Ты будешь наслаждаться моими слезами

Стефан уже и не знает, сколько раз он мечтал об отношениях с Брайаном более близких, чем просто друзья. Пусть даже лучшие друзья, басисту этого слишком мало. Мало всех тех объятий, всех дружеских похлопываний по плечу и дружеской поддержки с обоих сторон. Ему, чёрт возьми, слишком мало видеть Брайана, вспотевшего и счастливого, раздетого от жары зала и гримёрки по пояс, только после концертов. Ему мало этого визгливого паренька. Он безнадёжно влюблён в лучшего, чёрт подери, друга. Когда то, может быть, Стефан и рассказал бы Молко об этом занимательном факте. Может быть. В другой вселенной. Ведь, по личным наблюдениям Олсдала, Брайан является не просто отличным певцом и чертовски сексуальным парнем, но и явным гомофобом. Всё его пренебрежение, отвержение и неприязнь, написанные на этом чертовски привлекательном лице, при взгляде на проходящую рядом пару девушек или парней. Все его неприятные, задевающие за живое шутеечки, полные явного отвращения, которые Молко отпускает в сторону однополых пар. Всё это просто кричит о том, что Стефан, если в один прекрасный день придёт в гримёрку и скажет что-то на подобии «Привет, друг, я люблю тебя, давай переспим» потеряет не только место в группе с говорящим названием «Placebo», но и лучшего друга, который самолично выжимает из басиста все соки. Стефан не представляет, как он сможет играть и жить в этой группе дальше. С каждым взглядом на счастливое лицо Брайана, идущего в сопровождении очередной смазливой девчонки, у шведа начинает неистово болеть сердце, что ударяется о рёбра, бьётся, как птица в клетке, жаждет свободы и прекращения этой боли. В первую очередь, боли, конечно же, душевной. Стефану больно держать Брайана за руку после окончания концерта, когда вся группа выходит на край сцены и прощается со зрителями. Стефану больно от осознания того, что буквально через секунду тепло маленькой ладони с накрашенные и ногтями исчезнет, а Брайан, смеясь, уйдёт со сцены, обнимать девушку, имя которой Стефан, определённо, должен знать, да не знает. Стефану каждый чёртов раз так сложно смотреть на солиста, с задранной вверх расстёгнутой рубашкой или приспущенным платьем, когда человек, имя которого забывается в тот момент, пропускает шнур маленького наушника под одежду. Стефану хочется провалиться сквозь землю, когда Брайан окликает его, засмотревшегося на элегантное, пластичное тело, с вечным, наверное, вопросом: «Дружище, всё в порядке?». Басист никогда, наверное, не привыкнет к всему тому непонятному, но одновременно и такому нужному разврату, что снится ему по два раза на неделе, изображая всегда одного и того же человека: Брайана, чёрт его, Молко. Стефану всегда было безумно больно, больно на израненной за пару лет такой жизни душе, когда солист, подчеркну очередное «друг», обращается к нему с просьбой подать книгу, гитару, прийти в три часа ночи и написать новую мелодию для песни. Самое, конечно же, интересное, что Стефан всегда исполняет эту просьбу, старается угодить, задобрить, расположить к себе, зная заранее, что ему заведомо нечего ловить. Олсдал, определённо, очень хотел бы избавиться от этой чёртовой зависимости. Зависимости от Брайана Молко. Басист никогда не принимал наркотики и относительно мало пил, но всегда, с того судьбоносного дня, когда он встретил черноволосую ведьму на станции метро, он знал, какого это — быть зависимым. Как плохо бывает человеку без дозы вещества, к которому привык, какая сильная ломка может наступить без очередной порции такой нужной смерти. Ведь его наркотиком был визгливый парень с толстым слоем косметики на лице. Ощущение безысходности и опустошения настигало Стефана постоянно, посреди выступлений, на глазах сотен фанатов, когда он, рассматривая поющего и почти что целующего микрофон Брайана, видел в первых рядах зрителей его очередную спутницу. Ему больно. И от этой душевной боли Стефан часто плачет в темноте своего гостиничного номера. Тихо, почти и беззвучно плачет, свернувшись на мятых простынях широкой кровати. И Брайан, определённо, если бы узнал об этой страшной тайне Стефана — гомосексуализме — определённо наслаждался бы его слезами, беспомощностью, невозможностью повлиять на ситуацию. И Брайан, определённо, не смог бы заставить себя принять лучшего друга вновь.