Боль

      Это было больно. Казалось бы, прошло столько лет, столько прожито. Кошмары отступили, слезы уже не душили по вечерам, даже жить удавалось без постоянной памяти о ней. Но сейчас, глядя в эти чертовы голубые глаза, было слишком больно. Настолько, что хотелось разрыдаться, заорать, выпустить эти чувства прочь, снести Алфею и весь мир этой проклятой болью. Фара знала — она сможет. Розалинда сделала для этого все.       Все, что было хорошего в их отношениях Даулинг могла посчитать по пальцам. Она понимала, что ее зависимость от Розалинды была катастрофой. Понимала это еще тогда, будучи студенткой, но разорвать связь казалось невозможным. Да, они были на грани боли, а порой и переходили эту грань, но Розалинда всегда была рядом. Фара была уверена, что той всегда можно будет доверять.       Блум не могла знать, чем обернется освобождение Розалинды, и Фара не имела права злиться на нее. Да, девочка поступила безрассудно, но женщина совсем не была уверена, что не поступила бы также. Тем более, директриса не планировала сообщать Блум правду о своих отношениях с бывшей наставницей.       — Я больше не твоя ученица. И даже не твоя любовница.       — Верно, ты меня предала. — Фара обернулась так быстро, как только могла. А Розалинда, кажется, только этого и добивалась. — А разве это не так? Ты ударила меня в спину, дорогая.       — Не пытайся выглядеть белой и пушистой, ты таковой не являешься, — женщина повернулась к Фаре спиной, подходя к скамейке. Если бы Даулинг хотела, она могла бы ее сейчас убить. Сил бы хватило, в этом фея не сомневалась. Вот только они обе знали — Фара Розалинду не убьет. Она всегда была слишком эмоциональной. Слишком зависимой от блондинки. — Это ты уничтожила Астер Делл, только нашими руками, потому что мы тебе верили. Я тебе верила, Роз.       — Слишком много эмоций, ты всегда была такой, — женщина присела, похлопала по месту рядом с собой. — Не дуйся, Фара. Грядет война, но, думаю, тебе не хватит хладнокровия вести на нее людей. Ты переутомилась. Думаю, тебе не помешал бы отпуск.       Это не была угроза — лишь очевидная провокация. Даулинг знала эту женщину, и когда-то считала, что знает лучше всех, но сейчас не рискнула бы сказать, что понимает ее причины и цели. Та была опасностью, ее личной ошибкой, которую Фара никогда бы не повторила. Она молилась ее не повторить.       — Я не отдам тебе школу, не оставлю в твоих руках. Я — директриса Алфеи, — она поднялась, оборачиваясь спиной и чувствуя, как внутри так знакомо бушует боль. Та женщина, что должна была быть ей опорой, та, за которой Фара спустилась бы в ад — уничтожила ее.       — Я знаю, — короткая фраза, но она словно вышибает дух. Понимание пронзает секундой раньше, чем боль. Едкая, серая, скрадывающая краски мира и оставляя лишь оболочку. Но сейчас ее боль — спасение. Как бы горько это не звучало. Как бы все внутри не рвалось на части.       Розалинда подняла ее в воздух, как пушинку, и Фара вспомнила самый главный урок, который вынесла после Астер Делла. Любовь причиняет самую сильную боль. А боль — эмоция. Нет никого сильнее, чем сломленная фея. Нет никого беспощаднее. Она готова выпустить магию, Фара готова защищаться. Нападать. Мстить. За друзей, за годы верности, за собственную жизнь. И любовь, что положила к ногам Розалинды, и которую та растоптала. Сейчас. В ту секунду, когда приняла решение убить.       Опускаясь под землю, лишь собственной магией удерживая в себе жизнь, Фара ощущала лишь выжигающую боль. Очередное предательство оказалось таким же неожиданным, как первое, возможно, только от того, что Даулинг допускала ту же ошибку, что и раньше — проецировала собственные чувства на другого человека. Пусть и на того, кого когда-то любила. Кого часть ее любит по сей день. Но больше она никогда и ни с кем ее не повторит.