Leichnam

      Отпахав смену на медицинской станции, Илья, стягивая с себя рабочую куртку, на левом рукаве которой красовалась запёкшаяся кровь от прошлого больного, накинул на плечи джинсовку и побрел домой, отказавшись от предложения Серёги подбросить его на «бобике». На часах — начало четвертого, а желание (жить) существовать уебало куда-то далеко. Руки тряслись, как у наркомана, не видевшего дозы дня два — три, а значило это только одно. Хотелось забыть к чертям собачим этот день, а лучше и всю ебанную жизнь. Наркоманы, пьяные бомжи, беспокойные и одинокие бабульки, вызывавшие бригаду скорой помощи пожаловаться на поднявшееся давление и пенсию — типичный вторник фельдшера Ильи Макарова. Забыв о том, что дома парня ждал душ и мягкая постель, парень купил в ближайшей точке, торговавшей втридорога в ночное время, сивухи, присев на край песочницы, где уже играли не дети, а срали собаки, начал глушить ту неимоверную боль, скопившуюся где-то в глубине. — Илья, ебучий черт тебя надоумил идти в это место. Лучше бы сдох, как батя, — пробормотал парень, заливая в себя жидкость в надежде ослепнуть.

***

      В детстве маленький Илюша мечтал стать как батяня — врачом. Он им гордился, ведь его знали все. Естественно, все алкаши и наркоманы проходили через главного нарколога единственной больницы города — Макарова Андрея Олеговича, который умер от рук какого-то бражника в этом самом дворе. Сильнее всего смерть отца ударила по матери Ильи — Оле. В их квартире на четвертном этаже, где раньше пахло свежим хлебом, чаще стало пахнуть лишь сыростью. Мать, сошедшая с ума, в каждом видя мертвого мужа, однажды привела какого-то мужика с синими руками и шрамом на щеке. — Знакомься Илюша, это твой новый папа, — в стеклянных глазах женщины подросток не видел ничего. Олег, как потом он узнал, задержался в их семье ненадолго — мужик просто вынес весь итальянский сервиз, доставшийся от каких-то цыган по «бешённой!» скидке, и ушёл в закат. Спустя три мужика, мать забила на попытки поиски замены мертвого мужа и слегла. Так семнадцатилетний пацан остался с матерью, в голове которой танцевали тараканы. С той, которая через время и забыла имя сына. От счастливой семьи остались лишь фотографии, на которых пыль лежала тоннами.

***

      Одиннадцатый класс, приятные воспоминания которого должны были греть парня в будущем, был перечеркнут смертью мамы. — Отец бы гордился тобой, — иссохшими губами прошептала женщина. Время смерти зафиксировали — 17:12. Хотелось выть от боли, заглушать её сивухой и наркотиками, которых на улице было море, но и не хотелось лежать рядом с родителями в восемнадцать лет. С тех самых пор Илья понял, что в этом ебучем мире у него нет никого.