﹝✰﹞
«Интересно, что я сделала, чтобы заслужить такое?»﹝✰﹞
Спрашивая себя об этом она мысленно снова погружалась всё глубже и глубже в себя. А ведь насколько милым и ярким ребенком она была. Как несущий надежду одуванчик, как уголёк восходящего светила. От звонкого голоса, подобного маленькому колокольчику, остался лишь натужный хрип. Весь румянец, что когда-то играл на пухленьких щеках угас, как угасает огонь в костре под давление пугающего ливня. Сейчас её лицо выглядело больным и бледным, совсем как живой труп из мрачных сказок на ночь. Как жалкая кукла она неподвижно сидела на кровати вцепившись опустелым взглядом в оконную раму. Силы уходили день ото дня. Кожа медленно становилась всё более грубой и грубой, иногда казалось будто она отслаивается от тела. Её прожигали чахнущие огоньки зависти к тем воробьям под небом свободного мира, снова по ту сторону окна. Но даже на ту необходимую злость уже не было здоровья. Люмин больше не могла смотреть на то, как эти малютки резвятся вместе с шумными голубями. Она не могла больше даже краем глаза смотреть на беззаботных посланников Бога. Ей было мерзко? Нет, даже это чувство уже успело позабыться. Эта внутренняя пустота пугала, эта внутренняя пустота съедала все мысли, убивая мечты ещё до зарождения. Дверь открыли, тихо и бережно, без шума. В его глазах это маленькое умирающее создание было лучиком. Лучиком света, который он сам потушил. Тарталья остановился у порога, наблюдая за ней. Но девушка никак не отреагировала, даже не услышала. Её взгляд всё также был прикован к оконной раме, за которой танцевали, как последний раз в жизни птицы. Что-то больно кольнуло, ударило по сердцу, он хотел сам себя наказать за содеянное. Ему даже не хватило стыда оставить эту несчастную в покое, исчезнуть, словно призрак в полуночных сумерках из её бытия. Он бесстыдно приходил всё время, так будто ничего и не было, даже чувствуя себя бельмом на глазу. А ведь так оно и было. Для Люмин он стал невыносимой мукой, той самой букашкой, которая не даёт покоя. Он был мухой и препятствием на пути к счастливым, возможно, предсмертным, но таким желанным дням. Если бы у неё была воля, воля творить, как заблагорассудится она бы стала злодейкой. Не «злодейкой» из сопливых и счастливых романов, где она вульгарно обливает главную героиню чаем и сыплет бранью. Не «злодейкой», которая в конце станет невинным центром всего мира. Она бы предпочла стать той, кто сможет сверкать, подобно ночному мотыльку, своей грацией и жестокостью, срезая людей, как цветы. И первой жертвой Люмин стал бы человек за её спиной.﹝✰﹞
«Ты не знаешь, какого беспомощного и кровожадного монстра ты сотворил. Ты не знаешь, насколько велика его жажда.»﹝✰﹞
Тарталья ступил несколько шагов, пол подобно зыбучим пескам затягивал его с каждым шагом. Ноги сопротивлялись владельцу, бабочки в животе затрепетали крыльями, что-то внутри начало предательски дрожать. Он коснулся этой бледной и холодной щёки, человека, которого всё ещё называл "любимой". Это было, как в тумане, как в серой пелене. И влажная соленая капля скатилась на его пальцы, одинокая слеза.﹝✰﹞
«Я вырву тебе эти жалостные, жалеющие глаза.»
﹝✰﹞
— Прости...— он нежно поцеловал её в лоб дрожащими устами.— Всё обязательно будет хорошо. Он обнимал Люмин, словно куклу сотканную из хрупких сновидений и хрусталя, словно она может рассыпаться и сломаться от любого неосторожного прикосновения. Но так оно и было. То насколько легко могло сломаться её тело поражало. Девушка была усталым и заржавелым механизмом, шестерёнки которого уже устали крутиться на радость чужой прихоти. Дайте ей волю и она сожжёт, сломает его лицо, вцепиться когтями в человека, которого когда-то слишком горячо любила и отдала всё своё тело.﹝✰﹞
«Я желаю тебе пережить тебе всё те муки, что пережила я. Я отрежу тебе эти грёбаные патлы, эти мягкие и нежные волосы.»
﹝✰﹞
Тогда по щекам начали скатываться слёзы, их бесчисленное море скатывалось через шею под белоснежную одежду. Всё внутри Люмин кричало о предательстве, за которое он должен заплатить сполна. Датчики пульса запускали, запрягали в танце то вверх, то ниже плинтуса. Тарталья отмахнулся, а затем крепко прижал её лицо к груди. — Аякс... — хрипло выплакала из себя Люмин прежде чем врачи выгнали его из палаты. Тогда в жаркий день была констатирована смерть молодой девушки, которой так и не повезло увидеть и вкусить жизнь сполна. Причиной стала слабость и эмоциональный всплеск, это стало последней каплей в океане на фоне болезни. Но на устах её, как показалось медсестре, застыла умиротворённая улыбка — пусть и не в живых, но она восполнила свою страшную месть. В последние мгновения проклиная парня, что отнял у неё всё, в том числе сердце и представляя, как он рыдает, съежившись у скромной могилы с букетом цветов.﹝✰﹞
«... Проклинаю тебя! Теперь, когда я умру ты будешь мучиться, однажды оплатив мне за свои мерзкие сладкие губы...»
﹝✰﹞