Слова

– Дятел. – Латунь. – Мягкий знак? – Тебе на букву «М», Уэйд, – весело улыбается Питер, перелистывая страницы тетради. – Хорошо… морковь. – Вес. – Питер пальцем прослеживает строчки в тетрадке, надеясь, что расчеты правильные, и ему не придется повторять эксперимент с начала. Не хочется делать это третий раз. Уже поздно, он хочет домой. Хорошо все-таки, что Уэйд, узнав, что Питер ещё в школьной лаборатории, решил прийти: одному здесь вечером как-то жутковато. – Секс! – выпаливает Уэйд, и тут же зажимает себе рот рукой. Питер вскидывает брови, качает головой и продолжает: – Снег. – Гном. – Мак. – М, краб. – Баобаб. – Что? – Уэйд забавно хмурится. – Баобаб. Дерево такое. – Какое дерево? – Ну… – Питер растерянно отрывается от тетради: – дерево. Его еще «бутылочным» называют. Судя по взгляду Уилсона, он однозначно издевается, но Питер ведется, и объясняет: – Эти деревья растут в засушливой Африке, а некоторые подвиды только на Мадагаскаре. У них диаметр ствола может достигать восьми метров у основания, а к верху он сужается. Отсюда и прозвище – «бутылочное дерево». Уэйд довольно кивает, и продолжает: – Бутылка. – Аккумулятор. – Перфоратор! – смеется Уэйд, подставляя свой стул ближе к стулу Питера. – Мы же не в рифму играем, Уэйд, – мягко журит его Питер, стараясь не обращать внимания на волну тепла от его близости. – Хорошо, малыш, тогда «река». – Акула. Уэйд не слышит дрожи в его голосе, верно…? – Абрикос. Ох, эта рычащая «р»…! Уэйд, ты специально понизил голос, да?! – Слово. – Олово. У Питера дрожь по плечам пробежала, когда он краем глаза заметил ту форму, что приобрели губы Уэйда, когда он томно выговорил первую «о». – Обнять…. У, в смысле, «объятие»! Он же не видит покрасневших ушей, да?! Божебожебоже! – Е… динорог. – Газета…? Дышать сложно. Уэйд, ты слишком близко. А они одни в лаборатории, да и вообще в школе… – Анализ. Жарко. Питеру одному так жарко, черт возьми?! Ладони потеют, оставляют неприятные следы на тетрадных листах. Бумага чуть вздувается от влаги. Хочется снять тонкий свитер, оставить одну рубашку, но, боги, рядом Уэйд, и… – Закон. Уэйд медлит с ответом, смотрит на пробирки с неведомыми для него реактивами. Переводит взгляд на ерзающего Питера, который в очередной раз прикусывает губы. – Не кусай. – Йод, – не задумываясь, выпаливает Питер и подпрыгивает, потому что в одной из пробирок начинается загустение, и реактив меняет цвет. – Получилось! Он победно вскидывает кулак в воздух и разворачивается, смотря на Уэйда. – Дай пять, – произносит тот, хлопая ладонью по его. – Тринитротолуол! – Я такое не произнесу, мой маленький гений, – улыбается Уэйд, поднимая обе ладони вверх. Питер смеется, дописывает в тетрадь несколько предложений, описывая полученный результат, дополняет его формулами, и, подхватив пробирки, несет их к мойке. – Давай, тебе на «л». «Любовь», «лакомка», «лучик»… – Лес. – Сахар! – перекрикивая шум воды, продолжает Питер. – Ранец. – Цапля. – Якорь. – Река. – Было-было! – радостно восклицает Уэйд, – тебе штрафное! – Хорошо, – Питер стряхивает воду с пробирок. – Что ты хочешь? – Сначала слово, малыш. Ох, это урчащее «малыш»… У Питера сжимаются внутренности и сердце трепещет, но он продолжает игру: – Рука. – Апельсин. – Нагота. Питер чувствует, как покрывается пятнами шея: что он только что сказал?! Он чувствует взгляд Уэйда на себе. Его пальцы чуть дрожат, чистые пробирки почти высказывают из рук, но он справляется с собой и ставит их на подставку. – Арбуз. Питер хочет сбежать. Позорно сбежать, закрыв ладонями лицо. Потому что Уэйд чеканит это блядское «арбуз» так, словно приказывает сделать что-то… что-то… Но они… – Зебра. – Скажи «забор», милый. Питер повторяет, не смея неповиноваться, отчаянно не поворачиваясь к Уэйду, все еще стоя к нему чуть боком: – Забор. Он скорее слышит, чем видит эту ухмылку: – Радуга. Что…? – Акробат. – Твой. Питер вздрагивает и резко поворачивается, но замирает, видя, что Уэйд всего лишь протягивает ему его рюкзак. – Я собрал твои вещи, пока ты мыл пробирки. Теперь мы можем идти? Питер оглядывает лабораторию – всё убрано, – и кивает: – Можем. Спасибо, что составил компанию. – Не за что, тигренок, – бросает Уэйд, выделяя интонацией слово «тигренок», и Питер, не уверен, был ли это ход Уилсона, или же обращение к нему… Он решает, что безопаснее будет первый вариант, и произносит «канистра», пока закрывает лабораторию на ключ, пользуясь подсветкой телефона, потому что разглядеть в полумраке замочную скважину сложно. – Аппетит, – шепчет Уэйд, когда Питер выпрямляется и прячет телефон в карман. – …т-томат…? – обескуражено шепчет в ответ, медленно осознавая, что Уэйд слишком близко. Ближе, чем раньше… – Ты.