жарко в офисе

У Антона день не задается с самого утра. Уже при пробуждении к мозгу медленно подплывает осознание того, что у него начался гон, и сегодня, возможно, пиздец всему отделу. Его уже даже это начало бесить, потому что зачем он так рано начался, хотя совершенно не рано. Его цикл не сбит, просто одна дурья башка заработалась и забылась в днях недели. Поэтому сейчас Шастун ест с особой злостью, поглядывая на настенные часы. Даже яичница сегодня на вкус какая-то не такая, кислая, а может недосоленная. Его это тоже дополнительно бесит. В машине ещё этот ароматизатор противно воняет, забиваясь в ноздри и мешая концентрироваться на дороге. Перед выходом он быстро съедает три таблетки подавителей, чтобы не дай бог не зажать какого-нибудь омегу где-то в углу, и одну таблетку блокатора, чтобы его запах не был таким четким. Но с обострившимся обонянием, увы, ничего не сделаешь, он с момента пробуждения уже чувствовал самые разные запахи: от сгоревшего пирога соседки, который, кажется, мешал только Антону, до самого обычного смешанного запаха улицы. Когда начальник появляется на этаже, все сразу напрягаются. В воздухе виснет гнетущая тишина, но Шастун всем кивает, кому-то говорит коротко «здравствуй», и уходит в кабинет, коротко бросая своей секретарше-бете, чтобы к нему никого не пускали, а все делали через неё. У Арсения Попова день идет одновременно гладко и не очень. Ну, то что он проспал — не очень, а вот представление начальнику завершенного большого проекта — очень даже очень. Он так усердно работал, чтобы передать эти материалы, что, вылетая из лифта, чуть ли не сбивает с ног какого-то альфу. Быстро извинившись, омега стремительно продолжает свой путь в сторону кабинета начальника, держа под мышкой несколько печатных вариантов, а в кармане на флешке цифровые. Арс даже не против провести пару лишних часов в кабинете босса, потому что последние несколько месяцев тот жутко его возбуждал в любом своём проявлении. Брюнету уже казалось, что он становится какой-то зависимой школьницей, которая только и хочет потрахаться со своим альфочкой. — Арс, нельзя, — коротко отзывается Ольга, когда Попов уже порывается открыть заветную дверь к его, вероятнее всего, повышению за этот проект. — Почему? — Он так сказал. — Ну Олю-юнь, я никому не скажу. Пожалуйста, я возьму всю вину на себя. Да я выпрашивал этой встречи у него два месяца, а потом еще два делал проект, — омега тыкает пальцем в бумаги, которые были в его руке. Девушка прикусывает губу, смотря на Арсения, но она только может догадываться почему начальник заперся. — Скажи, что я отходила, а ты вошёл, — просит Оля, заправляя прядь за ухо. Арсений чуть ли не целует её, но вовремя отдёргивается, поворачиваясь к двери. Антон резко дергается, когда открывается дверь, и уже запустил бы в пришедшего так удобно лежащий рядом степлер, если бы в руках у него не была уже вода и ещё несколько таблеток. — Я же сказал, не входить, — Попов медленно прикрывает дверь, а голова идет кругом от того, каким тоном говорит все это Антон. Рычит, повышая голос, а у самого руки дрожат. — Я… там просто никого не было, наверное, Оля отошла, а мы с вами же договаривались, помните? Я вот принёс проект в цифровом и бумажном варианте, — лепечет омега, понимая в какую задницу он попал. От Шастуна так и перло этим насыщенным запахом ладана, от которого невольно подташнивало, а в глотке скребли кошки. — Попов, подойди сюда, — неожиданно ласково мурлычет Шастун, а потом манит работника рукой к себе, но Арсений колеблется, не зная, как поступить. — Я сказал — подойти. А вот это уже угрозы. Тон сразу становится ниже, в голосе металлические нотки, отчего омега повинуется и идет на негнущихся ногах к Антону. Но встает только перед столом, не понимая, что будет дальше. — Нет-нет, сюда, — и хлопает по своим коленям. Арс шумно сглатывает вставший поперек горла ком. — Думал, не замечу, как ты появляешься на кухне ровно в тот момент, когда там я? Думал, не увижу, как ты стараешься выцепить каждое мгновение, чтобы побыть только рядом или коснуться? Арсения начинает потряхивать, потому что Антон сжимает его за бока, грубо опуская руки на бедра и сжимая их. Ответом на это служит короткий писк омеги, а потом утробное рычание альфы, когда Шастун припадает к молочной коже на шее, сразу кусая её. — Нет-нет, прошу, — умоляет Попов, когда понимает, что если Антон продолжит оставлять алые пятна на шее, то может так дойти и до метки, а Арс не уверен, нужно ли ему это. Но шатен не слушает, хотя порыв укусов и останавливается, но ненадолго — когда оголяются выпирающие ключицы, все начинается заново. Арсений шипит, хватаясь руками за пшеничные волосы, чтобы оттащить альфу, и тому не нравится. Он рычит, сжимая до боли чужие кисти в руках. Брюнет коротко стонет, но скорее от неприятных ощущений. — Значит, будет по-плохому. В глазах темнеет от возбуждения, а потом руки Арса оказываются за спиной плотно связанные галстуком. Ему одновременно нравится и не очень. Во-первых, руки быстро затекут, а во-вторых, он не слишком любил грубость, но сейчас сам нарвался на альфу в гон. Арсения опрокидывают животом на стол, расстегивая рубашку, чтобы прикоснуться к набухшим соскам. С губ слетает стон, но он сразу тонет в чужой ладони, которая специально перекрыла ему путь к слишком громким звукам. Антона и так-то конкретно ведёт от запаха омеги, а уж сейчас, когда его рецепторы улавливают каждое изменение в этом аромате, то вообще прощай голова. Арсений под ним стонет и зажимается, когда к анусу приставляют два пальца, смазанные в вазелине, обводят вокруг, а потом один проникает на одну фалангу, но с какой-то легкостью. Шастуна снова злит. — Ты что, даже утром трахаешь себя? — с этими словами он наваливается всем телом на Арсения, заставляя того сильнее застонать ещё и от двух свободно входящих пальцев. — У меня было напряженное утро-о, — лепечет омега, срываясь на стон на последнем слове. Пальцы легко проскальзывают внутрь, обводя стенки ануса, заставляя раздвинуть дрожащие ноги ещё сильнее, наваливаясь на стол. Антон похабно улыбается, встает на колени и сжимает руками бедра Попова. В один миг подтягивает его ближе, а потом ввинчивается мокрым языком внутрь, заставляя омегу прорычать сквозь стиснутые зубы. — Анто-он Анд-Андреевич, я не выдержу долго, — сипит Арсений, когда язык проникает ещё глубже, а потом резко выходит. Он издаёт тихий, жалобный стон, но этот перерыв длится не долго, потому что пальцы снова входят в него, только теперь уже три. — О-о нет, сладкий, когда я скажу — тогда кончишь. У Арса из лёгких весь воздух будто уходит, когда он слышит этот низкий, сладкий как патока голос возле уха, а потом стонет, потому что мочку прикусывают, а три пальца входят глубже, задевая простату. Брюнета потряхивает, а руки уже затекают в одном положении, но он и вправду не понимает, что будет дальше. Его доведут до оргазма пальцами? Или в него все-таки войдут? Поток мыслей вылетает из головы, когда слышится, как рвется упаковка презерватива, а потом головка члена проходится между двух половинок. Арсений стонет, ведя бедрами навстречу, но его грубо прижимают обратно, а потом неожиданно пережимают член у самого основания. Антон улыбается, а потом начинает непозволительно медленно входить. Он издевается со вкусом: войдет наполовину, потом выйдет также мучительно медленно, придерживая одной рукой омегу за бедра, чтобы не делал лишних движений. Арсений хнычет, извивается под начальником, пытаясь то ли двигать бедрами, то ли сбросить руку с члена, чтобы получить разрядку. Но Антон слишком умный альфа, ещё и в гон. Он входит до конца и останавливается, пробираясь второй рукой к соскам, заставляя Арса привстать. Шатен резко срывается, начиная повышать амплитуду, хватает омегу за шею, перекрывая кислород, а потом резко разжимает пальцы на члене, начиная также быстро двигать. Арсений никогда такого не ощущал, из него буквально вытрахивали все силы, потому что ноги не держали, все что спасало — это руки Шастуна. В глазах темнеет и он стонет громче, наслаждаясь моментом подступающего оргазма, но потом разочарованно скулит, поворачивая голову к альфе. Антон снова сжал член, заставляя Попова, как в бреду, шептать какие-то слова, которые было трудно разобрать, потому что они смешивались с всхлипами и стонами одновременно. — Пожа-алуйста, — скулит Арсений, но Антон не слушает. Он только ускоряется, заставляя брюнета хотя бы пытаться сдерживать свои стоны, потому что они все еще в офисе (они не думают о том, что уже несколько раз спалились). Шаст не замечает, как начинает входить одним резким движением, заставляя Попова задыхаться, потому что рука на шее то сжимается, перекрывая кислород, то резко спускает на соски, перекатывая между пальцами. Его тоже нехило кроет, он кусает плечо, вжимаясь в Арса, отпуская руку с его члена и начиная быстро додрачивать. Арсений сразу кончает, срываясь на тихие стоны, смешивающиеся с утробным рычанием партнёра, а потом просто обмякает в руках альфы. Антон придерживает его, аккуратно развязывает галстук, одновременно с этим выходя. Использованный презерватив летит в урну, а оттраханный омега с материнской нежностью укладывается на кожаный диван в кабинете. Арса ещё немного потряхивает, а пальцы только начинают возвращать чувствительность, но мозгом он уже понимает, что такого ещё никогда не ощущал. Антон приходит в себя быстро, пьет много воды, а потом подходит обратно к Попову. У того вся рубашка смята, волосы прилипли ко лбу, но выглядит он так сексуально, что хочется повторить, и немедленно. — Ты живой? — прокашливается Шастун, отодвигая худые ноги, чтобы присесть рядом. Арсений вяло отзывается, протягивая руку для воды. Антон сразу реагирует, отдавая бутылку. — Не знаю, вроде да. Вы в следующий раз предупредите, а то я не был готов к такой встрече по поводу проекта, — хрипло смеется омега, когда горло наконец-то было прочищено заветным глотком. — В следующий раз? — неуверенно спрашивает начальник, поглядывая на взмокшую спину. — Вы думаете, что после такого я вас отпущу? Да никогда, я такой оргазм первый раз в своей жизни испытал, — фырчит, как лис, а потом осторожно переворачивается на бок, чтобы видеть не только кабинет, но и самого Антона. — На самом деле, это был первый гон в который я настолько оторвался. Прости, если сделал больно. — Все в порядке, ну, горло правда теперь сипит, а ещё руки затекли, а ещё у меня ноги, кажется, не скоро смогут ходить; но, поверь, оно того стоило, — смеётся Арс, а с ним и Антон. Они точно ещё не раз это повторят.