Феминистка

— Лара Назира! — в ужасе воскликнула Зорайде. — Вы что же, собираетесь на улицу в таком виде? Удивляться было чему. Костюм, как и положено, прикрывал и локти, и колени — последние даже с лихвой, — да и платок никуда не исчез, но вырез был довольно глубоким — аж ниже ключиц! — а брюки обтягивали бедра так плотно, будто никакой ткани на них не было вовсе. — Ну да, — Назира лучезарно улыбнулась и кокетливо повернулась вокруг своей оси, словно девушка на выданье, демонстрирующая матери свой арсенал. — А что такого? Зорайде могла бы ей ответить, да только прекрасно видела, что это бесполезно, что та и сама прекрасно знает ответ и даже, пожалуй, ждет возражений, дабы разнести их в пух и прах — не столько логикой, сколько страстью, натиском и многословием. Так что просто вскинула ладонь — молчу, мол. Назира хмыкнула, стремительно развернулась и, гордо вскинув подбородок, направилась к выходу. Однако этой заминки, какой бы мимолетной она ни была, хватило, чтобы в гостиной появился Мохаммед. — Назира! — воскликнул он с таким ужасом, будто у его ног разверзся ад. В первый момент Зорайде удивилась: костюмчик, конечно, был смелым, куда смелее, чем хотя бы вчера, но со спины, да в движении, да в такой короткий срок не больно-то углядишь. Потом она сообразила: Мохаммед просто еще не видел, в чем его сестра в последнее время ходила на занятия спортом. Которые он и без того не одобрял. Назира на мгновение оцепенела — вне всяких сомнений, намеревалась, как обычно, удрать из дома до того, как ее увидит брат, — но потом расправила плечи и сразу же, даже не повернувшись до конца лицом к собеседнику, перешла в наступление, не тратя время на риторические вопросы. — Что — Назира?! Собираешься запереть меня в доме?! Приковать на кухне, как рабыню?! Я тебе не коврик, чтобы по мне топтаться! — Назира, но нельзя же выходить на улицу в таком виде, — Мохаммед еще пытался возражать, но уже значительно тише, да еще и отступил на шаг назад. — А что с моим видом? Вот, — она демонстративно подняла руки, — локти закрыты, и голова покрыта. Смотри, Мохаммед, ты дождешься, что я сниму платок! — Назира! Ты хочешь, чтобы над нами с Саидом смеялся весь Фес? — Какое мне дело до вас, неблагодарных? Вы обращаетесь с сестрой как с верблюдом, что об этом говорят, тебя не интересует? С сестрой, которая вас вырастила, учила, лечила… Зорайде заметила, как спустившаяся вслед за мужем Латиффа, быстро оценив обстановку, проскользнула в кухню, и ушла следом. Голос Назиры и там громыхал грозовыми раскатами, но слов было уже не разобрать. — В лару Назира вселился злой дух, — привычно вздохнула она. — Угу, каирский, — хмыкнула Латиффа. — С тех пор, как она побывала в Каире, от нее только и слышно, что про тамошних феминисток. Зорайде хотела возразить, но тут в кухню вошла сама Назира. Мохаммед капитулировал даже раньше обычного и, видимо, сбежал в магазин. — Он полагает, что на мне можно ездить, — сообщила она в пространство, расхаживая туда-сюда. — Как бы ни так! А ты, Латиффа, ты слишком много позволяешь своему мужу. Он так тебе на шею сядет и ножки свесит. Видели бы вы феминисток Каира… Латиффа бросила на Зорайде многозначительный взгляд — мол, я же говорила. Назире, впрочем, собеседники были и не нужны. Порассуждав пару минут про права женщин и выпустив пар, она царственно кивнула и гордо прошествовала к выходу. — Лара Назира теперь стала еще невыносимее, — вздохнула Латиффа. Но без привычной обреченности, и в глазах ее плясали озорные искры. — Не знаю, дорогая, — улыбнулась Зорайде, принимая из ее рук поднос со сладостями. — По мне, так визит в Каир пошел ей на пользу. — Зорайде! — Латиффа обеспокоенно оглянулась. — Как можно?.. — Но, дорогая, согласись, раньше она бы и тебя обвинила. В том, что… Да в чем-нибудь, уж лара Назира придумает. — Что ж, пожалуй… — Латиффа рассеянно почесала лоб — она так привыкла к этому звуковому сопровождению, что теперь будто бы даже по нему скучала. — Но Мохаммеду нынче от нее достается в два раза больше. Бедный… — А что Мохаммед, — фыркнула Зорайде. — Будто бы раньше она не командовала братьями, как надсмотрщик на плантации. Поверь мне, дорогая, — она подмигнула, будто открывая страшную и очень важную тайну, — таким женщинам, как лара Назира, для того, чтобы строить своих мужчин, никакие феминистки и не нужны.

Конец