Настоящая любовь

Северус Снейп буквально окаменел, сидя в идиотском миниатюрном креслице и невидяще моргая, пока его мозг пытался осмыслить нелепое предположение Люциуса. Его друг с самого начала был осведомлен о печальных обстоятельствах, которые вынудили его принять безумную идею Поттера притвориться влюбленной парой. И сейчас Северус никак не мог понять, с чего Люциус взял, что он может как-то повлиять на инвестиционные планы Поттера. Они с Поттером были «вместе» чуть больше года. Поразительно, но все поверили в их небольшое представление и теперь считали Северуса «лучшей половиной» Спасителя магического мира. Прохожие останавливали его на улице с вопросами о «Гарри». Люди торопились в его аптеку, как только возникала нужда в чем-то едва сложнее Перечного или Перечихательного зелья, чтобы потом хвастаться, что они куплены у «возлюбленного Гарри Поттера». Мало-помалу этот обман принес Северусу процветание и уважение, которые не помог заработать Орден Мерлина первой степени. Да, его поступки во время войны оправдали. Его даже провозгласили героем и позволили с достоинством избежать промозглой камеры Азкабана. Однако он по-прежнему оставался всеми ненавидимым бывшим учителем, хоть и гениальным зельеваром. И даже этот его выдающийся талант ничего не значил до того судьбоносного утра, когда Алоисиус Слаг вознамерился заполучить не только впечатляющую способность Северуса управляться с черпаком и котлом, но и его длинное тощее тело. Ерзая в изящном кресле Люциуса, Северус с горечью вспоминал о тяжелых послевоенных месяцах. Тогда он упорно старался открыть свою аптеку. Стучался в каждую дверь и пытался задействовать все возможные связи, чтобы выкупить хорошо вентилируемое помещение бывшей пекарни на Диагон-аллее. Он вложил туда все до последнего кната и остался совсем без средств, надеясь, что это поможет ему обрести долгожданную независимость. Глупец. Он наивно думал, что талант поможет ему набрать достаточное для безбедного существования число клиентов. Открытие, что в торговле гораздо важнее умение всадить нож в спину конкуренту, чем закон о спросе и предложении, стало для него сильным ударом. Северус не только лишился последних денег, но и уверенности в себе. В конце концов по совету Люциуса он обратился к Слагу и Джиггерсу, которые как раз искали нового поставщика, с предложением со скидкой готовить для них зелья, требующие много времени. — Ты же знаешь, Люк, я всегда рад помочь тебе, но я не имею ни малейшего представления, что Поттер делает со своими деньгами, и уж тем более не мне указывать ему, куда их вкладывать. Несмотря на впечатление, которое мы производим на публику, ты — один из тех немногих людей, кто отлично знает подлинную природу наших отношений. Люциус искренне рассмеялся, приведя его в замешательство. — Что за ерунда, Северус! Как мне кажется, единственное, что удерживает ваше партнерство в изначальных рамках, — твое упрямое стремление оставить все, как есть. Поттер готов ради тебя на все. Абсолютно на все. И это очевидно любому. Разве что кроме тебя. Северус напрягся и выпрямился, неосознанно показывая свое мнение об этом возмутительном заявлении. — Не знаю, чего ты хочешь добиться, но ты несешь чушь. И я не позволю тебе повторять подобный бред при Поттере, Люк. Между нами ничего нет. Ни-че-го. Ты видел меня сразу после встречи с Алоисиусом Слагом. Ты сам вылакал полбутылки огневиски в «Дырявом котле», слушая мой рассказ о том, какие «дополнительные услуги» потребовала от меня эта отвратительная жаба в обмен на контракт. Именно ты остановил меня, когда мы осознали, что Поттер нас подслушивает, и я чуть было не вылетел оттуда прочь. Кто, как не ты, поддержал его смехотворный план по оказанию мне помощи? Ведь это ты убедил меня, что «отношения со Спасителем» дадут мне железную причину избавиться от домогательств Слага и в то же время получить контракт. Люциус задумчиво посмотрел на него, прищурившись. — С тех пор прошел год, Северус, а вы все еще разыгрываете спектакль, который закончился бы уже давным-давно, если бы Поттером двигала исключительно благодарность. Тебе больше не нужна поддержка его репутации. У тебя контракт со Слагом и Джиггерсом на пятьдесят лет, и они ничего уже не изменят. Даже если вы с Поттером завтра расстанетесь, ты сможешь отказать Слагу безо всякого ущерба для себя. Ты слишком им нужен, чтобы они осмелились тебя злить. Ты и в самом деле недосягаем. Северус нахмурился, пытаясь взглянуть на ситуацию глазами Люциуса, но не преуспел. — Это было бы крайне неловко. Все уже знают, что я с Поттером. Ни у меня, ни у него нет никаких причин устраивать публичный разрыв. Одно вмешательство прессы чего будет стоить! — Ты только послушай себя, Северус. С каких пор ты плывешь по течению? Как ты не видишь, что если бы ваши отношения и вправду вели в никуда, то кто-то из вас — или вы оба — уже попытался бы найти настоящего партнера? Ты задумывался о том, что с самого окончания войны ты ни с кем не встречался? Почему, ты думаешь, Поттер — молодой и привлекательный мужчина — уже год разыгрывает из себя твоего партнера, тогда как на самом деле вы только разок поцеловались на публике? Каким образом он удовлетворяет свои физические потребности? Кто помогает ему в этом и как часто? Невероятно, чтобы он хранил тебе «верность» так долго, если только ты и правда не предоставляешь ему возможность разрядки! Черные глаза Северуса широко распахнулись, когда под потоком вопросов Люциуса он внезапно осознал, насколько неправдоподобным выглядело создавшееся положение. При одной только мысли о Гарри, в истоме обнимающем некоего безликого любовника, на него накатила похожая на паралич слабость. От отвращения его желудок сжался, а горло перехватило от настойчивой необходимости яростно озвучить невозможность подобного кошмара. — Не для всех секс значит так много, как для тебя, Люк. Люди отлично могут прожить и без этого вида активности. Я нахожу твой намек, что Гарри не хватило бы силы воли воздерживаться какой-то жалкий год, оскорбительным. Он не озабоченный дикарь. Он уважаемый аврор, который более чем способен вести себя с похвальной благопристойностью. Люциус расхохотался так, что в уголках его прекрасных серых глаз выступили слезы. — Да ты холодный как рыба мерзавец. Мне даже жалко нашего Чудо-Мальчика, хотя он явно знает, что делает, а? Припоминаю, как сразу после войны он без конца посылал тебе сов, просил о личной встрече, а ты методично отказывал, а потом и вовсе отправил его доучиваться с напутствием, что теперь, когда война закончена, у вас нет никаких общих дел. Драко рассказывал, что Поттер был совершенно невыносим во время восьмого курса. Постоянно допрашивал моего бедного сына о тебе, требуя деталей о твоих занятиях и уточняя, когда мы тебя в последний раз видели. Северус раздраженно сощурился. — Мне не нравится то, к чему ты ведешь, Люк. Он прислал мне несколько писем, затем, движимый чувством вины, поздравления с Рождеством, а когда я не ответил, оставил меня в покое. Не приписывай его юношескому желанию несуществующие мотивы... поправить... наши враждебные отношения. Ко мне он испытывал не более чем приправленное виной уважение. Люк вытаращился на него, словно считал возмутительным упрямством то, что Северус отказался признать, как сильно Поттер был им увлечен на последнем курсе. — Ладно! Даже если ты не хочешь задуматься о том, что ваше воссоединение состоялось благодаря тому, что «Спаситель» бессовестно нас подслушивал — безо всяких на то причин, кстати! — ты должен согласиться, что он кинулся тебе на помощь с удивительным энтузиазмом. План притвориться твоим бойфрендом принадлежал целиком и полностью ему, Северус. И хотя в тот момент я приветствовал его идею из-за очевидной выгоды, правда состоит в том, что тебе не нужно больше за ней прятаться. — Я уже сказал тебе, Люк. Так проще. — Нет. Дело не в твоем — или его — покое. Дело в том, что у вас обоих есть именно то, что вы хотите, и вы всего лишь отказываетесь раскачивать эту лодку из страха потопить ее. Поттер без ума от тебя, друг мой, поверь. Это настолько очевидно, что я понять не могу, как ты умудряешься не замечать его чувств, Северус. Зачем бы он до сих пор потворствовал твоей «нужде в романтической привязанности», если бы это не было нужно ему самому? Он каждый день приходит в твой магазин. Вы ужинаете и ходите в театр так часто, что его даже обвиняют, что он безмерно тебя балует. А затем все выходные он прыгает вокруг тебя, как жизнерадостный щенок... Никто не станет тратить целый год, чтобы выстроить такую ложь, Северус. И ты, и он — вы оба любите друг друга всем сердцем. Иного объяснения нет… *** После смущающей беседы с Люком Северус потерял сон. Он ворочался с боку на бок, не в силах забыть кое-какие детали, на которые Люциус так безжалостно открыл ему глаза. В самом ли деле Гарри лелеял к нему нежные чувства, или же Люциусу вскружило голову жадное стремление извлечь выгоду из их довольно теплых отношений? Сидя в два тридцать утра у камина и рассматривая небольшую фотографию Гарри, полученную на Рождество, Северус задавался вопросом: возможно ли, что человек, которого он полюбил больше, чем было бы разумно, испытывает к нему хоть какое-то влечение? Он ни разу не замечал в отношении Гарри к нему чего-либо, выходящего за пределы вежливости. Не сейчас, и уж точно не в начале их фальшивого романа. Тогда он вообще ни секунды не сомневался, что во влюблённость в него Гарри никого убедить не удастся. Северус был поражен до глубины души, когда Гарри вложил столько усилий в их небольшой розыгрыш, что уже через полгода все со дня на день ожидали объявления о свадьбе. Первые месяцы он ни на миг не мог расслабиться рядом с Гарри настолько, чтобы хоть с тенью спокойствия принимать его прикосновения и сухие короткие поцелуи в щеку. Довольно многие заметили и прокомментировали его постоянное напряжение, но Гарри только смеялся и говорил, что Северус — очень сдержанный человек, и ему нелегко справиться с публичным вниманием к их роману. Поразительно, но эти объяснения удовлетворили даже Филиуса и Минерву — людей, которые знали его уже много лет и должны были бы понять, что он бы не связался с юношей в два раза моложе себя, каким бы зрелым для своего возраста тот ни казался. Поттер заявил, что они любят друг друга, и этого хватило. Не удивились новостям и Артур и Молли Уизли. А какие объяснения Поттер предоставил своим друзьям, так и осталось для Северуса загадкой. По крайней мере, в их присутствии Гарри вел себя так же, как и в кругу других. Северусу понадобилось немало времени, чтобы привыкнуть к направленным на него прикосновениям и счастливым улыбкам. Когда Гарри впервые привстал на цыпочки и нежно отвел прядь волос от его лица, Северус так перепугался, что замолк на середине фразы, а затем добрый час выслушивал радостное улюлюканье Джорджа Уизли. Он постепенно свыкся с ролью спутника жизни Гарри, учась принимать доброжелательное отношение его семьи и друзей, тренируясь рассеянно улыбаться, когда Гарри легко прикасался к его локтю, чтобы представить его знакомым, и приучая себя к чужой руке, которая неизменно ложилась на его поясницу, когда они шли по улице рядом. Он также привык к бережным, но уверенным губам, которые мягко, едва касаясь, целовали его губы. В конце концов он даже начал им отвечать. Он далеко не сразу обнаружил, какой замечательный человек скрывался под личиной его бывшего ученика. И тот день, когда он осознал, что Гарри Поттера, живущего в его воображении, на самом деле никогда не существовало, стал отправной точкой пути, где Северус потерял свое сердце. Не заметив, он позволил себе неосторожность увлечься человеком, которого не имел права желать. Он не мог притязать на сердце Спасителя магического мира. Он не обладал необходимым обаянием, смелостью или чистотой, чтобы надеяться заполучить Гарри Поттера. Безумной глупостью было допустить подобную слабость и мечтать о том, что все остальные считали его подлинной жизнью. Он-то прекрасно знал, какая уродливая ложь скрывалась за красивой историей, которую они повторяли изо дня в день. Их поддельная любовь была сияющим совершенством в огнях рампы и душераздирающей пустотой, когда представление заканчивалось, и занавес опускался. Вечером, распрощавшись с рыцарем в сияющих доспехах, Северус всегда возвращался в пустую квартиру и проводил долгие часы в горьком одиночестве, чувствуя себя в ловушке лжи. Эти стены нашептывали ему историю — другую, вовсе не ту, что знали все остальные. Эти стены были свидетелями каждого его тоскливого вздоха и каждой запретной фантазии. Они слышали, как ночью, в ловушке кошмара, он звал Гарри. Они видели его яростное отчаяние при виде старой фотографии, на которой Гарри целовал Джинни Уизли — альбом с семейными фотографиями подсунула ему Молли. И наконец, они слышали его горький смех, когда под предлогом мигрени он улизнул с новогоднего приема, будучи не в силах стоять рядом с мужчиной, в которого был безнадежно влюблен, и приветствовать новый год очередным, ничего не значащим поцелуем, призванным убедить окружающих, что они с Гарри мечтают провести в объятиях друг друга всю жизнь... *** Когда Гарри, как обычно, заскочил во время обеда в его аптеку, Северус обнаружил, что больше не в состоянии вести себя с ним непринужденно. Гарри распахнул дверь, свирепо глянул на его помощника и остановился на входе в лабораторию, оценивающе наблюдая, как Северус помешивает зелье, над которым трудился все утро. — Доброе утро, Северус. Это средство от подагры для миссис Хендерсон? Эх, что за неудача! Теперь ты будешь прикован к котлу до конца моего обеденного перерыва, а я так рассчитывал угостить тебя фирменной лапшой в «Шипящем драконе». Его нехитрые слова не смогли преодолеть преграды из рева в ушах Северуса и впились в нервы острым шипом. Ни в словах, ни в приглашении, ни в спокойном голосе Гарри не было фальши, но после бессонной ночи, проведенной в гаданиях об истинной природе их отношений, Северус не смог выдавить из себя извиняющейся улыбки, которую явно ожидал его «партнер». Всего мгновение оглушительной тишины — и недоумение исказило красивые черты лица Гарри. Он расправил закутанные в алую мантию плечи и настороженно спросил: — Северус, что-то случилось? Вопрос был задан прямо в лоб. Он прозвучал так непосредственно и с таким волнением, что Северус заскрипел зубами. И все же он не осмелился повторить неприличные заявления Люциуса. Он не мог унизиться до того, чтобы требовать от Гарри объяснений, что именно тот к нему чувствует. Что если Гарри было все равно? Что если Северус прав, и сама идея о настоящем романе со своим бывшим учителем вызовет у Гарри истеричный смех? Одна только мысль о подобном унижении заставила его нервно прикусить губу и пожелать всеми силами избежать спора. — Ничего не случилось, Поттер. Просто много дел. — Ты лжешь, Северус. Вот только я не понимаю причин. Его так поразило это мягко высказанное обвинение, что он даже прекратил помешивать зелье и неверяще взглянул на наглеца. — Что еще за выдумки? Что ты такое говоришь? Прищурившись, Гарри задумчиво посмотрел на него. Сунул руки в карманы форменной мантии и несколько раз покачался с пятки на носок, продолжая пристально его изучать, так что Северус ощутил настоятельную необходимость снова уткнуться в котел под предлогом срочной проверки зелья. — Я прав, Северус. Рука, в которой ты обычно держишь палочку, всегда слегка напрягается, когда ты откровенно лжешь. Думаю, этот неосознанный жест остался с военных времен, когда тебе приходилось лгать обоим своим хозяевам, зная, что в случае раскрытия, тебе грозят серьезные неприятности. Я заметил, что когда ты говоришь неправду, то выглядишь так, словно вот-вот выхватишь палочку. Я бы узнал тебя по этому жесту даже под обороткой. Такое подробное объяснение выбило у Северуса почву из-под ног. Мысли его спутались от неприятного открытия, что этот человек знает о нем что-то, что не осознавал даже он сам. Неужели Гарри так легко мог по нему читать? Какие еще тайны выдал предательский язык его тела этим все замечающим глазам? Мог ли Гарри заметить неподобающее влечение, которое Северус был не в состоянии подавить? Кровь застыла у него в жилах, хотя в тот же миг его лицо вспыхнуло от смущения. Он с усилием сглотнул душащий его ком в горле, который, должно быть, целиком и полностью состоял из его гордости. — Это связано с бизнесом, Гарри. Я не хочу утомлять тебя скучными деталями. — И снова ложь, не так ли? Или, по крайней мере, не полная правда. Ты что-то недоговариваешь, и я не понимаю, что ты так упорно пытаешься от меня скры... О Мерлин! Скажи мне, что Забини не пытался снова тебя поцеловать! Когда я вошёл, то сразу понял: он с похмелья. Если он снова до тебя дотронулся, клянусь, я оторву ему яйца, и на этот раз никакое «да он смертельно пьян» мерзавца не спасут! Расплескав зелье, Северус выронил черпак, поспешно наложил на котел статические чары и в смятении шагнул к кипящему от злости Гарри. — Нет! Нет, Гарри, пожалуйста... Говорю тебе, после того случая Блейз — образец благопристойного поведения! Даю слово. Взбудораженный Гарри, помолчав, снова сосредоточенно покачался на месте. — Что происходит, Северус? Я знаю, что тебе пришелся не по вкусу скандал, который я устроил, когда застал твоего мерзкого подопечного, пытающимся засунуть язык тебе в горло, но сейчас ты реагируешь слишком нервно. Я же знаю тебя. Тебе случалось работать под гораздо большим давлением, чем сейчас, и ты никогда не вел себя так. Что-то случилось. Нечто настолько нарушило твою обычную невозмутимость, что я едва узнаю тебя. Я должен знать, что происходит, Северус. Что бы тебя ни тревожило, я помогу тебе, обещаю. Я не могу видеть тебя в подобном взбаламученном состоянии, тогда как я готов на все, чтобы разрешить твои проблемы, сокровище мое... От его пылкой тирады Северус весь передернулся. Возможно, именно отвратительный разговор с Люком теперь придавал в его глазах непристойный оттенок любому слову Гарри, меняя восприятие их обычного общения. Он не понимал своей реакции на явно угадывающуюся искреннюю заинтересованность Гарри, но осознавал, что уже давно не испытывал такого страха. Он совершенно растерялся и метался между паническим недоверием и ужасающим смущением от своей очевидной взвинченности. Он был на волоске от окончательного позора: раскрыть свое постыдное безответное влечение к Гарри. В шаге от того, чтобы уничтожить выстроенную за год дружбу и потерять Гарри навсегда. — Я бы очень хотел, чтобы ты помог мне, Гарри. Правда хотел бы. Но ничего нельзя сделать. Это... личное. Небольшая загвоздка, которой я пока не готов ни с кем делиться. Я должен сам разрешить проблему, это единственный путь. Северус пробормотал свой ответ так искренне, как только смог. Зеленые глаза упрямо прожигали его пылающее лицо насквозь, отчего он едва стоял на ногах. А затем голос, который однажды произнес приговор самому Темному Лорду, мягко сказал: — Ты больше не одинок, Северус. Возможно, тебе не очень хочется делиться со мной своей проблемой, но поверь мне: тебе не нужно больше бороться со всем в одиночку. Я не господин тебе. И я не бросаю своих друзей в беде — не важно, сколько неудобств это может мне принести. Я здесь ради тебя. Я с тобой уже довольно давно и останусь рядом, пока ты наконец не поймешь, что можешь довериться мне, — я всегда буду на твоей стороне. Всегда. *** Северус вполуха слушал разговор, вяло гоняя нетронутую еду по тарелке. Им овладела непреодолимая апатия. Они ужинали в симпатичном оживленном ресторанчике, который Гарри с друзьями облюбовали с тех пор, как Северус присоединился к их пятничным посиделкам. Но сегодня, как только они вошли сюда, Северуса поразило внезапное осознание интимности обстановки. Прежде он не замечал небольшого размера стола, как близко его стул стоит к стулу Гарри, или того, что Рон и Гермиона обращаются к ним, как к паре. Настоящим потрясением стало понимание того, как по-семейному звучат их с Гарри рассказы: «Мы наконец-то сходили в тот новый индийский ресторан на аллее Конституции...» или «В воскресенье мы задержимся к обеду, потому что Северусу необходимо закончить укрепляющее зелье для миссис Ладингтон...» — У тебя сегодня совершенно отсутствующий вид, Северус. Надеюсь, в аптеке все хорошо, — вырвал его из тревожных размышлений обеспокоенный голос Гермионы. Он растерянно взглянул на нее и только сейчас заметил, что они остались за столиком вдвоем. Его слабая улыбка быстро увяла, когда Гермиона заметила его удивление и положила свою маленькую ладонь поверх его руки. От ее молчаливой поддержки в пересохшем горле встал ком величиной с Китай. — Они отлучились в туалет, если ты не расслышал. Что с тобой, Северус? Гарри ужасно волнуется. Он без конца повторял, что с тобой что-то случилось, но я думала, в нем говорит его обычная забота о тебе. Однако ты и в самом деле сам не свой и не обращаешь ни на что внимания. Ты не притронулся к ужину и не сделал замечания Рону, когда тот засунул в рот сразу половину пирога. Теперь я понимаю Гарри. Ты сам на себя не похож, Северус. Тебя явно что-то гложет. От ее взволнованной речи у Северуса перехватило дыхание, но он не знал, что ответить на ее полные беспокойства расспросы. В последнее время он был необычайно напряжен в присутствии Гарри, что случалось только в самом начале их "романа". Он прекрасно понимал, что его постоянная нервозность — источник растущей озадаченности Гарри. И буквально накануне он застал Гарри за жестким допросом Блейза о потенциальных неприятностях аптеки. — Я знаю, что немного рассеян последние дни, Гермиона. Мне всего лишь нужно решить несколько вопросов, вот и все. Ничего страшного, уверяю. Ее карие глаза, окаймленные длинными ресницами, внимательно изучали его несколько долгих минут. — Это из-за аптеки? Гарри сказал, что все началось после того, как Малфой пригласил тебя на ужин. Он беспокоится, что у тебя финансовые неурядицы. Ведь ты занимал деньги на починку крыши у инвестиционной компании Малфоя. — Уверяю, что дело совсем не в этом. Мы с Люциусом — давние друзья, и у нас есть, что обсудить помимо состояния наших банковских счетов. Мы говорили о возможных выгодных, по его мнению, вложениях, но у меня нет таких средств, и потому я не мог быть целью его интересов. — Значит, он хочет, чтобы Гарри инвестировал в его компанию? Он пытался уговорить тебя надавить на Гарри, и ты отказался? Ты поссорился с Люциусом Малфоем из-за Гарри? Северус неловко шевельнулся на стуле и отпил воды, чтобы дать себе несколько секунд на обдумывание ответа. Он не мог велеть ей держаться подальше от чужих дел, ведь она явно хотела помочь. Он даже не знал, когда успел так сблизиться с этой молодой женщиной — своей бывшей презираемой ученицей, — что она могла позволить себе задавать ему подобные вопросы. Однако же они действительно подружились, и он не мог ей отказать. — Люциус ошибочно полагает, что у меня достаточно влияния на Гарри, чтобы убедить его вложить деньги. Гермиона пристально взглянула на него, и ее губы тронула слабая улыбка. — Почему же ошибочно? Думаю, что ты с легкостью можешь убедить Гарри сделать, что угодно, стоит только захотеть. Северус моргнул, придя в ужас от ее заявления. — Мой опыт подсказывает, что никто не в силах заставить этого мальчишку делать то, чего он не хочет, мисс Грейнджер, — коротко ответил он и едва не подпрыгнул от неожиданности, когда над его ухом раздался смех Гарри. — Что ты ему сказала, Гермиона? Он не называл тебя мисс Грейнджер уже целую вечность. Через миг к ним присоединился Рон, и пока они вновь устраивались за столом, шутка была забыта. Однако переводить дух оказалось рано: Гарри наклонился к нему и, пытливо заглянув лицо, мягко прошептал: — Я очень рад, что ты снова с нами, сокровище мое. Ты витал в облаках весь вечер. Северус заморгал, как лань, пойманная в свете Люмоса, пока по лицу предательски расползалась волна жара, наверняка окрасившая малиновым цветом его бледные черты. Глаза его широко распахнулись, горло пересохло, язык связало смущение. Сейчас он не смог бы ничего вымолвить, даже если бы от ответа зависела его жизнь. Вызванное игривым тоном Гарри замешательство Северуса не укрылось от остальных, и за столом установилось неловкое молчание. Рон и Гермиона тактично отвернулись, что только усилило волнение Северуса. — Боюсь, я вынужден откланяться, — неловко пробормотал он, из последних сил стараясь удержать лицо. — Я совсем забыл, что обещал Драко помочь с исследованием для его научной работы. Мы завтра встречаемся за обедом, а мне еще нужно просмотреть кучу бумаг, так что мне и в самом деле пора. Прошу меня извинить. — выпалил он скороговоркой. Не успел кто-либо из присутствующих и глазом моргнуть, как Северус уже поднялся и коротко кивнул Рону и Гермионе на прощание. Однако смуглые пальцы Гарри легли на его запястье, удерживая. — Что на самом деле происходит, Северус? Ты должен прекратить скрывать от меня то, что так сильно тебя нервирует. Я хочу помочь тебе, любовь моя. Но никак не могу, потому что ты отталкиваешь меня безо всякой на то причины! Нежные слова так легко соскользнули с губ Гарри, и Северус понял, что тот даже не заметил, что именно сказал. Но самого Северуса они опустошили. Ему было ненавистно слышать подобное обращение. Какая отвратительная ирония! Назвать его тем, кем он безнадежно мечтал стать все эти долгие месяцы, с самого начала их выходов в свет! Он прекрасно осознавал, что давно проскочил стадию восхищения явным обаянием Гарри. Не были похожи его чувства и на легкое неуместное увлечение. Нет, он был по уши влюблен, так сильно, как только возможно влюбиться в человека, на которого не имеешь никаких прав. Уже месяцы он безрассудно пытался пренебрегать этим небольшим обстоятельством, довольствуясь жалкими крохами фальшивой привязанности к нему Гарри. А все потому, что ему не хватало смелости признать: Гарри Поттер ему не принадлежал. Никогда. И смехотворно было даже представить, что он когда-нибудь сможет полюбить такого несуразного чудака. Каждый момент лжи, порожденный их «отношениями», разрывал сердце Северуса. Обманчивые миражи глубоко ранили его, потому что он твердо знал: Спаситель магического мира не тосковал по его сомнительным достоинствам ночи напролет, запершись в одиночестве своей спальни. С чего бы? Весь мир лежал у его ног. Он мог заполучить любого. Рано или поздно он найдет свою любовь и уйдет, даже не оглянувшись. — Мне нужно идти, — выдавил Северус, отшатнувшись, и в панике вырвал руку из жесткой хватки. — Северус... — Я знаю, что должен тебе разговор, Гарри. Я объясню тебе все, как только найду подходящие слова. Мы скоро поговорим, обещаю. Я понимаю, что это не может так продолжаться, но я... Мне нужно несколько дней, чтобы разобраться. Пожалуйста, Гарри, дай мне время. Дай мне хотя бы неделю побыть наедине с собой. Мне нужно время и уединение, чтобы принять правильное решение и поступить так, как должно. *** Выходные тянулись бесконечно. Северус и не осознавал, как много времени проводит с Гарри до тех пор, пока в десять часов утра субботы не услышал ставшего привычным стука в дверь. Понадобилось полчаса раздраженных размышлений, чтобы смириться с тем, что Гарри сделал именно то, о чем его просили: дал ему время подумать. Однако довольным Северус назвать себя не мог. Наоборот, он почувствовал себя брошенным и обиженным. Обманутым. Преданным. Обед с Драко помог ему отвлечься. Несколько часов они спорили о различных сочетаниях ингредиентов и их влиянии на ускоренное действие Скелероста и в итоге просидели до самого вечера: ведь Гарри не появился в полпятого, что обычно служило окончанием встречи. Впервые за несколько месяцев Северус смог вдоволь наговориться со своим крестником о зельях, и, хотя вечер удался, настроение Северуса не было приподнятым. Он ощущал непонятную подавленность и легкое недовольство. Чувствовал себя заброшенным. Вместо аппарации Северус брел домой, глубоко засунув руки в карманы. Начало февраля выдалось особенно морозным, с самого полудня дул северный ветер. Северус ежился от холода, от которого не спасала даже толстая зимняя мантия, но аппарировать не хотелось: дома его ожидали лишь книга или уборка. В конце концов ему прискучила и бесцельная прогулка. Он окончательно замерз, да и улицы опустели. Из-за взбудораженных мыслей внимание Северуса все равно не могло ни за что зацепиться, а рисковать заполучить простуду было и вовсе бессмысленно. Воскресенье получилось таким же унылым, как и вечер субботы, и к десяти тридцати утра Северус уже умирал от скуки. В итоге он заперся в лаборатории и принялся варить сразу кучу зелий, лишь бы только убить время. Всю ночь он ворочался с боку на бок, анализируя все слова и поступки Гарри, какие только мог припомнить, отчаянно пытаясь найти подтверждение тому, что Гарри может быть к нему неравнодушен. Однако условия их сделки и то, что Гарри провел год рядом с ним без каких-либо признаков настоящего влечения, только все больше убеждали Северуса в том, что он прав. Он был никто для Гарри. Никто. Лишь человек, который, вопреки их заверениям в любви, не мог рассчитывать на сердце Гарри. Словно дымовая завеса, Северус сдерживал охотников за состоянием, служил удобной отговоркой для жаждущей внимания героя публики, пояснением, почему Гарри никак не остепенится. Я влюблен. Безумно влюблен. Я с удовольствием бы обзавелся собственным семейным очагом прямо сегодня, но Северус хочет подождать. Мы поженимся, когда он будет готов, и ни мгновением раньше... Сколько раз ему приходилось слышать это объяснение? Сколько раз приходилось читать? Как много людей еженедельно бранили его за то, что он отказывается сделать Гарри Поттера «честным человеком»? Но какова была истинная природа их отношений? Настоящая причина, скрытая за фальшивым романом? Северус нуждался в ком-то, чтобы отшить мерзкого Алоисиуса Слага, а Гарри — в человеке с тяжелым характером и репутацией неромантичного холодного камня, чтобы отбиться от брачных предложений свах магического мира. Нет, Гарри не любил его. Подобная мысль была бы смешной, если бы не рвала так сердце. Он нравился Гарри, даже заслужил его уважение. Но хотя Гарри куда более убедительно, чем Северус, разыгрывал преданного возлюбленного, он никогда не делал ничего сверх того, что требовалось для убеждения публики. Они целовались и касались друг друга исключительно в чьем-либо присутствии. За закрытыми дверями — у Северуса ли дома, или у Гарри, — между ними не чувствовалось той же близости. Несмотря на то, что вообразил себе Люциус, Северусу было ясно как день: Гарри Поттер не испытывал к нему ни капли страсти. Тем более по сравнению с той бурей, что бушевала в душе самого Северуса. Ему не на что было рассчитывать, кроме привязанности. А значит, перед Северусом стояла необходимость решить: сможет ли он и дальше мириться с их обманом. Впрочем, он уже знал ответ. И довольно давно. Без сомнений, разумнее было обрубить все прямо сейчас, выбраться из обстоятельств, которые рано или поздно разобьют ему сердце. Оставалось только найти силы. И неважно, насколько больно ему от одной мысли об этом. *** Северус поднялся в небольшую квартиру над аптекой и, совершенно измученный, прислонился к стене. Всю неделю он существовал, как в аду. Все вокруг поняли, что между ним и Гарри происходит что-то необычное. Гарри не пришел к обеду в понедельник — и Блейз принялся трепать об этом налево и направо. К вечеру вторника Северус уже скрипел зубами, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на первом попавшемся посетителе из тех, кто осмеливался смотреть на него с жалостью. Сейчас он устало прикрыл свои темные глаза и испустил тяжелый вздох, принесший пересохшему горлу горький привкус поражения. Работа до изнеможения не помогала забыться. Северус тосковал по Гарри с отчаянием, которое превращало еду в картон, любой разговор — в непереносимую ношу, а каждую секунду каждого дня — в уныло тянущуюся пустоту. Он не знал, чем ее заполнить, и с трудом ее выносил. Его жизнь рушилась, как карточный домик. Совсем один, Северус барахтался в океане отчаяния, с которым был не в состоянии справиться. Он не поддерживал отношений ни с кем за пределами круга общения Гарри, так что поговорить о своих трудностях было не с кем. Обсуждать проблему с Люком он не хотел, а Молли и Гермиона — какими бы близкими их отношения ни стали за последний год — появились в его жизни именно благодаря Гарри. Северус не мог рассчитывать на их понимание и одобрение, если бы постучался в их дверь и попытался посоветоваться, как ему лучше с Гарри порвать. Потирая слегка дрожащей рукой ноющий лоб, Северус шагнул в сторону кухни и застыл. Только сейчас он увидел, что в кресле возле камина кто-то сидит. Кто-то, не брившийся по меньшей мере пять дней. Кто-то болезненно бледный с темными кругами под обычно живыми и яркими зелеными глазами. Уставившийся на Северуса так яростно, что его пробрала дрожь. — Гарри... Что ты тут делаешь? — Я больше не мог это вынести, поэтому я пришел увидеть тебя. Дерьмово выглядишь, Северус. Появление Гарри, спокойно сидящего в его кресле, так шокировало Северуса, что он даже не возмутился этим грубым заявлением. — Я устал. Какой-то необычный наплыв посетителей в последние дни. — В смысле половина Лондона заявилась к тебе в попытках понять, что между нами происходит? Забини сказал, что у тебя закончились Перечное, Прочь-Геморрой и даже Пищеварительное молочко! Никогда не слышал, чтобы эту гадость полностью раскупили. Клянусь, оно по вкусу не лучше обезьяньей мочи. — Я тебе миллион раз повторял, что Пищеварительное молочко не похоже на мочу приматов. Особый запах придает зелью ферула вонючая. Неосознанно начатую лекцию Северуса прервала вспышка невеселого смеха. Он неловко сглотнул, а комнату снова наполнило напряжение. — Обожаю, когда ты проповедуешь о своих зельях. Обожаю, когда ты позволяешь мне наблюдать, пока часами варишь свои пахучие составы. Обожаю заходить в твою аптеку и видеть банки ингредиентов, потому что это значит, что ты где-то поблизости. Ведь я сталкиваюсь с малюсенькими баночками, полными сушеных насекомых только, когда ты со мной. — Гарри... Короткое слово отчаянным вздохом сорвалось с сухих губ Северуса, но продолжить он не успел, потому что в этот миг Гарри нервно вскочил с места и взволнованно разразился самой странной тирадой, какую Северус только слышал в своей жизни. — Я безумно по тебе скучаю. Не знаю, что с тобой происходит, но я больше не могу оставаться в стороне, как ты просил. Это душит меня! Ты должен мне сказать, что случилось, Северус. Должен дать мне помочь тебе. Посмотри мне в глаза и скажи, что у нас все хорошо. Скажи, что между нами нет недопонимания. Что ты волнуешься из-за аптеки или из-за исследования Драко. Что тебя беспокоит инвестиционная компания Малфоя-старшего, тот дурак, что преподает сейчас зелья в Хогвартсе или даже неприличные намеки Слага! Пожалуйста, скажи мне, что угодно, только не то, что ты хочешь оставить меня ради другого мужчины!.. Дрожащая мольба сразила Северуса наповал, так, что он забыл, как шевелиться. Его словно парализовало. Он приклеился к месту, где стоял, в глазах защипало и сердце защемило. Он чувствовал себя так, словно какой-то безжалостный гигант соскреб с него кожу, а затем бросил умирать в каменной пустыне. — Я не собираюсь оставлять тебя ради другого, Гарри. У меня и времени-то нет, чтобы кого-то найти. Я слишком занят с аптекой и... с тобой. Я даже не задумывался, как долго у меня не было ни с кем физической близости, пока Люк не упомянул об этом. Последовавшая за его смущенным бормотанием тишина сгустилась так, что, казалось, ее можно было резать ножом. Глаза Гарри вспыхнули. Он побледнел и стремительно шагнул к Северусу, словно намереваясь его схватить, но затем одумался и остановился. В оглушительной тишине его сдавленный шепот подвел итоги сказанному четырьмя короткими фразами: — Так я был прав. Малфой расстроил тебя. Сказал что-то такое, что заставило тебя взглянуть на наши отношения под новым неприглядным углом. Понять, что ты хочешь чего-то другого. — У нас нет отношений, Гарри. Мы заключили сделку и никогда ее не отменяли. Его слова будто ударили по Гарри темномагическим проклятьем. Он покачнулся, словно его ранили в самое нутро, и его зеленые глаза распахнулись, наполнившись невероятной болью. — Это то, что ты думаешь? Что мы до сих пор играем в ту детскую игру «обмани Алоисиуса»? Мы уже год встречаемся, Северус. Целый год! Я познакомил тебя со своей семьей и всеми друзьями. Ты сопровождал меня на все публичные мероприятия по работе. Нет ни одного моего коллеги, кто хотя бы мельком с тобой не встретился. Ты — тот, кому первым сообщат, если со мной что-то случится. Мне казалось, что именно это делает нас парой. Северус ощетинился, не в состоянии поверить, что нахал посмел опровергать непреложную истину. — Ты никогда не оставался со мной на ночь и никогда даже не притрагивался ко мне, если мы не на людях. Наедине со мной ты ведешь себя совсем по-другому, Гарри. Мы... Мы так долго притворялись, что привыкли к тому, что есть. И все же этого недостаточно. Это неправильно. Ты должен найти себе кого-нибудь подходящего. Тебе нужна возможность проводить вечера пятницы более разнообразно, чем ужинать с друзьями, а потом возвращаться в тот пустующий мавзолей, что оставил тебе крестный. Ты не можешь вести жизнь женатого человека, когда тебе едва за двадцать и ты совершенно свободен! Гарри весь подобрался. Слегка склонил голову влево, а его глаза потемнели от гнева. — Я не свободен! И я счастлив проводить пятничные вечера, ужиная с друзьями. Я не какой-нибудь клубный прожигатель жизни, как твой ненаглядный Драко! И если тебе не хватает секса, то я без проблем могу тебе его дать, Северус! — Я не говорил, что мне не хватает секса. Я сказал... — Я прекрасно расслышал тебя и в первый раз, благодарю покорно! Из-за Малфоя ты внезапно понял, что ни с кем не кувыркался со времен Основателей, и устроил тут целую греческую трагедию о сексуальных лишениях. Мне только непонятно, почему ты решил провести нас через две недели ада. Нет никакой нужды в подобных представлениях, Северус. Желать физической близости — совершенно естественно, и я бы и глазом не моргнул, если бы ты просто сказал мне, что наконец-то готов! Северус широко раскрыл глаза и повторил слово, которое вообще уже не имело смысла в поразительно раскованном заявлении Гарри: — «Наконец-то»? Ты хочешь сказать, что ожидаешь от меня... требований... секса? Он даже не мог изобразить свою обычную невозмутимость. Не мог даже толком понять, что такое они сейчас обсуждают, или когда, черт возьми, он потерял нить разговора. Его подвел голос, и Северус застыл на месте, растерянно глядя на Гарри, как слабоумный дурачок. — Я предпочел бы «предложение», конечно, но «требование» тоже бы сработало, Северус. Если ты хочешь секса, то я скажу, что самое время. Это не повод расстаться. Наоборот, это отлично. Замечательно. Великолепно! Северус уверился, что за последние пять минут он окончательно выжил из ума и сейчас страдал слуховыми галлюцинациями. Он же не мог и вправду слышать, что Гарри так спокойно и деловито упомянул возможность интимной близости между ними, да? — Я не думаю, что для нас будет разумно вовлечь друг друга в подобную активность, Гарри. Я тебе в отцы гожусь. — Ты все это время годился мне в отцы, Северус. Не думаю, что подобные устаревшие новости смогут кого-то удивить, особенно после моего небольшого нервного срыва в приемной Министерства. Рита Скитер меня тогда просто довела, неутомимо строча про нас бред. Не самая лучшая идея с ее стороны — попробовать меня выспросить после того, как я вернулся с тридцатишестичасового дежурства. Упоминание скандала в Министерстве отдалось мягким эхом приятного воспоминания. Северуса не было рядом, когда от расспросов не в меру настойчивой журналистки у Гарри лопнуло терпение, но ее статья и целая серия колдографий, сделанных присутствующими, стала незабываемым впечатлением не только для него, но и для тысяч других людей. Скандал бушевал несколько недель, подогреваемый жаркими спорами о принятой между волшебниками разнице в возрасте, и вызвал мучительное напряжение в обществе, когда всем наконец стало очевидно, что жалкие двадцать лет — норма у женатых пар. Обвинители кричали о разделяющих Северуса и Гарри годах только потому, что не могли набраться достаточно смелости, чтобы сказать «отвратительный Пожиратель Смерти» в лицо Северусу. Или Гарри. — Возможно, публика и потеряла интерес к тому спору, но это обстоятельство по-прежнему важно для меня. Я достаточно стар, чтобы быть твоим отцом. Я вообще-то дружил с твоей мамой. А еще я потратил годы в бесплодных попытках обучить тебя окклюменции или легилименции. Я не гожусь тебе в любовники, Гарри. Зеленые глаза с отчаянием изучали Северуса несколько долгих минут. От бессилия Гарри сжал кулаки и с раздраженным стоном сунул их в карманы. — Да почему же нет? Ты гей, я тоже. Мы оба свободны. Мы отлично ладим, у нас есть то, что многие называют «идеальными отношениями». Что во мне такого, что ты так небрежно отвергаешь меня? Я не девственник, так что такая отговорка не пройдет. И я с большим удовольствием приму любые твои предпочтения в постели. — Мне не нужен ничего не значащий секс с тобой. Или с кем-то еще. Дело не в тебе, Гарри, а во мне. Я решил, что мне нужна любовь. Настоящая любовь. Не товарищество, или приязнь, или что ты там еще придумал. То, что между нами происходит... это не то. Ненастоящее. Это всего лишь игра. Глупая, вредная игра, ведущая в никуда, и я больше не хочу в нее играть. Я хочу все прекратить. Необходимо двигаться дальше. Я не хочу тратить время и усилия, изображая то, чего не чувствую. Не хочу в итоге остаться с тем же, что и мой отец. Или, что еще хуже, моя мать. Я не желаю смириться со вторым лучшим местом в списке или «лучше что-то, чем ничего». Мне нужно все. Я жажду именно того, что все думают, у меня уже есть. Я хочу любви. Настоящей, искренней любви. И если я не могу ее получить, тогда мне и вовсе ничего не нужно. *** После напоминающей сражение беседы Северус неожиданно почувствовал облегчение. Он наконец нашел смелость разорвать сделку с Гарри. И хотя в желудке теперь словно поселился ком страха, Северус все же ощущал непривычную свободу. Он был несчастлив, да, но ведь это состояние сопровождало его всю жизнь. По крайней мере, ему больше не нужно было постоянно сталкиваться нос к носу с заветной, но несбыточной мечтой. Без сомнений, Гарри вскоре отправиться искать более сочные пастбища, а Северус избавится от необходимости изображать «разрыв» со своим псевдо-партнером, чтобы дать ему свободу и возможность найти кого-то еще. Первую ночь он спал урывками. Утром умылся и оделся, действуя механически, а затем осознал, что его желудок наотрез отказывается принимать пищу, и заперся в лаборатории на час раньше обычного. Работа всегда становилась для Северуса убежищем от жизненных неприятностей. Вот и сейчас он полностью отдался знакомому ритму. Он не обратил внимания на приход Блейза и открытие аптеки, как не заметил и первых покупателей, которых обслужили в непривычно тягостной тишине. И только громкий женский голос, потребовавший встречи с владельцем аптеки, нарушил его сосредоточенность и заставил недовольно нахмуриться из-за поднятого шума. — Сожалею, миссис Элиот, но мистер Снейп все утро занят с зельями. Я не могу его беспокоить, но я с радостью передам ему ваше послание. — Скажите ему, что прятки в глубине аптеки не помогут решить проблему с его молодым человеком. Какая жалкая трусость! Меня возмущает легкомысленность нынешнего поколения! В мое время никому бы и в голову не пришло ссориться с партнером как минимум до золотой свадьбы! — Вообще-то я не женат, миссис Элиот, так что не вижу, какое отношение ваши стандарты имеют ко мне. К тому же я не собираюсь выслушивать оскорбления в собственном магазине. Чтобы вы там ни воображали о моей личной жизни, скорее всего, ваши домыслы в корне неверны. А потому я предлагаю вам забыть об этом неприятном инциденте, и всем разойтись по своим делам, — терпеливо произнес Северус, остановившись в дверях лаборатории. Его появление напугало и покупательницу, и помощника, но Северус не стал переживать о том, что его могут обвинить в подслушивании. Пожилая леди смерила его острым взглядом голубых глаз от носа до начищенных ботинок. Подобного неодобрения Северус не видел с самого окончания войны и моментально напрягся, инстинктивно реагируя на возможную угрозу. — Если вам не нравится критика вашей личной жизни, то не стоит отпускать свою половину болтаться по сомнительным барам Косого переулка и ввязываться в пьяную драку, подробности которой теперь напечатаны по всех газетах! Я еще никогда не видела Гарри Поттера в таком состоянии, как на колдографиях первой страницы утреннего «Пророка». С самого утра все вокруг гадают, что же заставило его заработать сломанный нос именно сегодня, в День святого Валентина, тогда как ходили слухи, что он собирается вечером просить вашей руки! Северус удивленно замер. Он не только совершенно позабыл о Дне святого Валентина, но и не видел еще утренних газет, так что ничего не знал о выходке Гарри. — Сплетни о том, что он попросит моей руки, ходили и в прошлом году, мадам. И тогда, и сегодня это были всего лишь слухи. А сейчас прошу меня извинить, я еще не ознакомился с утренней почтой. Думаю, самое время просмотреть газеты. — Значит, он хотел вас удивить. Уж я-то знаю, что он купил для вас кольцо, мистер Снейп. Прекрасное, сделанное на заказ кольцо. С таким количеством специальных защитных чар, что моему мужу пришлось трудиться над камнем три месяца. Я видела его собственными глазами и могу поручиться, что за всю свою жизнь не встречала более красивого кольца. А ведь я жена ювелира! Пораженный, Северус застыл на месте. Он знал, что мистер Элиот — один из лучших европейских ювелиров. Его творения привлекали клиентов вроде Люциуса Малфоя, что означало высочайшее мастерство. Невозможно было поверить, что эта не менее известная своей прямотой, чем ее дражайшая подруга Августа Лонгботтом, женщина, решила над ним подшутить. Что только делало ее ошеломляющее заявление еще более невероятным. Кольцо. Гарри купил для него кольцо. И, судя по всему, не абы какое, а усиленное защитными заклинаниями кольцо для официальной помолвки. Для традиционной помолвки. В магическом сообществе существовал целый свод правил ухаживания. Большое внимание уделялось довольно старомодным идеям: помолвке, брачному контракту и ритуальному бракосочетанию. Выбор партнера расценивался как одно из самых важных решений, оказывающих влияние на всю последующую судьбу. Разводы были не в чести, так что считалось, что брак — это на всю жизнь. С какой бы стороны Северус ни смотрел на ситуацию, он не видел иного объяснения покупке традиционного кольца для помолвки кроме того, что Гарри в самом деле собрался делать ему предложение. Разве что Гарри задумал сделать ему предложение публично, тем самым вынудив Северуса отказать ему при всех. А это значило, что Гарри уже планировал весьма сложный способ порвать с ним. Вот только почему он не рассказал Северусу? А еще почему после их разговора он немедленно отправился безобразно напиваться в бары Косого переулка? — Зачем он так поступил? Не понимаю... Северус даже не осознавал, что сказал это вслух, пока миссис Элиот не оборвала его: — Почему молодой человек решил прекратить ходить вокруг да около и наконец поступить правильно? Что за идиотизм! Он любит вас! Уж не потому ли вы не расстаетесь и всюду появляетесь вместе? Целый год вы, как влюбленные голубки, порхали по улицам, не замечая ничего вокруг. Ваше воркование — уже привычная для всех картина. Лет сто я не видела более гармоничной пары. Огромное удовольствие смотреть на вас вместе. Не знаю, что там у вас случилось, но вы должны все исправить, мистер Снейп. Немыслимо, чтобы такая любовь просто растворилась в воздухе. Непрочные чувства могут бесследно исчезнуть, но не те, что связывают вас. *** Северус сидел в лаборатории, походя на безмолвную, покинутую всеми статую. Устроившись за маленьким столиком в углу, он дважды прочитал первую страницу «Пророка», пока не уверился, что он — конченый идиот. Видеть колдографию с окровавленным лицом Гарри было невыносимо — и вовсе не из-за заплывшего глаза или сломанного носа, а из-за явного отчаяния в изгибе его треснувших губ, да и всей позе. Гарри смотрел прямо в камеру одним глазом, мутным от душевной боли, и казался опустошенным. Мертвым, как камень. Полностью раздавленным. Северуса охватил цепенящий холод. Люк с самого начала был прав, а он, в своей бесконечной глупости, не прислушался к его советам. Теша свои комплексы, он не обратил внимания ни на слова Гермионы, ни на поведение Гарри и теперь безвозвратно утратил единственное, чего жаждал всем существом. Гарри любил его... Любил. Его чувства были очевидны хотя бы по тому, как безжизненно он взирал с колдографии: бледный и подавленный, словно у него безжалостно и навсегда забрали самое дорогое. Северус не понимал, как такое возможно. В голове не укладывалось, что такой человек, как Гарри, мог найти в нем нечто, достойное любви. Северус искренне пытался понять, но не получалось. И чем дольше он сидел, уставившись в газету, тем ужаснее казались ему слова, которые он бросил в лицо своему возлюбленному. Он все испортил. Перепугавшись вскользь брошенного замечания Люка, запаниковал, как маленький ребенок, и наговорил Гарри непростительной лжи. Он обвинил Гарри в том, что тот бездумно, ради удобства и спокойствия цепляется за ненастоящие отношения. Обманул его и отверг свои чувства в попытке уберечь себя от насмешек. Трусливо отказался принять то, что он безнадежно влюблен в Гарри, и мучился оттого, что достиг предела собственного терпения. Старался уберечь от боли себя, но только нанес смертельный удар властителю своего сердца. — Гарри... Что же я натворил... — Надеюсь, ничего, что не может быть исправлено твоей искренностью, Северус. Неожиданный ответ заставил Северуса подскочить на стуле. Он обернулся к двери и широко распахнул глаза при виде прислонившегося к косяку свежевыбритого Гарри. От подавленного молодого человека с колдографии не осталось и следа. И хотя он выглядел слегка бледным и взволнованным — видимо, последствия двойной дозы Антипохмельного зелья, — его нос был цел, а синяки вылечены. Одетый в элегантную традиционную мантию, которая необыкновенно ему шла, Гарри казался непривычно торжественным. — Гарри... Что ты тут делаешь? Ты... Ты прекрасно выглядишь... Гарри нервно хихикнул, и Северус растерялся еще больше. — Рад, что тебе нравится мантия. Значит, ужасающая процедура примерки у мадам Малкин в сопровождении Джинни и миссис Уизли не была потерянным временем. Внезапное осознание происходящего заставило Северуса подняться. — Ты выбирал эту мантию со своими назваными матерью и сестрой? — выдавил он, беспокойно шаря глазами по искусно вышитой ткани. Гарри выпрямился, явно пытаясь справиться с тревогой и заставляя себя стоять неподвижно, пока Северус рассматривал его. Он вытащил из-за спины слегка подрагивающую руку и протянул Северусу два переплетенных цветка — белую и красную розы. Их стебли были тщательно соединены в традиционном узоре для помолвки, а зазубренные листья обернуты вокруг, как символ защиты любви и заботы. — А еще я попросил Минерву МакГонагалл и Поппи Помфри, как наиболее подходящих на роль твоих матери и сестры, выбрать эти цветы. Ты же знаешь, что это значит, да, Северус? Что наши семьи одобряют то, зачем я здесь. Что я не собираюсь отрицать то, как ты важен для меня. И что ты можешь дать мне честный ответ. — Гарри... — Ты знаешь, я ведь почти сдался. Я выскочил вчера отсюда с твердым намерением забыть о том, что вообще тебя когда-то встретил. Но сегодня утром я проснулся и внезапно осознал то, что должен был понять еще вчера: пока ты пытался порвать со мной, ты ни разу не сказал, что не любишь меня. Ты кричал, что не можешь продолжать разыгрывать то, что не чувствуешь. Ты ведь говорил о нашей сделке? Ты наконец-то понял, что любишь меня и впал в панику. Ты попытался избавиться от меня сейчас, чтобы потом не мучиться, наблюдая за моим уходом к другому. Уверен, тебе даже в голову не пришло, что я тебя люблю. Ты словно заранее счел себя отвергнутым. Северусу постыдно захотелось возразить, но он не мог, глядя в глаза Гарри, произнести такую чудовищную ложь. — Я уже давно люблю тебя, Гарри. Но я... я немолодой человек с тяжелым характером и полным отсутствием обаяния. Я некрасив. Я не мог даже представить, что ты хотя бы дважды посмотришь в мою сторону. Стоило ему произнести эти слова, как неизменно растущее напряжение исчезло, словно его никогда и не было. Гарри засиял и улыбнулся с присущей ему уверенностью. Шагнув к Северусу, он сказал: — Хорошо. Ты перепугался и поддался инстинкту. Я переживу это, Северус. Только помни, что я не смогу снова вынести угрозу потерять тебя. Я думал, ты знаешь о моих чувствах. Думал, что тебе нужно время, что ты действуешь с привычной осторожностью. Мне и в голову не приходило, что твоя неуверенность в своей привлекательности заставит тебя поверить, что я целый год играю в ту нелепую игру. У тебя вовсе не такой тяжелый характер, как ты считаешь. И ты совсем не уродлив. Может быть, от красоты Люциуса Малфоя и перехватывает дыхание, но говорят же, что «любовь смотрит не глазами, а сердцем; поэтому слепым и изображают крылатого Купидона». Северус хмыкнул, оценив иронию ситуации: Гарри чертов Поттер цитирует в его присутствии Шекспира. — Но ты никогда даже не пытался остаться на ночь. Никогда не прикасался ко мне наедине. Ты всегда вел себя так, словно наши отношения существуют только для публики. — Это не совсем так. Я пробовал подступиться к тебе по меньшей мере дважды, Северус. В первый раз ты подумал, что я пьян, и оставил меня спать на диване. При второй попытке ты будто окаменел и прогнал меня. А потом целую неделю со мной даже не разговаривал, когда мы оставались вдвоем, и я решил выждать. Уже тогда я был от тебя без ума. Все это время я любил тебя, сокровище мое. Я пытался увидеться с тобой после войны, но ты отказывал мне во встрече. Я писал тебе письма, а в школе без конца надоедал Драко расспросами о твоих делах. После выпускного я не мог вынести мысль о том, что потерял последнюю ниточку, связывающую меня с тобой. Я собирался плюнуть на то, что ты не хочешь со мной говорить и прийти к тебе, когда наткнулся на тебя у Слага и Джиггерса. Я стоял в дальнем углу магазина, когда ты вылетел от них. Я увидел тебя впервые после окончания войны, и мне так хотелось хотя бы поприветствовать тебя, так что я последовал за тобой… В глазах Северуса промелькнуло понимание. — Так вот как ты оказался в «Дырявом Котле» тем утром. Ты шел за мной и услышал, как я жалуюсь Люку на отвратительные требования Алоисиуса. Гарри улыбнулся и шагнул еще ближе. Теперь было очевидно, что его не отвергнут. — Старый извращенец стал посланником богов. Я даже не успел дослушать твою историю до конца, как у меня в голове уже созрел план «притвориться» любовниками. Я отчаялся найти лазейку в твою жизнь и готов был сделать все, что в моих силах, чтобы наш фальшивый роман стал настоящим. Я просто так и не решился тебе это сказать. Когда между нами все наладилось... Я плыл по течению и думал, что ты со мной в одной лодке: так же безумно в меня влюблен и только боишься признать свои чувства, опасаясь быть отвергнутым. Прошел год, и я убедил себя, что теперь-то мы уже точно вместе. Я никогда не сомневался, что тебя устраивают наши отношения, потому что знал: ты ни за что не остался бы со мной так долго, если бы был несчастлив. Северус опустил полные раскаяния глаза, и Гарри преодолел последние разделявшие их дюймы. — Наверное, тебя очень ранили мои слова о том, что наши отношения — фальшивка. Я такой дурак, Гарри. Я так сожалею. Слегка подрагивающая рука коснулась волос Северуса, осторожно вплетая пальцы в темные пряди. — Ты разбил мне сердце, Северус. Я ушел от тебя, унося осколки моего мира, и несколько часов пытался утопить горе в огневиски. Но утром взошло солнце, и мне на помощь пришли друзья. Они внимательно выслушали меня и отказались принять мою уверенность в твоем равнодушии. И тогда я вспомнил про думосбор. Просмотр воспоминания, где ты говоришь мне, что хочешь «настоящей любви или ничего», стал одним из самых ярких моментов моей жизни. Их глаза встретились, и они впервые позволили себе показать владеющие ими чувства. В наступившей тишине они оба вздрогнули от волнения, пока тысячи неназванных, отпущенных на свободу эмоций мелькали в их взглядах. Безмолвное единение, момент полного и окончательного понимания. Признание другому в своей уязвимости. Не знающее страха доверие и благословенная надежда. Обещание будущего. — Ты знаешь, какой сегодня день, Северус? — нарушил молчание Гарри. Северус вспыхнул и, заикаясь, ответил с внезапной застенчивостью: — День святого Валентина. Гарри улыбнулся, явно довольный, что Северус не забыл. И ему недостало духу признаться, что на самом деле о важности сегодняшнего дня ему напомнила миссис Элиот. — Я должен спросить тебя, сокровище мое. Должен задать тебе очень важный вопрос, из-за которого я и приобрел не только эту мантию и переплетенные цветы, но и еще кое-что. Мне тоже нужно все, Северус. Все с тобой. И я хочу этого уже очень давно. Я готовился пригласить тебя на ужин и хорошенько угостить тебя перед тем, как вручить тебе кольцо, которое я очень надеюсь надеть на твой палец, но... Я больше не могу ждать вечера. Только не после того, как я почти потерял тебя вчера. Я хочу взять тебя в мужья, Северус. Хочу каждый день просыпаться рядом с тобой. Хочу держать тебя в объятиях. Всегда. Хочу по праву называть тебя своим. Навечно. Иметь право ставить твое имя рядом с моим. Хочу связать наши жизни. Сердце Северуса затрепыхалось в груди под взглядом ярких зеленых глаз. Он оказался полностью обезоружен сияющей в них надеждой. — Я тоже этого хочу, Гарри. Я никогда не хотел ничего больше этого, — прошептал он едва слышно, словно вздохнул. — Значит, так и будет, сокровище мое. Мы сыграем свадьбу, как только ты выберешь день, и проживем долгую и счастливую жизнь, пока не станем такими же старыми и седыми, как Николас Фламель. Разве это не самый замечательный план? — Да, замечательный. — Счастлив слышать, что ты наконец-то согласился со мной в чем-то важном, — мягко рассмеялся Гарри. Горло Северуса пересохло от волнения, когда его нареченный привстал на цыпочки, чтобы обвить его шею свободной рукой и притянуть к себе для нежнейшего поцелуя — скромного, но полного эмоций. Поцелуя, призванного подарить наслаждение, успокоить тревогу и провозгласить истину: отныне они вместе. Они влюблены и принадлежат друг другу до конца дней. Слепой Купидон явился во всем своем крылатом великолепии, чтобы полюбоваться на них не своими незрячими глазами, но мудростью своей любящей души. Пронзить сердца сладкими стрелами и связать их истиной гармонией, придав новый смысл этим отношениям. Сделав их подлинными. Безупречными. Совершенными. И самыми настоящими. — С Днем святого Валентина, любимый. Северус скорее почувствовал, чем услышал, пять тихих слов, которые Гарри прошептал ему в прямо в губы. Он улыбнулся и поцеловал его, впервые в жизни ощущая такую беспредельную радость. А потом прошептал в ответ: — С Днем святого Валентина, Гарри.