Квартиру снимают вампиры

Скандирование из толпы «распни, распни!», как показывает история, еще не говорит, что обоснованно жаждут крови, а если какие-то люди от кого-либо ожидают хорошее, то это тоже не доказывает, что человек — не подлец. Е.В. Антонюк

      Моя мама уже год пытается сдать в аренду нашу четырёхкомнатную квартиру в центре Санкт-Петербурга. Если вы когда-нибудь сталкивались с арендой четырёхкомнатной квартиры, то вполне себе представляете, насколько трудным и мучительным может стать этот процесс. Обычно в ход идут «однушки», «двушки», квартиры-студии, и только в последнюю очередь – «трёшки». Найти адекватного съёмщика на долгий срок было фактически невозможно.       За этот год наша квартира встретила множество лиц. Среди них были люди совершенно разных профессий: программисты, разработчики, пилоты, менеджеры, и даже, прости, Господи, блогеры. Но ни один из них не задерживался на долгое время. Мы даже успели привыкнуть к такой динамичной тасовке. Ничего не было в новинку – каждый жилец при заезде втаскивал свои вещи на пятый этаж, дверь распахивалась, и они вливались в квартиру, сразу же органично расползаясь по своим местам. По истечении пары месяцев, эти вещи точно таким же образом выливались обратно, как при обратной съемке, дверь затворялась, а наша квартира моментально обезличивалась.       Однако стоит отметить одну семью, если её ещё можно так назвать, выделявшуюся из общего потока жильцов, которая и стала главным действующим лицом данной истории. Их было четверо: мать, отец, их сын, парнишка примерно моего возраста (так я думала поначалу), и «прамать», как они её называли, женщина, больше похожая на прабабку, чем на бабушку.       История эта началась примерно в то время, когда от безвыходности положения, моя мама переложила обязанности по аренде на меня. «Делай, что хочешь, пускай, кого хочешь, но найди нам жильцов», – однажды сказала она и стремительно покинула помещение.       Со мной, в качестве арендодателя, и жизнь проще – требования у меня намного ниже, чем у неё. Главное, чтобы квартира осталась цела, на остальное можно закрыть глаза. Именно поэтому я согласилась оформить договор с вышеупомянутой «семейкой». И правда, её с лёгкостью можно было сравнить с семейкой Адамс – мрачные арендаторы привезли с собой целый ворох обветшалых книг, написанных на непонятном языке, какие-то свечи (наверное, ароматические), и чучело оленя, точнее, его голову, которую они повесили на стену в холле, убрав оттуда наш «Сад художника в Живерни» Клода Моне. Вот она, эта голова, и пугала меня больше всего.       Об этой семье ходило много дурных слухов: одни говорили, что они – наёмные убийцы, другие травили байки про проклятия, третьи же называли их вампирами. Я не знала, что из этого было правдой, и, если честно, мало верила всем трём, пока не увидела своих арендаторов вживую. Скажу вам, ничего не утаивая, эта семья внушала мне животный ужас. Встречаясь взглядом с глазами любого из них, я чувствовала себя тем самым оленем, чья голова висела у них на стене, жертвой, загнанной в угол и мечущейся в попытках поскорее сбежать. Так я и хотела сделать после того, как показала им нашу квартиру.       Вурдалаки были довольны и квадратурой, и высокими потолками, и массивными шторами, закрывающими панорамные окна от редкого питерского солнца. Но наибольшее внимание приковал к себе рояль, стоявший в когда-то моей комнате. Он поколениями передавался в нашей семье по женской линии. Легенда гласит, что он был выполнен самим Иоганном Зильберманом, выдающимся мастером органов и других клавишных инструментов. Насколько это правда никто не знает, но верить очень хочется, особо учитывая тот потрясающий факт, что над клавишами нашего рояля выгравированы его инициалы. Тем временем, пока семейство разглядывало нашу родовую реликвию со всех сторон, находясь в самой дальней комнате квартиры, я, оставив ключи на барной стойке и промямлив под нос слова прощания, быстро прошмыгнула ко входной двери. В тот момент, когда я потянулась к ручке, передо мной возникла бледная фигура женщины лет сорока. Это была Елизавета Батторри, с виду – глава семейства Батторри, теперь проживающего в нашей квартире. – Уже уходите? – сладко протянула она. – Да, да, мне уже давно пора, я… опаздываю на работу, – это всё, что я сумела выпалить, охваченная наступившим предобморочным состоянием.       Того, что она мне сказала в ответ, я не услышала – проскочила в дверь, а может, и сквозь неё, а может, и сквозь саму мадам Батторри. Но почему-то я уверена, что в мою сторону с её языка вспорхнули проклятия, и где-то в моей же квартире вампиры уже начали готовить мне какое-нибудь зелье. Помню, бежала с пятого этажа по лестнице, пропуская ступени, а порою казалось – целые этажи. Оказавшись на улице, я прерывисто выдохнула, и картинка перед моими глазами, пошатнувшись, встала на место.       Это был первый раз, когда я пожалела о своём выборе.       Но ситуация и впрямь была безвыходная: финансовое положение нашей семьи стремительно пикировало, а долги росли и росли, как бесконечная лента из шляпы фокусника. Арендаторы нужны были любые. Тем не менее, я чувствовала, что совершила непростительную ошибку.       Время не лилось, а капало. Ничего сверхъестественного не происходило, хотя я только этого и ожидала, всего пару раз в неделю звонили соседи и жаловались на громкую и непрекращающуюся игру на рояле. При других жильцах это могло показаться странным, но в нашем случае очередной такой звонок был больше хорошим знаком, чем плохим. К тому же Батторри платили вовремя, поэтому никаких конфликтов между нами не возникало. Но только до этой осени.       В тот месяц они оттягивали оплату аренды. Прождав неделю, я решила наведаться к ним с визитом. За это время я уже наслушалась упреков по типу «зачем ты «этих» взяла?», «они же на тебя наведут порчу или спалят квартиру, в лучшем случае», «ты носи с собой чеснок, на всякий случай» … Большинство моих друзей и даже родственников отвернулись от меня, а с некоторыми мы не общаемся до сих пор. «Но если что и случилось бы, то на моей стороне закон в конце концов, как-нибудь выкрутилась бы», – утешала я себя, входя в подъезд. Почувствовав запах дыма уже на четвёртой лестничной площадке, я, руководствуясь дурным предчувствием, быстрее побежала наверх. «Вот же напророчили!» – подумала я. Оказавшись на пятом этаже, я увидела распахнутую настежь дверь своей квартиры. С виду, она была пуста, из неё не доносилось ни звука (как соседи обрадуются!). Зато источник запаха было трудно не распознать. Прикрывая лицо рукой, я вбежала внутрь совершенно целой квартиры. В ней не обнаружилось ни следов повреждений, ни хотя бы намёка на пожар. Вместо этого предо мной предстала дымящаяся сковородка.       Выключив плиту и проветрив комнату, я осознала, что в помещении я нахожусь не одна. Из моей комнаты послышались меланхоличные звуки рояля. Я медленно последовала за ними, параллельно озираясь и поочерёдно выкрикивая имена семейства Батторри: Амбрус – отец (с венгерского – «бессмертный», кстати), Аттила – сын (с венгерского – «маленький отец»), Елизавета, Рената – «прамать» (с венгерского – «рождённая вновь») … Да, я посмотрела значения их имён, почти все они имеют венгерское происхождение, как, наверное, и их носители, что было странно, поскольку по-русски Батторри говорили без малейшего акцента. На самом деле, я ничего не знала про них, кроме их имён, и, пожалуй, паспортных данных.       Пройдя к роялю, я не увидела за ним никого. В этот момент мою спину обдало ледяным дождём. Будто зачарованная, я стала приближаться к клавишам, которые нажимались сами по себе, словно невидимый маэстро бежал по ним пальцами. Всё ещё находясь в тумане, я подняла взгляд на вертикальное напольное зеркало, стоящее за роялем. Сквозь него на меня смотрели две пары глаз. Одни – бледно-серые и маленькие, подёрнутые красной пеленой, вторые – мои, каре-зелёные, ставшие в два раза больше от ужаса. – Рената… – только и прошептали мои губы. – Чем обязаны таким внезапным визитом? – после этой надменной фразы мой испуг мгновенно улетучился. – Почему вы оставляете дверь нараспашку? – начала кричать я ей через зеркало, одновременно обдумывая почему она вообще в нем отражается. – Почему вы чуть не спалили нашу квартиру? Почему… Почему рояль играет сам по себе? Вы – безумцы, не стоило мне вас пускать. Я расторгаю договор. – Поверье о том, что вампиры не отражаются в зеркалах, – спокойно заскрипела она – пошло ещё из древности, когда их обратную сторону покрывали серебряной эмалью. Сейчас же, когда в этом нет необходимости, алюминий и цинк заменили серебро, а я могу спокойно видеть своё отражение. – То есть, вы это даже не скрываете? ¬– я слышала о том, что вампиры могут читать мысли людей, но не представляла себе это возможным. С тех пор я контролирую то, о чём я думаю. На всякий случай. – А почему мы должны что-то скрывать? Для нашего клана быть вампиром – это так же естественно, как и для тебя – быть человеком. Правда, я не думаю, что ты знаешь о том, кем на самом деле являешься. – Почему же, я всё прекрасно знаю. Я родилась и выросла в Петербурге, окончила с отличием вторую гимназию, потом поступила на бюджет, сейчас я работаю по образованию, художником-аниматором, моя мама – стоматолог, своего отца я плохо знаю, моя бабушка… – Твоя бабушка – моя сестра, когда-то наследница клана Батторри. – Рената перебила мою скороговорку, заученную наизусть. – Она не смогла смириться с консервативными устоями нашей семьи и уехала за лучшей жизнью в Россию. Я говорила ей, что брать с собой рояль – не самая лучшая идея, но музыка была её единственной страстью после твоего деда, поэтому отговорить я её не смогла. Я понимаю, для тебя эта новость может стать шокирующей, но мы даём тебе пару дней на размышление. Через неделю мы должны вернуться в Венгрию, как и планировали. Не бойся, пить кровь не обязательно, это всего лишь часть ритуала, жить ты сможешь и без неё, учитывая ещё тот факт, что ты – полукровка. – с небольшим презрением кинула она. – выбор за тобой.       Если бы кто-то сказал, что я была «шокирована» то он бы слукавил. Я была настолько опустошена и обескуражена, что ощущение реальности меня покидало всё больше. Когда я пришла в себя, старухи уже не было рядом. На рояле лежали билеты на самолёт, ключи от входной двери и квартплата за тот месяц. Что из этого было правдой, а что – моим больным бредом, я не знаю до сих пор. Думаю, ароматические свечи определённо играли в этой истории какую-то роль.       Я так никому ничего и не сказала, а те три дня я пролежала дома на кровати, сжимая в руках этот билет. Неделю спустя, я пришла в нашу четырёхкомнатную квартиру в центре Санкт-Петербурга, но ни Батторри, ни нашего рояля там уже не было.