с этого понедельника ни одного бездельника

— Еще раз: где вы? — Да там, — отмахнулся Николай, — рядом с больницей, знаешь? В двух шагах от центра. У него за спиной раздался оглушительный вой. Поперхнувшись, Ланцов развернулся и замахал руками, как будто таким образом мог заставить сирену замолчать. Александр на другом конце ждал. — У больницы есть номер? — спросил он. — У всех больниц есть номера, Саша, ты что, с луны свалился? — Так. И какой номер у этой? Николай поднял глаза; над входом в кафе, через дорогу от него, висела табличка «Первый пончик». Сымпровизировать? Лучше не надо. Саша замороченный, Саша и прогуглить может. Ладно, что уж там. Как говорил Вася: «Лучшая атака — это нападение». — Что ты так прицепился к этой больнице, ради бога? — начал Ланцов громко. — Тебе что важнее: узнать какой-то номер или чтобы я пришел живой? Нет, если хочешь, я могу сейчас развернуться, пройти сто километров, посмотреть на адрес, но тогда я не гарантирую, что меня не задавит машина или… Снова завыла сирена. Говорить дальше было бесполезно. — Буду через пять минут, обещаю. — Я вас… — дальше слова Морозова снова заглушили. Коле, в общем, и так хватило; Коля невольно напрягся от стремной интонации. Как бы старательно Александр ни строил из себя хорошего человека, в моменты, как сейчас, он казался по-настоящему жутким типом. — И я тебя, — весело проорал Николай в телефон. — Очень. До скорой встречи. От участка, где он так увлекательно провел ночь, до офиса нужно было около часа ползти на метро и чуть меньше — на такси. Такой расклад Ланцова не устраивал. К счастью, чтобы решить проблему, ему понадобилось немного: десять минут времени и знаменитая славянская смекалочка. — Мужики, — обратился он к двум полицейским, курившим на крыльце отделения, — мужики, а вы сильно заняты? У меня тут дело срочное. Мигалка же у вас есть? Спустя тридцать две минуты полицейская машина затормозила у входа в большую стеклянную высотку. Ожидавшая на ступеньках Зоя от удивления открыла рот и долго не могла его закрыть — до того эффектно выглядело появление Николая. Сам Коля приветливо улыбнулся ей, расплатился с новыми знакомыми, помахал им вслед и побежал вызывать лифт. Уже внутри он коротко пересказал Назяленской особо яркие события прошедшей ночи. — Повезло, Николай Александрович, — смеялась она, — что вас встречаю я, а не… Как раз в этот момент открылись створки лифта, и Зоя поняла, что поторопилась с выводами. Николай выдал театральное «ой» и пригладил — растрепал еще больше — волосы. Перед лифтом, зажав в руках планшет, стоял Александр Морозов, его личный помощник, собственный персоной. Ужасный в своем величии, великолепный в своей ужасе. Ну, что-то типа того. — Да, Николай Александрович, — сказал Саша и улыбнулся. — Вам очень повезло. — Перед тем, как ты меня убьешь, напомню: у нас сегодня презентация, и выступаю на ней я. — Нет, если вы не поторопитесь. — Точно. Давай не будем тратить время на споры? Саша снова дружелюбно улыбнулся, и Ланцов посочувствовал сам себе. — Идите за мной. Шагая вслед за Морозовым, Николай здоровался со всеми и проверял почту: личную, рабочую, личную, рабочую — воплощение понятия «мультизадачность». От телефона Ланцов оторвался только в кабинете генерального директора, потому что неаккуратно споткнулся и еще более неаккуратно растянулся на широком ковре — безвкусном наследии, которое досталось ему от отца. — Я же говорил, что его надо выбросить к чертовой матери? — светским тоном уточнил Ланцов. — Как и все вещи здесь, — вздохнул Саша. — Все нормально? Вместо ответа Николай показал большой палец. Потом потерся щекой о длинный ворс, драматично и глухо пробормотал: «Земля! Моя родная земл…» — Вставайте. Не валяйте дурака. — Я себя валяю, а не дурака. — Одно и то же, — сухо ответил Саша. — Говорю же: вставайте. Нам нужно успеть сделать из вас серьезного человека. — А сейчас я на кого похож? — На студента с похмельем? Не знаю. Николай Александрович, вам с таким лицом никто денег не даст. Николай тряхнул головой и поднял взгляд. Строгие туфли, брюки с идеальными стрелками, застегнутый на все пуговицы пиджак и водолазка под горло, — в отличие от него, человека-катастрофы, Саша Морозов выглядел очень серьезно и очень красиво, как на него ни смотри: сверху вниз или снизу вверх. — Отдохнули? — услужливо спросил Морозов. — Пожалуй. Александр протянул ему руку с таким лицом, будто будет жалеть об этом всю жизнь. Ланцов коротко рассмеялся. — Что, Саш, уже не терпится толкнуть падающего по праву сильного и зажить спокойной жизнью сверхчеловека? Морозов цокнул языком: — Вам бы поменьше в mbti-пабликах сидеть. — Я только докажу, что ты стратег*, и успокоюсь. Пока Николай мило беседовал с секретаршей и заказывал кофе, Саша доставал из широких пакетов коробки и складывал их на стол. Все было прекрасно до того момента, пока он не начал их открывать: первую, вторую, третью. С третьей — бум! — вышла неприятность. Костюм был на месте, не хватало рубашки и туфель — это Николай с Давидом, так не вовремя заглянувшим в его кабинет, поняли по разъяренному воплю. Ланцов попытался спрятать злорадную ухмылку за бумажным стаканчиком. Саша, стремительно развернувшись, указал на Давида: — Ты, — шикнул он, — найди мужские туфли. Давид сглотнул и спросил: — Где? — Где хочешь. Только быстро. Спасибо, иди. Когда инженер стремительно вылетел за дверь, Николай от хохота сполз по креслу вниз. Саша взял себя в руки и отвернулся к шкафу, встроенному в стену: там висела одежда, которую его новоиспеченный босс успел перетащить в офис за несколько месяцев своего безоблачного руководства семейным предприятием. — Расскажите, как вы оказались в участке, — попросил Морозов. — Как-нибудь потом. Сейчас ты выглядишь как человек, готовый убивать из-за шмоток. Не пойми неправильно, но я нервничаю. — Лучше сейчас, чем через день, когда это все попадет в газеты, — предупредил Саша. Николай покачал головой и широко улыбнулся: — Обожаю первые полосы. После он все-таки посмотрел на часы: до презентации оставалось около сорока минут. Как бы ему ни нравилось зубоскалить и выводить из себя вечно спокойного Сашу, нужно было шевелиться и делать делишки. Кто, если не он? В этом доме никакой помощи не дождешься. — Как тебе вон та салатовая? — спросил Николай. — По-моему, просто бомба. — Я тоже так думаю, — закивал Морозов. — Все люди, которые увидят эту рубашку, будут в страхе разбегаться. Как от бомбы. Ланцов поборол желание показать язык и тоже подошел к шкафу. Все яркое его помощник сразу отметал, и Николай не мог упустить возможности пошутить про его безграничную любовь к черному цвету: «мама, ты не понимаешь, это не просто такой период», «дайте мне галстук такой же черный, как моя душа» и все в таком духе. В конце концов, Саша показал ему две рубашки: черную и светло-голубую. — Не уходите от темы, — Морозов потер переносицу, наблюдая, как Николай стягивает кожаную куртку со свитером. — Если вы натворили что-то серьезное, это затронет не только вас, но и компанию. — Тебя, ты хотел сказать? — хмыкнул Ланцов. — Ладно, уговорил. С чего бы начать? Это был обычный вечер четверга. Я шел в библиотеку, переводил бабушек через дорогу (ну ты понимаешь, обычная рутина) и каким-то образом оказался в баре, где… Мне пришлось защищать чужую честь. А потом свою. А потом приехали ребята в форме, а им, как ты знаешь, вообще не важно, кто и кого защищает. Короче говоря, меня арестовали на ночь. Досадная вышла неприятность, согласен. — Еще одна досадная неприятность в вашем списке, — поправили его. Николай остановился. Отложил свитер, повернулся к Морозову и сказал почти восхищенно: — Откуда в тебе столько яда? Саша пропустил шпильку мимо ушей и подал ему рубашку. Он стоял близко, и Николай, наклонившись (Морозов был немного ниже), смог бы рассмотреть его лицо. Но наклониться он не успел. И вообще ничего не успел. Когда запыхавшаяся Алина влетела в кабинет, он продолжил стоять, как был: с лукавой ухмылкой, без рубашки, на расстоянии вытянутой руки от своего личного помощника. Вот что действительно стоило бы поместить на первую полосу. — Ой, — протянула Старкова; ее глаза округлились. — Ой-ой. Я, наверное, потом зайду? Саша посмотрел на нее со сложным выражением, и Николай коротко хохотнул. Со стороны коллектива предусмотрительно было послать именно Алину. К ней, к их новой звездочке, Морозов был расположен больше, чем к кому-либо еще. — Не говори глупостей. Ты от Давида? Александр забрал у Алины коробку, открыл ее, осмотрел содержимое и тяжело вздохнул. На месте брендовых мужских туфель лежали ослепительно белые кроссовки. — Оретцева посылали? — Мал бегает быстрее, — пожала плечами Алина. Потом, смутившись, добавила: — Он, кстати, сказал, что вы ему теперь должны. — Вы меня убиваете, — только и ответил Саша. — Костюм от Тома Форда и кроссовки по скидке. Ланцов расплылся в довольной улыбке и пожал Алине руку. — Сочетание на десять из десяти, — мурлыкнул он, — я доволен. К тому моменту, как Николай переоделся, допил кофе и нравственно переродился в серьезного человека, время перевалило за два часа: до начала мероприятия оставалось меньше пятнадцати минут. Пора было спускаться в конференц-зал. Презентация их нового проекта длилась час, пресс-конференция с журналистами — около сорока минут. Все это было интересно, все это было не важно. Больше надежд Николай возлагал на неформальный вечер в дорогом отеле, где должны были собраться его коллеги, представители других компаний и инвесторы. Там, в отеле, в течение нескольких часов Николай ходил по банкетному залу, как корабль по морю, заводил знакомства, пил шампанское, шутил, смеялся, к месту вставлял короткие фразы про бизнес. Было очевидно, что гости одобрили нового Ланцова, и он не собирался останавливаться на этом: хотелось загладить вину за недавний косяк. Одним словом, все шло отлично. К концу вечера Николай позволил себе развязать галстук и немного отдохнуть за ленивым разговором с Тамарой и Толей. Примерно на середине диалога он наконец заприметил своего помощника на другом конце зала. Саша разговаривал с кем-то по телефону и выглядел недовольным. — Пойду подбодрю его. — Может, не надо? — с сомнением спросила Тамара. Саша кивнул ему вместо приветствия и жестом попросил подождать. Николай отодвинул для него стул, зацепил со стола чистый бокал и плеснул в него минералки из бутылки с концептуальным дизайном — солидная минералка для солидных господ, все по классике. Морозов, как только сбросил звонок, сказал: — Я не устал. — Тогда просто посиди, — миролюбиво предложил Коля. — В твоем возрасте это даже полезно. Удивительно, но Саша послушал его. Николай крутился рядом, старался молчать и не подпускать других людей слишком близко — для их же безопасности. За несколько минут, пока Морозов раздраженно тянул водичку, Ланцову удалось узнать, что произошло: одно из изданий отказалось «забывать» про инцидент с полицейским участком. — Что за издание? Саша сказал ему название. К ним подошла Женя и весело сообщила, что ребята — те немногие из компании, кому Александр по-царски разрешил присутствовать на серьезной вечеринке, — собрались в Макдональдс и приглашают их присоединиться. Глаза Ланцова загорелись, глаза Саши стали метать гром и молнии. — Я не могу, — сказал он спокойно. — Спасибо за приглашение, Женя, но у меня дела. — Дела — это посмотреть «Аббатство Даунтон», выпить вина и поплакать? — ненавязчиво уточнил Николай. — Я не смотрю «Аббатство Даунтон». — Рассказывай, как же. Этого оказалось достаточно, чтобы Саша завелся. — Хорошо, — сказал он. — Может, возьмем лимузин? Он оплачен до утра. Сияющая Сафина повела Александра к остальным. Николай смотрел им вслед и не мог перестать ехидно улыбаться: и кто из них после этого ведет себя как ребенок? В малолюдном Макдональдсе можно было расположиться с удобством: сдвинуть столы, скинуть на свободные стулья верхнюю одежду, открыть окно. Дальше — сделать заказ и разговаривать, разговаривать, разговаривать. С Николаем, конечно. Младший Ланцов, новый босс, еще ярче засиял в кругу своих работников: его чокнутые истории все (даже обычно замкнутый Давид) слушали с большим интересом и удовольствием. Саша снисходительно понаблюдал за этим и ушел в туалет умываться. Когда он вернулся, пространства вокруг Ланцова стало больше. — Я все решил, — сообщил он деловым тоном, оторвавшись от скроллинга ленты в твиттере. Морозов приподнял бровь. Не к месту он вспомнил, как десятки раз до этого слышал такую же фразу от Василия Ланцова. В исполнении старшего брата Николая она обычно означала еще больше проблем. — Я позвонил в редакцию, — объяснил Коля. — Они все замнут, если я дам им интервью. — О, — выдохнул Саша. — Теперь мне придется разбираться еще и с этим? Николай облизал пластиковую ложку с мороженым — ноябрь, холод, окна настежь, ну какое мороженое? — и посмотрел на него задумчиво. — Если ты хоть раз в жизни скажешь «спасибо», у тебя рука отвалится? Или какой-нибудь жизненно важный орган? — Я говорю «спасибо» постоянно. — Но не мне. С детства Коля привык, что окружающие соображают дольше, чем он, но Саша был в этом смысле поразительным: он все схватывал на лету. Он был не менее (может, даже более) амбициозен, чем сам Ланцов. Он знал ужасно много всего. Его можно было ненавидеть за сбитый моральный компас и замашки социопата, но обожать за все остальное. Николай, наверное, обожал. Как Хельга из «Эй, Арнольд!». Именно поэтому он, человек, который в жизни не нуждался в чужом одобрении, упорно продолжал добиваться его от Александра Морозова. — Правда? — в конце концов сказал Саша и прищурился. — Тогда спасибо, Николай Александрович. Скоро принесли заказы. Перед Зоей поставили кофе, перед Малом — бургер и картошку. Саша неплохо так завис, когда вместе с вежливой улыбкой получил большую красную коробку. — Это что? — спросил он. — Это «Хэппи Мил», — объяснила Алина, перегнувшись через Женю. — Вы так много работали, чтобы организовать сегодняшнюю встречу, и мы решили как-то вас порадовать. В последнее время Саша превратился в настоящего монстра и даже успел довести кого-то до слез. Если он все правильно понимал и благодарили его именно за это, то мир точно сошел с ума, а Макиавелли оказался прав: толпу влекут страх, оковы и плаха. — Хочется тебе или нет, — сказал Николай, заметив, как поменялось лицо Саши, — иногда даже ты делаешь что-то хорошее. — Правда? Отвратительно. — Они тебя обожают. — Тогда два раза отвратительно. Ближе к полуночи Саша напомнил всем, что пора расходиться: на завтра у них было много работы. Николай, конечно, возмутился. — Ты серьезно? — фыркнул он. — Завтра суббота. — Вы читали Стругацких? Понедельник… — Все-все, — Ланцов замахал руками. — Не продолжай, не показывай своего внутреннего задрота**. Так уж и быть. Народ, все слышали? Собираемся. Все сотрудники постепенно разъехались, и Николай, надышавшись свежим воздухом, позволил себе роскошь помучить водителя лимузина еще немного. На эту авантюру ему удалось подбить и Сашу: тот слишком устал и не хотел ждать другую машину на холоде. Ехали через центр. За тонированными окнами переливалась реклама и ходили люди. В теплом салоне Николай занял половину широкого сиденья и, приоткрыв рот, громко сопел у Саши на плече. Выглядел он забавным и юным. — Не бойся, — шепнул Николай, когда почувствовал на себе недовольный взгляд, — я не буду слюнявить твой пиджак. — Гора с плеч, — тоже шепотом ответил Саша. Послышался смешок. Николай зашевелился, попытался устроиться удобнее, сполз еще ниже, согнулся в странной позе и наконец уложил тяжелую голову на чужие колени. Саша замер и пожалел, что не столкнул своего босса раньше. — Сашенька, совсем немного, ладно? — несчастно забормотал Ланцов, словно прочитав его мысли. — Я весь вечер улыбался богатым придуркам и богатым дурам, ел какую-то херню и пил кислятину, у меня ужасно болит голова и заложен нос, пожалуйста, можно я посплю? Завтра сможешь делать с этой информацией все, что захочешь. Александр весь обратился во слух. Постучал пальцами по губам, еще раз посмотрел в окно и довольно улыбнулся. В воздухе запахло возможностями. — Что я захочу сделать с этой информацией, как думаете? — спросил он. — Используешь ее против меня, например, — зевнул Николай и открыл глаза. — Подстроишь что-нибудь, чтобы я вылетел из фирмы, а саму фирму развалишь. Тебе бы этого хотелось, да? Александр посмотрел на нахального мальчишку сверху вниз и откинул челку с его лба. Удивительно, но сейчас ему больше всего хотелось подарить Николаю капли от аллергии: Саша заметил, как он весь день шмыгал носом и страдал. — Это уловка такая? — уточнил Ланцов. — Может да, может нет, может самолет. — Очень по-взрослому, — оценил Николай. Саша помолчал. — Когда в следующий раз попадете в полицию, — сказал он, — позвоните мне. — Слушай, если ты скажешь что-то еще в таком духе, я решу, что ты обо мне заботишься. Морозов иронично и сухо усмехнулся, уткнулся в телефон и спросил: — Вы, кажется, спать собирались? — Собирался, — протянул Ланцов. — Сашенька, попросишь, чтобы печку включили? — Нет. Сами просите. Николай просиял и закрыл глаза. На самом деле, он и без печки мог обойтись. Осознание того, что он потихоньку вытаскивает из Саши Морозова что-то человеческое, грело ничуть не хуже. — Разбуди, как подъедем.