минут еще ворочался на своей половине, перебирая в памяти события прошедшего дня и изредка бросая взгляды на спящего Арсения.
Утро восьмого марта началось с какой-то веселой детской песни, которую исполнили в качестве подарка соседские девочки своей матери. Стены в их доме были раздражающе тонкими. Антон что-то недовольно бормотал во сне и жмурился, а затем, когда концерт этажом выше закончился, разлепил веки.
— Доброе утро, принцесса, — чей-то бодрый голос прозвучал возле уха.
Антон повернулся и заметил улыбающегося Арсения. Тот скорее всего тоже не так давно проснулся, но выглядел слишком… Антон, хоть и привык к ранним подъемам, но его мозгу требовалось несколько минут, чтобы окончательно понять, что происходит. Вот и с построением фраз и поиском нужных слов пока у него были трудности. Поэтому Антон решил, что Арсений просто выглядел слишком… Как и вчера.
— А? Доброе утро, — поздоровался парень. — Прости за, — Антон вытащил палец из-под одеяла и показал на потолок, — это, — содержательно закончил предложение он.
— У моих соседей живет овчарка, которая каждое утро слишком громко приветствует наступивший день. Мы люди привыкшие, — ответил Арсений. — А у вас тут даже миленько.
— Миленько, угу, — утыкаясь в подушку и пытаясь отхватить еще немного сна, согласился Антон. А затем спустя минуты две осознал, что чья- то рука ласково водит по его волосам. Шастун непонимающе покосился на Арсения одним глазом.
— У тебя волосы взъерошились, — спокойно объяснил Арсений, словно его рука в волосах Антона — ритуал вполне привычный, — но мне нравится.
Шастун лежал неподвижно, позволяя брюнету то ли приглаживать непослушные с утра волосы, то ли наоборот наводить больший хаос, но в итоге стало понятно: ему не хотелось это прекращать.
Когда антракт у соседей закончился и началась вторая часть выступления, Антон окончательно проснулся. Заметив, что в комнате действительно светло, а за окном по-весеннему светит яркое солнышко, Шастун ощутил, как настроение стремительно улучшается. Лежащий рядом Арсений лениво листал ленту в телефоне, и Антон на десять минут позволил себе заглянуть во «ВКонтакте», увидеть ряд сообщений в беседе группы, поздравить девочек лаконичным «С вашим днем, дорогие дамы» и пойти умываться.
Когда Арсений, уже не хромая, пришел на кухню, Шастун разливал кофе, который стоит на отдельной полке от чая и который парень заваривает крайне редко, по кружкам. Он успел поздравить самых дорогих женщин по видеосвязи, пообещал созвониться позже, когда мама наведет красоту, потому что сегодня к ним придут гости. Что-то в груди Антона защемило — он скучал по атмосфере посиделок в их небольшой, но уютной гостиной, когда мама пекла его любимый пирог, а папа играл на гитаре. Будучи подростком, Антон не очень любил громкие торжества, но в такие моменты был по-особенному счастлив.
Арсений сел за стол напротив Антона. Челка была все еще влажная после умывания, а сам парень выглядел посвежевшим.
— Приятного аппетита, — пожелал брюнет, отпивая немного горячего кофе. Антон успел выяснить, что Арсений любит черный, с одной ложкой сахара, а вот сам Шастун щедро разбавляет напиток молоком и только потом с наслаждением его выпивает.
— И тебе, — ответил парень, придвигая бутерброды, которые наспех соорудил. — Кстати, как себя чувствуешь?
— Замечательно, нога не болит, — честно ответил Арсений, бросая беглый взгляд на то место, куда пришелся ушиб. — Спасибо тебе.
— За то, что упал на тебя? — улыбнулся Антон.
— И за это тоже, — загадочно ответил Арсений и приступил к завтраку. Антон вопросительно посмотрел на него, но уточнять не стал.
Сложно было принять, но именно в то утро, сидя за одним столом, Антона не покидало ощущение, что это их не последний совместный завтрак, а в голове как доказательство звучала строчка из услышанной вчера в кофейне песни:
Это не первое и не последнее утро, что я тебе подарю.
Антон старался в такт мыслям в голове не дергать под столом лодыжкой, но выходило, мягко говоря, провально, что привлекло внимание Арсения. Тот лишь окинул парня взглядом и протянул бутерброд:
— Давай ешь, а то будто в облаках витаешь, так и голодным останешься.
Антон благодарно кивнул и продолжил завтракать.
И это утро в самом деле оказалось не самым последним совместным.
***
У Арсения болела шея и напрягались глаза, потому что он уже минут пятнадцать пытался высмотреть в толпе людей знакомое лицо. Не заметить Антона сложно: его выдает рост и ярко-зеленые глаза, которые светятся каждый раз, когда его взгляд находит Попова.
Их встречи вошли в плотные графики обоих практически сразу. Сначала были дружеские прогулки, переписки до поздней ночи, звонки по видеосвязи, потому что «Арс, посмотри, какой закат, ты обязан его увидеть, да нет, из твоего окна небо не такое». Чувство теплой привязанности зарождалось постепенно, с каждым днем становясь все глубже и крепче. Будучи очень тактильными людьми, оба не скупились на прикосновения и дружеские объятия.
А затем случилось то, что и первым поцелуем назвать можно с натяжкой. Антон споткнулся и впечатался губами в щеку Арсения, а потом провел ими по губам парня, словно что уже терять-то. И Арсений, что неудивительно, ответил, перемещая руки на талию Антона. Было приятно до покалывания в пальцах, до мурашек по коже, до суетливых бабочек в животе, о знакомстве с которыми Антон грезил уже несколько месяцев. И целовать Арсения было так же приятно, как и наслаждаться его прикосновениями, смеяться с его порой заумных шуток и таять от одного лишь зрительного контакта. В такие моменты Антон наконец мог закончить придуманную им же фразу о том, что Арсений слишком нежный, слишком чувственный, слишком
свой.
Антон бросал нетерпеливые взгляды то на часы, то на сидящих рядом довольных девушек с цветами. И он вновь думал о том, что поток счастливых людей поглотил и его, потому что на одной из станций Антона уже ждал близкий человек, встреча с которым однажды изменила его жизнь.
Прошел ровно год с того самого дня, когда Антон буквально сразил Арсения наповал. Было бы символичным встретить своего парня на той же остановке, но планы поменялись, и Антон бежал с последней пары, выныривая из вагона метро. Арсений высматривал его светлую макушку в толпе прохожих, которые в предпраздничный короткий день торопились с работы по своим делам. У Арсения тоже были планы, связанные с одним лишь человеком, для которого в кармане пальто лежал кожаный браслет. Он, купленный несколькими месяцами ранее, ждал своего заветного часа, который должен был пробить седьмого марта — в их первую годовщину. У Антона также был спрятан подарок в рюкзаке. Он с вечера пытался упаковать в оберточную бумагу несколько пакетиков чая (куда же без него), салфетки как напоминание об их судьбоносном падении и аккуратный браслет с мелкими камушками (а здесь уже, если словами классика: «просто совпало»).
Парни безоговорочно поддались весне и тому чувству, которое накрыло их с головой. Когда их глаза встретились, оба одновременно поняли, ожидание стоило того: этих улыбок, счастливых взглядов и легких, едва заметных для других прикосновений пальцев. Теперь у них не оставалось даже малейших сомнений по поводу того, что это непередаваемое ощущение, когда
люди любят.
Они стоят с букетами в метро,
как будто ждали свидания целый год.
