Держа за руку

Он кусал меня, раздирая своими белоснежными зубами кожу на губах, шее, плече и еще ниже. Он постоянно бил меня, порой даже без причины, как казалось мне, но он слишком гениален, чтобы делать это просто так. Резал кожу на спине, животе, с удовольствием слизывая кровь и даже в особых случаях делясь своей собственной. Прокалывал части тела как ножами, так и обычным пирсингом, имея свой маленький фетиш. Чаще всего я, конечно, получал за свой острый язык, до которого он также успел добраться своими острыми лезвиями. Шрамы на нем самые неприятные, потому что говорить с дорогим человеком на ломаном в прямом смысле языке было неудобно и больно. А больно было всегда. Я же никогда не причинял ему боли. Моральной – возможно, но физической… нет. Я всегда был аккуратен, даже когда смахивал сбившуюся прядь его волос с диадемы. Каким бы мазохистом не был семпай, я всегда отбрасывал предложенный нож, не потому что боялся вида крови и его извращенных игр, а потому что портить его природную красоту просто не имел право. Я же всего лишь Жаба, а он Принц, который делает со своей найденной лягушкой все, что пожелает. Нет, я не был настолько должен ему, чтобы прислуживать как раб, и мог в любой момент оставить этого человека - у меня же нет души, за которую могли бы уцепиться чувства. Вот только за руку постоянно боязливо что-то держало или кто-то… Я помню единственный раз, когда причинил ему боль и укусил за такой чувствительный язык, пока его ледяные руки забрались под водолазку, беспорядочно блуждая по моему телу. Обычно они всегда были теплыми, согревали меня различными способами, какими бы те примитивными или извращенными не были. Но в тот момент меня кольнуло диким холодом, и я испугался, что передо мной не тот человек, который меня всегда грел. Он лишь снова меня ударил, на сей раз благодарно, заливаясь шипящим смехом, а я лишь стыдливо отвел глаза и покраснел, но про себя отмечая важный момент. Он продолжал держать меня за руку, об которую грелся теперь сам. Не отпустил. Как и каждый раз, срываясь, он все равно оставался рядом до самого конца, пока все мои раны не заживут, не позволяя больше никому прикасаться к моему телу. Сам калечит – сам и лечит. У него особый способ метить свое дорогое имущество. Дорогое, потому что игрушкой я себя не считаю, имея право согревать своего Принца в тот момент, когда он нуждается в человеческом тепле. Он никогда не задевает меня за душу, хотя утверждает, что она у меня есть. Я ему не верю, но когда он спрашивает, почему же я всегда жду его пробуждения по утрам или завариваю его любимый кофе, то заставляет меня замолчать. Я же никогда не поднимал на него руку, и вовсе не потому, что считал себя слабым и беспомощным парнем. Просто мой наставник, мой Принц прекрасен, а я боюсь нарушить эту идиллию в человеке лишним прикосновением. Я только незаметно для себя крепче сжимаю его руку своей в надежде вернуть то тепло, которое он когда-то подарил мне.