Ночной кошмар

Наги зевает и сонно трёт глаза, но при мысли, что неплохо было бы вздремнуть, вздрагивает и с силой бьёт себя по щеке. Нельзя! Ей нельзя спать! Опасно даже на минуточку прикрывать глаза — Он придет сразу же, стоит ей хоть капельку расслабиться! Она встает из-за стола и, провожаемая равнодушными взглядами родителей, которые даже не прокомментировали то, что Наги ударила саму себя, молча идет к выходу из дома. В последнее время она привыкла гулять по ночам, чтобы прохлада помогала взбодриться, а непрерывная ходьба не давала уснуть. Поначалу мать злилась, но потом махнула рукой — возможно, ей просто надоело трепать себе нервы зря. Выйдя на улицу, Наги устало вдыхает ночной воздух и, покачиваясь, бредет в сторону полюбившегося парка. Она устала. Действительно устала — Наги не спит уже третьи сутки, и сейчас держится на чистом упрямстве. Раньше ей удавалось вздремнуть днем, во время уроков, но потом Он стал приходить даже в такие короткие моменты отдыха… И проще стало не спать вовсе, чем каждый раз проходить через бесконечные мучения. Кошмары начали мучать Наги около двух недель назад. Каждую ночь она вскакивала посреди ночи с криком ужаса, раз за разом переживая свою смерть. И каждую следующую ночь смерть становилась еще более ужасающей… Наги прекрасно помнит, с чего все началось. Во сне она увидела прекрасного юношу. Высокого, красивого, как божество, с отливающими синевой волосами, очень похожими на ее собственные, и разноцветными глазами… Она восхитилась его красотой, неуверенно улыбнулась и робко спросила, как его зовут. Юноша сладко улыбнулся в ответ настолько потрясающей улыбкой, что у Наги перехватило дыхание… И проткнул её тело взявшимся из ниоткуда трезубцем. Боль была ужасающей, будто настоящей, и Наги закричала. Настолько громко, что проснулась от собственного крика, перед этим успев заметить, как тот юноша продолжает улыбаться своей мягкой, но пропитанной ложью улыбкой… В следующую ночь Он снова пришел, чтобы убить её. Но на этот раз сначала полоснул её трезубцем по лицу, лишая глаза. И Наги пришла в ужас, увидев утром в зеркале на лице белую полосу, как от шрама, проходящую там, где ее порезал тот юноша во сне. К вечеру она исчезла. А страх стал еще сильнее. Из раза в раз Он мучил ее дольше. Разрезал ее буквально по кусочкам, чтобы утром она любовалась на шрамы по всему телу, которые окружающие будто не замечали. И улыбался, улыбался, улыбался… Наги казалось, что она сошла с ума. А если не сошла, то скоро сойдет. Поначалу она пыталась говорить с Ним. Спрашивала, что ему нужно. Умоляла прекратить. Обещала, что сделает все, о чем он попросит, если он перестанет пытать ее. А потом и вовсе с рыданиями просила убить ее… Но он смеялся в ответ своим странным, ужасающим смехом и улыбался. Снова. И снова. И снова… Она не понимала, почему Он просто не может убить её. Не во сне, нет — в реальности. Чтобы ее мучения наконец закончились, а она уснула долгим, вечным сном… Наги хотела бы прекратить все это самостоятельно. Однажды она даже купила лезвия, наполнила в ванну и поднесла острый предмет к вене на руке… Но оказалось, что убить себя самостоятельно намного сложнее и страшнее, чем быть убитой Им. Споткнувшись, Наги пошатнулась и чуть не упала, но сумела удержать равновесие. Вздохнув, она замерла на мгновение, чтобы немного отдохнуть, а затем с трудом сделала следующий шаг. Ей нельзя спать. Нельзя. Иначе снова придется проходить через Ад. Снова придется испытывать дикую боль. И снова придется видеть Его улыбку… — Эй, ты! Что такая малышка делает здесь совсем одна в такое время? Ищет приключений? Вздрогнув, Наги обернулась на неприятный голос и побледнела, увидев приближающуюся к ней группу пьяных парней. Она быстро развернулась и попыталась убежать, но снова споткнулась, и на этот раз все-таки упала. Пока она пыталась подняться на ослабших руках, подростки уже приблизились к ней, и один из них, схватив ее за руку и резко развернув лицом к себе, брезгливо спросил: — Наркоманка, что ли? Синяки под глазами больше, чем круги у коал… — Я не… — попыталась было возразить Наги, дрожа от страха и пытаясь вырвать руку, но была прервана другим парнем: — У панд, Яо, у панд. У коал уши большие, а черные круги вокруг глаз именно у панд. — Пожалуйста… — снова зашептала Наги, и снова ей не дали сказать и слова. — Да? — удивился… Яо? — Ну да не важно… Так что такая милашка делает ночью в парке совсем одна? — У меня кошмары, и… — обрадовавшись, что появился шанс уговорить парней отпустить ее, быстро заговорила Наги, но ее опять не дослушали. — Кошмары? Какая ерунда. Мы с парнями знаем один способ, благодаря которому ты вымотаешься настолько, что тебе не то что кошмары — вообще никакие сны не приснятся. Да, ребята? Подростки похабно захохотали, а у Наги от ужаса подкосились ноги. Она прекрасно поняла, на что ей намекают. И предпочла бы смерть тому, что ей угрожало. Даже смерть в очередном кошмаре от Его руки. Из последних сил выдернув руку из хватки этого Яо, Наги с трудом побежала от них к выходу из парка. Вслед за ней раздались недовольные крики, послышался топот преследующих ее людей, и она обернулась, чтобы понять, насколько они далеко… И из-за этого снова споткнулась. Зажмурившись, Наги почувствовала, как ударяется головой обо что-то твердое, и, теряя сознание, понадеялась, что умрет. И что ее мучения наконец прекратятся.

*****

Мукуро задумчиво прокручивал в руках материализованный трезубец и с интересом смотрел на лежащие вокруг него тела. Признаться, открывая глаза в новом теле, он ожидал увидеть себя в ванной с перерезанными венами. Или в кровати с отравлением снотворными таблетками. Или, возможно, даже подвешенным за шею под потолком… Но никак не лежащим на улице в окружении ругающихся подростков, один из которых лез ему в трусы. Рокудо поморщился, заметив пятно крови на крошечном обрезке ткани, который окружающие называют юбкой, и с удовольствием заменил ее на иллюзорные штаны. В ближайшие часы он обзаведется нормальной одеждой, но пока что придется обходиться этим. Кажется, впервые в жизни он был… Нет, не благодарен, скорее признателен своему учителю за те знания, которые тот ему передал. В особенности за те, что касались вселения в чужое тело. Когда его заключили в Вендикаре, а сбежать не удалось, Мукуро пришел к выводу, что проще будет найти новый подходящий под его душу сосуд и занять его, чем трястись над собственным телом, законсервированном в громадной пробирке. К счастью, ему удалось покинуть свое тело и занять новое. Конечно, для этого пришлось постараться, но оно того определенно стоило. Потому что, если Рокудо смог сделать это один раз, то он сможет сделать также и во второй. И в третий… Фактически, Мукуро получил возможность жить вечно. Даже если его настоящее тело развеют по ветру — он и не заметит. Это Деймону приходилось беречь свой полутруп, как зеницу ока, чтобы не умереть. Рокудо, прошедший через все круги Ада, мог обойтись и без этого. Единственная проблема, с которой придется разбираться каждый раз при вселении — это душа, которой новое тело Мукуро принадлежит от рождения. Если не избавиться от нее, то придется ютиться в одном теле вдвоем. А на личную шизофрению Рокудо не согласен. У него и так неполадки с головой… Но была одна тонкость, из-за которой учитель Мукуро чаще всего занимал чужие тела временно, а после покидал и оставлял человека жить дальше, как ни в чем не бывало. Просто убить человека, а потом вселиться в труп было нельзя. На то он, собственно, и труп, что неживой. Нужно было максимально ослабить чужую душу. Подорвать волю к жизни. Лишить цели и мотивации… И уже тогда, когда чужая душа потеряет волю к жизни, ее можно преспокойно вышвырнуть из все еще желающего жить тела и занять ее место. Собственно, именно поэтому Рокудо так долго игрался с Наги. Она должна была убить себя сама. Вернее, попытаться убить, чтобы Мукуро в последний момент смог убрать повреждения при помощи реальных иллюзий и вселиться в тело вместо ушедшей за грань девчонки. Но все вышло даже лучше. Наги ударилась головой и, получив сотрясение, впала в кратковременную кому… Из которой не пожелала выходить. Рокудо даже лечить ничего не пришлось. Достаточно было просто открыть глаза. Конечно, он предпочел бы новое мужское тело, но из подходящих сосудов, которые не отторгли бы его душу, по возрасту больше всего подходила Наги. Двое других были сопливыми молокососами, а становиться ребенком снова Мукуро не хотел. С детством у него связаны далеко не самые радужные воспоминания, и снова проходить через данный период он не желал. А почувствовать себя девушкой — в конце концов, новый опыт и что-то интересное. Хмыкнув, Рокудо оглядел напоследок получившуюся из тройки придурков кровавую кашу, и с довольным прищуром направился в дом милой Наги, которая так любезно отдала ему свою жизнь. Конечно, его ждет ненавистная мафия, и руки так и чешутся прямо сейчас отправиться вырезать очередную семью… Но первым делом ему нужно восстановить силы тела, которое слишком вымотано трехдневным бодрствованием. А где это лучше сделать, если не в месте, где в нем… Вернее, теперь уже в ней, не видят никакой угрозы?