«Смотрел фильм с папой и Лоуренсом»
«Ооо. Полагаю, было весело»«До ужаса» «Кстати, ты будешь против, если я завтра утром за тобой заеду?»
«Эмм… Нет, я всегда рада твоей компании, но зачем?» «Мы отлично встречались в школе»«Да просто…» «У меня всего неделя твоего свободного времени, которое ты обратишь только на меня. Я не могу такое упустить!»
«Филип Гамильтон, ты неисправим»«Мне нечего исправлять! Я шыдэвр!»
«Ага, шедевр. Конечно»«Хочешь сказать, что до шедевра не тяну?»
«Хочу сказать, что это понятие субъективное. Но если бы оценивала я, то шедевр — это самое малое, что я придумала бы» Это сообщение парень перечитал раз сорок, пытаясь понять несколько вещей: не галлюцинации ли это, а если нет, то… Тео сейчас просто над ним прикалывается или она серьезно сейчас это написала? Из-за молчания юноши Тео начала спамить ему, решив, что сказала что-то не так.«Хэй, хэй» «Я в норме» «Просто немного… Не ожидал от тебя подобных выражений»
«Оу… Ладно» «Извини, больше не буду»«Я не говорил, что мне не понравилось или что-то такое… Просто ты обычно ведёшь себя холодно со всеми»
Феодосия хмыкнула на это сообщение, чувствуя, как щеки покрывает лёгким румянцем. «Это даётся с катастрофическим трудом, Филип… Особенно с твоим очарованием», — подумала она и начала набирать ответ: «Я знаю. Так проще отсеивать людей, которым я не нужна»«Чуйка не работает?»
«Ага. Ты мою чуйку украл, я уже говорила» «Либо ты должен признать, что у тебя есть третий глаз»«Но это же НЕПРАВДА. ОБА РАЗА»
«ПРАВДА» «Ну не может обычный человек всегда идеально правильно выбирать людей, которым можно доверять, а которым нет» Филип тихо рыкнул под нос — не нашелся, что ответить. Тут его аргументация и оправдание своего честного имени терпели крах — он не знал, как он это делает и почему так происходит. Поэтому из этих споров победительницей всегда выходила Феодосия. И сама девушка об этом прекрасно знала, так что, когда Филип не ответил на ее сообщение, она только победно улыбнулась и вернулась к презентации. Вернула свое внимание телефону только тогда, когда закончила работу. От Гамильтона было несколько сообщений, но все они были отправлены около часа назад да и к тому же были такого содержания, что разговор бы дальше не склеился — он просто желал спокойной ночи и говорил, что завтра будет очень весело. Тео тяжело вздохнула — это никогда не означало ничего хорошего. «Весело» в понимании Филипа имело самый различный характер. Утром, как и обещалось, Филип заехал за подругой, но, как позже выяснил, та ещё даже не встала, поэтому с удовольствием принял приглашение миссис Бёрр о завтраке, хотя согласился выпить только горячий шоколад, ведь он у Бёрров был бесспорно лучшим, что он когда-либо пробовал. Также это дало ему возможность понаблюдать ещё очень сонную и растрепанную Тео, что спустилась на запах свежих лимонных вафель. Не то, чтобы Гамильтон никогда не видел ее в таком виде, но что-то всё-таки заставило его изо всех сил сдерживать бесконтрольную улыбку, что так и норовила вырваться. Тео, к своему личному удивлению, тоже обзавелась колоссальным самоконтролем, поэтому, вместо дикого смущения и воплей о том, что он не должен был ее видеть в таком виде, девушка максимально обыденно, чуть устало протянула: — Что, пришел пораньше, чтобы взять реванш в наших дебатах? Филип хмыкнул, делая глоток шоколада и наблюдая за подругой, которая наливала себе молоко в стакан и садилась за стол напротив него. Потом ответил: — Ты же знаешь, именно в этой теме у меня никогда нет ответа на твои аргументы и я вынужден признавать твою победу. — Только ли в этой теме? — завязывая волосы в хвост, дернула бровью. Родители девушки улыбнулись — Тео всегда завязывала волосы, когда начинала боевые действия. Видимо, Пип тоже это выучил, ведь почти сразу поднял руки в капитулирующем жесте. — Тихо-тихо, валькирия. Об этом мы говорить, пока ты кушаешь, не будем, а то ещё подавишься от возмущения. Юница только фыркнула на него, но кушать начала. Но тишина долго не продлилась, разговор с Филипом завязал мистер Бёрр, но все, о чем они говорили, был отец юноши. Аарон высказал свое беспокойство по поводу некоторых сложностей с Гамильтоном на работе, на что Филип поспешил его успокоить и сказал, что Лоуренс сейчас решает вопросы, связанные с неконтролируемыми вспышками гнева Алекса, которые и мешают работе. Аарон заметно успокоился и даже приободрился. Но вот в разговор вступила главная женщина семейства Бёрров: — Филип, ты же у нас мальчик более активно вовлечённый в школьную жизнь, так? Тот усмехнулся, заметив, как Тео превратилась в злобного хомячка — она явно знала, о чем сейчас пойдет речь. — Ну… В основном, да. А что такое? — Просто от нашей дорогой Феодосии ничего не добьешься, она ничего не замечает, за активной подготовкой к экзаменам, — вытирая руки полотенцем, повернулась к столу. — Что с выпускным? — Оу! Про выпускной пока говорят только выпускники, администрация занята экзаменами. — Ну тах и пфафильно, — буркнула Тео, дожевывая последний кусочек вафли. — А ты уже решил с кем пойдешь? — Эм… Вообще-то нет, да я в принципе не собираюсь идти. Делать мне там нечего, а портить награждение мы будем на следующий день. Ну, официальную часть, — пожал плечами. — А что? — Подумываю, как отвлечь Тео от книг хотя бы на какое-то время, — вздохнула. — Нельзя же все время учиться. — Вот поступлю и буду развлекаться, — убирая за собой посуду, возразила юница. — Ты так и в универе будешь говорить, Тео, — хмыкнул Филип. — Это замкнутый круг. — Эй! Ты вообще-то на моей стороне должен быть! — кинула в друга полотенцем, на что тот рассмеялся. — Прости, но я не могу! Против правды не попрешь. — Предатель! Кухня вновь опустела, оставляя тех, кто был в ней изначально. Миссис Бёрр поджала губы, решив, что спровоцировала конфликт, и дочь будет злиться. Заметив это, Филип тепло улыбнулся и положил руку на руки женщины, покоящиеся на спинке стула. — Не волнуйтесь, миссис Бёрр. Она понимает, что это плохо, просто… Ну, Вы же знаете свою дочь. Она слишком упрямая, чтобы признать, что не права. — Да, просто… Мне показалось, что сейчас это ее задело. — Не думаю, но если это так, то я это выясню и дам Вам знать, хорошо? Феодосия кивнула. — Спасибо, Филип. — Без проблем. Тео вернулась довольно быстро, уже одетая в широкую кофту и привычный джинсовый комбинезон. Волосы были все так же завязаны в мягкий неряшливый хвост, оставляющий несколько прядей спадать на лицо. Девушка вернулась на кухню, чтобы закинуть в рюкзак пару печенек и бутылочку йогурта, а также, чтобы вытащить Пипа из-за стола, пока он не наговорил чего лишнего. Быстро собравшись, поцеловав родителей и забрав Филипа, юная Бёрр пошла на выход. Быстро попрощалась и уже через несколько минут сидела в машине. Когда там же оказался Гамильтон и они отъехали от ее дома, повернулась к другу: — А теперь скажи мне, что это было, предатель. — Да почему предатель-то? — выгнул бровь. — Почему то, что я за тебя беспокоюсь, делает меня предателем в твоих глазах? — Потому что мне нужна поддержка, а не беспокойство. За меня все беспокоятся! Правда, хреново, потому что начинают прессовать, вместо того, чтобы просто оставить меня в покое, — отвернулась к окну, начиная ругать себя за излишнюю эмоциональность. Но потом тихо, случайно, озвучила свои мысли вслух: — Зачем мне беспокойство, если на моей стороне все равно никого нет? Филип молчал, ошарашенный тем, насколько по-другому она воспринимает все те подколы по поводу ее излишней усердности в учебе. Хмыкнув своим мыслям, он наклонился в ее сторону и, поглядывая периодически за дорогой, взял ее за руку, чуть сжимая. Тео выгнула бровь в ответ на этот жест. Гамильтон только мягко улыбнулся, и девушка для себя отметила, что она была слишком отличной от просто дружеской. Но отбросив мысли в сторону, сжала в ответ. Филип улыбнулся и произнес: — Ты же знаешь, что я поддержу тебя в любом твоём безумстве, пока это не вредит тебе. А сейчас ты именно, что вредишь себе. Поэтому… Я буду тебя в этим тыкать, но пока это все более менее контролируется, я к активным действиям не перехожу. — Какое благородство, — усмехнулась. — Спасибо, Филип. Я ценю это. Первый урок у них был общим. Филип сел рядом с Тео и уже собирался начать отвечать на провокационный вопрос девушки, как за его спиной раздался голос Икера, любимейшего сыночка директора, с которым младший Гамильтон в последнее время был в очень напряжённых отношениях: — Милейшая Феодосия, не понимаю, как ты терпишь общество такого инфантильного… Человека, — выплюнул он с нескрываемым отвращением. — Ты ведь намного выше подобного уровня. А тут уж не успела ответить Тео — все произошло слишком стремительно. Чей-то крик привел ее в сознание. Но все, что она сейчас могла видеть, — это кровь. На руках, полу, одежде. Движимая неизвестными ей эмоциями и силами, Феодосия скоро оказалась рядом с дерущимися. Только сейчас пришло осознание, что Икер сидит на Филипе, нанося удары тому в лицо, которое и без того уже было все в крови. Перехватив руку Джорджа, она села на корточки и толкнула плечом, скидывая с друга, после чего помогла тому встать, перекинула руку через плечо и обняла за торс. Через секунду Гамильтона держала и Мария, заметившая волнения из коридора. — Что, черт возьми, тут случилось? — шикнула она, помогая Бёрр буквально тащить юношу в медпункт. — Давай отведем его к медсестре и я тебе все расскажу, Мари. Младшая Ла Файет решила не спорить, лишь кивнула и пошла чуть быстрее. Пока над Филипом колдовала медсестра, а девушки ждали в коридоре, Тео объяснила, что произошло. Мария только закатила глаза: — Боже, как его легко зацепить. Я умираю с него, — плюхнулась рядом с подругой и взяла ее за руки. — А ты-то как? Помнится, ты не очень хорошо переносишь кровь. — Я… Не знаю, — нахмурилась. — У меня начали подкашиваться ноги, но… Я отвлеклась на шум вокруг меня и… — Я поняла, — кивнула. — Хорошо. Ты ещё будешь его ждать или мы пойдем на урок? — Если его отпустят домой, мне придется отвезти его, если нет, то я приду на урок. — Хорошо, — встала. — Я предупрежу историчку. — Спасибо, Мари. Ла Файет убежала, а Феодосия, немного помедлив, все же вернулась в кабинет. Крови уже не было, и лицо Филипа уже было чистеньким, не считая, конечно, небольших припухлостей. Медсестра, заметив, что кто-то вошёл, подняла голову. Улыбнулась. — О, мисс Бёрр. Хорошо, что Вы не ушли. Отвезёте его домой. Одного его отпустить я не могу и не хочу, но Вам я доверяю. Отвезете? — Да. Но Вам нужно написать нам пасс-лист. — Да, секундочку. Дорогу до машины они преодолели быстрее, чем думала Тео, но медленнее, чем хотелось бы Филипу. Юноша в принципе как-то непривычно затих, что доставляло очень много дискомфорта Бёрр, но она очень старалась этого не показывать, до самого момента, пока парень не сел в машину. Не дав ему закрыть дверь, оперлась о нее бедром. Пип выгнул бровь, мол что такое? — Филип, ты непривычно тихий. Что случилось? Где бесконечное оскорбление Икера? Где облегчение души несерьезными пожеланиями смерти? Гамильтон нахмурился и дёрнул крылом носа. — Все нормально, — чуть хрипло ответил он, из-за чего по спине Тео пробежалась дрожь. — Просто… Неважно. Девушка нахмурилась, осматривая друга и анализируя ситуацию, пока не спросила: — Тебя злит то, что он оказался сверху или то, что я тебя вытащила? — На второе я бы мог злиться только будучи полным идиотом, — хмыкнул. — Я злюсь на себя за то, что первое произошло. Я… Я не заметил… — Пип, — прервала его юница. — Есть такие вещи, которые мы не можем контролировать. Драка — одна из них. Поэтому… Злиться на себя за свою мнимую невнимательность в стрессовой ситуации — глупо. А если продолжишь, я с тобой что-нибудь сделаю. Тот хмыкнул, слабо улыбаясь. — И за что мне такое чудо? — Я не знаю, где ты так нагрешил. — А ты не слишком плохо о себе думаешь? — Нет. Я просто знаю, какое у меня ужасное поведение в твоём обществе. Филип слабо рассмеялся. Вскоре, Тео все же села за руль, и они направились к дому юноши. Очевидно, что там никого не было, поэтому подростки вновь были предоставлены сами себе. Парень растянулся на диване, перекинув ноги через подлокотник, а когда рядом оказалась Бёрр, уложил голову на ее бедра и прикрыл глаза. И снова тонкие пальчики были запутаны в длинных кудрявых волосах. — Тео, — тихо позвал парень, спустя продолжительное молчание. — М? — переводя взгляд с белки за окном на друга, отозвалась она. — Я не сказал тебе «спасибо». — За чт-… а! Не стоит. Ты мой друг, я не могла тебе не помочь. — Возможно, но я помню, какие у тебя отношения с кровью. — Значит, ты оказался важнее моей фобии. Пип приподнялся на локтях и внимательно глянул на подругу. — Не могу понять, это у меня уже крыша едет, что я принимаю желаемое за действительное или ты ко мне подкатываешь? Феодосия вскинула брови, усмехаясь. — О, так вот как это тобой воспринимается, — до нее медленно дошла вторая часть фразы. — Подожди-ка… Что ты имеешь в виду, говоря «желаемое за действительное»? — Неважно, — он сел. — Просто мысли вслух. Что-нибудь хочешь? Девушка глянула на часы. Хмыкнула. — Нет. Прошло меньше двух часов с завтрака. У меня нет такого огромного аппетита и потрясающего метаболизма, чтобы все работало как у тебя. Филип довольно улыбнулся. — Гены очень хорошие. — Я бы сказала, потрясающие. Ты точно человек, а не искусственно выведенный идеальный… Биоробот? Звучит грубовато, конечно, но… — Я человек, Тео, — хохотнул. — А то, если бы не был, ты бы стала ко мне хуже относиться? — подозрительно прищурился. — Нет. Но я бы стала сильно параноить. И вновь, только Филип открыл рот, чтобы начать говорить — его прервали. Зазвонил телефон. Тихо матеря все под нос, он достал гаджет, на котором высветилось «Неофициальный отец», что заметила Тео и широко улыбнулась. Филип поднял трубку: — Да? — Вы сегодня решили меня оба с ума свести? — рычало на том конце провода. — Джон, что такое? — Гамильтон заметно напрягся. И было из-за чего: Лоуренс, даже в самом испорченном настроении, не позволял себе портить его другим, а если он начинал вести себя подобным образом, значит, случилось что-то очень весомое. Ещё больше Филип забеспокоился, когда услышал на фоне голос отца и когда Джон буквально рявкнул «Лежи не рыпайся». Тот выдохнул — пытался взять себя в руки. — Сначала ты скажешь мне где ты и что случилось в школе, а потом я отвечу на твой вопрос. — Нет уж. Говори, где вы. Обсудим все на месте. Лоуренс с минуту молчал, размышляя, после чего сдался и назвал адрес местной больницы. К счастью, паника пока не начала накрывать Филипа, но ни он, ни Тео не знали, долго ли это продлится, поэтому Пип попытался быстро и четко объяснить девушке, что происходит, на что она молча встала и направилась к двери, возле которой обернулась и развела руками, вскидывая брови: — Ну и что мы сидим? Поехали! Чуть удивившись, он нервно улыбнулся, встал и вышел за девушкой. В больнице они оказались слишком быстро, нарушив пару десятков правил дорожного движения, но кого это сейчас волновало? Филип выскочил из машины, дождался Тео и, схватив ее за руку, чтобы у него была опора, эмоциональная подушка безопасности, на случай чего, влетел в больницу. Лоуренс был в холле. Увидев сие действо, только хмыкнул и направился к подросткам. — А теперь говори, что случилось, — в один голос выдали кудряшки, что заставило Тео усмехнуться. — Ты первый, — Джон сложил руки на груди. Филип тихо рыкнул под нос, но, почувствовав, как Бёрр сжала его руку, выдохнул. «Ладно», — буркнул под нос и стал объяснять, что случилось. Правда, ограничился только самим происшествием, даже не упоминая причин своей реакции. Но Лоуренсу это и не нужно было — он слишком хорошо знал, что может довести парня до такого состояния. Но теперь была очередь Лоуренса отвечать: — Наш любимый Александр Гамильтон решил, что это будет хорошей идеей смешать кофе с энергетиком после трех бессонных ночей. Ему стало плохо, очень мягко говоря, его привез сюда Бёрр. Потом позвонили мне. — Он с ума сошел?! — Ты своего отца не знаешь, что ли? — вздохнул, зачесывая растрепавшиеся из хвоста волосы назад. — Как он? — Филип начинал медленно паниковать, на что Тео продолжала сжимать его руку, чтобы неприятные ощущения его немного отрезвляли. — Уже лучше. Не знаю, что они сделали, но он стабилизировался, по крайней мере его пульс, и они подумывают положить его спать насильно. — И что им мешает? — То, что он гребаная истеричка! — остатки самообладания вновь покидали Лоуренса. Выдохнул, сжимая кулаки, чтобы взять себя в руки. — Иди ты попробуй его убедить. Может, как у сына, влияния будет побольше. Немного подумав, Филип кивнул, быстро глянул на Тео, отпустил ее руку и скрылся в палате отца. Лоуренс устало опустился на стул, запрокидывая голову и опираясь на стену. Бёрр же осталась стоять на месте, размышляя о своем, пока не услышала голос мужчины: — Значит, вернулась к своему ужасному хобби? Феодосия против воли улыбнулась. — Помните еще… Не то, чтобы… Так просто вышло. К тому же, кто ещё будет сдерживать эту неугомонную задницу? — Хм… Верно подмечено, — криво улыбнулся. — Да… Если так подумать, то мы с Вами занимаемся одним и тем же. — Страдаем от Гамильтонов девять лет подряд, потому что эти говнюки слишком хороши, чтобы это прекратить? — Я бы не выразилась точнее. Но Вам, мистер Лоуренс, намного хуже — Вы влюблены. Причем без ума. — Мой косяк, — кивнул. — Но я не жалуюсь. Ищу плюсы в этом всем. — За меня это делает Филип, — села рядом, опираясь локтями в коленки и укладывая на руки голову. — Да… Ты у нас девочка спокойная. Возможно поэтому Филипа к тебе так притягивает, — проговорил он таким тоном, словно это ничего не значило. Но Лоуренс просто хотел понять, как она на это реагирует. И реакция его удовлетворила, хоть Феодосия умела себя держать себя в руках (правда в обществе Пипа это давалось много труднее), но все же тень смущения скользнула по ее лицу, что за годы работы Джон наловчился замечать. Но вот то, что она решила развить эту тему, его удивило. — С чего Вы взяли, что это так? — Моя работа требует наблюдательности, — немного помолчав, проговорил он. — И это довольно сильно влияет на мою обычную жизнь: я вижу то, что люди хотят скрыть. И у эмоциональных людей, типа Пипа, это получается хуже. К тому же, не нужно быть мной, чтобы увидеть, как он меняется рядом с тобой. Он не пытается спрятать от тебя все то, что прячет от других девушек, с которыми общается. — Ну, мы дружим 9 лет, было бы странно, если бы он мне не доверял. А то, о чем Вы говорите — банальное доверие. — Я тоже так раньше думал, — протянул он, переводя взгляд на Филипа, что только что вышел из палаты отца и подошёл к ним. Тео же осталась в смешанных чувствах. — Ну что? — Скажем, так… Поспать я его убедил, но только до того момента, пока он не проснется от какого-нибудь шороха. Ну, как обычно. — И тем не менее, это победа, Пип. Ты лучший, — слабо улыбнулся. — Весь в тебя. Ты сейчас на работу или домой? — На работу, конечно. Доброта Пегги не резиновая. Да и в последнее время она какая-то нервная. — У нее проблемы с Марией. Много работают, а потом не сходятся характерами. — Оу… Тогда это все объясняет… Надо будет на выходных вытащить ее в бар, чтобы развеялась. — Тут делай, что хочешь. Ладно, я сказал врачу, чтобы мне позвонили, когда он проснется, тебе позвонят по умолчанию, так что… Сидеть здесь смысла не вижу. — Согласен. Едьте домой, прогульщики, — усмехнулся Лоуренс и, потрепав Филипа по волосам, покинул больницу. Сам же младший Гамильтон сел на место Джона, повернув голову к Феодосии, на что та медленно проговорила: — У вас в семье вообще гетеро есть? Филип рассмеялся, прикрывая лицо рукой и чуть кивая. — Один сидит перед тобой. — Ну… Я бы поспорила, — усмехнулась, на что получила шокированный, даже возмущенный взгляд друга. — ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ?! — Не надо так кричать, — хохотнула она. — Если бы вы с Икером сегодня не подрались, мы бы с Марией считали вас каноном. — С Ла Файет? — А с кем же ещё? — улыбнулась. — Но к сожалению… Вы все испортили. — Вот и отлично, — фыркнул и, сложив руки на груди, отвернулся в другую сторону. Тео встала. — Только не говори мне, что ты обиделся, Филип. Ты не умеешь на меня обижаться. — К твоему счастью, — выдохнул и встал. — Домой? — Ну, ты — да. — А ты не останешься? — Зачем? — выгнула бровь. — Разве тебе ещё нужна моя помощь? — Нет, в общем-то… Просто… Раз уж мы не на учебе, а ты согласилась эту неделю мучаться в моей компании, то… Она усмехнулась. — Ладно. Тогда предлагай, чем можно заняться, — направляясь к выходу, проговорила она.***
В вечер пятницы в доме Гамильтонов было наредкость шумно — собралась убойная компашка, сформировавшаяся ещё когда Филипу было лет десять-одиннадцать. С Лафайетом пришла и Мария, всё-таки, в школе пересекаться удавалось не очень часто, а вот вопросиков к юному Гамильтону было достаточно. Поднявшись на второй этаж, постучалась в комнату Филипа. Ответ последовал почти сразу, Мария тихо вошла. Парень лежал на кровати, держа на животе ноутбук и что-то смотря. Увидев, кто к нему заглянул, Пип отставил ноутбук в сторону и сел. — Мари? Какими судьбами? — Ну, папа все равно шел к вам, так что я напросилась с ним. Мы никак не можем нормально поговорить в школе. — О чем? Девушка, пытаясь сдержать усмешку, быстро плюхнулась в компьютерное кресло и подкатилась к кровати друга. И уже позволила себе ухмылку, заставившую Филипа сразу покраснеть. — Да, я знаю, что тебе нравится Тео. Не то, чтобы это было не очевидно, но все же… Филип выдохнул, собираясь с мыслями. — Ну… Хорошо, это так. И что? Разве это что-то меняет? Мои чувства — это мои чувства, которые ее не касаются, если она не чувствует того же. Улыбка на лице Ла Файет стала шире. — А кто сказал, что она не чувствует? Филип только выгнул бровь. Мария вздохнула: — Боже, ты как глупый щеночек, Филип, — немного помолчала, после чего кивнула своим мыслям и продолжила: — Как хорошая подруга, я не должна этого тебе говорить, но и должна, опять же, как хорошая подруга. — Во-первых, я ничего не понял. Во-вторых, о чем говорить? — Короче, слушай. По Тео видно, что кто-то, не учеба, занимает ее умную прекрасную головушку. Из всего ее окружения, о котором я знаю, огромное количество времени она проводит именно с тобой. Соответственно… — Ты думаешь, что я ей нравлюсь. — Да. — Вряд ли. — Почему это? — села в позу лотоса на стуле. — Потому что, как человек, проводящий с ней дофига времени вместе, успел заметить, что она становится все холоднее по отношению ко мне. А это диаметрально противоположно тому, что обычно происходит, когда кто-то влюбляется. Лицо Марии приняло такое выражение, по которому было ясно — она хочет стучать головой Пипа по столу долго и от души. — Вот скажи мне… Как ты можешь сражать девушек толпами наповал, если… Неважно. Филип, ты сколько вообще знаешь Тео? — Около девяти лет. А что? — Именно! Девять! И за девять лет ты не понял, что когда с Тео происходит что-то, что ее выбивает из привычного состояния, она начинает охлаждать со всеми отношения? — То есть, ты хочешь сказать, что она начала более ровно ко мне относится только из-за того, что я ей нравлюсь, а не задолбал за неделю? — Может быть и задолбал, но точно ей нравишься. Филип вздохнул и откинулся на подушку. Ожидаемое счастье не пришло, наоборот, это было другое, более глубокое и темное чувство. Что-то ощущалось не так, неправильно. Это чувство и вложило в его руки телефон, открыло переписку с Феодосией. Пальцы начали медленно набирать сообщение:«Могу я спросить кое-что?» «Это прозвучит очень странно, но» «Какова вероятность того, что я нравлюсь тебе не как друг, а как парень?»
Сообщение было прочитано сразу, а вот ответ пришлось ждать. За это время Мари успела сходить за чаем. Филип доставал из заначки всякие вкусняшки, когда девушка начала издавать странные звуки, — говорить с печенькой во рту довольно проблематично — и тыкать в телефон друга. Забрав пакеты и кинув их на кровать, рухнул на свое место, возвращая гаджет в руки. Ла Файет оперлась виском о его плечо, чтобы наблюдать за тем, как ее гетеро-шип с Филипом (раз уж с Икером такой прокол случился) становится реальностью. Ответом было: «Действительно. Странный вопрос» «Ну, допустим, если бы мы не были друзьями с детства, я бы точно НЕ была одной из тех девушек, что млеют от одного твоего вида» «А если говорить конкретнее…» «И В ТЕОРИИ» «Не знаю… В процентах, может быть, где-то 85% да» Прочитав ответ, Мария усмехнулась: — Точно дочка своих родителей. — Что я вообще должен на это ответить? — Позови ее на бал. Потому что… Нет, я конечно люблю ее и с удовольствием с ней пойду, если этого не сделаешь ты, но… Есть же ты! — Потрясающая логика, Мари, — буркнул он, набирая текст.«85» «Окей» «А эти 85% да, могут быть ответом, если я позову тебя на Выпускной бал?»
«Дай угадаю» «С тобой рядом Ла Файет?»«Нет, просто Лоуренс заходил об этом спрашивал» «Ну, пойду ли я, и если да, то с тобой или нет»
Читающая это юница, одобрительно улыбнулась, что ее не выдали, и продолжила читать переписку. «Ты же знаешь, что я не люблю такое»«Да, но… Тео, это последний год в школе! Мы выпускники» «Почему бы не сделать этого хотя бы раз, напоследок?»
«Ой, черт с тобой! Ладно» «Манипулятор несчастный»«Ха! Сейчас очень даже счастливый»
Филип повернул голову в сторону Марии: — Что ж… Полдела сделано. — Остальное за мной. Только… Я напишу тебе по поводу костюма. Всё-таки, вы должны сочетаться. — Боже…***
Выпускной бал, хоть и был не скоро, но Мария таскала подругу по магазинам, дабы выбрать себе и ей платья, ибо даже слушать не хотела о том, что Феодосия не собирается на это мероприятие. А Тео оставалось только плыть по течению, потому что если Лафайеты загораются какой-то идеей, то их остановить невозможно. Но вот, Мария остановилась как вкопанная, чем заставила испугаться подругу. Но та всего лишь увидела платье. Идеальное платье для Феодосии. Не говоря ни слова, Мари завела подругу в магазин, всучила нужное платье и отправила в примерочную, из которой Бёрр впоследствии отказалась выходить. Закатив глаза, Ла Файет дернула занавеску и чуть мгновенно не расплылась в лужу от эстетического наслаждения. Она прижала руки к губам, начиная что-то шептать и шморгать носом. — Мари, ты чего? — беря подругу за плечи, взволнованно спросила Тео. — Ты такая красивая, Ти… — смахнула воображаемые слезы и сразу же добавила в своей привычной манере: — Все, ты забрала остатки моей гетеросексуальности. Теперь я гетеро ровно на 0%. Бёрр обняла подругу за плечи, заливаясь хохотом. — Ты говоришь так каждый раз, Мари. — И каждый раз из-за тебя! Пора уже привыкнуть! — улыбнулась, тыкая ее в щеку. — А теперь вернёмся к платью. Тебе самой-то хоть нравится? — Ну… — она выпрямилась и глянула в зеркало. — Слишком открытое, как по мне. — Хм… Согласна, но так ты сразишь наповал не только младшего Гамильтона, а буквально всех. Ладно, — приложила пальчики к губам, размышляя. — Я видела ещё одно классное, подожди секунду. Девушка убежала, а Тео вернулась в примерочную. Где-то в этот же момент ей раздался звонок. Это был Филип. Хмыкнув, подняла вызов: — Алло? — Тео, привет. Занята? — Ближайшие пару минут нет, — осторожно присела на пуфик. — А что такое? — Ближайшие пару минут? Это как? — Пока наша любимая мадемуазель Ла Файет не принесет мне платье. В трубке на какое-то время повисло молчание, а после раздался шепот: — Если она тебя держит в заложниках, скажи какую-нибудь ерунду. Тео рассмеялась в ответ. — Не думаю, что она бы стала оставлять заложников без присмотра. — Я просто никогда не поверю, что ты добровольно согласилась бы на платье. — Вообще-то, зависит от платья. И к слову, ты не ответил, зачем звонишь. — А, ну да. Мне просто нужен взгляд со стороны… Как успокоить двух мужчин за сорок, которые ругаются из-за сюжета мультика? Сжав губы, чтобы не смеяться в трубку, отодвинула телефон, прикрыла рот ладошкой и позволила себе тихо поржать с вопроса, после чего вернулась к диалогу: — Итак… Даже не знаю, что сказать… А что хоть за мультик? — «Камуфляж и шпионаж». Спорят, насколько главный герой гей. Вот просто послушай. Далее раздались шаги Филипа, стук двери, скрип половиц на лестнице. Голоса на заднем фоне стали громче, и теперь Тео спокойно могла их разобрать. И спор был такого плана: — Серьезно, Лоуренс! Да ему агентша эта понравилась! Так всегда происходит в таких фильмах! Всегда! К тому же, это идеальный концепт для сильной динамичной пары! — Нет-нет-нет, Гамильтон! — Джон рассмеялся на доводы мужчины. — На концепты не дави, не выиграешь. Я могу сказать то же самое: концепт неуклюжего скромняши и супер-охуенного нарцисса. И встречается он чаще и в фильмах, и в жизни! Так что они выглядят логичнее и слаженнее. — Да твою ж мать! Джон! Говорю тебе, он будет с Марси. — Нет, он будет с Уолтером. — ДА ЭТО ПО-ПЕДОФИЛЬСКИ! — УОЛТЕР СОВЕРШЕННОЛЕТНИЙ ДАВНО. Дальше снова раздались шаги, стук двери и голос Филипа: — Ну ты это слышала? Им будто по пять лет! Спорят из-за сраного мультика. В ответ ему только хохот девушки. Гамильтон улыбнулся, но вот возмущения его это не убавило. — Ну вот что ты смеёшься? Я же тебе серьезно говорю! Мужикам за сорокет. А тут такое! — Для мультиков нет возрастного ограничения, это раз. А два… Что ж… Не советовала бы вообще туда лезть, а то и тебя будут перетаскивать на свою сторону. — Звучит логично, — хмыкнул. — Так ладно, но если я приду немного побитый, знай, они перешли от спора к драке, и я влез. — Боже. Надеюсь, этого не произойдет. — Я тоже, но все же. Удачи выбрать платье. — Спасибо. Тебе терпения это пережить, — коротко хохотнула и положила трубку. Мари, стоявшая с платьями уже минуты три и ждавшая, пока подруга договорит, откашлялась, привлекая внимание подруги. Тео подняла голову: — Прости, — продолжила хихикать. — Это все Гамильтон. — Куда на этот раз попал? Нам нужно его вытаскивать? Переодевая платье, Бёрр поведала подруге о том, зачем ей звонил Филип. Закончила как раз к тому моменту, как Мария застегнула его. Феодосия повернулась. — Ну что? — Насчёт Филипа: очень ему сочувствую, потому что если та парочка спорит, то это жди третью Мировую. А насчёт твоего платья… То мне нравилось больше. Как влитое сидело. — Мне это по тону как-то… Было бы немного темнее, думаю, это бы исправило положение. — К тому же, под это платье волосы придется собирать, а я хотела красиво твои кудри уложить, — глаза Ла Файет загорелись. — КРАСНОЕ ПЛАТЬЕ. ТЕБЕ НУЖНО КРАСНОЕ ПЛАТЬЕ, — буквально завопила юница и в мгновение Ока испарилась от Тео. — Мари сошла с ума. Девушка вернулась через минут десять с красным, как и хотела, платьем. Оно было немного откровеннее, чем первое, но это было почти незаметно из-за ткани, что переключала все внимание на себя. Изящная, стройная фигура Бёрр идеально огибалась материей, подчёркивая все достоинства и возводя их в абсолют. А кроваво-красный цвет больше не выглядел таким вырвиглазным — казалось, словно он утих, но стоило девушке выйти под прямой свет, как она начинала светиться. Тео обернулась к Марии, разводя руками, но нашла подругу в полном оцепенении. Девушка медленно опустилась на колено и протянула руку вперёд, вторую кладя на сердце: — Феодосия Бёрр, ты выйдешь за меня? — Ох, ну как же я могу отказать тебе, Мария-Антуанетта Вирджиния Мотье де Ла Файет, — пытаясь сохранить серьезный вид, вложила ладошку в руку Марии. Та встала. — Все, Филип в пролете, я веду тебя на выпускной. Не дам ему такую богиню. — Ты его сначала извести об этом, — хмыкнула и повернулась обратно к зеркалу. — Но… Могу я спросить, что вызвало у тебя такую реакцию? — Милая, ты выглядишь, как произведение искусства, — обняла ее за плечи и опустила голову, глядя также в зеркало. — Да, я знаю, что ты привыкла прятаться, привыкла показывать свою силу через ум, но… Ты же знаешь, нет ничего страшнее для этого мира, чем сильная, умная женщина, умеющая использовать свою красоту как оружие. — Возможно… Мне ещё рано это осознать. — Поэтому, у тебя есть я, — чмокнула ее в щеку. — Все, давай, снимай платье, мы его берём. И никаких возражений! Хмыкнув ещё раз своему отражению, Тео кивнула и закрылась в примерочной.***
Было около первого часа ночи «того же» дня, когда Тео, готовившаяся к скорым экзаменам, услышала стук камешками в окно. Нахмурившись, она встала и, подойдя, подняла раму. Непонимание тут же исчезло. Опершись локтями о подоконник, девушка выгнула бровь. — Что тебе надо, Гамильтон? — Помнишь дневной спор? Джон решил буквально убедить отца в своей правоте. — Боже, — Тео поморщилась. — Зачем мне эта информация? — Затем, чтобы ты понимала масштаб трагедии того, что домой я вернуться не могу. Так что либо ты сейчас спускаешься и мы идём гулять, либо я поднимаюсь к тебе. Но объясняться потом будешь сама. — Гаденыш, — фыркнула. — Дай мне пять минут. Закрыв окно, Тео вернулась в комнату и, тихо матеря Филипа под нос, что сейчас явно стоял внизу довольный собой, начала переодеваться. Джинсы, толстовка, кроссовки, ну, все как обычно. Схватив маленький рюкзачок с предметами первой необходимости, вышла из комнаты, а после из дома. Гамильтон сидел на тротуаре напротив дома, ожидая подругу и играя в какую-то игру. Услышав за собой почти беззвучные шаги, обернулся и встал. Улыбнулся во все тридцать два в ответ на недовольную моську Бёрр. — Да, я знаю, что ты тоже этому очень рада. Можно поменьше восторга. Та вздохнула. — Куда мы? — Я подумывал сходить в круглосуточную кафешку, что в трёх кварталах от школы. — Хм… Тогда предлагаю срезать через парк, чтобы не делать крюк до школы. — Вот и веди меня, потому что я сейчас не совсем понимаю, где можно выйти там из парка. Девушка кивнула, и подростки начали свой путь. Феодосия рассказала про происшествие в магазине, что заставило Филипа задыхаться от возмущения добрых десять минут, а потом столько же возмущаться, мол, да как она могла? Тео только улыбалась, иногда тихо посмеиваясь в огромный рукав толстовки. Они уже почти прошли весь парк и должны были выйти к дороге, что привела бы их к кафе, как все содрогнулось от леденящего душу вопля маленького ребенка. Найти источник звука было не трудно, куда труднее было видеть, то, что там происходит. Тео подкосило почти мгновенно, от количества крови ее начало трясти, она медленно опустилась на землю. Сейчас, она могла слышать все, но ни на что не реагировала. Она слышала, как лаяла и рычала собака, как матерился Филип и пытался дозваться Бёрр, но она не могла ничего сделать. Не могла ответить. Единственное, что она почувствовала — была боль в щеке, что и вернула ее в реальность. — Прости, Тео, но сейчас тебе нужно бежать. В больницу. Очень быстро, хорошо? — он вложил в ее руки завернутого в его толстовку плачущего ребенка. И она побежала, попутно вызывая 911 в парк, понимая, что Филип так просто от бешеной собаки не отделается. Она успела назвать только адрес и сказать «собака с бешенством», прежде чем ее телефон отключился. Но было уже неважно, она была в больнице. Девушка сразу сказала то, что ей известно, и ребенка забрали. Саму же Феодосию забрали на осмотр и начали отпаивать успокоительными, когда та все же заметила то, что ее одежда немного в крови. Особенно там, где ее трогал Гамильтон. Да и он сам скоро был в больнице, все же, скорая была вызвана, а его нужно было поместить под наблюдение — бешенство это не шутки, хотя в случае Филипа все могло закончиться даже хорошо, всё-таки, помощь оказали сразу. Он кое-как тихо слинял из палаты, чтобы найти Тео. Искать ее не надо было — она сидела в холле с максимально отсутствующим видом. Девушка сразу встала, как только заметила, что он к ней идёт. Заметив бинтовую повязку на его предплечье, она зажала рот рукой, а через минуту весь накопленный стресс, не только из-за этой ситуации, а в принципе, начал выходить со слезами. Ничего не говоря, Гамильтон подошёл к подруге, притягивая ее к себе и начиная успокаивающе поглаживать по волосам. Он чувствовал, как начала мокнуть футболка на плече, как трясло Тео, как она цеплялась за майку на спине, пытаясь взять себя в руки и сдержать эмоции под контролем, но у нее ничего не получалось. — Тише, моя хорошая, — прошептал он, обнимая её чуть крепче. — Все хорошо. Все будет хорошо. Родители обоих ребят приехали довольно скоро. Вот только Бёрры успели испугаться, увидев дочь в бессознательном состоянии на руках Филипа, но тот сразу их успокоил, сказав, что она просто уснула. Забрав дочь Аарон ушел в машину, а старшая Феодосия осталась, попросив Пипа рассказать, что произошло. Александр тоже решил послушать, пока Джон беседовал с врачом. История, признаться, никого не удивила — не то, что она произошла, не то, что там произошло. Миссис Бёрр только сказала, что они молодцы, и покинула больницу. Алекс же решил ничего не говорить, только обнял сына, стараясь сдержать эмоции, прокручивая в голове, как мантру, мысль «С ним все будет хорошо». Но седина после такой ночки у него точно должна была появиться.***
После этого происшествия Филип никак не мог связаться с Тео, а после узнал от Марии, что та даже не появляется в школе, да и вообще из комнаты не выходит. А что касалось экзаменов, то ей их отсрочили по заявлению психиатра, когда во время первого ее просто начало трясти и она не могла перестать плакать. Естественно, это не могло не испугать его, но сейчас, впервые в жизни, он не знал, что делать. И это погрузило его в меланхолию до конца наблюдения в больнице, после которого он сразу (естественно, заглянув домой и приведя себя в божий вид) поехал к Бёррам. Его встретила миссис Бёрр, и по ее виду было ясно — все хуже некуда. Да и атмосфера в доме как-то затухла. Стало неприятно холодно, и речь шла не о температуре. Филип прошел за женщиной на кухню и сжал руками спинку стула, на который ему предложили сесть. — Мистер Бёрр на работе? — Да, он решил, что лучше будет, если все же он будет работать, а я пока останусь дома с Тео… Чтобы помочь ей… — Удалось узнать, что ее так подкосило? — Ситуация с ребенком. Даже не то, что сделала с ним… —«Ней», — прервал ее Пип. — Это девочка. — Оу, вот как… В общем, Тео никак не может переварить тот факт, что девочку просто оставили на улице. А дальше идёт триггер. Ну, а реакцию ты, думаю, сам знаешь, — вздохнула. — Да… Думаете, мне стоит с ней поговорить? — перевел взгляд на лестницу. — Думаю, стоит. Ты был там, обычно людям, кто был в таких ситуациях, проще доверять и их слова воспринимаются охотнее. — Будем надеяться, что Вы правы. Поднявшись наверх, Филип сглотнул и постучал в дверь. Ответа не послышалось, но это было очевидно, поэтому он вошёл сам. В комнате было непривычно темно, хотя на улице светило яркое солнце. Окна были завешаны шторами, из щелок которых и падал единственный свет в этой комнате. Решив, что лучше не беспокоить Тео лишним светом, Гамильтон прошел к постели и сел на корточки. Тихо постучал пальцем по одеялу, чтобы привлечь внимание спрятавшегося под ним комочка страхов и печали. Та повернулась не сразу, но когда повернулась, Филип ужаснулся — Феодосия выглядела до чертиков измотанной и истощенной эмоционально. Он никогда ее такой не видел, даже когда она не спала днями. — Филип…? Ее голос был сиплым, сорванным, что вкупе с внешним видом значило одно — ее мучают кошмары. Но даже так Филип был рад ее видеть. Он улыбнулся. — А ты думала, так просто от меня отделаешься? Тео тоже слабо улыбнулась и попыталась сесть, но ее организм решил по-другому, поэтому сделать этого она не смогла. Но у нее был Пип, который, сев на кровать, поднял ее и приобнял, чтобы она никуда не завалилась, после чего откинулся на стенку. Они молчали. Тео боялась спрашивать все, что ей хотелось узнать, а Филип не хотел давить на нее. Но потом, вспомнив слова ее матери, тихо проговорил: — Кстати… Думаю, тебе было бы интересно узнать, что… Ту девочку им удалось спасти. С ней все хорошо, не считая, конечно того, что шрамы окончательно не заживут, но… Пока прогнозы хорошие, — улыбнулся. — И ещё смешной момент. Им нужно было как-то назвать ее в документах и они пришли спросить меня, так как мы ее притащили, а до тебя я не дописался, но… Теперь ее зовут Элайза Холли. — Это мило, — тихо хмыкнула. — Сказали, что с ней будет дальше? — Ну, она выздоровеет, и ее отправят в Дом Малютки. Будто у них есть выбор. — Ну да… Хорошо, что она в порядке… — Так, Тео, — Филип выпрямился и взял ее за щеки, чтобы она смотрела прямо на него. — Послушай меня, я знаю, ты у нас девушка до смерти повёрнутая на справедливости. Я такой же. Но сейчас, когда с малышкой все хорошо, а полиция занята поисками ее родителей, прошу… Могу даже начать умолять, возьми себя в руки. Ты же понимаешь, что если ты хочешь помочь, то ты сможешь это сделать, но не в таком состоянии. Такое моральное насилие над собой никому лучше не делает. Она опустила голову и шморгнула носом. — Я знаю, Пип. Я вижу, как больно это делает моим родителям, но… Я не могу… Я пыталась что-то с этим сделать, но я не могу… — Хм… Возможно… Тебе просто нужно дать людям тебе помочь? Ты привыкла делать все сама, но что если тебе просто нужно дать нам тебе помочь? Довериться. Да, я знаю, что это трудно и страшно, но мы твои друзья и семья, ты уже нам доверяешь. Просто… Попробуй довериться немного больше. Тео поджала губы и отвела взгляд куда-то вниз и в сторону. Потом вздохнула и попыталась кивнуть. — Я попробую. Филип против воли улыбнулся и чмокнул ее в кончик носа. — Ты умница, Тео. Правда, теперь эта умница должна поесть. — Пип, нет, не начинай. Все же так хорошо шло, — начиная капризничать и разбивая в дребезги всю ту трепетно-нежную атмосферу, запротестовала Феодосия. — Да, Бёрр! Да. Ты даже с подушки встать не можешь. Ничего не хочу слышать, — поднимая ее на руки прямо с одеялом, Гамильтон направился на выход из комнаты. Миссис Бёрр, увидев, что Филип несёт ее дочь, хотела испугаться, но увидев довольное лицо юноши и надутое — дочери, смогла только слабо улыбнуться. Спустившись к женщине, Пип поставил Тео на пол. — Итак, начнем с неприятного: ее можно только поставить и держать. Или одеяло ее сразу придавит к полу. С приятного… Для нас: во-первых, ее надо покормить, но с этим разбирайтесь сами, а во-вторых… Возможно, не без помощи специалистов, мы можем вернуть ее к жизни. И она не будет нас игнорировать, да, Тео? — Теперь я очень жалею о своих словах, а ты меня раздражаешь. Вернись в больницу. Над головой Филипа словно появились рожки. — О-о-о, нет, дорогуша. Так легко ты от меня не отделаешься. — К сожалению, — вздохнула и перелезла в объятия матери, в попытке сбежать от Гамильтона. Тот лишь тихо рассмеялся.***
Почти весь день перед выпускным балом Тео провела в компании Марии. Пока все девушки собирались и готовились, эти две мадамы сидели за сериалом, хомяча всякую вкусную ерунду и иногда кидаясь ей в ноутбук, когда герои начинали бесить. Сие времяпрепровождение прервала миссис Бёрр, по ранней просьбе девушек. Как раз у них было четыре часа времени, чтобы спокойно собраться и решить все проблемы, которые могли бы у них возникнуть. Филип, который всё-таки сопровождал Тео, уже ждал внизу, разговаривая с родителями девушки. Ещё никто, даже миссис Бёрр, не видели Феодосию в том платье, которое выбрала ей Мария. Все, что они знали, так это то, что юная Ла Файет в абсолютном восторге. Собственно из-за этого Бёрр и немного боялась спускаться вниз, но ее подбодрила Мария и спустилась первой. Прикрыв глаза, Тео выдохнула и сжала кулачки. Поняв, что выхода нет, она приподняла одной рукой подол платья и стала спускаться вниз. Оказавшись в гостиной, отпустила платье и поправила его, пытаясь растянуть время до того момента, как придется поднять голову. Но ей пришлось сделать это раньше, чем она хотела, ведь Мария воскликнула: — Филип, не плачь! С ужасом вскинув голову, она увидела, как парень сел на диван, а Ла Файет протянула ему коробку с салфетками. — Я не могу. Я пытаюсь, но она такая красивая. Девушка почувствовала, как к ее глазам тоже подступают слезы, но она запрокинула голову, начиная махать, чтобы они ушли и сказала: — Гамильтон, если ты сейчас же не прекратишь, то я заплачу тоже, а мне нельзя. У меня потечет тушь. — Прости-прости, я пытаюсь, — улыбнулся он, пытаясь прийти в себя от накативших эмоций. — Спасибо, миссис Бёрр, — принимая воду из рук женщины, поблагодарил он. Ему понадобилось ещё пару минут, чтобы полностью успокоиться. Когда же это наконец произошло, Мария и Феодосия вышли из дома, а вот Аарон ещё остановил Филипа, что-то ему сказал, после чего парень наконец-то догнал девушек, и они отправились на бал. Выбрав самое удачное место на парковке, компания выбралась из машины. Филип, за локоть которого зацепилась Тео, уже собирался идти внутрь, но остановил Марию. — А ты с кем? — Ни с кем. Администрация же сказала, что парочки должны быть парень-девушка, так? Поэтому, иду одна, а потом нахожу свою прекрасную принцессу и провожу с ней вечер, прячась от школьных гомофобов. — Хм… Тогда цепляйся пока, — подставил вторую руку. — Все равно в этой толпе ты ее сразу не найдешь. Пожав плечами, Мари взяла его под руку, и так Филип повел обеих подруг на выпускной. — Эх, завидую сам себе. Две самые красивые девушки, которых я когда-либо встречал, и обе со мной. Черт, да я счастливчик! — Ага, вот только одной из двух, твоя спутница нравится больше тебя, — ухмыльнулась Ла Файет. — Это мы опустим, — выразительно глядя на нее, проговорил юноша. Но прогнозам Гамильтона было не суждено сбыться — Мария нашла свою спутницу почти сразу, сделав несколько шагов по залу. Сама же парочка решила пойти сфотографироваться на альбом, но дальше шло какое-то напряжение между ними. И оба это чувствовали, но пока никто не решался заговорить об этом. Но ровно до того момента, пока где-то в середине вечера на их плечи не упала подвыпившая Ла Файет. Она совсем чуть-чуть была в их компании, но успела превратить обоих в спелые помидорки. И тогда напряжение подскочило до потолка, что и решил прервать Филип. — Не скажу, что не знал, что тебе нравлюсь… Мария была очень убедительна. — Значит, я была права. — На тот момент да, но в ситуации в целом, это действительно был Лоуренс, — Филип неловко улыбнулся, сжимая шею. — Они раскусили меня, когда ты была у нас в гостях. После того, как я отвез тебя домой и вернулся… Был очень странный разговор, но я больше, чем уверен, что раскусил меня именно Джон, а потом рассказал об этом отцу. — Меня долго и систематично тыкала этим наша дорогая мадемуазель. Собственно, из-за нее я самой себе в этом призналась, но все равно пыталась это скрыть и не показывать. — И у тебя это получилось. Я не верил Марии, что это так, но, опять же, она была очень убедительна. — Да, она может, — хмыкнула, после чего ухмыльнулась и, сложив руки на груди, встала перед парнем. — Ну так что, пригласишь свою девушку на танец или ей стоит принять предложение подруги о браке? — Ага, поспеши! — наигранно возмутился он, приобнимая ее за талию и уводя на танцпол.***
Аттестация была утром через день — все понимали, что алкоголь протащат на бал, а это значит, что на следующий день большинство будет в лучшем случае просто никакими. К слову, наша троица была из этой группы «никаких», ибо имели неосторожность выпить пунш не из той чаши. Правда, на Филипе это отразилось сильно меньше, чем на его подружках, возможно поэтому он и притащил их к себе, поняв, что не в состоянии уехать куда-то дальше своего дома. Отключились они прямо в гостиной, растянувшись на диване. Такими их с утра и нашел Александр, спустившийся за кофе. Нет, он слышал, как они вернулись. Скорее всего, это слышал весь район. Но вот спускаться не решил — его не пустили. Хватка Джона всегда слишком сильная. Пока происходил весь ритуал заваривания божественного напитка, вниз сполз сам Лоуренс. А вот он ничего не слышал — у него диаметрально противоположная Гамильтону способность: спать как убитому. — Думаешь, стоит их подтянуть наверх и нормально положить? — беря вторую чашку из рук Алекса, спросил Джон. — Не думаю, что это хорошая идея. Мы же не знаем, сколько они выпили. К тому же, это может их дезориентировать. — Резонно, — кивнул. — Тогда предлагаю подоставать таблетки и позавешивать все окна. — Отличный план. И я всё-таки поеду на работу, — поднимаясь наверх, протянул мужчина. — Александр, сегодня сраная суббота, — поднимаясь следом, тихо рыкнул Джон. — У меня отчет! — Та хоть приказ о начале Третьей Мировой! Выходной есть выходной, — ответил он, закрывая за собой дверь в кабинет. Тем временем внизу, среди мертвой тишины, раздался урчащий болезненный стон. Филип не мог понять почему ему так тяжело дышать, пока не приоткрыл глаза и не понял, что на нём буквально лежат Тео и Мария. Кое-как аккуратно выползти из их объятий ему удалось, а вот с движением далось труднее. Но все же, он добрался до кухни, налил себе воды и взял со стола таблетки, что перед самым уходом за Алексом выложил Джон. Выпив, тихо опустился на ступеньки лестницы, пытаясь унять гул в голове. В таком состоянии его нашел Джон, что после болтушек с Александром, решил все же спуститься позакрывать окна. Спустившись вниз, сел рядом с Филипом, что медленно сполз ему на плечо и хрипло протянул: — Да чтоб я еще раз так пил… Нет. Чтоб я ещё раз ВООБЩЕ пил. Лоуренс на это тихо рассмеялся и приобнял парня. — Я тоже так говорил. К слову, ты вернулся домой, а не остался в какой-то подворотне. — Я хотел, но подумал, что девчонкам там быть не стоит. Мало придурков что ли? — А вот мне такие умные мысли под алкоголем не приходят. — Значит, мало выпил, — усмехнулся. — Ладно, я вообще в душ полз. — А я собирался окна хотя бы в гостиной завесить. Филип кивнул и, поднявшись, стал медленно заползать на второй этаж. Уже там все пошло немного быстрее, и через какое-то время Пип мог сказать, что он протрезвел, если конечно пренебречь некоторыми фактами, то это в принципе можно считать правдой. Девушки тоже начали скоро просыпаться. Их же состояние пришлось облегчать только таблетками, после чего обе изъявили желание умирать дома. Отвозить их некому, кроме Лоуренса, не было, поэтому ему и пришлось собираться. Пока это происходило, Филип отвёл девчонок в машину, остановив Тео до того, как она села. Та выгнула бровь, не понимая, что он хочет. — Позвонишь или напишешь мне, как умрешь, хорошо? Бёрр усмехнулась и подалась вперёд, приникая к губам парня. Улыбнулась. — Хорошо. Как только, так сразу. Филип улыбнулся в ответ, посадил девушку в машину и наблюдал, как она медленно сползает в горизонтальное положение на ноги Марии. Вскоре из дома вышел Джон и, увидев странную широкую улыбку парня, выгнул бровь. Но тот лишь покачал головой и сделал пару шагов назад, к дому, чтобы просто понаблюдать, как уезжает машина.***
Утро аттестации выдалось довольно сумбурным, хотя все и готовились к нему с вечера. Правда, этот хаос все равно не мешал нашей троице болтать по телефону на общем звонке на громкой связи. Поэтому, ругань родителей была очень даже хорошо слышна, что не могло не забавлять. Хотя, был один момент, который эта троица скрыла от родителей: они решили немного украсить свои бонеты различными фразочками родителей. Естественно, это понравится им не должно было, но все же. Поэтому шапочки скрывались. Мантии в этом году, ко всеобщему счастью, были не черные или красные, а золотистого цвета, хотя сами бонеты оставались черными. На стадионе уже была огромная толпа, но почему-то родители сразу находили своих знакомых, поэтому дети приняли решение слинять оттуда по добру по здорову. Их буквально случайно поймала школьная фотографка, заметив, что с их шапочками что-то не так. Нет, идея переделать шапочку была не нова, но сам факт, что там не просто картинки, а фразочки родителей ее повеселила и она попросила попозировать их для фото. Ну, а кто они такие, чтобы отказать? И только сейчас они обратили внимание на то, что именно кто написал. — «There's million things I haven't done»? — прочитала Тео, чуть улыбаясь. — Но Тео Бёрр не одна из них! — улыбаясь во все тридцать два, протянула Мария. — Сучка. — Ты все равно меня любишь, милая. А у тебя самой-то что? — Скажем так, напоминание того, что нельзя доводить себя до ручки. — «I survived but I paid for it». Мило, — улыбнулся Филип. — А у тебя что, Мари? — Ну-у-у, — она повернула к ним шапочку. — «I came from afar just to say «Bonsoir!». Who’s the best? C’est moi!», — в один голос прочитали подростки и улыбнулись. — На самом деле, я почему-то и ожидала чего-то такого. Это в… Вашем стиле. Точно папина дочка? Мария только улыбнулась шире и прикрыла щеки, делая вид, что смущается. Но компания быстро уменьшилась, когда Ла Файет увидела свою девушку. Приобняв Тео, Филип направился дальше по стадиону. — Ты так и не сказала, какие у тебя планы на лето? Кроме поступления. — Никаких не было. Я перестала что-либо планировать, когда стала ближе дружить с Марией. Ты же знаешь ее. — Да, но она планировала уезжать во Францию, поэтому и спрашиваю. — Ну тогда… Не знаю, буду решать по ситуации. Но я открыта для предложений. — Ну… — Филип снова начинал смущаться, что очень веселило Бёрр, ведь это было очень мило. — Тогда как насчёт путешествия на машине по штатам? Только этот месяц. Ну может ещё немного июля. — Зависит от того, куда ты предлагаешь, — взяла его под руку и направилась обратно к сидячим местам, заметив, что уже начинается церемония. — Но я всеми руками и ногами за. — Правда? — начал бесконтрольно улыбаться. — Сам же сказал, надо выходить из зоны комфорта и меньше учиться. Гамильтон внезапно остановился, на что девушка непонимающе выгнула бровь, но спросить ничего не успела — ее губы накрыли чужие, руки обвили тонкую талию. Поцелуй был не очень длинным, и сразу после него Филипа понесло на активный выброс эмоций, наблюдая за которым Тео не могла сделать ничего, кроме как начать смеяться.