Черника на дне чашки

Легендой прослыв средь безумной толпы, Она прячется где-то в замке. Каждый день изнывая от грусти немой — Как обидно для всех быть в Амане второй! — Загоняет себя в рамки. Эльфу сказано глас свой послушно нести, Восхвалять королеву богато. И хоть думать он может, как сам повелит, И пусть думать — что хочет. Но говорит: «В ее истине свет и злато.» А эльфийский народ так подобен своим Золотым и удобным владыкам. Гнется мягко под словом, внимая и сим, Глас давя под нутром невысоких трясин, Вдруг подёрнется наглым криком. «Что вы верите ковке! Взгляните на ложь!» — Донесется до них, виноватых. И пронзит эльфа каждого мелкая дрожь, И тирадой гневной муть души уничтожь, Только истинный Златокователь. Он взнесёт об уснувшей царице Первóй, Хваль лишь истинную драгоценность. И с тех пор у второй очень много забот, В вечной тени не набрести на антидот, Чтоб загнать в глубь трясин бренность. Так закончился праздник, где внук короля Огласил с острослова крамко. Восхвалил не о той королеве — беда, И Вторая, стыд вечный и сумрак храня, Тихо прячется где-то в замке.