И легенда обернётся былью
Когда Томса последний раз подлетела и клюнула Дэна в бок, на самом деле, она помогла Силайо зацепиться уголками ткани за пояс. Дэн был так увлечён угрозами и желанием поскорее сбежать, что не заметил балласта. Он пробегал по тёмному тоннелю, когда Силайо, упорно цепляясь за крепления и части костюма, полз наверх — к гермошлему вора. Честно, он не знал, что должен сделать. Как, будучи тряпкой, сумеет остановить мерзавца. Но он постарается.***
Интуиция подсказывала Уэсу, что что-то не так. Погони нет, криков нет, ничего нет. Странно! И тут пальцы скользнули по боку, чуть выше талии, и стащили со спины бело-голубую тряпку. — Ты?! — сжав его в кулаке, не поверил Уэс. — От вас, блин, не избавиться! Он захотел откинуть тряпку, но та вмиг превратилась в парня, облачённого в бело-голубой гермокостюм. — Во-па-па... — на бегу Уэс мог удержать тряпку, но не взрослого парня. Руки потянуло вниз, корпус бросило вперёд, и он рухнул на Силайо. Посох шмякнулся на землю и откатился к стене. Уэс приподнялся на руке, сорвал с пояса пистолет, но тут же получил удар по внутренней стороне локтя, а затем запястье выкрутили — кожу обожгло болью, пальцы разжались. Пистолет выпал, а трос, видимо, заело, и он не спешил подтягивать его обратно. — Ах ты... Силайо наотмашь ударил второй рукой прямо в гермошлем Дэна. Удар отразился в висок и на долю секунды оглушил. Потерявшись, он скатился с Силайо и завалился на бок. Воспользовавшись моментом, тот подскочил и снова занёс кулак. «Ну уж нет!» — Уэс перехватил его за запястье, вывернул, точь-в-точь, как ему недавно. Раздался крик. — А, что, неприятно? — Уэс оттолкнул соперника, вскочил на ноги и замахнулся для удара. Но тут Силайо упёрся здоровой рукой в землю, вытянул ногу и крутанулся, делая подсечку. Ещё бы чуть-чуть — и попал. Но Уэс успел подпрыгнуть. Удерживая равновесие на заплетающихся ногах, он отошёл и ударился плечом о стенку. «Это что за парень вообще?!» — Он не помнил, чтобы с ним кто-то так яростно сражался. Силайо же вскочил на ноги и, яростно крича, будто разъяренный зверь, набросился на него, вбивая кулак в живот. Уэс чуть лёгкие не выхаркал, но, поборов приступ боли, успел перехватить вторую руку. Захотел оттолкнуть соперника но колено того угодило Уэсу точно между ног. — Ай... И они снова завалились, но на этот раз сверху был Силайо. — Это тебе за Лолу! — наконец послышался его низкий звериный голос. Удар правой руки пришёлся в гермошлем. — А это за меня у статуи! Левый кулак направился в изгиб шеи. Уэс перехватил его, попытался оттолкнуть, но вместо этого они вцепились друг в друга и начали кататься по земле, пинаясь и толкаясь. Силайо выдыхался гораздо быстрее. «Ну конечно! — облегчённо подумал Уэс. — Сильный, но не выносливый!» Теперь он знал, как поступить. Экономя силы и не оказывая значительного сопротивления, позволил Силайо нанести три-четыре удара. Тем самым заставил его думать, что победа у него в кармане. И, когда хватка Силайо ослабла, Уэс перевернул его лицом к земле. Силайо взбрыкнул, но без прежнего запала. Куда там! Уэс потянулся к панели скафандра на затылке, скрывающей кислородные трубки. Так он вырубит зверёныша, но не убьёт. Он надеялся. И только он коснулся панели, как кто-то подхватил его под одну руку, а затем — под вторую. — Оп-па... — Его дёрнули назад, поднимая с Силайо, и поставили на ноги. Уэс повернул голову сначала налево. — Фабьен! — А затем направо — и даже подскочил. — Лола?! — А что, думал, избавился от меня, гнусный ты тёмный тип?! — Она пнула его в колено — ай! — У-ух! Очаровал меня и завёл в ловушку, как тебе не стыдно быть таким обманщиком?! — Стыдно, поверьте. — Уэс коротко посмеялся. — Но кушать на что-то надо. — Эух, мон ами, поверь? — Фабьен погладил Уэса по плечу, ну и манеры, а, — если бы ты оказался прав, мы бы тебе даже помогли. — Фабьен! — возмутилась Лола. — Но ты оказался не прав. Силайо поднялся с земли, опираясь ладонью о стену. — О чём вы? И почему мы расколдованы? Томса, держась вместе с Валерио за спинами остальных, ответила: — Потому шо када Дэн... Уэс закатил глаза. Он начинал ненавидеть свой псевдоним. — ... отправил Лолу в кинжал, он кхак бы завершил ритуал и сделал её посохом Ишташо-то-там. Типа подумал он в управильном направлении, но не додумал. Шо же, нам же луше. Было бы, ежели б мы прально этим воспользовались! Но нет, нашей хероине узбрело в холову нас расколдовать и не попросить нишо взамен! — Ой, Томса, хватит тебе о деньгах да о деньгах всё... — А как же сам посох? — Силайо указал на приютившуюся у стены металлическую трость черного цвета с кинжалом на вершине. Валерио обошёл всех так, чтобы ненароком не коснуться, сел на корточки и подхватил посох. Внимательным взглядом разглядывал древко в свете фонарика. — Здесь что-то написано, мр-р... — Он провёл тонкими пальцами вдоль оранжевых иероглифов. — Кажется что-то о возвращении к началу, когда заклятие падёт. — Ты знаешь древнеифритский? — Силайо не сдержал удивления. Его не все джении-то знают. Более того, не все ифриты! — Я много чего знаю, ш-ш-ш... — Валерио сел на корточки и принялся дальше разглядывать посох. — Пр-р! — Уэс согнул руки в локтях, примирительно поднимая предплечья вверх. — То есть сам посох — это не посох? Я запутался. — Эух, теперь я тоже. — Фабьен отпустил его и отошёл, почесывая голову. Без усов он теперь казался моложе и, что греха таить, симпатичней. — Я выслушал, всё, что вы рассказали про пыльцу, про члены указующие и прозвища Иштариана гаером. И мне показалось, и Валерио согласился... — Тот прошипел что-то невразумительное, потирая пальцем основание посоха, — что Магмеда и Иштариан — один и тот же человек. — Это как? — Уэс даже забыл, что хотел подловить момент и сбежать. — Как ты вообще до этого додумался? — Интуиция, аха-ха! — Фабьен подмигнул. — Видимо, Магмеда не просто так не могла выбрать себе мужа. У неё была тайна, связанная с её, м-м-м, гениталиями. Она не была полностью женщиной, но и не была мужчиной. Одна из причин, почему Иштариан изображен с закрытым лицом. — Ой, думаешь, поэтому меч указующий был писюном? — Лола же всё ещё крепко держала Уэса, как будто хотела его плечо сдавить до перелома. — Видимо. — Фабьен провёл пальцем по скуле. — И тайну знал, видимо, только Касим, отдавший сердце, душу, кинжал... Своего рода аллегория на принятие существа таким, какое оно есть. А Магмеда только этого и хотела. Поэтому Лола стала этим неким, м-м-м, воплощением Касима? Она как бы слилась с сущностью Магмеды в одно целое, и стала исполнителем желаний. — Шо-т сложна... — выдала Томса. — Нет, как раз таки легко, — бросил через плечо Валерио. — Иштариан был первым, кто открыл путь к мирам смертных, поэтому здесь и держится наша земная атмосфера. Иштариан и был Магмедой, поэтому все пути вели в её сады. Иштариан был гаером, тем, кто любил подшучивать над ифритами и смертными. На его шутки мы вдоволь насмотрелись, я полагаю. — И он был одним из тех, кто исполнял желания даже ифритов, — подхватил Силайо. Валерио пожал плечами. — Действительно, всё сходится. — Укромя однохо, — Томса указала на посох в руках Валерио, — энто-то шо за фихня?! Ежели Лола стала исполнителем желаний и всё вернула на свои места, то кхакого чёрта посох-то усё равно появилсо?! — Эм-м... — Уэс поглядел на каждого. Все замолчали, явно обдумывая вопрос. — Ой, ну я не знаю, — первой подала голос Лола. — Лерчик, попробуй загадать желание. — Желаю ведро свежевыловленных кальмаров. Ничего. — Нужно подумать над этим в другом месте. — Валерио выпрямил ноги. — Пойдёмте отсюда. У меня от этих подземелий шерсть всё никак уложиться не может! — Да, идём! — И Лола толкнула Уэса в спину. Тот, вздохнув, пошёл вперёд. Он лишь краем глаза посмотрел на валявшийся на земле пистолет. Если он нажмет на крепление на своем поясе, трос подтащит оружие к нему, и появится шанс вырваться. Но тут пистолет подхватил Силайо, демонстративно открепил от троса и поставил на предохранитель. Прикрепил к своему поясу.***
Дворец изменился. Пусть и в освещении фонариков, но отличия улавливались сразу. На ступеньках, плитках, стенах исчезли выбоины и трещины. Песок пропал, словно кто-то пропылесосил каждый угол. Никаких следов разрушений. К тому же они всё ещё дышали воздухом, пусть и с примесью гари. — Это очень странно... — подметила Лола, когда увидела ряд скульптур в коридоре, а ведь раньше их не было. — Золотишко, — Томса попробовала сдвинуть одну из них. — Тяжеловато будет! О! — Она открепила картину. — В антихварной лавке за милую душу купют! — Вандалка, — буркнул Силайо. Раздалось какое-то уханье и крик. Человека, ифрита, животного? Вроде бы когда они заходили во дворец, город казался мёртвым. Может быть, Иво развлекается? Они ускорили шаг, и пошли к свету в конце тоннеля — выходу из дворца. — О, ого... — Лола даже запнулась. Пришлось прикрыть глаза ладонью, как козырьком, настолько яркий жёлто-красный свет заливал округу. Небо, лишённое каких-либо облаков, рассекла красная птица с длинным хвостом. Пламя охватывало перья, и с них срывались искорки, отчего казалось, будто кто-то устроил мини-фейверк. Птица пролетела над золотой лестницей, и только тогда Лола поняла: город-то восстановился! Небоскрёбы возвышались на склонах гор, их купола ослепительно блестели в свете солнца. Частные дома окольцовывали чёрные сады. Совсем рядом вырос фонтан, изрыгающий лаву. По огромным статуям, высеченным из скалы, по обеим сторонам от дворца, ползали огненные змеи и ящерки. Черные лозы с раскидистыми листьями окутывали строения и полнились вытянутыми плодами. Выводок птиц-малюток — жёлтых, издалека похожих на мошкару, сбились в стаю и юркнули под крышу дворца. — Ни финды себе... — озвучила мысль всех Томса. — Крутец, да? — раздался весёлый голос Иво откуда-то сверху. Лола вскинула голову. Он сидел на колонне, окутанной лозой, напоминающей виноградную и дающей такие же маленькие и вытянутые черные плоды. — Как это всё случилось?! — Лола всплеснула руками. Она заметила, как с парапета на перила прыгает огненный тушканчик. — Да просто — пфух! — Иво закинул в рот ягоды и начал прожевывать. — И фсё, осфоф офил! — Он проглотил ягоды. — Ух, сладкие, правда палёным отдают. Но ничё, есть можно, может, можно даже не помереть от них. — Не понимаю... — Валерио зашипел, прижимая к себе посох и подозрительно озираясь по сторонам. — Это мы, что ли, сделали? Или опять какая-то иллюзия? — Я удивлён не меньше вашего, — раздался ещё один голос. Только Иво и не узнал его. Все остальные как один повернулись на звук. По мосту, соединяющему дворцовую площадь и один из многочисленных небоскрёбов, шёл ифрит. Он прихрамывал на правую ногу. Жёлто-красные волосы спадали до плеч, а жёлтые глаза чуть изгибались полумесяцами, выпуклостями наверх. В уголках залегли морщинки. — Не сомневался, что вы достанете посох, но сомневался, что вы снимете проклятье. Пусть он и придерживался гордой осанки, переоделся в одежду изысканней (бордовые шаровары с золотым поясом, золотистая жилетка без пуговиц, множество браслетов и цепочек), Лола всё равно узнала в нём злого бармена, метнувшего в них кинжал. — Конечно, вы с самого начала всё знали, да? — Уэс закатил глаза. — Ты знаешь этого барыгу? — Лола удивлённо посмотрела на него. — Это мой заказчик. Он и дал мне наводку. — Сурьёзно?! — Томса отошла за спину Фабьена, прижимая к груди украденные картины. — Говорила я тоби, Фаб, низзя верить ифритам! — Эух, да что ты говоришь! — Фабьен цокнул. — Что вам нужно? — Валерио же сразу принял стойку, чтобы в любую секунду дать дёру. — Всего лишь то, зачем я занял мистера Уэсли, — ифрит не отводил взгляда от посоха, даже когда Валерио убрал его за спину. — Кто такой Уэсли? — Лола почесала лоб. — Я. — Донелось от парня, плечо которого она всё ещё сжимала. — Но ты же... Дэн! Силайо за её спиной тяжело вздохнул. — Нет. И тут она догадалась! Он соврал! — Нет, ты всё-таки лжец, нахал и злодей! — Лола отпрянула, сложив руки на груди. — Вот пусть этот нехороший ифрит сожжет такого же нехорошего человека, как ты, заслужил! И услышала хохот Иво сверху. Тот всё ещё подъедал ифритские ягоды. Кажется, слишком много он их съел. — Как видите, мистер ифрит, — Уэсли отошёл на безопасное расстояние от бывших товарищей и развёл руками, — ваши вторые охотники за сокровищами преуспели лучше, чем я. Поэтому решайте вопрос с ними. — Брось, Уэсли. — Уголки губ ифрита дрогнули. — Тот, кто коснулся посоха в момент его материализации и является его хозяином. Только ты сможешь передать его мне. Не волнуйся, я в любом случае я закрою заказ и переведу деньги. Уэсли недоверчиво посмотрел на ифрита. Что-то слабо верилось в такое благородство. Однако взгляд ифрита так и был прикован к посоху. Видимо, он его искренне и страстно желал. Так страстно, что сам прилетел на этот остров и предстал перед ними. — А что насчёт награды для нас? — Валерио посмотрел сначала на Уэса, потом на ифрита, и отступил. — Вы нас использовали, напоминаю. — В награду я вас верну обратно в Гар-Ин Пашиик, — дружелюбная улыбка на лица ифрита начала спадать, в голосе прорезалась суровость, — и не казню за то, что вы устроили хаос в моем городе. Опять наступило недолгое молчание. Уэс почесал затылок, а затем вздрогнул: Силайо вышел вперёд и припал на одно колено, склонив голову. — Аршахай Якуб, мы не смеем вам перечить! Оп-па. Сам аршахай. Очень интересно... Уэс на всякий случай тоже поклонился, пусть и не так рьяно, как Силайо. — О... я... — Лола прижала ладонь к щеке. — Совсем запуталась... вы что, правитель города? А как же... А зачем... Ой... — Мне кажется, вы устали и соскучились дому, — сладко протянул Якуб, взмахом руки повелевая Силайо подняться. — Ваша сотовая связь здесь не ловит, спасения ждать долго, а я могу решить вопрос очень быстро. И мирно. Надеюсь, вы поступите благоразумно. Иначе он их убьёт. Пусть аршахай и не говорил этого в открытую, Уэс мог читать между строк. Этот ифрит и так проявлял высшее терпение и радушие по сравнению с сородичами. — Что ж, домой и правда хочется. — Уэс подошёл к Валерио и протянул руку. «Только не тупи», — мысленно взмолился Уэс. Тот сжал посох крепче. Визор гермошлема с кошачьими ушами снова обратился к аршахаю. Секунда, вторая — и хватка на древке всё же ослабла. Он передал посох Уэсу. — Когда-то этот остров был центром ифритской империи и здесь восседал Единый, — произнес Якуб, следя, как Уэс несёт ему посох. — Затем власть перешла к его сыну, Иштариану, открывшему проход между Элетеей и Землей. — Но у Единого же была только дочка, — Лола посмотрела на аршахая, — или она и правда оказалась, ну, гермафродитом? Или как там правильно. У вас у ифритов часто такое бывает? Якуб улыбнулся. — Магмеда была особенной. — Уэсу показалось или в голосе ифрита появилась нежность? — Единый своим высокомерием и амбициями разозлил самого владыку Огня, Рагхагара. Настолько, что он приказал своей супруге, царице Огненного моря Горгуде, следить, чтобы у Единого не появилось наследников. Сколько бы жён не менял Единый, ни одна не могла подарить ему ребёнка. — Это ужасно! — Лола прикрыла губы ладонью. — Он, наверное, грустил. — Для Единого, несомненно, это оказалось ударом. — Аршахай хоть и отвечал Лоле, но смотрел только на посох. Уэс даже вспотел не столько от жары, сколько от этого взгляда. Если уронит посох, точно лишится головы. — Но его новая жена оказалась любимой жрицей Горгуды. Она никогда не просила ничего у богини, только отдавала, служила верно, исполняла любую прихоть. И вот однажды всё-таки взмолилась, чтобы Единому и ей ниспослали дитя. Горгуда не могла ослушаться Рагхагара, но и хотела помочь жрице. Так родилась Магмеда. Не наследник, но и не дочь. Даже замужество не могло исправить положение, как бы Единый не хитрил. Его Империя разваливалась. Уэс остановился в шаге от Якуба и протянул посох. Как хотелось верить, что, заполучив желаемое, он не сотрёт их всех в порошок. — И когда империя начала раскалываться, — Якуб забрал посох, бережно и аккуратно, словно перенимал хрусталь, — в один миг Магмеда исчезла и появился Иштариан. Спаситель Элетеи. — Она притворялась мальчиком? — А вот Лола о будущем не думала, её и правда увлекла история. — Да, чем нарушила один из законов того времени. — Якуб осмотрел людей пронзительным взглядом. Уэс попятился, может, всё-таки убежать? И вообще, ему кажется или пространство покраснело? — Затем нарушений стало гораздо больше. Когда о её сущности узнали, многие не могли понять, ниспослана она богами или же напротив, ошибка природы, которую необходимо вернуть в Огненное море. — Ой, но всё же закончилось хорошо, да? — вскрикнула Лола. — Эй. — Силайо одёрнул её. — Не забывай, с кем ты говоришь. — Да а что такого... ой... — теперь и она заметила красную дымку, исходящую из отверстий между плитками. — Ой-ёй-ёй... — Опя-я-ять! — застонал Фабьен. — Я же говорил, не связывайся с ифритами! — Да я случайно жо! — закряхтела Томса. Якуб же, поглаживая косички, обнимающие кинжал на посохе, продолжал, словно ничего не происходило: — Иштариан натворил много всего, что изменило Элетею. Но самое главное, что ему не смогли простить: он переступил дорогу ифритам, не желавшим видеть в смертных равных. Он открыл пути в другие измерения. И тогда началась двухсотлетняя война. Иштариана свергли, город Единого прокляли и утопили в Огненном море. Лишь иногда проклятье ослабевало, и это позволяло острову вновь появляться. Иштариана рассеяли, его останки заточили в ларец. И только иногда, раз в двести лет, когда остров Единого всплывал из моря, появлялась и тюрьма Иштариана. Он мог быть только магической пылью, насыщающейся желаниями других. И когда он насыщался, у него появлялась возможность становиться посохом. Обычно, впрочем, энергии никогда не хватало на полноценное превращение. В этот раз всё прошло совсем иначе. Последнее Уэс почти не слышал. Он осел на горячую каменную кладку и с трудом пытался не уснуть. Системы скафандра, которые заблокировали внешние запахи, всё равно не могли справиться со странным красным туманом. Он проникал сквозь материал, застилал глаза и утягивал в сон. «Вот и закончилась твоя невесёлая жизнь», — успел подумать Уэс, прежде чем потерять сознание.***
Когда туман исчез, возле тел людей стояли ифриты. Один из них подошёл к аршахаю. — Если скинуть их на дно ущелья, лава сожрёт их, трупы не найдут. Эти смертные... ну их к саламандрам. Проболтаются ещё. Копать глубже начнут. Вам оно надо? — Так-то оно так... — Якуб задумался, но затем отрицательно качнул головой. — Нет, отвезите их в гостиницу. Сделка есть сделка. Они свою часть выполнили. Ифриты унесли людей к вертолётам, оставляя аршахая одного. Он прошёл к балюстраде и окинул взглядом горную спираль, засеянную домами. Она уходила прямиком в огненное ущелье. Сзади донёсся крик феникса — как давно он его не слышал! Столько же, сколько и её. Он взглянул на древко посоха. Пришло время. Пальцы коснулись верхних иероглифов. Письмена вспыхнули, словно только вчера отлитые в кузне. Пальцы задрожали, повторяли линии символов. В груди нежным зверьком зарождалась надежда. Но тут сверху зашуршало. Якуб отдёрнул от посоха пальцы. Срываясь на лозе, с колонны спрыгнул ещё один ифрит. Он держал на плече зеленоволосого мальчишку с перемазанными ракхуку — местным аналогом винограда — губами. — Завалялся один. — Ифрит похлопал ношу по ягодице. Якуб приподнял бровь. — Может, хоть этого в огонь, а? — Я подумаю, а пока отнести его к остальным. Ифрит печально вздохнул. — Как скажите, аршахай. Но Рагхагар нас за это накажет, попомните мои слова. Дождавшись, когда подчинённый уйдёт, Якуб снова коснулся посоха. Иероглифы вспыхнули красно-оранжевым сиянием. Жёлтая дымка окутывала древко тем ярче, чем ниже спускались пальцы. На лезвии кинжала алыми узорами распустился цветок. Руки, вспотели от напряжения, сердце забилось чаще... — Я вот что подумал! — окликнули его со спины. Да что ты будешь делать! Сияние посоха исчезло. Якуб обернулся, вперив в ифрита горящий злобой взгляд. Тот поправил зеленоволосую ношу на плече, как мешок с картошкой, и снова подошёл. — У нас не будет проблем с шахаем Люрцинием? — заговорщицки зашептал он. — Он вроде как запрещал восстанавливать Золотой город. А тут смертные, вся эта пыльца. Мы же не сможем скрыть от него летающий над морем целый остров, да такой огромный. Ой, не к добру это, аршахай... — Я разберусь, Маруф. — Якуб любил подчиненных, но сейчас понимал, что стоило бы держать их в рукавицах поежовей. Остальным бы аршахаям никто не осмелился так мешать! — А теперь уйди, и, даже если в твоей голове зародится самая здравая мысль, прибереги её на потом. Хорошо? Наконец-то до ифрита дошло, что он мешал. — Простите! — Он поклонился и ушёл. Якуб подождал подольше. А когда огненная голова Маруфа скрылась, подождал ещё немного. А потом ещё. Никто не вернулся. Хвала Горгуде! Итак... Он провел пальцами от навершия до конца древка, иероглифы вспыхнули алым. Посох засветился. На лезвии появился узор алого цветка. Бла-бла-бла... Якуб обнял посох, прижимая к груди. Едва слышно прошептал: — Вернись ко мне. Он прикрыл глаза и постарался не думать, что с ним случится, если его опять постигнет неудача. Ему надоело жить в отчаянии, находя утешение лишь в том, чтобы играться со смертными и ждать тех самых, кто снимет проклятье. В этот раз он следовал по инструкции, оставленной неким Арканадом, но сомневался, что из этого что-то получится. На его плечах сжались тонкие пальцы. Нос защекотали опалённые волосинки. Он обнимал нагое горячее тело. Сердце Якуба заколотилось так, что едва не пробило грудную клетку. Он распахнул глаза. И встретился с игривым взглядом полностью розовых глаз. — Долго почему так? — почти губы в губы спросила она, обнимая его в ответ. Несильный ветер прокатился по мосту и коснулся её длинных, достигающих пят, кудрявых волос. Не веря глазам, Якуб коснулся ладонью её щеки, а затем, сдерживая слёзы, прижал к себе крепче. Над мостом прокатился звонкий девичий смех. Он отразился от колонн и, казалось, прокатился по всему Золотому городу. — Ты вернулась, — прошептал Якуб. — Моя Магмеда. — Ты меня вернул. — Она уложила голову ему на плечо. — Как и обещал. Кто знает, как долго они стояли вот так, обнявшись, слушая шелест ветра в листьях лозы и крик феникса. — Я даже приготовил кое-что по случаю твоего возвращения, — прошептал Якуб, не осмеливаясь разжать объятий. А вдруг это иллюзия? Или морок? Так хотелось остановить время. — Неужели? — Магмеда тоже не спешила отстраняться. — И что же это? — Выступление одних смертных. И, если они тебе понравятся, кое-что ещё...