Я просто жажду смерти от руки твоей, мой ангел

***

Какая же это была огромная ошибка. Кривов вечно твердит о том, что с Фёдором у них прекрасные отношения. Что они любят друг-друга, да и всё у них всё солнечно и прекрасно. И плевать он хотел на то, что брюнет избивает его до полу-смерти, а потом извиняется, чтобы потом снова избить бедного парня. Раны на шее, ключице, предплечьях и руках. Раны и садины по всему телу. Глаза, которые покрылись слоем слёз, мешающие увидеть хоть что-то. Увидеть этого парня, стоящего над кудрявым, громко нанося удары. Смеясь и улыбаясь. Ты уверен в том, что он здоров? Он же тебя не любит даже, глупый! Беги от него, к хорошему это не приведёт. Отмашки, отмашки и ещё раз отмашки. Как это, не любит? Души не чает! Всё же прекрасно, зачем придираться? А это и вправду ужасно. Вечное насилие. Физическое и психологическое. Отлично, Федя, хорошая идея у тебя была. Согласиться на предложение вступить в отношения, вбить в голову парню то, что ты его любишь и будешь с ним до самой смерти и медленно приводить парня к этой же смерти. Ты разве не боишься того, что тебя могут посадить за такое? Или тебе уже просто наплевать, лишь-бы избавиться от этого надоедливого Серёжи, который вечно со своей любовью прётся к тебе? Целует тебя, обнимает, прижимается к груди, шепча тебе о своих чувствах. А ты в ответ только пинаешь его, отпинывая худое тело от себя на пару метров. Он слабый— а ты этим пользуешься без всякого угрызения совести. Кудрявый падает на пол, прижимая руки к животу. Сколько раз ты его уже избивал? Тебе не хватит пальцев рук и ног, чтобы посчитать количество увечий, которые ты ему нанёс за время ваших отношений. А он тебя всё ещё любит. Ты даже сам этому удивляешься, но продолжаешь издеваться над ним. Ты подходишь к нему, берёшь его за голову и жестоко ударяешь об свою коленку. Во время удара он нечаянно прикусывает язык, выкашливая кровь на пол. Губы покрылись маленькими каплями крови, а глаза опять наполнились слезами. По телу пробежала дрожь, а парень уже ждал, когда его любимый наконец-то ударит его вновь. Был бы это кто-то другой, Кривов не стал бы такое терпеть, но это же Федя. Ему Серёжа позволит что угодно, ведь он его любит. Любит больше чем что-то остальное. И не поймёшь, то-ли ему нравится то, что Павлов его избивает, или же ему это не нравится, но факт всего один — он позволяет это делать. Если они расстанутся, Серёже придётся долго отходить от этого кошмара. Павлов презренно осмотрел Серёжу, резко пнув того по челюсти. Он стиснул зубы и зажмурил глаза, из которых покатились горячие капельки слёз, стекая вниз по щеке и падая прямо в кровь, которую ранее выплюнул парень. — Я тебя ненавижу, — От его тяжёлого голоса мурашки по коже–- ты весь пол своей кровью оплевал… А следом ещё один удар, только уже рукой. Кривов вскрикивает от боли, но не просит его остановится. Он прикладывает ладонь к своей шее, по которой прошёлся громким ударом Фёдор. Рука трясётся, а голова и мысли просто заплыли. У Серёжи нету сейчас возможности думать, ему просто хочется внимания от любимого, который свою любовь проявляет только в унижениях и избиениях. Серёжа, ты же сам виноват! Это ты не ушёл от него, когда он только начинал заниматься этим. Ты же сводил всё на нет, мол «Это я виноват, правильно и делал что бил» А теперь вопрос, Серёжа. Чем ты провинился? Что ты ему такое сделал, что он 90% времени только избивает тебя, а остальные десять извиняется? Это замкнутый круг, который ты не можешь разорвать. Ты не дашь ответа, я знаю, и всё же. Следом прилетает ещё один удар. Опять по животу. Фёдора совсем не волнует по каким органам он попал, его волнует быстрое избавление от парня. И не важно, на время или уже навсегда. Он охватил шею Серёжи и крепко сжал, перекрывая воздух. Он начал второй рукой бить того по лицу, то с правой, то с левой стороны. Слышались громкие шлепки, из рта бразгала кровь от каждого удара, а Серёже как будто всё равно. Да, он плачет, да ему больно, но ему вообще всё равно. Он сейчас стоит на коленях перед Федей, весь в собственной крови. Щёки измазаны алой жидкостью. Кривова предательски пытаются задушить, а он аккуратно своими руками берёт одну из кистей рук Павлова, прикладывая к своей щеке, проводя ею вниз. Его взгляд опущен, как и он сам. — Я просто жажду смерти от руки твоей, — Он поднял голубые глаза. Преданные, добрые глаза. Серёжа улыбнулся, словно псих.– мой ангел