The third one

— Минхо! — прошептал Хан — иди сюда! Да не пались ты так, господи! — А чего ты шепчешь? Он все равно нас не услышит, — флегматично заметил Минхо. — Да, но если ты не отойдешь от окна, он точно нас увидит! — еще более агрессивно зашептал Хан и дернул Минхо за воротник, утягивая за занавеску, за которой прятался и сам. Минхо послушно сделал шаг вперед, раскинув при этом руки так, чтобы Джисон оказался в его объятиях. Он чуть развернулся, оказавшись у него за спиной и положил голову ему на плечо, все еще обнимая со спины. — Ну и? — Это же опять новый парень, да? — Они всегда новые, — все также пожал плечами Минхо. — Какой там у нас счет? — Пять девчонок и два… теперь уже три парня, — напомнил Джисон. — И это только те, о которых мы знаем. Он такой активный! — Ты хотел сказать «развратный», — то ли хмыкнул, то ли промурлыкал старший. — Я никогда не смогу назвать Чонина развратным, Минхо. Это неправильно. — Ему 23, дорогой, — напомнил Ли. — В его возрасте мы уже тоже много чего интересного делали. Ты даже больше, чем я, учитывая, что мы начали в твои 21. — Да, но это же Чонин. Наш Чонин, понимаешь? — Да, — согласился Минхо. — Наш прекрасный, вечно юный Чонин, который теперь еще и очень сексуальный молодой человек, — перечислил Минхо, а затем добавил на самое ухо. — Которому ты мечтаешь отсосать. — Это неправда! — Хан слегка ударил старшего по руке, что сейчас стала прижимать его к себе еще крепче. — О, извини. Ты мечтаешь, чтобы я ему отсосал? — Минхо и не думал смущаться. — Или чтобы он… — Я мечтаю сделать все, на что он согласится. И ни коим больше, — отчеканил Джисон. — И ты уже готов у него спросить? — уточнил Минхо, как бы случайно начав поглаживать живот Джисона. — После того, что только что увидел, — Джисон сглотнул, прижавшись ближе к Минхо и кивнув на окно — однозначно да. За окном начиналась весна. Ян Чонин, самый юный участник их коллектива, страстно целовал парня, имя которого вряд ли вспомнит уже через неделю. Так у них было заведено. Ну, не то чтобы они договаривались об этом, но как-то так вышло, что сексуально активной жизнью все они начинали жить в 21. Это никогда не было чем-то серьезным. Музыка и группа всегда были для них на первом месте. Поэтому — лишь короткие связи и ни к чему не обязывающие отношения. Опять же — они об этом не договаривались. Так просто получилось. Первым, конечно же, во взрослую жизнь вступил Чан. На самом деле, все были абсолютно уверены, что девственности он лишился далеко не в 21, а намного раньше, но до этого возраста это было как-то…незаметно? Как бы парни не старались, не могли вспомнить ни одного раза, когда Чан бы тайком уходил в неизвестном направлении. И в открытую он тоже ничего не говорил. Конечно он много тусовался в компании, в студии. Но студия для него была священна — он бы не стал врать о таком. Всю свою энергию, в том числе и сексуальную, он вливал в музыку. Вторым, конечно же, стал Минхо. И Джисон конечно никому этого не говорил, но он знал наверняка, когда Минхо начал вкладывать в свои танцы нечто большее, чем просто любовь к ним. Он видел, как изменились его движения. Видел, как он начал иначе двигать бедрами. Как стал больше прогибаться в пояснице и… Ох, Джисону было лишь 19. Он бы, может, и хотел как-то иначе выразить свои чувства по этому поводу, но что он мог? Только писать тексты. И дрочить. Но о втором он не думал, а вот в первое вкладывался остервенело. Словно бы каждый раз мог стать последним, но он уже тогда начал понимать — так не будет. То чувство, что Ли Но пробуждал в нем своими танцами, никуда не денется. Дальше был Чанбин, и вот уж кто не смог бы скрываться, даже если бы очень захотел. Парни поняли это на вечеринке по случаю его Дня Рождения: Чанбин весь вечер был облеплен девчонками каждую секунду. Он и не собирался изображать равнодушие и незаинтересованность. И он был первым, кто решил в открытую об этом поговорить. Конечно, это не было в стиле «парни, ебаться — это круто». Но он говорил о том, что нельзя вечно злиться на детские ссоры. Нельзя вечно писать о том, как в них никто не верил, а они всего добились. Внутренние переживания — это конечно хорошо, говорил он, но они ведь закончатся однажды. Нам нужен новый опыт. Новые мысли, новые ощущения. Никто не смог ему возразить, потому что он был абсолютно прав. Они взрослели. Сидя в общаге 24/7 с выходом только на публичные мероприятия, много музыки не напишешь. А меньше всего на свете им всем хотелось стать очередной проходной группой, которой тексты пишут незнакомые люди. Чан всегда хотел петь о том, что знает. Все тексты Джисона были о нем в первую очередь. Рэп Чанбина питали его эмоции. Минхо и Хенджин вкладывали в танцы всех себя. Группа — это они сами. Все, что у них есть — они создали сами. Ну или им просто всем до усрачки хотелось трахаться, но не хотелось, чтобы кто-то их за это осуждал. По Хенджину бы только слепой не понял, что это случилось. Его сексуальная энергия, которую он и раньше каким-то образом генерировал, теперь начала хлестать из него через край. Даже Чанбин иногда не выдерживал его взгляда, смущаясь, как школьница. Феликс… Стал для них открытием. Ну, не то чтобы прямо открытием конечно — они, вроде как, все догадывались о его предпочтениях, просто не говорили об этом напрямую, считая, что это не так важно. Оказалось, важно. Для Феликса, во всяком случае. Потому что рассказал он о своей ориентации с очень серьезным видом и, когда Чан высказался за всех, подчеркнув, что это ничего не меняет, он расплакался. Джисон тоже расплакался, но по другой причине. Он знал, что с ним так не будет. Ему тоже нравятся парни. И мемберы примут это. Но никогда, совершенно точно никогда они не смогут принять его выбор. Поэтому, пока парни исследуют свою сексуальность и учатся сублимировать ее в музыку и танцы, Джисон сублимирует неразделенную любовь. Муки совести, тяжесть в груди. И не то чтобы раньше все его тексты были о радуге и пони, но тут даже Чан говорит — хватит. И правит его тексты так безбожно, что тянет выть. Таким однажды Минхо его и застает — воющим в танцевальной комнате. Джисон просто сидит у зеркала, сложив ноги по-турецки и, чуть раскачиваясь, негромко воет. От несправедливости. От боли. От тупой влюбленности в тупого Ли Минхо. Хотя не такой уж Минхо и тупой, на самом деле. Во всяком случае, он явно очень хорошо понимает, что делает, когда целует младшего. Быстро, сухо и как-то… Безнадежно? Он знает. Конечно он знает, что им никак нельзя быть вместе. Но он тоже этого хочет и тоже не знает, как продолжать это скрывать. Он ничего из этого не говорит вслух, но Джисон и так понимает — ведь все в поцелуе. Потом были долгие месяцы нерешительности со стороны обоих. Вроде и хочется, а вроде и нельзя… Но за руки держаться можно. Иногда, очень редко, можно спать в обнимку. Целовать друг друга в висок, лоб или даже щеку. Невинно так, почти по-детски. Тексты Джисона наполняются любовью и робостью, нерешительностью. Они светлые, но грустные. Всем они нравятся, только вот стиль у них совсем другой. Может, одну песню на альбом можно сделать такой, но что делать с остальным материалом? И как там вообще Чанбину партию придумать? И, конечно же, невинных поцелуев надолго не хватает. Любой, кто посмотрел бы на них со стороны, сказал, что им надо было поговорить и что-то решить, но они не могли. Ни Минхо, который, вроде бы, был старше и вообще был парнем более вдумчивым и собранным, ни тем более Джисон, в голове которого были такие карусели, что садиться на них он бы никому не пожелал. Они просто были не готовы. Не знали, как обсудить. Не знали даже, что обсудить. Но время помогло. Они просто жили и делали что могли. Вкладывали всех себя в творчество. Общались с людьми, впитывая новый опыт и знания. Общались друг с другом, понемногу расширяя границы дозволенного. В итоге их первый раз не был чем-то спонтанным. Не было «срыва», не было внезапных чувств, которые кто-то не смог удержать. Было просто понимание — они смогут переспать так, чтобы привычный мир не рухнул. А если ничего не разрушится — то и терять нечего. А вот потом уже пришло время разговоров. Они не начали встречаться. Не поклялись друг другу в вечной любви. Они просто договорились, что все будет так, как уже было сейчас. Они — два очень важных друг для друга человека. Они — опора и поддержка друг для друга. Воплощение доверия. Воплощение чувств, которые давно рвались наружу. Без обязательств. Без драм и скандалов. Они просто решили посмотреть, что из этого получится и куда их это приведет. И получилось неплохо. Прошло уже 3 года — и все все еще было хорошо. Их отношения не мешали их работе, наоборот. Минхо был для Джисона неиссякаемым источником вдохновения. Джисон был для Минхо тем, ради кого он танцевал. Не только ради него конечно, но мысль о том, что Джисон смотрит, заставляла его стараться еще больше. Ну и секс у них был потрясающий. Не было ничего, что могло бы их не устроить, тем более что теперь они много говорили о том, что чувствуют и о чем думают. Их желания и идеи синхронизировались до такой степени, что, когда они в первый раз начали обсуждать возможность пустить в постель (ни в коем случае не их постель, просто постель) кого-то третьего — никому не показалось это диким или неправильным. Это ведь просто эксперимент. Новый опыт. Никого из них не напрягло то, что второй уже думал об этом прежде. Гармония в чистом виде. Сначала это были случайные люди, с которыми они знакомились на вечеринках и в клубах. Всегда — четко проговаривая то, что конкретно они предлагают. Никаких привязанностей, никаких сложностей. Одна ночь и пока. И это прекрасно работало, тем более, что у них не было потребности делать это постоянно. Лишь иногда — просто для разнообразия. И как-то незаметно для них обоих оказалось, что Чонин вырос. Они настолько были в своих собственных делах и чувствах, что даже не заметили, как это произошло. А Чонин тем временем начал встречаться с людьми. Чаще, чем остальные парни из группы. Он словно бы дорвался: пропадал из общаги при каждом удобном случае, следуя лишь одному правилу: не в ущерб общему делу. Личное никогда не должно мешать их общей мечте. Джисон даже завидовал тому, насколько хорошо это у мелкого получалось. Такая активная сексуальная жизнь и всегда без драм и лишних переживаний. Просто секс — и ничего больше. Наверно, так это и произошло. Наверно, он слишком много думал о том, как у него это выходит, и в итоге… Сам его захотел. Что и как там случилось в голове у Минхо — знает один только Минхо. Но однажды они просто увидели девушку, которая целовала их макнэ на заднем дворе общаги и… Их разговор случился сам собой. Минхо все понял по лицу Джисона и спросил, правильно ли он понимает. Они не думали об этом слишком много до тех пор, пока аналогичная ситуация не произошла, но уже с парнем. Чонин явно не делал различий между парнями и девушками, и доступ в его одноразовую обитель в каком-нибудь отеле в теории был открыт для любого. А если так — может, он будет открыт и для любых? Но поговорить с ним они не решались несколько месяцев. Началось все с «да это же Чонин, да ты что». Он ведь самый младший. Самый замкнутый. Он даже обниматься не любит — а тут такое. Риски определенно были. Но партнеров у Чонина меньше не становилось, и сегодня, вновь увидев его в окно с каким-то парнем, они решились. Оставалось только понять, как это сделать. Решение, впрочем, нашлось быстро и не требовало каких-то больших усилий. Просто их общая тусовка. Совсем немного алкоголя и незатейливая беседа на всех. Они обсудили и парней, и девчонок. Поговорили о музыке, о расписании. Об отпуске, в который никто из них особо не рвался, но у каждого все равно были на него планы. Минхо с Джисоном этого не планировали, но по итогу они с Чонином были последними, кто остался в общей гостиной: остальные расползлись спать. — Эй, Чонини, — начал Джисон, выключая телевизор и наводя порядок на диване — а мы тебя видели. В окно. С тем парнем. — С которым? — легко уточнил Чонин, собирающий с пола грязные тарелки — хотя нет, можете не пытаться. Я все равно вряд ли имя вспомню. А что? — Ничего, — Минхо убирал мусор в пакеты — просто ты единственный, кто приводит их к общежитию. Не боишься? Чонин уже вышел из возраста, когда ему можно было в открытую читать нравоучения. Но он уже столько лет был макнэ, что привык, что о нем все равно все беспокоятся и волнуются. — А чего бояться? — пожал он плечами — тут ведь не только мы живем. Да и вообще мне помогают. Вы бы знали, если бы тоже с кем-то встречались. Ах да, важное уточнение. Джисон спал только с Минхо, а Минхо — только с Джисоном. Им не нужен был кто-то еще при условии, что в постели не было второго. Поэтому для всех мемберов это выглядело так, словно бы они вообще ни с кем не спят. — Я бы так не смог, — вздохнул Хан — сасэнки эти… Сам знаешь. Как представлю — аж почти паника. — Да и вообще, они ведь… Ну, на одну ночь, верно? А ты их сюда водишь. — Только когда им по пути. Не волнуйтесь, я не выбираю тех, кто может привязаться. Я ж не идиот. — Это хорошо, — хвалит Минхо — хотя немного жаль, что ты не… открылся нам. Ну, как Феликс. — Нечего открывать, хен — усмехнулся Чонин — у меня не было времени разобраться. Я и сейчас не знаю, как это назвать. Просто делаю, что нравится, понимаете? Не думаю об этом слишком много. Если это был не намек Вселенной — то что тогда? — У меня есть вопрос, но ты можешь не отвечать. Мне просто любопытно, — выпалил Джисон, стараясь выглядеть не очень взволнованным. — Эм… Окей? — Ты когда-нибудь спал с двумя? — Э-э-э… — Чонин почесал макушку. — Я думал об этом, но это как-то… Не знаю. Больше людей — больше рисков. Сложнее контролировать ситуацию. К тому же для нового опыта лучше… Ну, обращаться к опытным. А где я таких возьму? Не спрашивать же при знакомстве. Нет, Вселенная прямо кричит им о том, что все правильно. — И тебе бы было все равно на… состав? Ну там, парень-девушка, две девушки… Два парня? — уточняет Джисон. — Вообще я мало выпил для таких разговоров, — смеется Чонин. — Но в целом да. Мне не принципиально. Хотя я плохо понимаю, как это работает в мжм, например. То есть, я видел порно и все такое, но блин. Мне показалось, это очень сложно. Ну, технически. — Не так уж и сложно, — улыбнулся Минхо. — Просто нужно понимать, кто чего хочет. — Воу, — Чонин замер. — А ты… Хен, у тебя было? — Было, — без тени эмоций подтвердил Минхо. — По-разному. Не каждый раз так хорошо, как хотелось бы, но в целом без фейлов. Обсуждения — это самое важное. Но ты вроде и так это понимаешь. — Джисони, а что насчет тебя? — Было, — кивнул Джисон. — Аналогично. Обсуждения — наше все. Но с парнями мне как-то больше… — он осекся. Это было слишком очевидно, да? Черт, сколько всего он спалил сейчас за одну фразу? — О, — протянул Чонин. — Так я не один здесь решил не открываться. Джисону стало чуточку совестно. Он и правда решил, что не хочет говорить остальным мемберам о своей ориентации. Он считал, что, раз девушки его все еще привлекают, то и нет нужды их шокировать другими подробностями. — Я тоже решил, — вставил Минхо, разбавляя неловкую тишину. — Что официоза нам достаточно уже с Феликсом. Главное ведь, чтобы проблем не было, да? Больше это ни на что не влияет. — Но мы полностью поддерживаем Феликса и рады его открытости, — кивнул Чонин, улыбнувшись. — Абсолютно, — хором ответили старшие. И они продолжили убираться. — Ну… До завтра? — улыбнулся Чонин, домыв последнюю тарелку. Минхо и Джисон быстро переглянулись. — Чонин, — серьезно произнёс Минхо — мы бы хотели обсудить кое-что еще. — Я предохраняюсь. — Да не это, — закатил глаза Минхо. — А то, о чем мы говорили ранее. — Тройничок?.. — уточнил Ян. — Именно. В общем, сейчас будет немного шокирующей информации, но мы хотим, чтобы ты знал, что это… Ну, не повлияет ни на что. Ты можешь забыть об этом сразу, как выйдешь отсюда, если захочешь. Этот разговор ни к чему тебя не обязывает. — Эм… Окей? — Чонин всегда говорил так, когда не понимал, чего от него хотят. — Мы с Джисоном хотели бы предложить тебе присоединиться к нам как-нибудь. На… Один раз. Как ты делаешь со всеми остальными, только с нами. На тех же условиях. Была бы тут муха, звучала бы она сейчас громче гонга — настолько тихо стало в гостиной. — Ой, — произнес Чонин. На секунду на его лице промелькнула прежняя детская неуверенность. Но лишь на секунду, очевидно, пока он пытался осознать слова Минхо. — То есть вы… Вместе? — Не совсем. Мы спим вместе — да. Но мы не вместе. Нам просто хорошо… вместе. — Ага. А я значит… — А тебе мы предлагаем двух опытных в вопросах тройничков партнеров. — Я… Эм… Я не знаю, что сказать. — Для начала — что не ненавидишь нас? — предложил Джисон с мольбой в голосе. — Что? Нет! — тут же замотал головой Чонин — за что? Вы ведь даже заговорили об этом, пока я почти трезвый. Мне не за что на вас злиться. Это просто… Много информации. Джисон выдохнул. Больше всего он боялся, что Чонин на них обидится или разозлится. Согласится он или откажется — дело десятое. — И я немного смущен, — признался Чонин — я думал, что могу спокойно говорить на любые темы, в свои-то 23, но кажется, нет. Не настолько. — Все в порядке. Мы поймем, если ты откажешь, — сказал Минхо — и в этом случае попросим только… Не распространяться. О нас и нашем предложении. Но вряд ли ты бы стал. — Не стал бы, — твердо ответил Чонин тут же — но мне нужно время. Хорошо? Я должен подумать. Да и расписание сейчас… Сами знаете. И он был прав. В ближайшее время у Минхо с Джисоном едва ли найдется время даже друг на друга — не то что на кого-то третьего. Камбэк маячил на горизонте. Так все и вышло. Стоило им начать активную подготовку к возвращению, как все прежние мысли и идеи просто потеряли всякое значение. Они все доводили себя до изнеможения в зале, на репетициях. Учили движения, учили слова, учили новые позы для фотосессий, заучивали ответы на вопросы о новых песнях. Камбэк — самое волнительное, но абсолютно не сексуальное время. Все эти сплетни о каких-то потрахушках за кулисами и в гримерках — всего лишь слухи. В действительности в разгар промо ты и в зеркало посмотреть не успеваешь, да и не хочешь, не то что на чей-то там зад или грудь. Вся энергия в творчество, вся энергия в работу — вот по каким принципам живут в их мире. В гримёрках трахаются только лентяи и бездельники. Ну, или может те, кому уже все слишком скучно и обыденно, но никто из парней пока не вышел на тот уровень заебанности. Хоть какие-то намеки на сексуальное вожделение появляются только к концу тура. Это не рубильник и не рычаг, не внезапная мысль «хочу трахаться». Просто однажды твоя голова перестает кипеть от количества текстов и танцев, и в ней появляется место на что-то еще. Разговоры становятся менее уставшими. Лица — более живыми. С глаз словно бы постепенно поднимают заслон, и вот ты однажды понимаешь, что уже в общем-то не прочь. Но парни в этом бизнесе уже давно. Они знают, что «не прочь» в конце тура — верная дорога в никуда. Нужно доделать работу. Нужно отыграть все концерты, вернуться домой. Закончить парочку интервью — и вот тогда уже можно. Все привыкли терпеть настолько, что уже и не думают о том, чтобы нарушить это негласное правило. На стену никто из них, во всяком случае, точно не лезет. Все это время Чонин общается с Минхо и Джисоном как обычно: по-дружески и по делу. Те поступают также. Они и между собой так общаются. Ну, разве что все равно иногда спят в одной кровати, но это другое. Им просто это нравится. Ни намека на сексуальность. Никто из них даже в мыслях о том разговоре не вспоминает. И все проходит хорошо. Тур заканчивается. Группа с облегчением выдыхает, увидев, что в расписании стало больше свободных окон. Еще неделя уходит на то, чтобы перестроиться в режим обычной жизни. Вспомнить, каково это — вставать чуточку позже, чем нужно бы было. Завтракать в свое удовольствие. Принимать душ, сколько хочется. Гулять, когда хочется. Это не полная свобода конечно — у них все еще есть расписание, но оно и вполовину не такое строгое, как гастрольное. И да — в нем без проблем можно найти место на секс. Поэтому за обедом Минхо незаметно щипает Джисона за зад, а тот ему улыбается. Вечером они снимают номер и, несмотря на фоновую усталость, проводят за ночь несколько раундов. Им сложно оторваться друг от друга. — Насчет Чонина, — напоминает Джисон, когда понятно, что нового раза точно не случится. Они лежат в постели, оба еще голые, но уже отдышавшиеся. Джисон кладет голову Минхо на плечо, а тот обнимает его за плечо, целуя в макушку — ты еще хочешь? — Хотел спросить у тебя тоже самое, — мурлычет Минхо — ну и у него, конечно. Думаю, мы дали ему достаточно времени, чтобы свыкнуться с этой идеей. — Или же он напрочь об этом забыл, а мы нанесем ему непоправимую травму, — драматично вздыхает Джисон. — В первый раз он воспринял это нормально. Вряд ли во второй что-то поменяется. И Минхо оказывается прав. Во-первых, Чонин о разговоре прекрасно помнит. Во-вторых, он и правда успел обо всем подумать и «свыкнуться» с тем, что такое предложение ему поступало. Ну и в-третьих — он согласен. — Но я бы хотел все проговорить, если вы не против, — просит он. Конечно же все за, так что он продолжает. — Во-первых, никаких обязательств. Я не влюблен в вас, а вы в меня — верно? Парни кивают. Шутки сейчас были бы неуместны. — Во-вторых, это все останется между нами. Даже если вы решитесь рассказать всем о том, что вместе…спите, меня вы никак не упомянете. Я не стесняюсь, просто… Хочу чуть больше приватности. И не хочу, чтобы окружающие думали о моей половой жизни. Вообще. Вас мне хватило. Парни снова кивают. Джисон для убедительности рисует крест на сердце. — В-третьих, я не готов заранее договариваться о конкретной дате, месте и… подробностях. Это крипово. Мне с вами еще жить в одной квартире, я не смогу просто ходить, считать дни и общаться с вами как ни в чем не бывало. — Ты хочешь спонтанности? Уверен? Обсуждение было бы… — пробует вставить Минхо, но Ян его прерывает. — Обсуждения точно будут. Но не заранее. Когда мы все поймем, что к этому все идет — тогда и обсудим. Заранее не хочу. Возражения? На самом деле, оба поражены основательностью, с которой Чонин подошел к этому вопросу, так что возражений снова нет. — Ну и последнее: мы скажем менеджеру. Не что собираемся потрахаться, а что нам нужна квартира на ночь, и мы собираемся быть там втроем. Чтобы нам все забронировали, привезли туда и увезли утром. Без лишних глаз. Без наших фамилий на бланках. — Ты звучишь поразительно… профессионально, — восхищенно замечает Минхо — долго думал об этом? — Да не особо, — пожимает плечами Чонин — вы бы тоже об этом всем думали, если бы… — Спали с кем-то кроме друг друга, — хором отвечают старшие. — Вы сами-то хотите что-то сказать? — Думаю, тебе не нужно говорить об этом, но я скажу, — подает голос Джисон. — Ничего, к чему ты окажешься не готов. Даже если будет казаться, что ты за, а ты вдруг поймешь, что против — не молчи. Скажи, и мы остановимся. Это то, что волнует меня больше всего. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя в безопасности рядом с нами. — Я бы не согласился, будь это иначе, — тепло улыбнулся Чонин — но да, я понял. Разумеется, я скажу. — И я правильно понимаю, что не будет проблем с тем, что это мы? И что мы предложили это вместе? — уточнил Минхо. — Нет, — мотает головой Ян. — Об этом я думал дольше всего, но… Какая разница? То есть — вы ведь реально хороший вариант для такого эксперимента. И я прекрасно знаю, что вы способны не раздувать из этого невесть что. И что потом мы точно останемся друзьями. Так что… Да, все будет в порядке. И я уж точно не собираюсь лезть в ваше личное пространство… Ну, кроме очевидных обстоятельств. На том и порешали. Условия спонтанности оказалось самым сложным. Минхо и Джисон привыкли все планировать заранее. Они и свой-то секс в определённой мере планировали, а тут надо было еще как-то состыковаться с третьим человеком. Еще и так, чтобы он, очевидно, не понял их план раньше времени. — Я чувствую себя маньяком, честное слово, — сокрушался Джисон — вот позовем мы его в клуб. Он ведь поймет все сразу — занервничает. Потрахаться в общежитии мы точно не сможем. Что нам, налететь на него в темной подворотне? — Теперь я тоже чувствую, что ты маньяк, — заметил Минхо, смотря в телефон — но есть идея, — и он показывает ему экран. На почте Джисона должно лежать такое же приглашение. А еще на почте Чонина и остальных ребят. С момента возвращения в Корею, приглашения на выставки, показы и церемонии стали обычной вещью. Чаще всего они отказывались. Иногда — по настоянию менеджера — отправили «делегацию». Хенджин любил модные показы. Сынмину и Феликсу нравились выставки, особенно предметные. Чонину не нравились только церемонии, но они никому не нравились. Поэтому туда отправляли Бан Чана с Минхо — как самых старших. Модный показ с афтепати был именно тем поводом, который никак не мог сочинить Джисон. Особенно учитывая, что в показе участвовал дизайнер, который нравился Чонину. По стечению обстоятельств Хенджину он тоже нравился. Чанбин захотел поглазеть на моделей. Феликс любил все красивое, потому что и сам был красив как бог. Чан и Сынмин решили пойти за компанию — раз уж все идут. В общем, идеальные условия. Надо только осторожно подкатить к Чонину после показа и намекнуть, что можно снять комнату прямо сейчас. Слинять от парней будет не так сложно: скорее всего, они и сами уже будут чем-нибудь заняты. На показе Джисон не уснул только из-за Хенджина, который отбил ему руку, то и дело обращая внимание на какую-нибудь модель в красивом наряде. Джисон никакими словами не смог бы описать, насколько ему было все равно, но был благодарен: так он хотя бы не опозорится перед папарацци. Минхо сидел с краю с Чанбином. Лица их были вежливо-непроницаемы, что было очень забавно: оба совершенно ничего не понимали в моде и не могли вот так просто начать обсуждать моделей. Галерка, на которую отправились остальные четыре мембера, успела поделать все: порадоваться, поспать, поиграть в морской бой, обсудить планы на вечер. Джисон завидовал им со страшной силой. На вечеринке их коллектив развалился уже через сорок минут: официальная часть уже закончилась, все перешли к неформальному общению, так что держаться группой было уже не обязательно. Крис заприметил каких-то знакомых и утащил Феликса общаться. Сынмин покинул мероприятие первым, сославшись на головную боль. Хенджин тусил с дизайнерами, Чанбин — с моделями. Чонина естественным образом прибило к Минхо и Джисону. Слово за слово, бокал за бокалом, и вот уже и раздражение не такое сильное, да и вообще вечер стал куда приятнее. — Давайте украдем бутылку шампанского, — предлагает Джисон. — Давайте не давайте, — мягко отвечает Минхо. — Не хватало нам еще таких проблем. — Да, — соглашается Чонин. — Тем более, что у нас есть запасной план. Если вы хотите. О, они хотят. — Кто звонит менеджеру? — улыбнулся Чонин. Звонил по итогу Минхо, как самый старший и невозмутимый. Чонин с Джисоном хихикали за кадром, повиснув друг на друге. Оба были слегка пьяны, но это влияло только на их настроение. Квартира нашлась быстро, и они были на месте уже через сорок минут. Им привезли еды и алкоголя, попросили позвонить, если захочется домой и оставили наедине. Если кто и догадывался, зачем именно парням нужна была эта квартира, то виду не подал. — А что насчет презервативов? — испуганно спросил Чонин. — У меня все с собой, — ответил Минхо. — И у меня, — подтвердил Джисон. — И у меня, — улыбнулся Чонин. — Просто вас троллю. Они по очереди приняли душ, каждый оставшись в том, в чем считал нужным. Минхо избавился от галстука и расстегнул рубашку. Джисон снял штаны, оставшись только в рубашке и трусах. Чонин тоже решил пока побыть в брюках. Они обсудили показ. Чонин, хотя и хотел туда пойти, тоже не особо впечатлился, так что они сошлись на мнении, что оно того не стоило. Потом они поели: на вечеринке были только легкие закуски, и все трое были ужасно голодными. Посмотрели серию «Друзей» в оригинале: Минхо хоть и стал в английском значительно лучше за эти годы, но все еще практиковался при любом удобном случае. С легкого разговор постепенно перерос в более интимный. — Первый раз я переспал с девушкой, когда мне было 20. И так этому обрадовался, что уже на следующий день переспал с парнем. С парнем вышло спонтанно, я был просто без ума от себя и мне было интересно, получится ли его склеить. А потом взяло и получилось. И оказалось, что это не хуже. Ну, вы сами знаете, — рассказал Чонин. — Мне было 17. Я был в туре с… сами знаете кем, — почему-то называть их сейчас казалось неуместным, тем более, что все и так поняли, о ком Минхо говорит. — Туры ощущаются совсем иначе, когда ты — просто танцор. Не то чтобы к тебе плохо относятся, но ты все равно чувствуешь себя… Незаметным? Особенно когда на самом деле мечтаешь стоять с ними в одном ряду. В ярких костюмах, под софитами. Многие танцоры ведут себя расхлябанно. Я долго держался, но однажды у нас был перерыв в два дня, и я решил — почему нет? Это была девушка из стаффа, но не из нашей команды, с принимающей стороны. Все было так легко. Я понравился ей, она мне, мы переспали и… Все. Мы уехали в другую страну. Ни телефона, ни почты. Я даже имя ее уже не помню. Но это все равно было не совсем то. Я тогда не понял, что мне на самом-то деле не очень понравилось. Было неплохо, но все как-то чисто механически что ли. Потом мне стукнуло 19, и я как-то… Не знаю, как так вышло. Просто в клубе был парень. И я ему понравился. И все будто бы также, но ощущения… Совсем другие. Я не был влюблен, но это было гораздо лучше. Наверно, будь я человеком с обычной жизнью, пустился бы в исследования своей сексуальности, чтобы разобраться до конца, но у меня нет на это времени. Да и желания нет. И нужды тоже, — он посмотрел на Джисона с улыбкой. Тот ответил ему тем же. — Ну а мой первый раз был с Минхо. Конец истории, — пожал плечами Джисон. — Серьезно? — ахнул Чонин. — Это же сколько лет вы… — Около трех лет, — прикинул Минхо. — И как же так вышло? — уже с большим интересом спросил Чонин. — Да просто, — Джисон едва заметно стушевался. — Он был такой горячий, что я не мог перестать думать об этом. Почти как с тобой, только еще хуже. Ну а потом оказалось, что он не против, и вот мы здесь. — Но почему ты не нашел кого-то еще? Для разрядки хотя бы, если так изнывал? — не унимался Чонин. — Я больше никого не хотел, — покраснел Джисон. — И как тогда я здесь вообще оказался? — почти с возмущением спросил Чонин. — Потому что мы любим эксперименты. А ты не против. Вот и все, — ответил Минхо. — И мне кажется, я бы сейчас посмотрел, как вы целуетесь. Чонин вздрогнул от неожиданности. Они с Джисоном переглянулись и, улыбнувшись, потянулись друг к другу. Первое касание губ было довольно неловким: они ведь раньше такого не делали друг с другом. Хоть они и решили, что это ни на что не повлияет, все равно была некая тонкая грань, которую они только что переступили. Но мир не рухнул. Не изменилось ничего. Минхо потягивал пиво из бутылки. Губы Чонина были мягкими. Целовался он неплохо. Джисон подтащил его ближе, укладывая руки на его задницу. Он знал, что Минхо это понравится. И сейчас ему очень хотелось, чтобы Минхо понравилось. Чонин чуть отстранился, лизнув губы Хана, а затем снова прижался к ним, приоткрывая рот. Кажется, он тоже не был против шоу. Джисон провел языком по его зубам, затем толкнулся глубже, оттесняя язык. Прошёлся по небу. Затем подался назад, чуть отстраняясь и заставляя Чонина высунуть язык. Он втянул его губами и облизал, но затем снова вытолкнул, чтобы вновь забраться в чужой рот. Так продолжалось какое-то время, пока Чонин наконец не застонал. Тогда Джисон оторвался от него, чтобы посмотреть на Минхо, который сидел подозрительно тихо. Но все было в порядке: Минхо уже успел отставить бутылку и теперь слегка поглаживал себя через ткань штанов. — У тебя не встанет раньше, чем у меня, — надул губы Джисон, отползая — сделай что-нибудь. Оба сделайте. — Снимешь рубашку для меня? — без лишних комментариев Минхо обратился к Чонину. И звучало это так просто и мягко, но в то же время по-хозяйски, что Джисон уже начал заводиться. С ним Минхо говорил иначе. Чонин кивнул и послушно стал снимать рубашку, но Минхо в последний момент передумал и натянул ее обратно. А затем сел ближе, теперь уже аккуратно стягивая ее самостоятельно. Он делал это постепенно, оголяя кожу кусочек за кусочком и сразу же покрывая новое голое место быстрыми поцелуями. Плечи, ключицы, руки: он целовал Чонина везде, до куда дотягивался. Дойдя до сосков, он по очереди посмотрел на каждого из любовников и, хитро улыбнувшись, чуть прихватил горошину зубами. Совсем не сильно — боль не была его фетишем. Чонин ахнул. Минхо, поигравшись с одним соском, решил уделить внимание и второму. Чонин дернулся, поджав нижнюю губу. — Вау, он там чувствительнее, — заметил Джисон. — Не ожидал. Чонин послал ему быстрый взволнованный взгляд. — Стой, — сказал Джисон. — Что это? Ты боишься? — Вовсе нет, — замотал головой Чонин, но Минхо все равно отстранился, тут же убрав руки. — Да нет же! Просто… Эрогенные зоны меня смущают, — он покраснел и опустил взгляд. — Обычно я обхожусь без таких длинных прелюдий. — Но в прелюдии все удовольствие, — не согласился Минхо. — Вставить мы тебе всегда успеем. Но как ты познаешь свое тело без прелюдии? — Я знаю свое тело, — запротестовал Чонин. — Просто смущаюсь, когда его узнают другие. — Ну, тебе придется выложить нам все, — сказал Джисон. Обычно из них двоих Минхо был более настойчивым, но сейчас ему самому хотелось пошалить, раз уж он пока ничего не делает. — Или Минхо будет тебя облизывать, пока не найдет даже те, о которых ты не знаешь. Он в этом мастер. — Подтверждаю, — улыбнулся Минхо. — Только попроси, и я тебя так вылижу, что ты… — Стоп, — для убедительности Чонин закрыл рот Минхо ладошкой. — Я все скажу. Не надо угроз, — Минхо куснул его за палец — мои соски довольно чувствительные, но правый — сильнее. Особенно хорошо, когда не… сосут, а прикусывают, как ты сейчас. Но только несильно — я боюсь боли. — Что еще? — требовательно спросил Джисон. — М-м-м-м, — пока Чонин пытался выдавить из себя смущающую правду, Минхо последовал инструкциям и прикусил правый сосок парня. — Еще… шея… Не сама, а…. Чуть ниже. Где плечо. — Мне тебя поцеловать, лизнуть или кусить? — уточнил Минхо, приподнимаясь, чтобы удобнее было дотянуться. — Лизнуть. Пожалуйста. По всей длине, — пискнул Чонин, прикрыв глаза. Минхо тут же выполнил просьбу. — Тебе хорошо? — уточнил Джисон. — Да… Еще… Черт, я не могу. — Просто скажи мне, дорогой. — Пальцы… На руках. Между пальцами. Чтобы язык скользил туда-сюда, я просто… — Минхо тут же взял его за руку и провел языком между указательным и средним пальцами. Со стороны смотрелось пошло. Ощущалось, очевидно, тоже неплохо. — Чонин-Чонин, — вздохнул Джисон. — Так реагируешь с простой стимуляции, — он подполз ближе к парням, устраиваясь за спиной Чонина. — Что же будет, если я помогу Минхо? — Я кончу, — прошептал Чонин. — Это вряд ли. Ты же у нас опытный мальчик, да? Мне можно называть тебя мальчиком? Или какие обращения тебе нравятся? — Мальчик вполне подойдет, — отозвался Чонин хрипло. Минхо снова лизнул его между пальцев. Джисон кивнул сам себе и, обвив парня за талию, провел языком по шее, там, где минуту назад уже «побывал» Минхо. Чонин громко всхлипнул. — Парни, я серьезно, не надо, — попросил он. — Я опозорюсь перед вами до конца своих дней. — Ты такой чувствительный, — прошептал Минхо. — Это потрясающе. — Не все бы с тобой согла… — Джисон сжал его сосок пальцами и злобно усмехнулся, услышав в ответ стон. С ним бывало такое: он ощущал себя злым гением, когда доставлял партнеру удовольствие. — Полагаю, нам надо перебраться на кровать, — предложил Минхо. — Только если ты сначала станцуешь для нас, — нагло ответил Джисон. — Раздеваясь. А то одетым мы тебя тыщу раз видели. — Я не силен в стриптизе, и ты это знаешь, — почти укоризненно произнес Минхо. — Просто покажи нам, что хочешь нас, — парировал Джисон. — Ладно, — сдался Минхо — но мы все равно пойдем в комнату. — Нас ждет шоу, — сообщил Джисон Чонину на ухо, укусив его слегка за мочку. Они перешли в одну из двух спален. Быстро закрыли занавески. На настольный светильник для более интимной обстановки накинули рубашку Чонина, которая теперь была абсолютно не нужна. Джисон и Чонин расположились на кровати. Минхо, покопавшись в телефоне, выбрал какую-то песню. Он встал перед парнями, обхватив себя за плечи. Дождался вступления и начал неспешно раскачиваться из стороны в сторону. Глаза его были прикрыты. Он словно бы вообще не думал о том, что у него есть зрители, целиком сконцентрировавшись на музыке. Он провел ладонями по голым плечам. Затем наконец поднял взгляд на ошалелых парней, проведя вниз по груди и подаваясь бедрами вперед на каждый мягкий бит. Он любил танцевать. Он любил свое тело. И он был чертовски хорош. Он продолжал раскачиваться. Оглаживая себя там и тут, пока не спустился к ремню брюк. Расстегнув его, он жестом подозвал Джисона, который пополз к нему так быстро, как только смог. Вложив в его руку кончик ремня, он толкнул его назад, заставляя вытащить ремень из шлевок. Затем он качнулся к нему, притягивая к себе. Их лица оказались очень близко, но он не позволил себя поцеловать, отстранившись раньше, чем Джисон до него дотянулся. Джисон издал грустных вздох, но его ждал новый сюрприз. Расстегнув брюки свободной рукой, он надавил Джисону на голову, заставляя того упереться носом в его пах. Чонин от удовольствия стукнул пятками по матрасу. Джисон не собирался быть безвольным участником странной манипуляции Минхо, а потому чуть отстранился, подняв на любовника быстрый взгляд и прижался губами к его члену. Пускай чувствительную кожу и оберегал сейчас слой ткани, Джисон знал, что Минхо это почувствовал. Они спали уже 3 года, как-никак. Чонину тоже надоело быть пассивным зрителем, и он подполз к парочке. — Найдется место для меня? — хихикнув, спросил он. Минхо погладил его по волосам и улыбнулся. — Джисон, ты у нас мастер идей, — сказал он. — Что еще придумаешь? — Есть кое-что, о чем я много думал, но… — Джисон потупил взгляд. — Я не уверен, что вы согласитесь. — Не попробуешь — не узнаем. — Тогда… Чонини, ты сможешь ему отсосать? Просто… — Смогу. Ты будешь меня направлять? — А паренек-то на лету схватывал. — А меня вы спросить не хотите? — с притворным возмущением спросил Минхо. — А тебе мы заткнем рот, если не перестанешь выделываться, — Джисон шлепнул его по заднице. — Если это будут ваши трусы, я не против, — подмигнул Минхо. Чонин в замешательстве посмотрел на Джисона. — Его возбуждает наше смущение. На самом деле он не хочет наши боксеры себе в рот. Ему нравятся кружевные розовые трусики, да, извращуга? Минхо очень довольно улыбнулся. — Ты… Надевал такое? — прошептал Чонин. — Много чего было, — с интонацией, будто постиг мудрость предков, ответил Джисон. — А теперь, будь добр, сними с него трусы и возбуди так, чтобы кричал. Чонин улыбнулся. Минхо приподнял бедра, помогая тем самым обнажить свой полувозбужденный член. Чонин не врал, когда сказал, что не любит долгих прелюдий. Он взял в рот головку практически сразу, как увидел член Минхо. Тот от неожиданности охнул, да и Джисон немного офигел. — О…тлично, — он вдруг вспомнил, что должен направлять младшего. — Оближи ее хорошенько. А потом опускайся ниже. Чонин не мог говорить, но по его щекам было видно, что он очень старается. — Минхо, я запрещаю тебе двигаться, — сообщил Джисон. — Не сейчас. Минхо посмотрел на него с разочарованием и ухватился за спинку кровати, что была позади него. Джисону нравилось, что все его слушаются. Нравилось рассматривать лицо тающего от наслаждения Минхо. Тот только в прелюдии был таким всем из себя самцом. Во время самого секса он был трогательно нежным. Чувственным и чувствительным. Он ни разу не имел Джисона жестко, потому что ему такое не нравилось. Он любил медленные, но сильные толчки. Любил чувствовать каждое мгновение так, словно оно было последним. У Джисона редко была возможность рассмотреть его лицо так детально. Их секс с третьим человеком обычно был быстрым. И ему бы точно не пришло в голову просить о таком незнакомого человека. Но если это Чонин — то все хорошо. Чонин отлично справлялся. Чонин двинул головой, опускаясь на член Минхо ниже. — Отлично, можешь двигаться. Попробуй действовать в своем темпе, — сказал Джисон. Ему хотелось поцеловать Минхо. Хотелось, чтобы он не отвечал на поцелуй, а стонал в него. Он хотел, чтобы Минхо выпал из реальности, как это часто бывало с самим Джисоном, когда они вытворяли всякое. И, кажется, он выбрал в напарники очень верного человека. Чонин послушно скользил губами по стволу вверх и вниз, иногда причмокивая. — Мальчик, может, посмотришь на нас? — ласково попросил Джисон. Он слегка хлопнул Минхо по щеке, заставляя того открыть глаза. Увидев Чонина, чей рот сейчас так пошло блестел вокруг его члена, Минхо не сдержал стон. — Я хочу его рот, — произнес он хрипло. — Пожалуйста, дай мне его отыметь. — Это ты у него спрашивай, — хмыкнул Джисон. — Я за него это не решу. — Да, пожалуйста. Делай, как нравится, — подал голос Чонин. Минхо обхватил его голову руками, насаживая обратно на свой член. Выглядело это жестковато, но Джисон знал — Минхо никогда не теряет контроль. Чонину не больно, и гордость его не задета. А значит, можно быть спокойным. — Ты его щадишь, — заметил Джисон — Чонини, ты сможешь взять глубже? Минхо вскрикнул, и Джисон понял — сможет. Он не хотел бы, чтобы Чонину было неприятно или некомфортно. Он не хотел просить его пропускать член Минхо в свое горло, но, если Чонин был не против — он тоже возражать не мог. Лично его сейчас все устраивало. — Достаточно, — выдавил из себя Минхо — мне еще надо поиметь Джисона за все это. — И снова я не у дел, — притворно грустно вздохнул Чонин, вытирая губы тыльной стороной ладони. — О нет, — ответил Минхо — тебе предстоит самое важное. Растянешь его для меня? И, пока Чонин искал смазку, а Джисон вставал на четвереньки, Минхо достал из кармана брюк носовой платок. — Нет, — ужаснулся Джисон — только не снова. — Да. Снова. — Ты хочешь опозорить меня перед Чонини, мерзавец, — прищурился Джисон. — Что такое? — спросил вернувшийся Чонин. — Сейчас увидишь. Он не просто так смеялся над твоей чувствительностью. Но ты пока начинай. Минхо положил руку на лоб Джисона, заставляя того прикрыть глаза. Джисон знал, что дальше его ждет настоящая пытка. Знал, как сильно его будет трясти и что он, очевидно, будет выть. Но вместе с тем он очень хотел этого. Минхо играл платком только по особым случаям. Чонин, судя по звукам, занимался смазкой. — Я скажу, когда будет пора, — сказал Минхо — а сейчас… — он поднес платок к лицу Хана. В нос тут же ударил до одури приятный парфюм Ли. Когда он чувствовал его в воздухе — он просто знал, что это приятно. Но стоило вдохнуть его в таком концентрате — пиши пропало. Хану сносило голову. Но это было только начало. Убедившись, что аромат подействовал, Минхо провел уголком платка по губам Джисона. Джисон знал — ему нельзя хватать его зубами. Как бы сильно не хотелось — он должен был слушаться Минхо, если хотел, чтобы это продолжалось. Платок скользнул по губам к подбородку. В этот момент Ли, очевидно, подал знак Чонину, потому что Джисон ощутил влажное давление на сфинктер. Они занимались сексом с Минхо достаточно регулярно, чтобы Джисон не чувствовал даже дискомфорта. Чонин ввел в него одну фалангу. Джисон даже ничего не почувствовал: стенки привычно раздвинулись, и Чонин не встретил никакого сопротивления внутри старшего. А Минхо игрался. Провел кончиком платка по шее по кругу, заставив любовника вздрогнуть. Затем дотронулся тканью до ключиц и перешел на лопатки. Да, Джисон тоже был очень чувствительным. К таким вот едва ощутимым прикосновениям. Когда твоя фантазия делает работы чуть ли не больше, чем партнер — особенно. Хуже всего было со спиной — и Минхо знал это. Он просто игрался, делая вид, что исследует его тело. На самом деле он… — Лопатки, — предупреждает он шепотом. Джисон стонет и падает на локти, оттопыривая зад кверху. — Вау, — восхищенно вздыхает Чонин. — Настолько? Минхо в ответ лишь хмыкает. Он водит платком по спине Джисона, заставляя того ныть и ерзать. Чонину даже приходится ухватиться одной рукой за его бедро — чтобы не убежал с пальцев. Когда Джисон стонет снова, ощущая платок в районе четвертого позвонка, он вводит третий палец и чуть разводит их в стороны внутри. Он растягивает его очень старательно и бережно. При других обстоятельствах Джисон сказал бы ему спасибо, но сейчас он просто хочет не сдохнуть. — Я тебя ненавижу, — шепчет он, кусая края подушки. Его выгибает на кровати. Если бы можно было прогнуться еще сильнее, он бы это сделал. Но чертов матрас накладывает определённые лимиты. — Джисони… — тихо зовет Чонин, но Хан не успевает ничего ответить. Чонин меняет угол наклона пальцев внутри и толкается глубже, задевая простату. Джисон вскрикивает и тут же хнычет. Чонин повторяет все по новой. — Сволочи… — хнычет Джисон. — Ненавижу. — То есть мне тебя не трахать? — мурчит Минхо. — Трахать. Иначе я вас сам обоих трахну. — И зачем же я тебя так охуенно разработал? — смеясь, возмущается Чонин, а затем чуть смущенно добавляет. — Что мы делаем дальше? — У нас есть несколько вариантов, — сообщает Минхо. Джисон уж было думает, что его пытка окончена, но Чонин снова задевает пальцами простату, давая понять, что его этот разговор пока не касается. — Я всегда беру Джисона. Но он может отсосать у тебя, если хочешь. А потом сможем поменяться. Или закончить. Солнышко, тебя надолго хватит? — Я вас перекончаю, — неопределённо отвечает Джисон. — С ним такое бывает, — поясняет Минхо — котелок перегрелся. Ты хорошо постарался. Несмотря на свое состояние, Джисон отлично слышит, что от него требуется, а поэтому, когда Чонин подползает к нему ближе, с готовностью хватается за резинку на его трусах. В какой момент тот остался без штанов — никто уже и не вспомнит. Минхо ждет, пока он примется за работу. Ждет, пока он обхватит член младшего рукой, проведет несколько раз, размазывая по нему проступившую смазку, а затем наконец лизнет яички и возьмет головку в рот. Чонин задыхается. Минхо обхватывает член Джисона у основания и входит сразу на половину. — Ты и правда молодец, Чонини, — замечает Ли, толкаясь глубже. — Джисони, поблагодари его за меня как следует, хорошо? Джисон ненавидит их обоих. Чонина, который довольно быстро хватает его за волосы и тянет вниз, заставляя взять глубже. И Минхо, что наконец вошел полностью и только теперь решил провести по его члену рукой. Все это ему приятно, но… Да никаких но. Он плавится. И это смущает, пугает, и это… Потрясно. Это определено обещает стать их лучшим тройничком. Они теряются во времени и стонах. Джисон чувствует слишком много. То, как саднит его губы, то, как Чонин тянет его за волосы. То, как Минхо вбивается в его тело и то, как надрачивает ему. Всего этого слишком много. Джисону мало самого себя. Он чувствует себя таким маленьким и ничтожным на фоне той бури ощущений, что он переживает сейчас. Кажется — еще секунда и конец ему. Не оргазм, а буквально — конец. Он умрет вот так, отсасывая одному клевому пареньку и подставившись другому. Но этого не происходит. Минхо чувствует, что смазки на его члене становится все больше и предлагает Чонину поменяться. — Джисони… Ты не против? — спрашивает младший чуть неуверенно. Честно? Джисону плевать, кто его доебет. Пускай уже кто-нибудь заставит его кончить. Но он собирается с силами и кивает. — Знаешь, давай иначе. Поставим его, — снова меняет планы Минхо. Они поднимают Джисона так, что коленями он все еще упирается в матрас, но теперь у Минхо есть доступ к его члену, и он видит его лицо. Чонин надевает презерватив и пристраивается сзади, обнимая старшего за бедра. — Давай, Чонини, — командует Минхо. — Он убьет нас, если не кончит. Сам Минхо времени зря тоже не теряет, обхватывая члены их обоих рукой. Джисон вскрикивает и хнычет, роняя голову ему на плечо. Ему так хорошо, что аж страшно. Хочется сжаться и убежать. Но сначала — кончить. Чонин тяжело дышит и вбивается в Джисона. Он грубее, чем Минхо, но не слишком грубый. Контраст ощутим, но не доставляет неудобств. А Минхо им дрочит. Так, как умеет. Так, как наверняка знает, что Джисону нравится. И смотрит на него нагло. Сверху вниз, мол, давай. Ты уже мой, так давай, умирай. Умирай от того, насколько тебе хорошо со мной. Если не ради этого мы все это начали, так ради чего? — Я уже близко, — подает голос запыхавшийся Чонин. Минхо и Джисон не отвечают. У них тут тоже все непросто. Джисон вскрикивает, кончая, первым. В этот момент он, очевидно, сжимает Чонина чуть сильнее, и тот, шипя, кончает следом через пару толчков. Минхо крепче хватается за плечо Джисона и, рвано дыша, додрачивает себе. Мокро. Липко. Кругом — шумное дыхание и потный густой запах секса. Очень хорошего секса. Джисон сконцентрировался на этих ощущениях, чтобы вернуться в реальность. Он не очень помнил, как падал на кровать. Не помнил, как Минхо обтирал его живот и свою руку тем самым носовым платком. Не помнил, как эти двое снимали презервативы. Все это было так неважно, что он, очевидно, выпал окончательно. А когда очнулся — уже был зажат между двумя телами и накрыт одеялом. Чонин, уткнувшись макушкой ему в плечо, посапывал. Минхо тихонько поглаживал Хана по волосам. — Надо было спросить у него раньше. Ты так не думаешь? — спрашивает он, заметив, что Джисон пришел в себя. Тот улыбается и кивает. Утром им не становится внезапно странно, и это — лучший знак того, что все получилось как надо. Они снова по очереди принимают душ и одеваются. Рубашку Чонина пришлось выбросить — светильник нагрелся до такой степени, что прожег в ней дыру. Минхо одалживает ему пиджак и ремень. Получается довольно стильно, хотя конечно понятно, что пиджак не с плеча Чонина. Но им просто надо дойти до машины. Гулять они в таком виде не собираются. Завтракают они остатками вчерашней еды. Все трое отмечают отсутствие следов похмелья и радостно чокаются чашками с зеленым чаем за это. — Все ведь было хорошо? — спрашивает Джисон, пока моет посуду. — Да? Да! Я только… Ничего, что я тебя… — Чонин показывает странные жесты руками, но Хан понимает, о чем он. Было бы глупо скрывать, что он и сам думал поиметь Чонина. Но, в конце концов, он весьма доволен тем, что вышло. Никакого разочарования он не испытывает ни на секунду. — Все хорошо, — он улыбается. — Наверно, будь мы более выносливыми, нас бы хватило на то, чтобы все всех поимели, но это не наш случай. Точнее… — Джисон выключает воду. — В коллективе не наш. Мы все трое слишком чувствительные, — он треплет младшего по волосам мокрой рукой и тот громко возмущается. — Машина на паркинге. Клининг придет через полчаса, но я проверил — все относительно чисто. Следы оргии устранены, — отчитался Минхо. — Да какая это оргия, — смущается Чонин. — Нас было всего трое. — Я почти уверен, что это и считается оргией, — настаивает Минхо. — Маленькой, правда. В машине Чонин снова вырубается. Джисон, сидящий между ним и Минхо, заботливо укладывает голову младшего себе на плечо, а потом вдруг чувствует руку, сжимающую его ладонь. И вспыхивает. Так не должно быть. Не сейчас, не на людях. У них есть правила. Но сказать ничего не может.