«Его» горькая Мария

      Блейсделл молча наблюдал, как менялась королева день за днем. Ее словно подменили за одну ночь. Она словно путалась в именах и таких знакомых ей местах, но Блейсделл списал все на недавнюю простуду. За неделю Королева уже казалась собою.       Однако, на место той юной, легкомысленной красавицы, что крала все мужские сердца в округе одним лишь озорным взглядом, пришла истинная королева. Со стойким характером, жесткостью и суровостью, где это нужно было, но при этом всем в ней оставались сострадание и нежность. Такая она влекла еще сильнее, что сопротивляться было лишь труднее.       Он помнил, как ее только привезли во дворец из Австрии. Какой у нее был напуганный взгляд, как она сторонилась каждого, и, казалось, юная Мария, этот австрийский ангел, могла наложить на себя руки в первые месяцы жизни во Франции. Блейсделлу откровенно было жаль эту девочку.       Когда она только осваивалась во дворце, Блейсделл в один день, прогуливаясь, чтобы освежить голову после очередного заседания, увидел ее в саду. Он не мог в мыслях называть иначе, как Мария, это маленькое и нежное создание вовсе не походило на французскую королеву. Мария, чуть присев в своем пышном платье, наклонялась к клумбе, разглядывая цветы и тихо восхищаясь ими, их красками.       — Вам нравится сад, моя Королева?       Блейсделл тихо встал от нее по правую руку. Мария, вздрогнув, несмело посмотрела в его сторону и тут же быстро отвела взгляд, выпрямляясь. Она неловко расправила складки на платье, стараясь не смотреть на мужчину. Блейсделл посмотрел на цветы, думая не смущать девушку своим долгим взглядом.       — Да, месье, — почти шепотом ответила она, сжимая от волнения какой-то бант на платье.       Губы Блейсделла дрогнули в улыбке. Вовсе не насмешливой, а скорее… умиленной? Мария чем-то напомнила ему олененка, может быть, лань. Которая шугалась каждого шороха. У которой большие чарующие глаза, но смотрящие на все вокруг со страхом и на всех словно на врагов. Ей нужно меняться, если ей хочется спокойнее жить в чужой стране.       — Все ли вы цветы знаете в этом саду?       — Вовсе нет, месье. Лишь несколько…       Блейсделл поймал на себе ее любопытный взгляд. Ее щечки тут же вспыхнули в смущении, что он заметил, как она разглядывала его лицо. Эти черные ровные брови, линию челюсти… Мария хотела снова отвернуться от него, но сдержала этот порыв. Ему было даже забавно от этих ее колебаний. Точно ангел.       — В библиотеке есть нужная литература, если вас интересует.       — Я вам признательна.       Ей нужно учиться. Хотя бы начать с того, что ей лично интересно, чтобы хоть что-то поддерживало ее на плаву, пока ей приходилось бы учить историю и политику ненавистной ей Франции. Блейсделл вспомнил об одном, если можно так сказать, занятии, интерес к которому постепенно рос все эти годы после леди Монтегю. Это могло заинтересовать Марию, как показалось мужчине. После небольших раздумий он прервал молчание.       — Все в этом мире имеет свое имя, вы согласны со мной?       Мария чуть нахмурила тонкие брови, не совсем понимая, с чего он начал это и к чему вел.       — Имя рассказывает нам многое. Каждое имя несет слово, несет диалог, несет историю его обладателя.       — Все именно так, месье Блейсделл. К чему вы ведете?.. — несмело спросила она.       Он снисходительно ей улыбнулся. Мария заметила, что у него в этой манере чуть приподнималась одна бровь. И сама не понимала, к чему отметила эту деталь… Наверное, ей просто хотелось отвлечься от его пронзительного взгляда.       — И имена цветов могут говорить, — загадочно сказал Блейсделл. — Они могут о многом рассказать.       — Я вас не понимаю.       — После посещения библиотеки, думаю, все встанет на свои места. Предлагаю вам начать с цветов вишни, Prunus Cerasus. Они предельно точно скажут вам, что я думаю о вас именно сейчас.       Мария поджала губы, совершенно не понимая мужчину. А Блейсделл все также ей улыбался. После поклона он удалился, почему-то уверенный в том, что скоро застанет королеву в библиотеке.       Мария читала. Читала в библиотеке, читала в своих покоях. Ботаника правда увлекла ее, но из головы все не выходили слова Блейсделла об именах и истории, о том, что вишня расскажет ей его мысли. Какая-то нелепица, бред! Как цветы вишни расскажут ей его мысли? Все, что она прочла о Prunus Cerasus, не давало ей хоть какого-то намека на эти «мысли». Все было лишь ботаническим описанием. Он решил так зло посмеяться над ней? Что французы только думали о себе? Вестись ли на эту выходку?..       Блейсделл, как случайно встречал ее, замечал задумчивость на ее лице. Неужто все думала о цветах и вишне? Видно, это и правда ее увлекло. Хоть занятие нашла себе…       В один из вечеров слуга передал графине Габриэль какой-то сверток, сказав, что попросили вручить королеве Марии. От кого умолчал. Позже Мария отложила сверток, мгновенно забывая о нем, и увлеклась разговорами с новоявленной подругой. Только к ночи таинственный сверток попал Марии на глаза. Она задумчиво распаковала его и обнаружила книгу. Простая темная обложка без хоть какой-либо надписи. Мария аккуратно открыла ее и, листая, пробежалась глазами по страницам. Кажется, она стала понимать, как цветы могли говорить. Где там вишня…       Как они столкнулись в саду, Мария покраснела. После той книги она не знала, как ей воспринимать слова Блейсделла. То ли он правда так считал, то ли это первое, что ему пришло в голову, чтобы ее завлечь? Или решил посмеяться? Она прятала глаза от него.       — Я все чаще нахожу вас в библиотеке. Нашли что-то увлекательное?       — Да… Да, месье, я решила почитать о цветах по вашему совету.       — И как ваше обучение?       — Продвигается, месье Блейсделл, благодарю.       — Дошли до вишни?       Марии показалось, что она ясно видела усмешку в его глазах. В ней вспыхнуло возмущение, которое выразилось лишь в поджатых губах. Ей нельзя… нельзя ругаться с каждым французом на каждом шагу как бы не хотелось. Мария промолчала и отвернулась от мужчины. Блейсделл лишь улыбнулся.       Они не раз сталкивались случайно, перекидываясь парой слов. Мария была слишком мила. Точно ангел, присланный из Австрии.