Попозируешь для меня?

Арсений задумчиво крутит бокал с красным вином в пальцах. Он сидит на высоком стуле около барной стойки, смотрит куда-то в глубь номера отеля, периодически лениво взбалтывая вино в стакане. Взгляд мужчины блуждает по просторной комнате с панорамными окнами и останавливается на одном из них. За тонким стеклом чётко видно Антона, облокотившегося одной рукой на перила и разговаривающего с кем-то по телефону. Наверное, с арт-директором Стасом Шеминовым — семейным, добрым и отзывчивым, но суетливым человеком, который сейчас занимается продвижением и контролем съёмок Антона. Антон по сравнению со Стасом — земля и небо. Шеминов всегда мечется, переживает и бегает туда-сюда. Антон же всегда спокоен, выдержан и уравновешен. Ни одно чп, ни одно внештатное происшествие не могут поколебать спокойствие Шастуна. Он всегда собран, трезв и с головой на плечах. Арсений тоже довольно спокойный, но всё же ему до невозмутимости Антона как до Китая пешком. Арс рассматривает спину Шастуна, в который раз поражаясь, насколько же она ровная. Плечи всегда расправлены, поясница прямая, с лёгким, естественным, прогибом. Так и манит провести по линии позвоночника кончиками пальцев, мягко надавливая на каждый позвонок. Когда Попов высказал Антону своё восхищение его спиной в первый раз, Шаст лишь посмеялся и сказал, что раньше он постоянно сутулился, но моделинг со временем сделал своё. Арсений знает, что Шастун в моделинге с семнадцати, знает, что сначала Антон ходил по подиумам, а не позировал на камеру, знает, что у Антона своя собственная, уникальная история роста карьеры и популярности. А ещё Арсений знает, что самым лучшим решением в его жизни было стать профессиональным фотографом. Потому что именно он — Арсений Попов — личный фотограф одной из самых высокооплачиваемых моделей мира — Антона Шастуна. Все знают, что они работают только в паре. Они — неделимый дуэт, одно целое, половинки, идеально дополняющие друг друга. Необычный, но притягательный стиль фотографии Арса, всегда прекрасный в кадре, понимающий Арсения с полуслова, опытный Антон — лучшая, нерушимая связка. Они неразделимы, хоть их и пытались разлучить несколько раз. Антону нужно работать и с другими фотографами тоже, и он работает. Но всё равно его личным, лучшим фотографом, с которым они сделали самые лучшие снимки, которые сейчас сверкают на обложках некоторых мировых журналов всегда был Арс. Арсений делает глоток вина, неотрывно наблюдая за Антоном на балконе. Попов прослеживает взглядом, как Шаст улыбается, трясёт головой, из-за чего кудрявая чёлка чуть спадает на бок, перехватывает телефон плечом и уже обе руки кладёт на перила. Пока Антон разговаривает, Арс бессовестно его разглядывает, хоть и знает, что ему за это ничего не будет. Шастун выглядит прекрасно — в огроменной, идеально-белой футболке, рукав которой доходит парню до локтя, в мягких трениках чёрного цвета он выглядит невероятно уютно и по-домашнему, но всё ещё не теряет ни капли своей грации и эстетичности, которую вдоволь показывает перед камерой. Антон — чёртова эстетика. Арсений обожает его музыкальные руки, которые так любят зарываться в его волосы во время поцелуев; его соблазнительные прогибы в пояснице, которые на съемках Антон иногда делает только для Арса; его впалый живот, на котором Арсений любит лежать головой после длительных трудных съёмок, пока Шастун перебирает медленно его волосы. Антон, весь Антон — сплошная эстетика. И как же сильно иногда Арсений гордится тем, что эта эстетика вся его. Шастун Арсению всего себя отдал, позволил делать с ним всё, что Попов захочет, и Арс ценит это — бережёт Антона изо всех сил. Они, кажется, оба, с самой первой съемки поняли, что будут вместе. Шасту достаточно было хитро приподнять уголок губ перед началом съемки, а Арсению понять намёк и пригласить Антона прогуляться, чтобы окончательно убедится в том, что они будут встречаться. Рано или поздно, но будут. Так и случилось. Они сошлись идеально — характерами, взглядами на мир, да даже в работе им обоим по пути. Полюбили друг друга так, что теперь не оторвутся при всём желании. Они — одно целое. Идеальная пара. Арсений даже понятия не имел, что так бывает, но Антон доказал ему обратное. Попов наблюдает за парнем, покачивая в бокале вино и прикусывая нижнюю губу. Уже в который раз за день его посещает мысль, что Афины будто созданы для Шастуна. Он будто душа этого города, настолько он сюда гармонично вписывается. Греция будто предназначена Антону судьбой. Антон Грецию очень любит, даже не смотря на то, что с показами тут не очень, а свою работу он тоже очень любит. После показа Арс с Антоном направились в Акрополь. Они насмотрелись на него ещё в отеле — окна их номера выходят прямо на это творение архитектуры. Акрополь по-факту — руины, но как же там красиво! Людей много, но даже это не стало проблемой — Антон с Арсением взялись за руки и старались ходить по самым укромным местечкам, подальше от толпы. Одного лишь взгляда на восхищённого Антона, с трепетом и блеском в глазах рассматривающего Акрополь, хватает, чтобы у Арсения внутри груди свернулся тёплый комок, а рука сама потянулась к чехлу с фотоаппаратом, висящему на шее. Попов берёт Шаста за тонкое запястье и отводит их в место, где людей практически нет, на ходу доставая фотоаппарат. — Опять? — смеётся Антон, позволяя вести себя. Арсений Антона обожает фотографировать. — Не опять, а снова, — легонько щёлкает парня по носу Попов, в ответ получая невероятно тёплую улыбку. — Попозируешь для меня? Шастун, всё ещё улыбаясь, кивает. Сам отходит к одной из развалин, советуется с Арсом по поводу ракурса и выбранного места, а также интересуется о готовности Попова работать — это уже по привычке. Получает одобрение и отпускает себя перед камерой, позволяя своему телу занимать вольные позы. Антон поворачивается и так и эдак, то тянется руками к чему-то, то вовсе отворачивается от камеры, бросая лишь короткий взгляд в окуляр. Его движения плавны и спокойны, одна поза перетекает в другую, и это отличается от того, как он позирует для обложек и рекламы. Для работы Шаст выбирает определённые позы, переходит в них чётко, уверенно, отточенными движениями. Сейчас же, в развалинах Акрополя Антон позирует так, как чувствует. Его мысли и эмоции отображаются в его теле, и Шастун позволяет им это сделать, полностью отдаётся моменту. Арсений такого Антона просто обожает. Раскрепощённого полностью, открытого для него, Арса. Попов знает, что сейчас Антон позирует не только для себя, но и для Арсения. Когда они покидают Акрополь, у Арсения в фотоаппарате остаётся около ста фотографий. Арсений допивает вино и смело наливает себе ещё один бокал, ведь Шастун, судя по всему, на балконе застрял надолго. Красная жидкость льётся в бокал, а взгляд голубых глаз Попова мечется то от наливающегося вина, то к Антону на балконе. Шаст сейчас неторопливо ходит вперёд-назад, редко жестикулируя руками, а затем останавливается и задирает голову вверх, видимо, смотря на небо. Сейчас практически вечер, и вот-вот должны появиться звёзды, которые и разглядывает Антон. Арсений, пользуясь возможностью, разглядывает звёзды-родинки на шее Шастуна. Хотя даже если он закроет глаза, то по памяти скажет, где какая находится. Попов помнит расположение каждой родинки, каждого родимого пятнышка, каждого шрама на теле Антона. Он знает, что у Антона на груди созвездие из родинок, напоминающее большую медведицу, знает, что под коленкой спряталось едва заметное родимое пятнышко, знает, что каждую съемку визажисты старательно гримируют маленький шрам на брови. Шастун прекрасен любым — с гримом и без. Арсений не верующий, но он готов молится на эти пухлые мягкие губы, которые он обожает терзать; на красивую длинную шею, которая невероятно чувствительна даже к самым лёгким поцелуям; на длинные худые ноги, на которые Попов может залипать часами; на выпирающие ключицы, рёбра и тазовые косточки, которые Арсений обожает прикусывать; на бледную, молочную кожу, очень нежную, чем Арс и пользуется, когда как художник оставляет красные мазки на чужом теле. Антон — невероятный. Невероятно красивый, невероятно умный, невероятно добрый, невероятно отзывчивый, невероятно любящий, он весь просто невероятный. Арсений раньше решительно не понимал, почему Шастун выбрал его. Вокруг Антона всегда вилось много ухажёров, но он всё равно из всех выбрал Арса. А потом понял: Антон разглядел в нём не просто красивого фотографа, с качественными фотографиями и приличным заработком. Он, в первую очень, разглядел в Арсении его иногда странноватые шутки, креативность, любовь к ближним и к своей работе, внимательность и общительность, и только потом уже обратил должное внимание на внешнюю привлекательность и финансовую успешность. Попов красивый тоже, со своими смоляными волосами и голубыми глазами, подтянутой фигурой и очаровательной улыбкой, притягивающий взгляды всех девушек. Они с Антоном невероятно красивая пара. И красивая не только внешне, но и душевно. Арсений уверен — они были рождены, чтобы встретиться друг с другом, потому что иначе он не может объяснить, почему так идеально сошлись, почему их так тянет друг к другу, почему они так сильно полюбили друг друга, почему кому-то из них иногда достаточно просто подумать, а второй уже озвучит его мысли или ответит на них вслух. Они красивы, молоды, успешны и популярны. А ещё оба до дрожи в коленках обожают свою работу и друг друга. Конечно, они в первую очередь люди. Они совсем не идеальны. Арсений бывает невероятно ревнив и раздражителен, Антон — слишком холоден и надменен. Но они стойко переживают и принимают все заскоки друг друга и любят лишь ещё больше. Арсений почти допивает свой бокал вина, когда Антон возвращается в комнату. Подходит к Арсу, забирает из его рук бокал вина и отпивает, а затем оставляет бокал на стойку. — Не замёрз? — спрашивает Попов, поднимая голову. Он всё ещё сидит, а Антон стоит, поэтому лицо Шаста находится на несколько сантиметров выше. — Не-а, — мурлычет Антон, пальцами скользя по домашней рубашке Арсения, от локтей к плечам. Они одновременно подаются вперёд и целуются: сладко-медово, тягуче, любовно, с искринкой страсти. Попов отрывается первым, чтобы успеть сказать Антону кое-что перед тем, как они перейдут на постель. — Афины и Греция тебе невероятно идут, — Шаст улыбается на это: Арс чувствует эту улыбку своей кожей на шее, когда Антон оставляет там маленький поцелуй. — А ещё знаешь о чём я подумал? — сам льнёт к Антону ближе, привычно устраивая ладони на тонкой шастуновской талии. — О чём же? — интересуется Шастун, лениво прикусывая местечко под нижней челюстью. Арсений едва заметно вздрагивает, усиливая хватку на чужой талии. — Если бы ты был древнегреческим богом — ты бы был Дионисом. — Богом вина? — усмехается Антон, отрываясь от шеи Попова, и заглядывает ему в глаза. — Угу — отвечает ему Арс. — Не-е-ет, это ты был бы Дионисом, — почти шёпотом говорит Шастун, кивая на так и недопитый бокал вина, стоящий рядом. — Да и характером больше похож. Арсений, чуть подумав, соглашается. — Тогда ты бы был Аполлоном. Бог света и искусств — мне кажется, тебе идеально подходит, — улыбается Арс, утыкаясь лицом в чужие ключицы. — Думаю, это слишком величественно для меня, — отзывается Антон. — Но за комплимент спасибо, — смеётся, и Попов подхватывает его смех. — Я люблю искусство и тебя, — целует в макушку. Арсений поднимает голову, смотрит Шастуну в глаза. Они сейчас кажутся карими, но Арс знает, что на самом деле они тёмно-зелёные, с едва заметным жёлто-коричневым ободком вокруг зрачка. — А я люблю тебя и искусство, — играет словами. Антон по-доброму закатывает глаза и отходит от Арсения, падая на кровать. Попов, помедлив, присоединяется к нему. Валится на мягкий матрас, поворачиваясь к парню боком, чтобы видеть его лицо. Шастун делает тоже самое. — И да, ты прав, — делает акцент на первом слове Антон, а Арс приподнимает бровь, — Афины — определённо наш с тобой город, — и первым лезет целоваться. Арсений в Антоне тонет, и как же чертовски приятно знать, что и Антон тоже — тоже захлебывается в Попове, без шанса всплыть. Бокал недопитого вина так и остаётся стоять на барной стойке.